Цветы жизни

У Поэта и Кризалиса нет отношений в полном смысле этого слова, по крайней мере, так думает Володя. Ему порой кажется, что все их общение с Поэтом исходит из прошлого, и весьма не радужного, у Рубинштейна. Но он часто приходит в квартиру Володи, с кислым лицом в который раз напоминает, что все это безвкусица, а потом пьет чай с кремовыми пирожными, которые Кризалис для него покупает. Такое расположение вещей устраивало всех, или почти всех. Когда Поэт перешагнул порог его квартиры в первый раз, он так выразительно заглянул ему в глаза, но без своего воздействия, так смотрят, когда открывают душу. В знакомой Кризалису зелени читалось – «Давай просто скажем, что мы теперь семья. Давай попробуем ей стать, будем звонить друг другу, если станет грустно, дарить подарки на все эти дурацкие праздники и дни рождения, и хранить их, будто это имеет особый смысл. Давай попробуем жить как нормальные люди». И Володя поддался, ему даже не нужно было ничего говорить в ответ, Поэт улыбнулся и протянул ему брелок со львом. — Чего ты так долго? – недовольно произнес Поэт, когда с третьей попытки стука в сочетании со звонком, Кризалис открыл дверь. — Проходи, - он распахнул дверь и быстро направился в комнату. — Только не шуми. Мужчина повесил свое изумрудное пальто, каким-то чудом не запачкав его в районе, где располагалась квартира Кризалиса, и прошел в комнату, картина, что развернулась перед ним, никак не вписывалась в привычную картину. — Почему она у тебя такая.. пушистая, - нахмурил брови, поинтересовался Поэт. — И вообще где ты взял ребенка? Это еще один подарочек от Рубинштейна или твоя Кошенька принесла? С ней все в порядке? Или с ним? Это отклонение какое-то на фоне экологии? Почему у этого ребенка вся морда в шерсти? — Морда, - обиженно произнес Кризалис, погладив ребенка по голове. — Морду ты в зеркале видишь, а у нее лицо, просто раньше срока родилась, Лера сказала, что скоро выпадет. — А на остальные вопросы ты отвечать не планируешь? – фыркнул мужчина, но осторожно опустился рядом, существо с необычным волосяным покровом переводит на него свои внимательные глазенки. Она издает какой-то непонятый звук, и внутри Поэт позволяет себе умилиться, когда она тянет свои пухлые конечности к нему. Мужчина думает, что оно не похоже на него, ни на Кризалиса, ну разве чуть-чуть, ни на кого другого, но в тоже время, самое прекрасное, что он встречал. — Подержи ее, пожалуйста, - Володя протягивает ему малышку. — Она ручная очень, Лера сказала, что это от того, что все недоношенные мерзнут, потому что еще не привыкли к внешнему миру, я пока смесь приготовлю. — Я не знаю, что с ним делать, - тут же пятиться Поэт. — Это не он, а она, девочка, я же сказал, - фыркнул он обиженно и направился в сторону кухни. Поэт вопреки ожиданиям Кризалиса, продолжает заходить и возиться со Стасей. — Как ты ее назвал? – спрашивает мужчина, нанося крем на личико. — Девочка? – неуверенно произнес Володя, беря маленькие ножницы. — У тебя фантазия на уровне детского сада? Кошка – Кошенька, дочка – девочка, - фыркнул Поэт. — И что ты предлагаешь? – поинтересовался Кризалис, сев рядом, малышка тут же повернулась к нему и протянула свои ручки, не ожидая коварной подставы в виде ненавистного маникюра. — Станислава, красиво, благородно и необычно, в ее то случае, - Поэт улыбнулся, врать, что ему не нравится, больше не было смысла. Так девочка получила имя, и стала их общей. Володя не помнит свои отношения в прошлой жизни, но точно уверен, что тогда они не были такими разрушительными, Поэт же считал, что в мире все относительно, и любовь, конечно же. Нежные чувства, что он испытывал к этому невероятному созданию, как и вклад и их почти семейную жизнь, вероятно, не впечатлял Кризалиса, и действовать надо было решительно. — Это что? – удивился Володя, когда на его порог заявился Поэт с сумкой наперевес. — Мои вещи, - просто ответил мужчина, уже занимая привычную вешалку. Тома считала, что это великая драма людей, которые не способны на настоящие чувства, в этих отношения им обоим кажется, что он принуждают себя на те или иные действия, нарушают границы равнодушия, но никакой благодарности, или не такой, какую их хотелось бы видеть. Лера считала, что нельзя лезть в чужие отношения, никто не знает, что происходит между ними на эмоциональном уровне и за закрытой дверью квартиры. — Ты решил съехать со своего чердака и жить, как нормальный человек? – хмыкнул Кризалис, передавая Стасю Поэту. — Да, - кивнул он, целуя девочку в лоб, от чего она весело засмеялась, хватаясь маленькими пальчиками за его рубашку. — И где ты будешь жить? – поинтересовался Володя, отправляясь на кухню. Чердак Поэта не самое лучшее место для проживания, точного адреса никто не знает, да и назвать то сможет с трудом, но все были уверены, что он где-то живет, и появляется рядом, когда в нем действительно нуждаются. — У вас, - спокойно ответил Поэт, направляясь следом за ним. Их отношения продолжались уже долгое время, и были наполнены хорошим и плохим, здесь большую роль занимало скорее недопонимание, чем настоящие ссоры с расставанием и хрупким миром на осколках прошлой любви. Стася стала их маленьким общим светом, спокойный ребенок двух неуравновешенных родителей, и как две капли воды похожа на Володю. — У нас? – еще больше удивился Кризалис, набирая воду в чайник. — Да, - он усадил Стасю на стул и открыл холодильник, доставая пюре в баночки, в их рацион только недавно пришли фруктовые. — Буду готовить кашу, помогать купать, покупать игрушки, что там еще делают молодые родители? — Любят своих детей, - подсказал Володя. Поэт закатил глаза и взял детскую ложку. — А то это не заметно, да? — Я все еще помню твои слова про «морду», - мстительно напомнил ему Кризалис. — Какой ты злопамятный однако, - хмыкнул мужчина. Володя улыбнулся, закончился кошачий корм – пора сходить в магазин, да и в холодильнике, если честно, мышь повесилась, а первым пунктом надо было купить еды для Стаси, это теперь главнее всего. — Тем более, твою морду я как-то терплю, - Поэт снова вернул его к разговору. — А это маленькая и любимая мордочка идет с тобой в комплекте. Кризалис хмыкнул и протянул ему чашку с зеленым чаем, другого в доме просто не осталось. — Ты же помнишь, что я злопамятный? Будешь на диване спать. — Это мы еще посмотрим, - пообещал Поэт, потянувшись за сахаром. Стася, сидевшая на своем детском стульчике, довольно улыбалась, слюнявила пластиковую ложку, мужчины улыбнулись – больше никаких ссор, должен же быть в их семье хоть один психологически здоровый человек.