Spanktober /2024/

Кресты, кресты, надгробия. Могилы рядами уходят вдаль, теряясь в ночной тьме. Лишь у самых ворот кладбища, кованые створки которых всегда открыты, горят фонари, разгоняя мрак желтым светом. Мальчик со старательно причесанными волосами, которые все равно пытаются выбиться из укладки, бежит к воротам. Стук его старомодных ботинок едва слышен — он гораздо тише, чем могли бы издавать деревянные подошвы и ребенок его возраста в подобной обувке. Да и движется он как-то странно, будто скользит над землей, едва касаясь дороги. Еще пара ярдов и желанный выход с кладбища будет перед ним. А там и широкая дорога, ведущая к городку, и ярмарка, полная развлечений, так манящая к себе. Свет фонаря перекрывает тень. Одежда и волосы вздымаются в воздух и плавно опускаются, когда высокая фигура окончательно материализуется. Мальчик останавливается, как вкопанный. — Магистр Дейвид… — испуганно выдыхает ребенок. — Ты кое-что забыл, Томас, — раздается вкрадчивый голос. Обладатель его поднимает голову, и опасные глаза цвета перезрелой вишни встречаются с ярко-красными, готовыми разразиться слезами. Но не грусти или страха, а горечи поражения. — И ты точно помнишь, что именно, — замечает вампир постарше. При взгляде на ребенка опасность в нем отходит на второй план и глаза его затапливает спокойствие пополам с… нежностью? — Пойдем, — говорит он и шагает за спину мальчика, ожидая, что тот пойдет за ним. Вампиреныш остается на месте. Он поворачивается вслед старшему вампиру и канючит: — Магистр Дейвид, пожалуйста… Со мной ничего не случится, правда! — Мы проходили уже через это, Томас, — вздыхает взрослый терпеливо. — Стоит выйти за ворота и неприятности находят тебя сами собой. — Это не повод еще… меня пороть, — мальчик упрямо не двигается. — Ты знаешь, что это единственный способ, — пожимает плечами вампир. Светлые волосы ловят отблеск фонаря, когда он делает это. — К тому же, я сотни раз говорил тебе не выходить за ворота без меня, и ты в очередной раз собирался ослушаться. Что это, если не повод для порки? Вампиреныш слабо краснеет. Будь он простым человеком, наверняка заалели бы уже даже уши, а так — легкий румянец появляется на бледных щеках. С унылым видом он плетется за взрослым. Вот теперь подошвы его шаркают по земле, как у любого другого капризного мальчишки. Он идет в два раза медленнее старшего вампира, пока расстояние между ними не получается добрых рядов пятнадцать могил. Взрослый оборачивается. — Томас… Мне тебя понести, или что? — Иду я, — сопит младшенький. — Иду. — Уважительное отношение, — напоминает вампир. Они идут дальше. Чем глубже к центру кладбища, тем больше его «жильцов» встречается им по пути. На могиле, увитой растением с мелкими цветочками, сидят сразу две призрачные девушки, в платьях и шляпках, беседуя под луной. Мимо вампиров весело проносится стайка юных привидений — совсем малышей, которые, как бы печально это не было, уже никогда не вырастут. — Здрасьте, магистр Дейвид, — пищат они и летят дальше, продолжая свой призрачный вариант игры в салки. — Здравствуйте, бесенята, — тепло здоровается с ними старший вампир. Томас кисло смотрит на него снизу вверх — вся внешняя доброта вампира никак не помешает тому надавать ему по заднице. Магистр вообще очень любит возиться с обитателями погоста. Другие вампиры воспринимают их как досадную помеху спокойному проживанию и уходу за вверенным кладбищем, а Дейвид — как близких друзей и подопечных. За что и прослыл личностью довольно эксцентричной, но вслух никто из коллег-собратьев не решился бы посмеяться над ним. Пара поворотов, и они выходят к большому склепу, похожему на обычный дом, только слегка готический. Магистр касается ладонью двери и та сама отъезжает в сторону. Из холла с лестницей, уходящей наверх, они идут в зал для приемов. Горят факелы. По обеим сторонам от входа ряды каменных саркофагов, стоящих прямо на полу. Старший вампир идет по ковровой дорожке («Будто суперзвезда,» — как хихикнул однажды Томас, за что и огреб мыть все окна в этом зале), к захоронению у дальней стены зала, ровно напротив входа. Остановившись у него, наклоняется и привычным жестом достает откуда-то паддл, мало отличающийся от тех, что используют учителя в школах. Томас много раз пытался найти проклятую дощечку, несмотря на строгий запрет уничтожать ее (магистр грозился всеми карами земными, загробными и небесными, если он это сделает), но каждый раз терпел поражение. Казалось, паддл лежит не там, а где-то в совершенном другом месте, откуда магистр берет его каждый раз. Скорее всего, так оно и было. — Ты знаешь, что делать, — короткая фраза. — Может не надо?.. Я не пойду сегодня к людям, обещаю. — Мы возвращаемся к одному и тому же. Ты обещаешь мне оставаться на кладбище, я тебя жалею, а потом ты сбегаешь. Нет уж, в третий раз не поверю. Раздевайся, — говорит старший вампир, держа паддл в руках. Мальчик горестно вздыхает, делая последнюю попытку разжалобить магистра. Это ни к чему не приводит и он вынужденно смиряется. Томас шагает ближе к саркофагу. Остановившись к нему лицом и боком к вампиру, тянется к застежке на брюках. Расстегнув, вампиреныш спускает их и быстро ложится на край каменного гроба животом. Роста ему чуть-чуть не хватает, и потому он скорее стоит, опираясь на него. Паддл с легким стуком приземляется на саркофаг, а потом старший вампир легко поднимает мальчика и подтягивает чуть выше. Теперь ноги его касаются пола только носочками, а руки сами собой хватаются за противоположный край саркофага. Пинаться в таком положении не стоит — вампир он или нет, а в отбитых пальцах приятного мало. — Томас, я понимаю твою тягу к исследованию мира, — магистр снова берет паддл и встает где-то позади. — Ты совсем юн, за человеческую жизнь повидал мало и хочешь наверстать в вампирской. Я понимаю это. Но ты прекрасно знаешь, что люди боятся нас и осведомлены о том, как уничтожить. Каждый твой побег я только и думаю о том, не найду ли я тебя проткнутым осиной в сердце. Так же, как остальных моих детей, — это старший вампир говорит уже с горечью. Томаса на миг захлестывает стыд. Он знает, что до него у магистра были еще подопечные, и много. Мальчики и девочки, старше него и немного младше. Несмотря на то, что своих отпрысков вампиры иметь не могли и обходились тем, что заводили учеников из случайно или нарочно обращенных детей, магистр любил их, как своих. На верхних этажах склепа до сих пор оставались детские комнаты, закрытые на замок. Всех их жестоко истребили люди, кого специально заманив в ловушку, а кто пришел к ним сам. За этими размышлениями Томас пропускает, что еще сказал магистр, и последней фразой, донесшейся до его ушей, оказывается: — Я готов позволять тебе многое, но рисковать собой не позволю. С этими словами старший вампир поднимает паддл. С громким хлопком он приземляется на ягодицы вампиреныша. Тот сдавленно шипит. Чувство вины не позволяет ему возмутиться в голос. Больше магистр ничего не говорит. Он только опускает и опускает паддл, и шлепки раздаются гулко в зале. У детей-вампиров, которые, как ни странно, росли, только раз в десять медленнее человеческих детей, способов дожить до совершеннолетия, не оказавшись проткнутыми осиновым колом, было два — всюду ходить только со старшим вампиром, или… порка. Обыкновенные удары, наносимые паддлом из той же самой осины, вырабатывали у вампиренышей что-то вроде иммунитета. Глаза на время переставали быть красными (сами юные вампиры это контролировать не могли, и нормальный цвет глаз за них на людях поддерживали старшие вампиры), а кол, воткнутый даже в сердце, не причинял вреда. Жаль, длился эффект недолго, и с взрослением вампира сходил на нет. Хотя магистр рассказывал о случае, когда вампира, шагнувшего за порог совершеннолетия, перед предполагаемой казнью выпорол учитель, и у людей ничего не получилось. Такой вот способ старших вампиров уберечь мелких от смерти. Были даже какие-то хитроумные формулы, на какой срок сколько ударов. Томасу этот способ, само собой, не нравился. Да и кому вообще может понравиться, когда тебя ни за что лупцуют деревяшкой по заднице? Ладно, в этот раз не совсем ни за что. Да и в другие тоже… Вампиреныш обиженно стискивает зубы. Магистр жалел его, и старался не пороть, как остальные вампиры, для профилактики, вместо этого наказывая только за проступки и защищая от людей самостоятельно. Но даже так, с паддлом Томас «общался», как ему казалось, не сильно реже, чем остальные вампиреныши. А потому успел возненавидеть. Тем временем задница начинает гореть. Все дело в материале, из которого сделан паддл. Любая другая древесина не причинила бы ему никакого вреда, лупи его магистр хоть с утра до ночи. Старший вампир меняет сторону, и мальчик чувствует, что слезы уже всерьез приближаются. Ноги сами собой сгибаются, пытаясь то ли пнуть, то ли закрыть задницу от натиска, и разгибаются обратно. Магистр подходит ближе, прижимая их к саркофагу своей ногой, и оставаясь стоять на одной, как заправский акробат… или вампир. Кажется, удары даже становятся сильнее. Томас вздрагивает и корчится на каменной плите саркофага. Уползти вперед он не может, потому что магистр сразу же вернет обратно (сложно соревноваться в реакции со взрослым вампиром!), как и спрыгнуть, потому что ноги-то прижаты. Наконец, он начинает умолять: — Магистр… Пожалуйста… Хватит, пожалуйста! Несколько молчаливых ударов. — А-а-а, магистр! От боли и ощущения собственной беспомощности Томас рыдает. Он знает, что именно в этот момент его глаза из красных становятся голубыми. Цвета, с которым он родился. (Магистр тоже знает, что эффект достигнут. И защитный, и воспитательный) Паддл опускается еще несколько раз, а потом все кончается. — Я не уберег остальных, но тебя я уберегу, — каждый раз говорит старший вампир. Повторяет и в этот. Фраза колет вампиреныша и он продолжает рыдать, только теперь еще горше. Он не сопротивляется, когда вампир поднимает его на ноги и сам натягивает штаны. Потом старший садится на место, на котором только что лежал Томас, и берет его на руки. Вампиреныша усаживают так, чтобы пострадавшие ягодицы оставались на весу и заключают в объятия. Он рыдает в шею старшему вампиру, совершенно не стесняясь. От волос магистра пахнет не кладбищем, не сырой землей и не затхлостью подземелья, как можно было подумать, а тонким ароматом шампуня. — Я хотел на ярмарку… Там столько всего в этом году… — выдавливает вампиреныш. — Конкурсы всякие, карусели… Магистр вместо ответа гладит его по спине. Когда Томас более-менее успокаивается, старший вампир сам отстраняет его и заглядывает в лицо. — Завтра пойдем на эту ярмарку. Но я прошу тебя, не убегай больше, если не хочешь получать профилактическую порку. — Не буду…