Harpy Hare where have you buried all your children?

      Работа в офисе идёт полным ходом, а Хонджун тем временем сидит и неспешно попивает горячий кофе, от которого веет ароматом пряной осени и жареным маршмеллоу. Сегодня у него последний день рабочей недели, поэтому, сдав все отчёты, он с наслаждением наблюдает за трудящимися работниками.              На календаре ярко маячит 23 октября, обведённое в красный кружок. Стрелки часов отмеряют последние двадцать минут, по истечении которых наступит долгожданная свобода на целых две недели. Хонджун всегда любит брать отпуск осенью, в особенности в дни промозглого холода, нагло залезавшего под полы бежевого пальто. В этот момент Хонджун спешит домой, в уютные объятия мягкого дивана, где он проводит беззаботные дни в компании хорошего сериала или фильма под шум непрекращающегося ливня за окном.              И вот наконец несчастные минуты ожидания подходят к финалу, и Хонджун резво поднимается с рабочего места, накидывает пальто на плечи и, счастливо попрощавшись с коллегами, быстрым шагом выходит на улицу.              Под ногами шуршит ковёр из цветных листьев, что уже успели подсохнуть после дождя на прошлой неделе. Сегодня прогноз как раз обещает ночные осадки в размере четверти месячной нормы. Шорохи сменятся характерным мокрым хлюпаньем луж; придётся надевать любимые чёрные ботинки на массивной подошве. Хонджун, посильнее закутавшись в бордовое пальто, стоит и ждёт зелёного сигнала возле проезжей части. Он широко зевает от холода, а затем прячет замерзший нос в мягкую ткань шарфа.              Через пятнадцать минут он оказывается в квартире, с наслаждением вдыхает тёплый запах дома и не торопясь идёт готовить большую порцию гречневой лапши с острым соусом. Когда по квартире разносится аромат еды, он перекладывает получившееся блюдо в глубокую тарелку и усаживается на диван, на ходу включая телевизор. Сегодня в планах досмотреть какой-то несмешной ромком, который нужно закончить просто ради галочки.              Время за просмотром и едой пролетает довольно быстро, поэтому уже ближе к двенадцати Хонджун в полусонном состоянии убирается, оставляет посуду в раковине, пообещав себе утром всё помыть, и, едва его макушка касается мягкой подушки, засыпает.              

.•*• 　　•*•.

             — Я что, уснул? — сонно говорит мальчик, потирая глаза.              — Джун-и, ты так сладко спал, что мы не решились тебя будить, — слышится голос мамы, а следом добродушный смешок бабушки.              Мальчик открывает глаза и видит перед собой высокие колосья пшеницы, что качаются на лёгком ветерке. От летнего зноя трудно дышать, но лето — любимое время года всех детей его возраста, поэтому это ничуть не тревожит. Хонджун поднимается с травы, которая подмялась под ним, и широко зевает. Вдалеке видна синяя кабина папиного комбайна, который неспешно едет вдоль поля и срезает созревшие злаки. Мама и бабушка сидят неподалёку на небольших скамейках и усердно пропалывают мягкую землю от сорняков. Мама выпрямляет спину и устало протирает лоб от капелек пота.              — Что-то сегодня слишком душно, — жалуется мама и тяжело вздыхает. — Солнце печёт нещадно.              — Я сбегаю за водой и мокрым полотенцем! — тут же реагирует мальчик и вскакивает на ноги. — Я быстро!              — Ему всего семь лет, а уже такой заботливый, — с улыбкой говорит бабушка. — Ты его хорошо воспитала, Миён.              

.•*• 　　•*•.

             Хонджун открывает глаза и переводит взгляд на электронные часы, которые стоят на тумбочке рядом с кроватью. 02:13. Он потягивается и откидывает одеяло, сразу же направляясь на кухню за стаканом воды. Ноги обдаёт неприятным сквозняком, поэтому Хонджун жалеет, что не надел домашние тапочки.              Тёплые воспоминания о детстве остаются мягким огоньком в груди, напоминая о беззаботных днях в кругу семьи. Хонджун допивает воду и направляется обратно в постель.              Сон тут же обхватывает цепкими пальцами и затаскивает в царство Морфея.              Однако в этот раз он обнаруживает себя смотрящим на свои окровавленные руки. Его трясёт настолько сильно, а пелена слёз так искажает реальность, что становится трудно разглядеть мир вокруг. Но оно и к лучшему. Мальчик моргает несколько раз и пытается кое-как восстановить сбившееся дыхание, но не получается. Паника и страх сковывают горло, так что даже спасительная доза кислорода не проникает в лёгкие.              Хонджун крепко зажмуривается, надеясь, что это лишь страшный-страшный сон, но когда вновь открывает глаза, то видит перед собой безжизненное лицо мамы. Красивые каштановые пряди спутанно лежат на коже, пропитанные красной липкой жидкостью. Некогда янтарные глаза стали чернее беззвёздной ночи и похожи на стеклянные шары в глазницах фарфоровой куклы. Хонджун против воли переводит взгляд ниже и неотрывно смотрит на рваную рану на шее, из которой пульсирующими толчками вытекает ярко-алая кровь. В ране виднеются помятые хрящи гортани и оторванные куски красных мышц.              Смотреть ниже сил у мальчика не хватает. Он знает, что там месиво из кожи, внутренних органов, мышц и костей. Прямо как в мясорубке. Неподалёку лежит оторванная бледная рука с браслетиком, который он подарил буквально пару месяцев назад на её день рождения.              Маму переехал комбайн.              В этот же момент чьи-то руки оттаскивают Хонджуна от тела матери, и по полю проносится громкий надрывный крик ребёнка, переполненный паникой, всей горечью утраты, бессилием и неверием в происходящее.              Хонджун подрывается с кровати с громким вскриком, в холодном поту и проводит пальцами по глазам. Щёки покрыты дорожками горячих слёз, а дыхание всё никак не может прийти в норму.              — Боже, что за ужасный сон… — бормочет он хриплым голосом.              Квартира утопает в холодной темноте, даже включённый электронный камин не добавляет теплоты этой давящей атмосфере. На часах начало седьмого, и он понимает, что сегодня больше не уснёт.              День проходит на автопилоте, никаких событий не происходит, поэтому домашняя рутина давит на виски неприятной тяжестью. Хонджун разминает забившиеся плечи и падает на стул в гостиной.              «Надо хотя бы для разнообразия сходить в магазин…», — думает он и нехотя поднимается.              Однако поход за продуктами никакой пользы не приносит и воспринимается как очередное ускользание заработанных денег с банковской карточки.              Тишину в комнате нарушает звонок телефона. Хонджун вздрагивает, не ожидая этого. Он замирает на несколько секунд и смотрит на экран смартфона. Когда мелодия уже в третий раз начинается с начала, он смахивает зелёную кнопку и отвечает на звонок.              — Алло?              «Привет, сынок. Как поживаешь? У тебя вроде бы сегодня был первый день отпуска».              Хонджун прочищает горло и сглатывает неприятный ком.              — Привет, мам. Да, всё отлично.              «Снова планируешь провести все выходные за телевизором?» — После продолжительного молчания сына она продолжает: «Я ж говорила тебе! Сходи в галерею или в музей. На худой конец, может, с друзьями повидайся».              — Мам, ты прекрасно всё знаешь…              «Ладно, что я стараюсь. Ты всё равно сделаешь всё по-своему. Надеюсь, ты хотя бы питаешься нормально».              — Конечно. Вчера гречневую лапшу себе сделал. По фирменному рецепту.              «Ну хорошо. Хоть что-то радует. Ладно, мы с отцом уже ложиться планируем. Допоздна не сиди. Целую».              — Хорошо. Передавай папе привет. Спокойной ночи.              «Пока-пока!».              Хонджун блокирует телефон и слегка улыбается. Разговор с родителями всегда поднимает ему настроение. Посидев ещё несколько минут, он идёт в душ, а потом ложится на мягкую кровать, укутываясь в спасающий от холода кокон одеяла и, на удивление, очень скоро засыпает.              

.•*• 　　•*•.

             — Я что, уснул? — сонно говорит мальчик.              Он открывает глаза и видит перед собой высокие колосья пшеницы, что качаются на лёгком ветру. От летнего зноя трудно дышать, но лето — любимое время года всех детей его возраста, поэтому это ничуть не тревожит. Хонджун поднимается с травы, которая подмялась под ним, и широко зевает.              Он осматривается кругом и видит лишь бескрайнее поле золотистой пшеницы. На небе заходящее солнце окрашивает мягкие облака в нежно-розовые оттенки. Настоящий золотой час. Мальчик оборачивается и видит тёмную полоску леса на горизонте, прямо над которой висит красно-рыжий солнечный диск.              — Что я тут делаю? Уснул в одиночестве прямо посреди поля… Наверное, я побежал за шустрой бабочкой и выдохся, а после решил прилечь, чтобы отдохнуть. Но где же я? Где мой дом?              Хонджун снова смотрит по сторонам, но бесконечный пейзаж не внушает доверия, поэтому, минуту подумав, он решает пойти в сторону леса. До него идти примерно километр, но на путь уходит то ли целый день, то ли пять минут. Время не движется.              Когда он ступает в лес, высокие ярко-зелёные деревья обнимают своими ветвями и подталкивают вперёд навстречу чаще. Хонджун неспешно идёт вдоль лесной тропы и завороженно осматривается вокруг. Лес будто сказочный. Со всех сторон слышится пение птиц, шуршание диких зверей, и где-то вдалеке журчит ручей. То тут, то там по веткам бегают пушистые белки и заинтересованно смотрят на мальчика маленькими чёрными, как переспелая черника, глазками.              Хонджун идёт на звук воды и, когда за густыми кустами с крупными красными ягодами показывается ручей, подбегает к прозрачной воде и присаживается на корточки. Вода чуть прохладная, по поверхности проплывают то оторванные листочки, то тонкие веточки, а между камней мелькают коричневые спины мальков.              — Красивые, скажи?              Хонджун от неожиданности вскакивает и оборачивается на голос. В нескольких метрах от него на берегу ручья сидит молодой человек, который смотрит на него, чуть наклонив голову. Как Хонджун не заметил его?              — Да… — отвечает мальчик, с интересом рассматривая человека.              Он одет в какую-то непримечательную одежду тёмных оттенков, но всё внимание мальчика приковано к его лицу. Точнее, к его подобию. Совершенно обычный человеческий подбородок и рот, но выше — маска зайца. Аккуратный нос зверька, тонкие чёрные усы, короткая белая шерсть и длинные уши, которые двигаются по желанию хозяина. Самое странное: на месте глаз виднеются два чернеющих круга, будто солнечный свет совершенно туда не попадает.              Хонджун медленно подходит к человеку и склоняется вбок. Чёрные лоснящиеся волосы зачёсаны назад, а на стыке маски и кожи в районе щёк идёт ровная линия грубых швов. Мальчик сглатывает, но присаживается рядом.              — А вы кто? — спрашивает Хонджун.              — Меня зовут Сонхва, я тут живу.              — Что, прямо в этом лесу? — удивляется мальчик со всей своей детской непосредственностью. — А где ты спишь? Чем питаешься?              Сонхва усмехается от потока вопросов и отвечает:              — Да, прямо здесь. Тут недалеко есть пещера, где мы… Я живу. Там же и сплю. А ем я, — Сонхва проводит руками вокруг, — дары этого леса. Ягоды, грибы, рыбу…              — Ух ты! Как интересно! Это почти как ходить в поход! — Хонджун широко улыбается, вспоминая, как был с родителями на пикнике прошлым летом. — А меня, кстати, Хонджун зовут. На краю поля находится наш дом, — мальчик показывает в том направлении, откуда пришёл. — Правда, мне кажется, что я потерялся…              — Не переживай, я знаю этот лес как свои пять пальцев. Я помогу тебе.              Сонхва срывает маленький розовый цветок и осторожно кладёт его Хонджуну за ухо, заодно заправляя прядь непослушных волос. Тот в ответ улыбается, обнажая ряд ровных белых зубов. Сонхва в ответ слегка приподнимает уголки губ.              — Ну эй, почему ты так грустно улыбаешься? — взволнованно спрашивает Хонджун. — Такая ведь хорошая погода!              — Ну… Ты просто напоминаешь мне моих детей…              — А где они? — мальчик удивлённо хлопает ресницами.              — Они умерли, — Сонхва грустно поджимает губы, а его длинные уши склоняются вперёд, вторя печальному настроению. — Я их похоронил.              Хонджун замирает, не веря в его слова. Как такое может быть? Однако интерес становится сильнее страха, и он говорит тихим голосом:              — Мне жаль. Но что с ними произошло?..              Сонхва медленно поворачивает к нему голову и неотрывно смотрит несколько минут, ничего не говоря. Хонджун уже думает перевести тему, но в этот же момент Сонхва поднимается с земли и протягивает мальчику ладонь.              — Пошли, я покажу тебе, где я похоронил своих детей. И расскажу их историю.