Прививка

— Разумовский, а ну, стой, паршивец! — на весь коридор раздаётся грубый, старушечий крик, и Олег не успевает сообразить, как в него со всей силы врезаются. Пушистые рыжие волосы тут же лезут в глаза, пока на его плече кто-то хнычет, испуганно вцепившись в старый блёклый свитер. — Вот ты где! У Олега уже звенит в ушах от этих противных криков, и он машинально отводит руку в сторону, пряча Серёжу за спиной. Воспитательница подходит всё ближе с таким убийственно взглядом, будто это они виноваты в её тяжёлой жизни. — Волков, а ну, отойди! Она пытается схватиться за край фиолетового свитера, но Олег ловко отскакивает, хмуря свои чёрный брови. Смотрится это совсем не пугающе. Ну, в самом деле, что может сделать девятилетний мальчик? — Олег, не отдавай меня! — сзади плачет Серёжа, кажется, уже вцепляясь своими маленькими пальчиками прямо в саму кожу. — Серый, что случилось? — быстро спрашивает он, не отводя взгляда от всё пытающейся переиграть его воспиталки. — Они хотят сделать мне укол! От последнего слова Разумовский натурально начинает реветь с перерывами на кашель и криками, что никуда не пойдёт. Олег с ним согласен. Однако разозлённая уже в конец воспитательница всё-таки хватает худощавый локоть и силой тянет на себя, вынуждая обоих мальчиков пошатнуться. Серёжа визжит будто его режут, а Олег, будто инстинктивно, хватается за второй локоть, не позволяя забрать друга. — Я пойду с ним. Предложение утвердительное. Он не спрашивает, что тут же гримасой злобы отражается на старушечьем лице. — Волков, пошёл вон! Тебе сделали уже, нечего под ногами крутиться! Она вновь дёргает на себя, вынуждая Олега сильнее опереться ногами, чуть наклонившись назад для большей тяжести. В больших, чёрных глазах блестит уверенность, и с чувством,что его единственная обязанность в данный момент - это защита Серёжи, он повторяет: — Я пойду с ним. Кажется, что воспитательница сейчас натурально загорится от праведного гнева, но, вдруг ей на плечо ложится чья-то морщинистая рука, выглядывающая из-под больничного халата. — Марь Ивановна, да пусть идут вместе. А то всех пациентов мне тут распугают. — Доктор улыбается, осматривая их с ног до головы, а потом протягивает руку. — Ну, что, согласны, юные революционеры? Олег не знает значения этого слова, но мужчина выглядит добродушно, поэтому, вырвав, наконец, Серёжу из злобной хватки воспиталки, протягивает руку в ответ. Стоящий рядом Разумовский, однако, согласия не разделяет, вешаясь на него так, что и сдвинуться становится невозможно. — Олег, пожалуйста, не отдавай меня им... — Серый. — Волков поворачивает голову и, слегка отводя рыжую прядь, смотрит в переливающиеся синевой глаза. — Это просто прививка. Мне сегодня тоже делали. Это совсем немного больно. Серёжа мотает головой, вновь начиная плакать. — Нет, нет, мне страшно... — Я буду сидеть с тобой рядом. — Чёрный взгляд косится в сторону доктора, который тут же согласно кивает. — Пойдём, а я за это отдам тебе своё яблоко после ужина. Это единственное сладкое, что им давали, и, по-честному, единственное, что было вкусно. После попадания в детский дом, Олег пару недель ел только яблоки. Настолько остальная еда была невыносима. Но, если надо, он отдаст их Серёже. Не проблема. Разумовский молчит где-то с минуту, а затем шмыгает и чуть отстраняется, возвращая ему возможность двигаться. — Ладно... но, если будет больно, я убегу. — Договорились, Серый. Не теряя времени, доктор быстро затаскивает их в процедурный и под вопросительный взгляд медсестры, сажает на кушетку. Они переговариваются о чём-то, и довольно грузная женщина, тяжело вздыхая, берёт в руки многострадальный шприц. Серёжа тут же зажмуривается и с писком утыкается Олегу в плечо, сжимая руку так, что ему натурально становится больнее, чем от недавней прививки. Но он терпит, потому что мужик и потому что нельзя пугать Серёжу ещё больше. Медсестра поднимает фиолетовый рукав и протирает бледную кожу спиртом, от чего Разумовский дёргается, почти залезая на коленки друга. Пара секунд, и чёрный взгляд наблюдает, как тонкая игла прокалывает маленькую ручку. Зрелище не из приятных, что тут же заставляет брови нахмурится. Почему-то хочется оттолкнуть эту противную тётку, чтобы она больше не смела делать больно его другу... Серёжа же пищит ещё сильнее, в ту же секунду начиная рыдать и пытаться вырваться. Но Олег держит крепко, нежно поглаживая ладонью по дрожащей спине, пока экзекуция не заканчивается. Он не знает зачем, но что-то подсказывает, что эта "прививка" уж очень важна. К месту прокола прижимают ватку, за километр воняющую спиртом, и через пару секунд их обоих выпинывают из кабинета. *** Слёзы льются ручьём, пока Серёжа грызёт второе яблоко, сидя на старой, прогнувшейся кровати. Олег задумывается, сколько вообще слёз помещается в этом маленьком мальчике и не затопит ли он ими всю их небольшую, уже итак сырую комнату. — Серый, ну, ты чего ревёшь то? Всё же закончилось. Разумовский дёргается, будто от удара током, а затем лишь обиженно мычит, резко отворачиваясь к стенке. "Это из-за того, что я не отпускал..." — думает Олег, смотря Серёже в спину, и тяжело вздыхает. Видимо, своего яблока ему и завтра не видать....