Кровь героев и авантюристов

Праздник летнего солнцестояния вовсю овладел ингарсийской столицей. Трое братьев, не избалованных подобными зрелищами, радовались почти по-детски. Горожане вовсю вкушали вино, угощение и развлечения, но не упускали случая позубоскалить в адрес короля: жадный Гуго устроил дочке свадьбу через день после праздника, чтобы дважды не раскошеливаться. О скупости и прижимистости отца Агнессы и без этого вовсю ходили анекдоты. Король раскошелился один раз, но на широкую ногу. Простой народ веселился вовсю на площадях, а крупные и мелкие дельцы обсасывали последние правки в условиях хлебной хартии. Королевская сделка обрастала сопутствующими ей договорами, как днище корабля обрастает ракушками. Каждая лошадь, каждая телега для хлеба, каждая харчевня на дороге, каждый склад фуража — все это нуждалось в согласовании. И в деньгах. Братья благополучно миновали на своем фургоне городские ворота. Настроение у всех было бодрое, приподнятое. Прежние владельцы ярко размалёванной повозки валялись в тесной комнатушке на постоялом дворе, основательно избитые и, вдобавок, мертвецки пьяные. Недоезжая до главной улицы фургон столкнулся с оцеплением. Гвардейцы перекрыли движение, чтобы пропустить кареты гостей из сопредельных государств. Гирар, сидевший на козлах, приметил государственные знамёна Контистерии. Юноша много раз пытался себе представить встречу со своим родным отцом. Ведь рано или поздно она должна была произойти. Может быть, ему стоит наказать короля Остина за слёзы своей матери? Может, его долг — убить этого человека? Гирар не знал, хватит ли у него духу на хладнокровное убийство. Он не раз видел Остина в волшебном зеркале и знал об одной тайне, которую король под страхом смерти запрещал разглашать. Остин был тяжело болен. Недуг во время обострений лишал его возможности ходить, в иногда и сидеть. Чтобы хоть как-то облегчить симптомы и приостановить развитие болезни, лекари советовали Остину ежедневно подолгу принимать ванну с лечебными травами. Временами ему даже приходилось работать, опустившись по шею в воду. Гирару было также известно, что в болезни короля винят Юту. Да-да, немногочисленные осведомленные и сам Остин решили, что она его прокляла. Гирар был уверен, что на месте матери этого человека проклял бы любой… Но только не она. Его мать не умела проклинать. Любить умела, а ненавидеть нет. Королеву Юту вообще винили во всех бедах трех королевств, а в проблемах Контистерии особенно. Её винили и в грозе, и в засухе. В падеже скота и в эпидемиях, в морских штормах, пожарах и даже в обрушении старой колокольни в столице. Стоило где-то случиться бедствию, и люди суеверно шептались: «Мстит, гадина». Отсутствие наследников мужского пола тоже списывали на месть и колдовство. Юта родила дракону двенадцать сыновей, а во дворце короля Остина не дождались даже одного. Было время, когда Гирар мечтал о захвате власти в стране своих прадедов. Он долго изучал по книгам историю мятежей и смут, а потом пришёл к выводу, что для такого у него руки коротки. Пока, во всяком случае. Да и хороша ли месть: погубить массу ни в чем не провинных людей ради того, чтобы убить одного, который прячется за их спинами? Не во вкусе Гирара, это точно. Как не во вкусе, видимо, убивать рано одряхлевшего старика, сидящего по шею в своей ванне. Болезнь, якобы вызванная проклятьем, терзала ранее и отца Остина, и деда, и прадеда. Гирар испытывал самое брезгливое чувство, подозревая, что однажды наследственный недуг может проявиться и в нём. В такие моменты он остро жалел, что Арман ему не родной отец. Этот в свои двести пятьдесят шесть лет и ходил, и летал. И одним махом задул все свечки на торте, который Юта в строжайшем секрете испекла на его день рождения год назад. Гирару очень хотелось жить, долго и интересно. Ему казалось отчаянно отвратительным то, что от родного отца ему перепала лишь слабость и угроза к сорока годам лечь в такую же ванну. Гвардейцы расступились, и фургон вместе с прочими повозками и подводами двинулся к центру города. — Смотри, смотри! — то и дело возбуждённо выкрикивал Ирр-Бор, самый несдержанный из трёх братьев. Особое впечатление на него произвёл странствующий серпентарий. Пришлось оторвать от сердца последние взятые из дому деньги, чтобы заплатить за просмотр десятка невероятно ядовитых змеюк, непомерно длинного питона и огромной, ярко размалёванной игуаны, с которой юный дракон готов был играть в гляделки до победного. — Его оставим охранять фургон, — негромко сказал Гирар Дор-Акру, когда младший брат в пятый раз не отреагировал на призыв отойти от клетки с полюбившейся ящерицей. Наконец, игуана моргнула, и Ирр-Бор отвернулся от неё с самым самодовольным видом. … Родители этой бравой троицы похитителей знали, где пропадают дети. Волшебное зеркало время от времени их показывало. Арман и Юта видели, что братья живы, здоровы и, по всей видимости, решили немного посмотреть мир. Арман ворчал, что могли бы хоть записку оставить, чтобы мать меньше беспокоилась. Но сам в целом ничего не опасался. Погуляют и вернутся. Но время шло, а братья не возвращались. Зеркало оставило в секрете истинную цель их путешествия. Да и незадачливые похитители принцесс старались не обсуждать свои планы в такое время дня, когда родители относительно свободны и могут следить за ними. Юта уже дважды просила Армана слетать и попробовать с ними переговорить. Но тот все же был несколько уязвлён, что сыновья не посвятили его в свои планы, а потому отказывался. Но в день праздника солнцестояния зеркало показало Арману такое зрелище, от какого его предки бы поднялись из своих подводных могил и взмыли в воздух, ведомые жаждой расправы. Чистокровные потомки легендарного Сам-Арра, старшие сыновья доблестного Арм-Анна… показывали фокусы на дворцовой площади. Они кривлялись перед толпой и собирали гроши в миску для подаяний. Позор. Отец смотрел до конца. Эта пытка длилась весь вечер и половину ночи. Иногда зеркало переключалось на что-то другое, но рано или поздно возвращалось к молодым драконам и Гир-Арру. Последний особенно нравился толпе. Он изображал августейших особ и видных дворян в самом комичном ключе. Ингарсийцы, наблюдавшие такое смелое представление впервые, были покорены. Король Гуго, которого в глаза и за глаза называли Жадным, в исполнении актёра вызывал из толпы желающих что-либо попросить. Таких нашлось немало. Гирар со всей серьёзностью выслушивал их прошения, а потом находил самые хитроумные способы отказать. Паяц с царственным видом восседал на импровизированном троне из старых ящиков, подложив под одежду подушку для большего сходства с августейшим толстяком. Пришедшие оценить благопристойность зрелища стражники потребовали у жадного короля повышения жалования. Гирар долго хвалил отважных защитников города за бдительность и честную службу, пока хохочущие горожане бросали медяки в оловянную миску, а потом удовлетворил прошение капрала, выдав им взятку прямо из той самой миски под гром аплодисментов. В том же духе были представлены зрителю знатные гости ингарсийской столицы. Гирар так разошёлся, что даже спародировал короля Остина, публично разбирающего тяжбу, как это принято в Контистерии. Правда, в его интерпретации высочайший судья пердел и почесывал зад, выслушивая двух склочных торговок, которых взялся примирить. Какой-то лакей из свиты контистерской делегации смеялся до икоты, с трудом выговаривая: «Похож, гадёныш, так похож!». Юта уложила детей спать и, ничего не подозревая, отправилась искать Армана. Обычно они ложились гораздо раньше, но двое младших начали линять, а потому распорядок дня пошел ко всем горгульям. Когда она вошла в комнату, зеркало как раз погасло. Арман сидел, прямо держа спину и вскинув подбородок. Его пальцы впились в подлокотники деревянного стула так, что те жалобно трещали. Лицо его было бесстрастно, но Юта сразу поняла, что случилось что-то плохое. — Что такое? — спросила Юта. Арман наполовину прикрыл глаза, но не двинулся с места. Он был так зол, что не мог говорить. Дракон хладнокровно собирал в памяти детали увиденного. Так. Размалёванный фургон с красной крышей. Ингарсийская столица. Ночью на улицах ему их не поймать, для этого пришлось бы сжечь город. Впрочем, это выход: ни зрителей, ни паршивых комедиантов не останется в живых. — Арман, что случилось?! Горгулья. Ему придётся пощадить этих выродков ради их матери. Сыновья перешли все границы, но… — Арман? Дракон очень медленно вздохнул. Пожалуй, город сжигать все же не стоит. Но хочется, ох, как хочется. Арман мысленно сосчитал до десяти и поднялся. Юта увидела выражение его глаз и похолодела. — Что-то с ребятами? — быстро спросила она. — Пока ничего, — ответил Арман ледяным тоном, — завтра утром возвращаются. — А… — Завтра, — отрезал Арман и вышел из комнаты. Через пару минут Юта услышала, как он вылетел из замка в драконьем обличии. Зеркало показало ей троих братьев, азартно считавших собранные деньги при свете свечи. — Что, ящеры, делить будем по-братски или по справедливости? — услышала Юта весёлый голос Гир-Арра, сильно охрипший после многочасового паясничества. Дор-Акр немедленно заграбастал миску с монетами, показывая, что высшая справедливость — это право сильного. Завязалась азартная драка. Наконец, Ирр-Бор, оказавшийся наверху отчаянно кусавшейся и лягавшейся кучи, спросил: — Ну что, пора кра… — Заткнись, — голос Гир-Арра прозвучал как приказ. Ирр-Бор послушался. Гир-Арр выбрался из-под братьев, прижал палец к губам и сделал рукой жест, каким пробуждается волшебное зеркало. Юта подалась вперёд. Секрет, значит. Она просто умирала от любопытства. Арман что-то уже знал и не пожелал ей рассказать. Но, может, зеркало покажет, что же задумали эти трое? Юта ломала голову, пытаясь понять, в какую авантюру они лезут. Старший явно был предводителем. — Верёвку не сожгли? — спросил он братьев. Дор-Акр протянул ему тонкую, но крепкую верёвку. Гир-Арр встал и принялся наматывать её вокруг пояса под тёмным плащом. Ирр-Бор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но оба брата на него зашикали. — Почему я охраняю фургон? — все же спросил он с обидой. — Потому что ты быстрее всех летаешь, — парировал старший брат фактом, которым Ирр-Бор очень гордился. Он действительно летал быстрее всех, кроме отца, и то потому что у Армана крылья были шире. — Удачи, — пожелал младший брат, смирившись со своей незавидной ролью. Гир-Арр хлопнул его по плечу и вышел в сопровождении Дор-Акра. Старший дракон нёс мешок, в котором негромко звякнуло стекло. Винные бутылки? Юта видела, как они шли по улице среди припозднившихся гуляк. А потом зеркало мигнуло. Юта чуть не запустила в него книгой, которую до того читала засыпающим детям. Еще мгновение — в темной раме снова мелькнули старшие сыновья, крепко пожимающие друг другу руки. А потом зеркало погасло окончательно. Еще несколько минут назад Юта радовалась тому, что младшие дети наконец-то легли, и они с Арманом смогут хоть немного, хоть по очереди, но поспать этой ночью. Теперь покой был начисто позабыт из-за старших. Какой уж тут отдых? Хоть бы Арман успел вовремя вытащить их из передряги, что бы они там ни задумали!