Краски жизни

      - Я готов дать вам нужную сумму, - сказал Бен мистеру Томпсону, когда пришел в Ассоциацию после работы. – Но скажите, сколько мне нужно будет платить дальше?       - Сорок в триместр. Три месяца проучитесь – и снова пятьдесят.       Бен задумался, подсчитывая в голове будущие траты. В общем-то, если он, так же оправляя часть средств родителям, будет транжирить деньги на другие свои нужды по минимуму, он вполне может скопить за месяц сорок долларов, и, может, даже больше.       - Хорошо, я согласен, - сказал он вслух, протягивая купюру. – Когда первое занятие?       - А вы, Бен, мне нравитесь все больше и больше, - с удовлетворением произнес мистер Томпсон. – Я в вас не ошибся. Вот видите? Захотели достать деньги, и вы их достали! Значит, вы и впрямь желаете того, к чему стремитесь.       Бен заметил, что его несколько напрягает манера общения Томпсона: тот будто бы был уверен, что к своим целям нужно двигаться через пот и кровь (а иначе это и не цели вовсе), и постоянно это подчеркивал в разговоре.       - Вообще ближайшее занятие завтра, - продолжал член Ассоциации, - но сейчас здесь находится мастер по графике мистер Хэнкс. Я представлю вас ему, и, вероятно, он решит проконсультировать вас прямо сегодня. Просто в среду у нас состоялось первое занятие, а у вас, гляжу, не было возможности прийти… Раз вы заплатили полную сумму, то я попробую сделать так, чтобы часть денег у вас не пропала зазря.       Они вышли из кабинета и зашли в зал, где в хаотичном порядке были расставлены мольберты, рядом с одним из которых в задумчивой позе стоял мужчина лет 35-ти с гладко зачесанными назад волосами.       - Мистер Хэнкс, вы свободны? – спросил мистер Томпсон.       - Ну, как сказать, - ответил тот, внимательно разглядывая рисунок. – А что такое?       - Вот, привел к вам новичка, - произнес Томпсон и объяснил ситуацию с оплатой, заодно рассказал и о том, как Бен узнал об их учреждении. Мистер Хэнкс слушал все это с равнодушным и даже несколько унылым выражением лица.       - У меня есть с собой две картины, могу вам показать, - предложил Бен и с разрешения достал их.       - А в графике есть что-нибудь? – спросил Хэнкс, рассматривая рисунки.       - Есть, но мало, да и дома осталось. Я просто не знал, что вы сегодня здесь будете, поэтому вот, - неловко усмехнувшись, проговорил Бен, вглядываясь и выражения лица Хэнкса и гадая, примет ли он его или пошлет.       - Хорошо, я займусь им, - внезапно принял решение художник, но в его тоне слышались те же холодность и равнодушие.       - Не буду вам мешать, - кивнул мистер Томпсон и покинул мастерскую.       Бен был очень рад, но старался не показывать своих чувств.       - С чего начнем? Опыта рисования графики вообще нет? – серьезно спросил мистер Хэнкс.       - Есть, но маленький. Я как-то больше с акварелью сросся, - ответил Бен. – Она мне привычнее. Вообще, я плохо умею рисовать людей, а точнее – их тела. С лицами я хоть как-то приноровился.       - Какая проблема с телами?       - В позах нет какой-то легкости, когда она необходима, а есть лишь одна топорность. Иногда искажены движения: например, порой не понятно, человек шагает или пританцовывает. Вот в этом роде.       - Понятно. Становись у этого мольберта, и начнем.       Бен подчинился.       - Вот я стою. – Хэнкс встал в профиль, прислонившись спиной к стене. – Рисуй чисто линии фигуры. Скажешь, когда все.       Бен постарался передать в точности то, что увидел. Хэнкс подошел посмотреть.       - Так. Теперь я встану точно так же, а ты накладывай светотени.       Бен так и сделал.       - Хм… да… тебе явно не хватает ощущения плотности и объема, - задумчиво глядя на рисунок, проговорил Хэнкс и начал пояснять Бену его ошибки. Оказалось, дело не в позе, как таковой, а именно в штриховке.         Мистер Хэнкс встал у окна в другой позе. Разумеется, освещение было иным, и Бену следовало верно его отобразить. Но он снова совершил ряд ошибок, хотя в целом понял общий принцип.       - Приходи завтра. Я дам задание на дом, и, полагаю, что за неделю ты сумеешь набить руку, - подытожил Хэнкс.       - А как вы находите те рисунки, что я принес? – спросил Бен.       - То же самое: ошибки в светотени и опять же искажение цветов, - ответил Хэнкс. – У меня подобное ученики – и этими учениками были дети лет десяти-тринадцати - рисовали занятий за пять-семь. Хотя, не знаю, возможно, для провинциального уровня это и неплохо. Ты самоучка? Сколько сам занимался?       - Меня около года обучал школьный учитель, мистер Смитсон, а потом он умер, и я четыре года учился самостоятельно.       - Тогда не знаю, - нахмурился Хэнкс. – Что я могу сказать… Оставайся здесь, учись, коль мистер Кертис тебя принял. У здешних юнцов примерно такой же уровень.       Бен покинул здание радостный, но в то же время озадаченный. Интересно, мистер Хэнкс будет один их обучать или там есть еще преподаватели? Бен гадал, сработается ли он с Хэнксом или нет. В этом человеке не было того энтузиазма и даже некоторого радушия, которым обладал мистер Смитсон. Сегодня мистер Хэнкс общался относительно вежливо, но за этой вежливостью чувствовалось пренебрежение и какая-то грань срыва… Он был вот-вот готов наговорить резкостей касаемо работ Бена, а то и вообще прогнать его. Что, если потом он так себя и проявит? Бен постарался отринуть переживания по этому поводу и решил, что, раз он хочет достичь определенного уровня мастерства, значит, не должен придавать значения тонкостям отношений. Главное, что его приняли и согласились помочь, а это что-то да значит.

***

       В воскресение Бен познакомился с другими учениками – братьями Салливан тринадцати и пятнадцати лет - Шелдоном и Тимоти, восемнадцатилетним Барри Томпсоном и двадцатилетнимлетним Дэвидом Самптером. Барри оказался сыном того самого мистера Томпсона, да и в общем все эти юноши, судя по их одежде, принадлежали высшему классу, - как и говорил мистер Томпсон, скорее всего, были сыновьями или родственниками других членов ассоциаций, которых Бен пока не знал. Пока эти ребята были настроены по отношению к Бену примерно так же, как и мистер Хэнкс – разглядывали с холодным любопытством и не спешили сближаться, не очень хорошо понимая, как к ним мог затесаться этот простолюдин в дешевом тряпье.       На первом занятии мистер Хэнкс вел себя куда строже, чем вчера, и не только с Беном. Подходил к каждому и указывал на ошибки, приговаривая:       - Ближе к яркому свету, слышишь? Это там, где самое густое темное пятно. А у тебя все одинаково меркло и однообразно.       Или:       - Она у тебя что, стоит или растекается? Почему такая вялая и безвольная поза?       Юные художники откладывали «испорченные» листы, как их называл мистер Хэнкс и рисовали снова и снова. На перерыве перед следующим занятием они в насмешливом ключе обсуждали своего учителя, и Бен узнал, что его, оказывается, выгнала из дома жена, так что Хэнкс в некотором роде временно проживал на территории Ассоциации, в одном из кабинетов.       - Я с ним вчера занимался, и он был помягче, - вставил он в беседу свое слово.       - От безысходности, наверное, - пожал плечами Дэвид Самптер. – Надо же чем-то мысли занять.       - Ты сам-то откуда? Кто твои родители? – чинно спросил самый юный из них, Шелдон Салливан, изо всех сил пытающийся казаться взрослым.       Все с интересом обратили свой взор на Бена, но этот не был простой равный интерес человека к человеку, а любопытство, что же это за чужеродный фрукт среди них.       - Я из Хилсайда. Мать домохозяйка, а отец… тоже своего рода художник, - просто ответил Бен. – Он плотник и вообще мастер по резьбе.       Он рассказал, как выбрал стезю художника, и то, как именно нашел Ассоциацию.       - Да, все так. Его же отец принимал, вот и поведал мне, - произнес Томпсон. – Ну а что… Так-то к нам можно всем, только плати деньги.       - А сколько ты заплатил? – полюбопытствовал Тимоти Салливан.       - Сорок долларов за триместр, - с легким непониманием ответил Бен.       - А, ну сорок за триместр… - насмешливо вскинул голову Шелдон и переглянулся с ребятами.       - Вы хотите сказать… Что тут разная стоимость? – удивился Бен.       - Ну как… кто столько может, - хмыкнул Дэвид Самптер.       - А вы сколько платите?       - А мы толком не знаем. Нам это и не надо знать, - важно ответил Шелдон. – Все наши отцы – члены Ассоциации, они же и распоряжаются финансами. Так что тебя мистер Томпсон, можно сказать, пожалел.       - Да я вроде как не нуждаюсь в жалости, - проговорил Бен, опешив от такого откровенного пренебрежения.       - Да ладно вам, господа снобы! Мой отец и другие наши преподаватели верят в разных людей. Разных сословий. Лишь бы талантливы были, - неожиданно вступился за него Барри.