О будущем, которого нет

___________________ С небольшим запозданием Иквиссцы достают свое оружие. На первую позицию выходят Спанч, Хлор и Муха, оставляя Румку чуть позади из-за анти-преимущества в виде возраста. Спанч чувствует, как по телу пробегают мурашки, и его бросает то в жару, то в холод. Столкновение лицом к лицу, это, пожалуй, то, чего он боялся немного больше всего остального. ___________________ Пусть со стороны это и выглядело бы как дворовая драка без правил, каждый был готов воевать до конца. Пусть и тяжело идти против своих старых друзей, которые хоть и предали город, но остались дороги. Небо помутнело, словно вторя общему настрою. Погода, в общем-то, и не обещала быть хорошей, но дождь не прибавил бы преимуществ. Хотя, в прочем, обоим сторонам. Глупый ветер норовил разодрать лица, но никто не обращал на него внимания. Одних больше волновало то, что ни Фли, ни Кавинского не видно, а других лишь то, чтобы это все быстрее закончилось. Словно пытаясь опередить дождь, завязалось сражение. Острия мечей и клинков мелькали то здесь, то там, поблескивая в тусклом свете. Каждый выполнял роль атакующего и отражающего одновременно, хотя Румка больше блокировал удары. Лезвия ежесекундно находились в опасном положении: удар скользил то мимо сердца, то в доле сантиметра от глаза. Небо разразилось грозой, словно крича и оплакивая всех кто полег, и поляжет средь стволов этого густого темного леса. Фактически случайно Муха ставит подножку Траину, хотя, скорее, он сам натыкается на иквиссца. Оба рухнули на землю, сцепившись уже в таком положении. Никто из них не мог убить второго, переступив через мораль и принципы, но и мирно разойтись вышло бы лишь перед вратами рая. Спанч и Хлор остались сражаться спиной к спине, больше пытаясь не быть убитыми, чем атаковать. Голова кружилась, а лес, казалось, сжимался плотным кольцом и склонялся, беспокойно шумя. Пространство казалось безумно маленьким, а каждое действие — тяжёлым. Админ вновь делает выпад, стараясь задеть хотя бы кого-нибудь, но в первую очередь отразить удар. Лезвие ударяется о другое с громким звяканьем и скрипя проскальзывает, ответный рывок приходится фактически мимо. Хотя судя по выражению лица противника меч все же прошёлся по боку. Крутясь как в безумном танце, Иквисс снова слышит раскаты грома. Пахнет сыростью и мокрой листвой. Удар, скрип железа и все это снова и снова, как зацикленная пластинка. Удар, скрип железа, и все это снова. Удар, скрип железа, и все это снова. Удар, скрип железа, и резкий крик, затерявшийся на фоне гула леса и частых раскатов грозы. Амар ничком падает на землю, однако удар не смертельный. В попытке завершить начатое, Лоренс делает небольшой рывок, когда Жук пытается ударить со спины. Ответный выпад Спанча почти сбивает с ног рассредоточенного протестанта, но тот уворачивается. Скользкая мокрая трава только мешает, но ему удается остаться на ногах, и, выкрутившись, вновь начинает кружиться в безумном темпе. Вновь подул северный ветер. Холод. Казалось, что холод этот не явление бури и погоды, а признак приближения смерти. Она угрожающе стояла за спиной каждого, кто дрался в этом проклятом лесу, не жалея сил и самого себя. Пользуясь секундами передышки, Амар вскакивает на ноги, хотя это и даётся ему с трудом и пронзает жуткой болью. Вера в выбранный им путь стремительно угасла, словно затушили ее холодный ветер и мокрая трава. Извернувшись от чьих-то ударов и потасовки, он убежал. Позорно отступив, скрылся в лесной чаще, где его уже не найдут. За ним волочился слабый кровавый след, который вскоре размоет. Не смотря на потери со стороны протестантов, преимущество, казалось, принадлежало все также никому. Иквиссцы банально выдохлись, но не показывали этого, хотя руки и тряслись от тяжести собственного орудия. В моменте Жук задевает Лоренса, заставляя ту отойти на несколько шагов назад, инстинктивно держась за больное место. Плечо. На секунду растерявшись из-за потери напарника, Спанч обнаруживает предателя возле себя. На долю секунды образовался краткий зрительный контакт, однако он прервался быстрее, чем могло бы быть: в спину противнику прилетает трезубец. Не стоит даже гадать, чей он. Оружие протыкает грудину почти насквозь, силы стремительно покидают тело, когда его хозяин падает на землю без признаков жизни. Лишь несколько секунд слышатся хриплые крики, уходящие в никуда. Маффин старательно вгоняет трезубец глубже парой уверенных ударов. Он выглядит плохо: растрёпанные волосы, помятый общий вид и быстро вздымающаяся в дыхании грудь. У Спанча все ещё нет времени анализировать ситуацию и думать о ней. Он спешит помочь Мухе. В этот же момент небо последний раз разражается криками, после чего начинается дождь. Крупные капли бьют по голове, рукам. Словно плотный туман ливень мешает видеть, вдобавок заставляя волосы налипать на лицо, а одежду — на тело. А Траин так и не встаёт с земли. Он просто лежал в странной позе, словно неживой. Муха, наконец одолевшая его, устало опускается на землю. Ветер агрессивно трепал несчастное тело, заставляя сырую и грязную одежду трепетать, как флаг. Проверить пульс не представлялось возможным. У всех без исключения дрожат руки, да и тело. Пальцы мокрые, холодные и словно деревянные, отчего оружие так и норовит выскользнуть. Тело казалось ледяным, как и все вокруг, утопленное в дожде. Иквиссцы переглядываются. Казалось, они даже не поняли, что произошло. Взгляды пусты, и обращены на предателя, распластавшегося на траве. Никто не был уверен, что он мертв, ведь кровь была на каждом. Однако никому не хотелось проверять, мертв ли их бывший друг. Не особо сговариваясь, Спанч и Муха берут неподвижное тело за руки и ноги. В паре десятков метров находился овраг, что стремительно начинал заполняться дождевой мутной водой. Последний толчок к бездне совершает Муха. На ее лице написана лишь ненависть к этому персонажу. Небо разрывается, нещадно бросаясь яркими молниями и громом. Дождь, как казалось, только усиливался, вмывая кровь в землю. Иквиссцы подбегают к Лоренсу, Маф достает свой трезубец из тела главного предателя. Он выходит с небольшой затяжкой и мерзким звуком, который, в прочем, не слышно на фоне вакханалии леса и неба. Никто не мог сообразить, кончилось это все или только началось, и что последует дальше. Хлор находится в печальном состоянии. Неизвестно, как и с какой силой прилагался удар, но он скосил воевавшую, будучи решающим. Никто не мог сказать, что с ней будет, ведь даже минимальные медицинские знания или навыки имелись только у самого Лоренса. Общими усилиями подняв друга с земли, Иквисс медленно направился в лагерь. Возможно, палатки все ещё осталось в целости даже после агрессивных порывов ветра и дождя. Только Маффин кинул тоскливо-прощальный взгляд на поляну. Поляну, которая стала немым и вечным свидетелем произошедшего. Лес, что тоже был свидетелем, шумел.

***

Погода медленно приходила в норму, хотя на улице уже и начало темнеть. Плач неба почти успокоился, уступая место немому черному полотну звёзд. Остался только промозглый ветер, своевольно гуляющий среди массивных стволов деревьев. Совместными усилиями удалось развести костер, что хоть и был небольшим и слабым, но давал свет и тепло. Муха и Маффин сидели примерно друг на против друга, оба не двигались, и, казалось, не дышали. Их взгляды тусклые и шокированные, направлены в никуда. Румка пялился в землю, тонким прутом выводя простые узоры на грязи, что соединила в себе и траву и воду, больше походя на болото. Лоренс все также находится в никому не известном состоянии, не смотря на которое пульс ещё не пропал. Спанч смотрит на всех них с оцепенением. Откуда-то сбоку слышна трель сверчков, а луна временами выглядывает из-за темно-синих, светлее неба, облаков. В какой-то момент Маф тихо встаёт, уходя. Неизвестно куда, но никто не стремился спрашивать этого. Тишина давила, кружа голову, но никто не решался ее нарушить. А потому вместо людей это сделал крик. Он прозвучал не так уж и далеко, но не был похож на человеческий. Скорее на сову или на смерть. Этот звук заставил кровь застыть в жилах. Спанч поворачивается в сторону звука, словно пытаясь высмотреть что-то в небе над лесом. Однако, кроны деревьев слишком высоки, чтобы увидеть что-то кроме кусочка неба. Ещё несколько секунд он вслушивается. Неизвестная птица снова подаёт голос, но это было уже менее внезапно. Звуки похожи на вскрики, смешанные с хихиканьем. Вскоре к птице присоединяется ещё одна. — Это стервятники кричат. — Админ сразу же отвел взгляд от клочка неба. — Это те, которые забирают после смерти? — В голосе Румки слышен оттенок усмешки. Он смотрит на Спанча, а Спанч на него. Они оба слышали это то-ли поверье то-ли легенду от одного человека. В этот момент Муха вырывается из состояния оцепенения, переставая пялиться в лес пустым взглядом. Незаметно разбавляя тишину, начал строиться диалог. Слово за словом, снова стрекот сверчков и крики птиц, но теперь не было гробовой тишины. Иквиссцы лишь вскользь касались темы того, что они будут делать дальше, ведь даже на словах это звучало как огромнейший объём работы. Город следовало бы восстановить едва ли не с самого нуля, поднять из руин... — О чем вы говорите? — Маффин бесшумно подходит откуда-то сбоку, садясь рядом со Спанчем. Атмосфера вокруг казалась неестественно спокойной. Костер разбавлял тьму леса. Все ужасы, казалось, остались далеко позади. Лишь въевшаяся кровь на одежде и крики стервятников напоминали о произошедшем. — О будущем, — с оттенком грусти мечтательный взгляд в звёздное небо, которое внезапно озарилось яркими красками. Это было похоже на фейерверк или огромный взрыв. Сначала стал ощутим сильный запах пороха и гари, а уже после появился звук. Деревья трещали. — Которого нет, — чей-то тихий шепот теряется в нарастающем гуле и свете. Голова, казалось, сейчас лопнет, а сердце остановится. "ПИЛИИИИИК" Настойчиво громкий крик будильника врезается в уши. Растерянно подскакивая и роняя одеяло на пол, парень чуть было не роняет телефон туда же. 7:01 утра. Чуть дрожащими руками Спанч смахивает большую часть уведомлений, скопившихся за ночь. Телеграмм. "ОПГ "Иквисс"" Цветок: Что за пиздец мне снился... 416: Мне тоже. Доброе утро Цветок: Меня ещё и убили в конце Отложив телефон на стол и посмотрев в окно, на холодный осенний рассвет, Спанч только вздохнул.