Пристегнись, Накаджима (Ты ещё не вернёшься домой).

Сегодня Ацуши проснулся раньше всех в доме, чтобы приготовить кофе и завтрак для Накахары-сана и Дазай-сана. Он сел за кухонный стол, ожидая их и борясь с усталостью и чувством голода. Он вспомнил вчерашний разговор с мамой и поклялся, что сделает всё возможное, чтобы поскорее вернуться обратно. Накахара-сан спустился вниз первый и вздрогнул при виде сидевшего за столом Ацуши, ведь было всего пол восьмого утра. — Доброе утро, Ацуши, — Произнес он, останавливаясь возле любезно сделанного завтрака. —Доброе утро, Накахара-сан, — Ответил Ацуши, не в силах придать своему голосу больше бодрости. Он был сухим и без всяких эмоций. — Ты уже поел? — Спросил Накахара-сан. Ацуши, не задумываясь, согласился. Позже он вспоминал об этом и не посчитал странным его решение солгать. Накахара-сан поверил ему и без лишних вопросов принялся за свой завтрак. — Спасибо за кофе, Ацуши, — Поблагодарил старший, — Почему ты сегодня так рано встал? Плохо спал? — Просто захотелось, — Быстро ответил ему Ацуши, — У тебя уже есть новости от социальной работницы? — Поинтересовался он. Даже если Накахара-сан и удивился вопросу, то не подал виду. — Нет, она не звонила. Однако мы можем позвонить ей сегодня, если хочешь. Я работаю, но у Дазая, скорее всего, найдется время для этого. У тебя есть какие-то вопросы к ней? — Я хочу узнать, когда смогу вернуться домой, — Ответил ребенок, — Я и так слишком долго отсутствую. — Я знаю, — Вздохнул Накахара-сан, выглядя немного расстроенным, словно вся ситуация вышла из-под контроля. — Значит, мы сможем позвонить ей сегодня? Накахара-сан кивнул. — Только если она не занята или что-то не произойдет. Но, в любом случае, скажи Дазаю и он договориться о звонке. — Хорошо. Когда Накахара-сан закончил есть, он убрал свою тарелку и остановил Ацуши, сказав, что нет надобности убирать за ним беспорядок. — Ты уже очень мил, раз приготовил мне завтрак. Почему бы тебе просто не пойти немного отдохнуть? Ты выглядишь измученным. Ацуши откинулся на спинку стула, уронив голову на руки, а Накахара-сан сан обулся и захлопнул за собой дверь. Полтора часа спустя, Дазай-сан наконец спустится вниз, будучи всё ещё в пижаме. — Доброе утро, Ацуши-кун, — Сонно улыбнулся он, его глаза все еще были слипающимися после сна. — Доброе утро, Дазай-сан, — Монотонно ответил Ацуши. — Что тебя так расстроило? — Поинтересовался Дазай, нахмурившись. — Ничего, — Ответил ребёнок, — Я в порядке. Дазай, казалось, не поверил ему: — Ты плохо спал? Как долго ты уже на ногах? — Мы можем сегодня позвонить социальной работнице? — Ацуши проигнорировал чужой вопрос, — Накахара-сан сказал, что вы могли бы договориться с ней о звонке. — Накахара-сан? — Дазай вопросительно наклонил голову, — Я не знаю никакого Накахару-сана... Ацуши хотелось ударить его лицом об стол. — Вы знаете о чём я, Дазай-сан, — Упрямо заявил он. — Я не знаю Накахару-сана, только Чую, — Дазай изо всех сил старался не выглядеть самодовольным, однако выглядело это неправдоподобно. Ацуши прикусил губу. — Ч-Чуя-сан сказал, что вы могли бы договориться с ней о сегодняшнем разговоре, — С трудом произнёс он, настаивая на разговоре с мамой. — Разумеется! — Устало заулыбался мужчина, сонно потирая глаза, — Уже скучаешь по дому? Не могу представить, насколько тебе тяжело сейчас. Ацуши лишь зевнул. — Совсем нет, но маме грустно без меня. — Поэтому она звонила тебе вчера ночью? — Спросил Дазай, — Вы долго разговаривали. — Она была такой расстроенной, — Признался ребёнок, ощущая, как глубоко внутри поднимается огромное чувство вины, — Мне нужно быть с ней. — Мне жаль, что я ничем больше не могу помочь, — Дазай опустил взгляд на стол, — Так... О чём вы говорили? — Она просто скучает по мне, — Тихо ответил Ацуши, вспомнив свои ночные рыдания, — Она хочет, чтобы я поскорее вернулся домой. — Она спрашивала, как у тебя дела? — Спросил Дазай. Руки Ацуши дрожали, когда он спрятал голову в ладонях. — Я совсем скоро вернусь домой, это не имеет значения, — Ответил он, избегая ответа, ведь она даже не поинтересовалась этим. Но он совсем не обижался, он был в порядке. Только маме нужна сейчас забота и помощь. Но он не знал, почему солгал об этом Дазаю. Что-то в проницательном взгляде этого человека заставляло чувствовать, что он разбирает каждое его слово по частям, раскладывая их на столе, словно уникальный лабораторный образец. Ацуши никогда не чувствовал себя таким беззащитным и уязвимым. Даже когда Ниши угрожал ему, что будет избивать его до тех пор, пока он не сможет ходить. Даже когда мама... Он обхватил голову руками, прижимаясь щекой к деревянной поверхности стола подрагивая всем телом. — Ты уже ел, Ацуши? — Спросил его Дазай. — Да, — Вновь солгал Ацуши, ведь он уже солгал об этом Накахаре-сану. Этим утром он солгал столько, сколько не лгал за месяц у себя дома. "Это не имело никакого значения, ничто из этого" — подумал он. — Ты сразу же вымыл посуду после себя? — С подозрением поинтересовался Дазай, — Здесь ни единой грязной тарелки. — Конечно, — Вновь солгал ребёнок. Дазай без раздумий поверил ему. От этого ему стало немного хуже, поэтому он остался на том же месте, обхватив голову руками, словно маленькая белочка впавшая в спячку. Он притворился, что Дазай лишь мимо проходящий человек, небрежно хрустящий осенними листьями. Но никто его не беспокоил. Белки всегда казались ему милыми животными, которыми люди могут восхищаться лишь издалека и не осмеливаться подойти ближе, боясь их спугнуть. — Я подумал, мы могли бы прогуляться сегодня в парке. Может устроить пикник, если ты хочешь? — Предложил Дазай, убирая посуду после завтрака. Ацуши осторожно выглядывал изо своей руки. Его волосы падали прямо на глаза, и он лишь неловко щурился сквозь неровные пряди. Почему же Дазай всегда так настаивает на уборку за собой? Даже Ниши не любил это. Каждый раз поднимаясь наверх, Ацуши слышал как его громко зовут по имени. И когда он спускался, Ниши с отвращением сувал ему в руки стопку грязной посуды и посылал её мыть. Мама же, определенно, никогда не мыла посуду. Даже когда приходили её друзья — никто из них не убирал за собой. Ацуши было любопытно, почему Дазай так настаивал об этом, но спрашивать не осмеливался. Ему казалось, что Дазай предаст этому слишком большое значение. А у Ацуши было бы ощущение, что он вновь произнёс какую-то чепуху. — Какая твоя любимая еда? — Неожиданно спросил взрослый, это был очень странный вопрос для Ацуши. Никто никогда не интересовался этим, кроме как Ниши, возможно. — Мы можем позвонить социальной работнице сейчас? — Произнёс он вместо ответа. Сейчас ребёнок мог думать только об этом и ни о чём ином. Не о странных вопросах Дазая и его слегка маниакальной улыбке, когда Ацуши говорил что-то забавное для него. Словно ему нравилось находится с Ацуши. И уж точно не думать о крепких объятиях Дазая. Он не мог думать об этом, это было бы слишком эгоистично. Весь его разум был забит мыслями о маме, как она страдает в полном одиночестве. — Уже больше девяти часов. — И что? — Боюсь далеко не все просыпаются до восхода солнца, Ацуши. Я отправлю ей сообщение и она даст знать, если свободна, — Легкомысленно ответил мужчина, пока Ацуши лишь хотелось накричать на него. Вместо этого он вновь спрятал голову в ладонях. Дазай попытался снова спросить его о пикнике в парке, но Ацуши отказался с ним разговаривать. Он не мог ходить на пикники, пока его мама нуждалась в его помощи. — Ты не можешь просто сидеть здесь до конца дня, — Дазай ткнул его пальцем. Не буквально. Однако все равно было ощущение, будто ему воткнули нож между рёбер. Как в тех ужасных боевиках, где кровь водопадом хлестала из тонких ран, а девушки с длинными светлыми волосами кричали так громко, что у Ацуши звенело в ушах. — Ты не можешь меня остановить, — Голос Ацуши казался жалобным даже для него самого, но сил стыдиться совсем не было. — Полагаю, что вполне могу, — Твёрдо ответил мужчина, — Ты расскажешь мне, что случилось? Ты чем-то расстроен? — Я в порядке, — Надуто откликнулся ребенок. Когда Дазай, наконец-то, ушёл, он почувствовал облегчение. Он глубоко вздохнул, когда шаги взрослого затихли наверху. Но как только малыш остался наедине с собой, он почувствовал себя хуже, чем когда-либо. И все же он не мог заставить себя пошевелиться или заплакать, или сделать хоть что-нибудь полезное. Он задыхался, обхватив голову руками, пока его горячее дыхание обдавало лицо. Оно так плохо пахло, ведь он успел пропустить чистку зубов этим утром и прошлым вечером. Его маленькие руки были словно у марионетки, которые не двигаются пока кто-то не потянет за ниточку. Было ощущение будто ниточка легко оборвалась, и теперь Ацуши был беспомощен с этим глупым, тяжёлым телом, таким голодным, усталым и расстроенным. Но он ничего не мог с этим поделать. Когда Дазай спустился вниз, Ацуши совсем потерял счёт времени. Его глаза щипало так сильно, будто он долгое время не моргал. Должно быть, они наполнены слезами, но Ацуши не плакал, ему не было грустно. Маме было действительно грустно сейчас, напомнил он себе. — Ацуши-кун, — Мягко произнёс Дазай. Ацуши с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть от того, насколько нежно это прозвучало, — Я поговорил с твоей социальной работницей. Она сказала, что сможет позвонить в половине второго, примерно через два с половиной часа. Ацуши открыл рот, чтобы попытаться заговорить, но не смог произнести ни слова. Стул протяжно заскрипел, когда Дазай отодвинул его, чтобы сесть рядом с ним. — Ацуши? — Теперь обращение звучало серьезнее, — Ты не спишь? Ацуши больше не был уверен. Наступила долгая тишина. Ацуши задумался, не успел ли он уже уйти. Во рту было так сухо и кисло. Он с трудом мог вспомнить, когда последний раз пил воду. Дазай положил руку на голову Ацуши, и тот перестал дышать. — Ацуши-кун, — Его рука казалось лёгкой. Такой мягкой и теплой, совсем не тяжёлой. Тонкие пальцы прошлись по его грязным и спутанным волосам, убирая некоторые пряди с лица. Из кухни пробивался тусклый свет, и если бы Ацуши поднял голову, он бы увидел: модный, совсем новенький белый холодильник напротив с прицепленными к нему праздничными фотографиями на магнитах. Но он смотрел лишь вниз на стол и совсем не мог пошевелиться. — Ты не спишь, — Выдохнул Дазай, не обращаясь непосредственно к Ацуши, — Хей, Ацуши-кун! —Уговаривал он, заправляя еще один выбившийся локон за ухо Ацуши, — Мне нужно, чтобы ты обратил на меня внимание. Ацуши не знал, как сказать, что он слышит каждое его слово. Он чувствовал руку Дазая на своих волосах, касающуюся его так ласково, что Ацуши засомневался точно ли это происходит с ним. — Хорошо, — Голос Дазая прозвучал совсем рядом, прямо у его уха. Его кожа прижалась к виску лишь на одно мгновение, которое длилось целую вечность. Ацуши вновь выдохнул, и внезапно все исчезло. — Я собираюсь дать тебе кое-что. Поддержи это для меня, пожалуйста, — Произнёс Дазай, садясь обратно. Ацуши не знал, куда он пропал, но его рука была протянута к нему ладонью вверх, — Просто продолжай дышать, Ацуши. Что-то было вложено ему в руку. Оно было скользким и чуть не выпало, но что-то подхватило его и вернуло обратно в его руку. Было холодно и склизко, его пальцы онемели. Они были так напряжены и скручены, Ацуши вздохнул и вздрогнул. Резкое чувство холода ударило по нервам, словно ледяной удар, и он захрипел. — Вот так, — Успокаивающе проворковал мужчина, Ацуши успел забыть о его присутствии, — Дыши, Ацуши. Это было труднее, чем он мог себе представить. Вода медленно стекала по его ладони, посылая ощущение электрического тока вниз по запястью и руке. Капля попала ему на голову, и он вздрогнул, судорожно сжав предмет пальцами. Он не знал, как ему справиться с этим ощущением. Часть его хотела избавиться, но не знала как. Он совсем не понимал, что ему нужно делать. Его грудь сжалась, и он издал странный звук. В ушах мерзко звенело, он крепче сжал предмет, ледяными пальцами сжимая кусочек... льда. Он держал лед. Ацуши медленно моргнул, его глазам было больно, и он не знал почему, но- — Ты со мной, Ацуши? — Спросил Дазай. Ацуши пошевелил челюстями, во рту у него так пересохло, что язык прилип ко рту. — Дазай-сан? — Прохрипел он. Ещё больше воды потекло по его запястью, спиралью закручиваясь вокруг руки, он мелко задрожал. — Вот и всё. Успокойся, — Ласково произнёс Дазай, — Ты можешь ответить мне, где ты находишься? Ацуши провел пальцами по льду, отчего тот чуть не выскользнул из рук. Он заставил себя сфокусировать взгляд. Напротив него стоял холодильник, к которому был прикреплен магнит с изображением краба. Рыжеволосый мужчина стоял, обхватив рукой чью-то талию. — " Дазай, " — Подумал Ацуши, сухо сглотнув. — Кухня, — Ответил он, и спустил руку с головы на деревянную поверхность стола перед собой. — Ты можешь сказать мне, как тебя зовут? — Ацуши, — Ответил он, повернув голову на Дазая сидящего рядом с ним. Пока кубик льда медленно таял в его руке. Дазай выглядел... встревоженно. Выражение его лица было напряжённым, брови нахмурены: — Как ты себя чувствуешь? Ацуши не знал, что на это ответить. Тысячи ответов вертелись у него на языке, но ни один из них не казался правильным, не выражал того, что он чувствовал прямо сейчас. Ощущение укола иглы, когда вернулась чувствительность, ощущение, словно его мозг вынули, а вместо него набили череп пенопластом. Было больно чувствовать, как его запихивают обратно в голову. Потрясение, будто его окунули в ледяную воду. Его пальцы вновь судорожно сжали кубик льда, и Дазай, казалось, пропустил вопрос мимо ушей. — Ты можешь сказать мне, о чем ты думаешь? — Спросил он вместо этого. Ацуши чувствовал себя не в своей тарелке, слова казались неуклюжими и деревянными, когда он говорил: — Я... чувствую себя плохо, — Произнёс он, страшно смущенный и напуганный тем, насколько неуправляемым он был. Словно воздушный змей, которого отпустили и он поднимался все выше, и выше в воздух. Он испугался, что- — Как насчет того, чтобы перебраться в более удобное место? — Спросил его Дазай, пресекая его опасения, прежде чем Ацуши зашел слишком далеко. — Хорошо, — Послушно ответил он, ведь это казалось единственным нормальным ответом. Дазай помог ему пошевелиться. Он был невероятно терпелив, когда Ацуши оторвал голову от стола, его щека горела и немела от твердой поверхности. Он неровно дышал, с трудом заставляя ноги передвигаться, когда Дазай поддерживал его под локоть, пока они шли в гостиную. Кубик льда давно растаял, оставив его ладонь онемевшей и влажной. — Садись сюда, — Произнёс взрослый, потянув за одно из пушистых одеял, висевших на спинке дивана. Он постелил его Ацуши на колени, присев на край дивана и накинув его себе на плечи, пока тот не завернулся в него. Ацуши вздрогнул, хотя холода не чувствовал. — Тебе все еще плохо? — Переспросил он, и Ацуши почувствовал себя немного лучше от того, насколько спокойно он себя вел. Казалось, он точно знает что делать. — Мне плохо, — Честно ответил ребенок. — Все в порядке, — Хмыкнул Дазай, — Я помогу тебе почувствовать себя лучше. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя? Ацуши покачал головой. Ему ничего не нужно сейчас, наверное. — Хорошо. Как ты думаешь, ты можешь снова исчезнуть? Вернуться в свою голову, так сказать? — Он постучал себя по виску. Это было глупо. Ацуши не знал, но ему действительно этого не хотелось. — Я неважно себя чувствую, Дазай-сан.. —Все в порядке. Я буду рядом. — Вы... — Ацуши обнял себя за плечи, — Вам не нужно присматривать за мной. Мне уже восемь. — Мне только в радость! — Улыбнулся Дазай в ответ. — Ты поможешь мне?.. Я.. — Ацуши запнулся, — Я не знаю, как это сделать. — Мы можем начать с чего-то простого. Может, тебе нужны объятия? — Дазай взглянул на руки малыша, которыми он обхватил себя, — Если ты хочешь, конечно же. — Хорошо, — Быстро согласился он. Дазай придвинулся ближе, закинув свои длинные ноги на диван, и устроился на спинке рядом с Ацуши. Ацуши крепко обнимал себя руками, это казалось безопасным и приятным. Но он придвинулся ближе, не совсем уверенный, как это сделать, и вдруг подумал, что это ужасная идея. Он понятия не имел, как это делается. Было до боли неловко, когда Дазай развел руки в стороны, на его коленях образовалось огромное пространство, но Ацуши все также оставался прикованным к своему месту. Тогда Дазай придвинулся ближе и одним резким движением притянул Ацуши прямо к себе в медвежьи объятия. Ацуши едва мог дышать. — Дай мне знать, если захочешь остановиться, — Улыбнулся мужчина, положив руки на спину ребенка, — Только скажи. Но Ацуши не пошевелился. Рубашка Дазая неприятно липла к его лицу, да и Ацуши был жёстким, словно доска. Вероятно, Дазаю это не понравилось. Наверное он подумал, каким ужасным был Ацуши. Он неуверенно попытался обнять Дазая, но тот все ещё не разжимал рук. Ацуши попытался заставить себя дышать ровно, прижавшись щекой к груди Дазая. Он положил одну руку ему на спину, словно лучик тепла. Он резко вздрогнул, чувствуя себя невероятно подавленным — Ты в порядке? — Неловко спросил Дазай. — Мы можем остановиться, если хочешь? — Произнёс Ацуши более взволнованно, чем имел на это право. — Мы остановимся, когда ты мне скажешь, — Произнёс Дазай, и Ацуши открыл рот с твердым намерением положить этому конец. Однако не смог заставить себя это сделать. Тишина нагнетала, пока грудь Дазая размеренно вздымалась и опускалась, он пах орегано и кофе. Как мятная зубная паста и кондиционер для белья, запах которого Ацуши чувствовал на одежде, подаренной ему Накахарой-сан. Он прерывисто вздохнул и наклонил голову чуть ближе к Дазаю, на глаза навернулись слезы. Его кровь бурлила, шумела в ушах, когда он делал глубокие вдохи, чувствуя почти головокружение. — Я не знаю, что случилось, — Прохрипел Ацуши. Его сердце колотилось в груди, как у кролика. — На кухне? — Грудь Дазая прижалась к его щеке, это заставило Ацуши похолодеть. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был так близок с кем-то. Так крепко свернувшись калачиком, он задавался вопросом, чувствовал ли он себя также в животе у своей мамы, до того как родиться. В безопасности и тепле. Он подумал, могла ли мама показывать свой животик людям и говорить, что это растет её маленький Ацуши и однажды он будет заботиться о ней. Рука Дазая сжала его плечо, когда он вздрогнул. — Иногда... — Медленно произнес он. Ацуши представил, что, возможно, она пошла купить ему такую милую и маленькую детскую одежду, хотя терпеть не могла ходить по магазинам. И купила очаровательные комбинезончики специально для него. Если бы она кормила его с ложечки отвратительным детским питанием и никогда не находила его отвратительным. Если бы она все ещё помнила, как он в первый раз улыбнулся на её руках. И ей показалось бы, что её сердце вот-вот разорвется от этого вида, он изобразил бы на лице очаровательную улыбку. — Когда всего становится слишком много, люди уходят в себя, — Дазай заговорил над ним, — Они забывают, что у них есть тела, настолько теряются в своих мыслях, что забывают собственные имена или где они находятся. Иногда им нужны люди, которые помогли бы им вернуться. Ацуши видел младенцев по телевизору. Видел, как другие мамы хватались за свои забавные, раздутые животы и плакали, кричали от боли, чтобы в конце встретиться с маленьким свертком в своих руках. И каждый раз они улыбались и говорили, что ни о чем не жалеют. Ацуши не помнил себя маленьким. Но так хотел, чтобы это действительно было так. Ведь он не осознавал, как ему было хорошо. Он хотел бы помнить, как мама кормила его картофельным пюре, и как держала его на руках, пока он не мог ходить или ползать. Как делали все нормальные мамы. — С тобой такое когда-нибудь случалось раньше? Горячее дыхание Ацуши коснулось его лица, когда он разжал руки и вместо этого схватился за футболку Дазая ещё крепче. — Я так не думаю, — Ответил ребенок, и по его щекам побежали слезы, хотя он не знал почему. — Это хорошо, — Успокаивающе произнес Дазай, снова сжимая плечо Ацуши. Рука старшего была немного больше, чем у него, и его кости казались ещё более тонкими, — Это помогает? — Я... — Ацуши не был уверен, зачем Дазай обнимает его. Ему казалось... Он не думал, что это должно происходить. Таких мальчиков, как Ацуши, никто не обнимает и не прижимает к себе. Ему было уже восемь лет! Мама сказала ему, что он уже большой мальчик, таким тоном, словно это было самое большое достижение в его жизни. — Посмотри каким высоким ты становишься, Ацуши! — Произнесла она однажды. Ацуши такое совсем не понравилось, он не хотел быть восьмилетним, не хотел быть большим мальчиком. Быть большим мальчиком означало не закатывать истерик, а это пытаться разжечь огонь в печи, но каждый раз обжигать пальцы. Это означало научиться варить макароны, но постоянно обжигать язык, пережевывая слишком соленые и твердые макароны Это означало плохо спать, прячась от вредных маминых друзей, которые твердили ему, что быть большим мальчиком — пить из зелёных бутылок и рассыпать белый порошок по пакетикам, который он должен вытереть в следующий раз. Это означало, что он должен заботиться о себе сам, ведь так говорила мама. И совсем иногда он чувствовал себя самым ужасным сыном на свете- Ацуши ненавидел это. — Я не знаю, — Его голос дрожал, он совсем не чувствовал себя большим мальчиком. Вместо этого он вдруг почувствовал себя таким маленьким. Не таким, когда он обнимал маму и его маленькие ручки не могли обхватить её полностью, пока её руки были гораздо больше его, но она все равно цеплялась за него, боясь, что он может исчезнуть и оставить её одну. — Все в порядке, — Произнёс Дазай, и Ацуши уже забыл тему разговора, — Мы можем просто посидеть вот так некоторое время. Ацуши крепче прижался к нему, все больше и больше чувствуя, что это было огромной ошибкой. Словно Венерина мухоловка, которая ждёт пока муха сядет и замрёт, прежде чем щёлкнуть челюстями и проглотить её целиком. — Нам всем иногда нужны объятия. — А мне нет, — Тихо ответил Ацуши, с каждой секундой чувствуя себя все более неуравновешенным. Дазай просто обнял его чуть крепче. Но даже не пошевелился, чтобы отпустить. Ацуши совершенно забыл о телефонном разговоре со своей социальной работницей — Юки-сан. Его мама звонила ей вчера вечером. Он буквально выпрыгнул из кожи, стоило телефону Дазая зазвенеть. Его глаза широко распахнулись, и он вновь напрягся, лёжа на груди Дазая, пока тот писал сообщение Чуе. — Черт, — Выругался Дазай. Ацуши впервые услышал ругательство от него, — Это социальная работница. Ты все ещё хочешь поговорить с ней? Это нормально, если ты не... — Нет, все в порядке, — Быстро ответил ребенок, ему сейчас вновь нужно стать хорошим сыном. Он отстранился от взрослого, рука мужчины, которая до этого обнимала его за плечи, соскользнула обратно на его колени. Расстояние между ними, холод, пустота, воздух, окружавшие его сейчас, причиняли ему боль. Это было одно из самых трудных испытаний в жизни. Но Ацуши все равно справится, потому что нуждался в маме. Дазай внимательно наблюдал за ним, его взгляд был таким острым, словно серебряный нож. Ацуши хотел испугаться, но вместо этого просто пожалел, что Юки-сан не могла подождать ещё пять минут. Когда Ацуши почувствовал, что готов покинуть объятия Дазая. — Алло? — Послышался голос Юки-сан, когда Дазай ответил на звонок, — Я разговариваю с Дазай-саном? — Да, это я, — Отозвался Дазай, — В данный момент я здесь с Ацуши. У него есть к тебе несколько вопросов. — Боюсь, что найти для тебя приемную семью на более длительный срок в данный момент немного сложно, Накадзима, — Вежливо сказала она. — Все в порядке, — Ответил Ацуши, — Но я хочу знать, когда я смогу вернуться домой? На некоторое время воцарилось молчание. — Что ж, я поговорила с твоей матерью и отправил ей контакты социального работника, который, надеюсь, поможет ей восстановить родительские права на тебя. Все, что происходит в данный момент, носит временный характер, государство еще официально не лишило ее прав, и их законная опека должна быть кратковременной. Через несколько недель состоится слушание, так что у нее есть время составить план и защитить свое дело. Ацуши изо всех сил старался не отставать от того, что она говорила. — Они проведут оценку опеки и опросят нескольких людей, которые ее знают, чтобы оценить ее способность помочь вам и удовлетворить ваши потребности. Я бы сказала, что это займет несколько месяцев, в зависимости от результатов слушания. Если мы получим положительный отзыв, то, возможно, нам удастся организовать несколько посещений под присмотром, и если твоя мама будет готова к сотрудничеству, ты сможешь вернуться домой... если тебе действительно повезет, то до истечения шести месяцев, но это может занять больше времени, Ацуши. Шесть месяцев? — В худшем случае, ты можешь лишиться... Дазай выхватил телефон из рук Ацуши. — Юки-сан, я думаю, вы ответили на его вопрос. — О, хорошо. И это все? — Ацуши, ты хотел еще что-нибудь спросить? — Дазай приподнял бровь. Ацуши едва мог говорить. Его сердце бешено колотилось, в ушах стоял свист. Шесть месяцев. — Что я могу сделать, чтобы вернуться домой? — Спросил он, едва слыша себя. — Боюсь, ты мало что можешь сделать, — Ответила ему Юки-сан, — Сейчас многое зависит от твоей матери и суда. Я буду регулярно сообщать тебе о своих поисках места для тебя на длительный срок. Но пока лучше просто подождать. Все ли в порядке с Дазай-саном и Накахарой-сан? — Все в порядке, — Ответил Ацуши, затаив дыхание. — Это все? — Да, спасибо, — Вежливо закончил он и пропустил остальные слова прощания мимо ушей. Дазай положил трубку и откинулся на спинку дивана. — Это не то, что ты хотел услышать, не так ли? — Это не прозвучало ни издевкой, ни поддразниванием. Просто немного угрюмо. — Как... — Губы Ацуши задрожали, — Как мама собирается заботиться о себе? Он сказал, не обращаясь ни к Дазаю, ни к кому-то конкретному. Он пытался придумать, что он мог бы сделать, но слова Юки-сан звенели у него в ушах. Сейчас все зависит от твоей матери и суда. Лучше всего, если он просто будет сидеть сложа руки. Обычно Ацуши всегда мог что-то сделать. Было ли это для того, чтобы согреть маму, или сделать венок из маргариток, чтобы она надела его на макушку, или заварить чай, или даже вымыть мамины волосы в раковине, когда она забывала об этом. Всегда, всегда Ацуши мог что-то сделать. Но на этот раз... Как он мог что-то сделать, находясь за много километров от дома? — Ну, рано или поздно ей придется научиться, верно? — Легкомысленно хмыкнул Дазай, — А что будет, когда ты вырастешь и уйдешь из дома? Тогда тебя там не будет. Ацуши глупо уставился на него. — Тогда сама может пойти со мной. — Оу, ну хорошо, — Неловко ответил мужчина, — Но ты не можешь вечно присматривать за ней. В какой-то момент тебе придется найти работу или заняться чем-то другим. Ты вырастешь и захочешь быть независимым. Ей нужно научиться заботиться о себе. Это вредно для здоровья. — Но она не может! — Он покачал головой, — Когда я ушёл в школу и потом вернулся домой, она ела курицу, которую неправильно приготовила. Её всю ночь рвало в ванной, и мне пришлось пропустить школу на следующий день, чтобы позаботиться о ней. Она нуждается во мне. — Если она действительно не может. Тогда ей нужен тот, кто ей поможет. — Я! — Не ты, — Твердо ответил Дазай, покачивая головой, — Ты не держишь за неё ответственность. Ей нужно попросить подругу, возможно, остаться и пожить с ней. Или обратиться за помощью к специальным людям, которые за деньги приготовят ей пищу и приберуться, если она не в состоянии. — Но... — Ацуши попытался найти слова, чтобы правильно объяснить Дазаю, ведь тот не понял его, — У нас не так много денег... — Всегда есть способ обойти это, Ацуши. Если она не в состоянии нормально функционировать, то ей нужна помощь, — Решительно произнёс Дазай. — Я помогаю ей. Ей больше никто не нужен. Она так говорит... — Она не может полагаться только на тебя всю оставшуюся жизнь. Это несправедливо по отношению к ней, и особенно к тебе. — Но... ты не понимаешь, — Ацуши активно сопротивлялся, — Она... я хороший сын. Она обычно говорит, что я хороший и не обязан заботиться о ней, но я всё равно хорошо выполняю свою работу. — Ты отличный сын, — Согласился Дазай, и Ацуши посмотрел на него широко раскрытыми глазами, замерев на полуслове, — Но это несправедливо, что ты все время присматриваешь за ней, Ацуши. Тебе тоже нужна забота. — Но за мной не нужно присматривать! Я могу сам заботиться о себе. Могу накормить себя и постирать одежду, могу помыться и убрать за собой. Мне никто не нужен. — Каждому кто-то нужен, — Покачал головой мужчина, — Я был бы потерян без Чуи. И даже Чуя не единственный, кто заботить ся обо мне. У меня есть мои хорошие друзья: Куникида, Кенджи и Ранпо. Важно, чтобы рядом с тобой были люди. — Но они тебе не нужны, — Резко сказал Ацуши, — Если бы они ушли, тебе было бы также хорошо. — Это не так, — Вздохнул Дазай, и малыш на самом деле не знал, что ему стоит сказать. — Но со мной все по-другому! Я всегда сам о себе забочусь, никто мне не нужен, — Настаивал он. — Тогда, полагаю, мне просто нужно попытаться убедить тебя в обратном, — Решительно произнёс взрослый. Ацуши захотелось рассмеяться, он напоминал ему тех детей из его школы, что пытались его убедить, что небо зелёное, а не голубое. Но он не стал этого делать, потому что ему не хотелось смеяться, он чувствовал усталость и раздражение. — Это был тяжелый день для тебя, не так ли, Ацуши? Ацуши покачал головой. — Я в порядке, — Тихо ответил он и обнял себя одной рукой, — Все в порядке. — Я предлагаю не напрягаться до конца дня, — Улыбнулся Дазай, — Желаю тебе провести ленивый день в пижаме. Когда-нибудь пробовал что-нибудь подобное? — Дома я не носил пижаму. Мама говорит, что глупо носить одежду только для сна. — Ладно, хочешь попробовать? Устроим день в пижаме или неполный пижамный день? Ацуши подумал, что хотел бы заняться чем-нибудь другим, но так и не придумал подходящего дела. — Хорошо, — Устало согласился он. Он крепко обнял себя, но он не был расстроен, ему просто так захотелось. — Ну, первый шаг — надеть пижаму, но, я смотрю, ты уже опередил меня, — Ухмыльнулся мужчина, — Второй шаг — перекусить. Я позабочусь об этом. Но, думаю, мы оба можем сделать третий шаг. — Что это? — Обустроить уютный шалаш! Ацуши неловко опустил взгляд на свои колени, обтянутые серыми шортами. — Я не знаю, как это делается, — Бессмысленно произнес он. Дазай что-то промурлыкал. — Это довольно просто, но дай мне надеть пижаму, и тогда мы сможем сделать это вместе, а? Ацуши не пришлось долго ждать. Дазай спустился вниз в серой футболке и клетчатых штанах. — Эй, мы похожи друг на друга. Сказал он, одергивая свою серую футболку. Ацуши посмотрел на свои серые шорты и предположил, что они примерно одного цвета. По просьбе Дазая Ацуши помог ему принести из кухни два стула и поставил их у дивана, оставив расстояние примерно в семь сантиметров между ними. Он смущенно помог Дазаю накрыть оба стула пушистым одеялом. — Иди, возьми одеяло со своей кровати, — Направил его Дазай, — Я принесу подушки. Он спустился вниз, несколько раз чуть не споткнувшись об одеяло, которое волочилось по полу. Дазай рассмеялся, когда увидел его, и помог Ацуши постелить его поверх другого одеяла на полу, над их импровизированной крышей, которую они соорудили из двух стульев и одеяла. Дазай нашел несколько подушек и разложил их в ряд у подножия дивана, чтобы было на что опереться. — Та-да! — Он взмахнул руками. Ацуши скептически уставился на конструкцию. Дазай закатил глаза, — Давай, присаживайся, я принесу что-нибудь перекусить, а потом мы сможем что-нибудь посмотреть. Ацуши сполз на пол, неуверенный насколько хорошо Дазай поместится там с своими длинными ногами и руками. Он подтянул колени к груди и положил на них голову, дожидаясь старшего. У Дазая была корзинка с разными закусками. Он опустился на четвереньки, держа в одной руке пульт от телевизора. Это было немного неловко, но он взял одеяло Ацуши и накрыл им их обоих. — Отлично, — Произнес он нараспев, — Готов к величайшему событию в своей жизни, Ацуши? Ацуши не знал, что на это ответить, но все равно собрался с духом.