И жили они долго и...

      Их общение началось тогда, когда всеми делами управлял ещё РИ, а Союз только оканчивал престижный университет. И уже тогда девчушку поражала эта значительная разница между отцом и сыном. В то время, как Империя был полностью поглощён развитием страны и установлением положительных дипломатических отношений с другими странами, пытался оказать посильную помощь Антанте для победы в Первой Мировой, Союз уже тогда был вдохновлён идеей революции, установлением коммунизма, равноправием всех слоёв населения. Наверное поэтому они и недолюбливали друг друга: отец пытался наставить сына на путь истиный, а сын не желая его слушать, тайно вникал в дела отца и продумывал свои ходы.       Девочка живёт при дворе, её мать простая кухарка, поэтому почти все ходы в высшее общество закрыты. Таких детей не любят, образование и воспитание должное им не дают, поэтому растёт она подле мамы, которая и учит её всему, что знает сама. Отца у неё нет, он был казнён, что сейчас даёт свою чёрную репутацию их небольшой семье, а значит и предвзятое отношение со стороны других прислуживающих во дворце.       Само знакомство произошло неожиданно, хотя, конечно, она знала Союз ещё раньше, видела мельком. Ей всего восемь лет, на дворе 1914 год, май месяц. Уже достаточно тепло ночью, чтобы выйти в хлопковом платьице с юбкой чуть выше колена и длинными рукавами, но прохладно, чтобы плечи и шея были открытыми, поэтому помимо платья и стареньких потёртых туфелек на ногах, похожих чем-то на балетки, на её шее покойно лежит мамина вязаная шаль. Приятная погода, приятный банкет, устроенный странами Антанты в преддверии назревающего вооружённого конфликта. Они обсуждают острые вопросы вооружения армий, кто, где и как будет выступать и действовать. И пока мама и другие кухарки трудятся в поте лица чтобы подать на стол господам блюда и напитки, девочка скучающе сидит на скамеке в саду, в который выходят окна банкетного зала, болтает ногами и наблюдает за статными элегантными силуэтами. Были моменты, она себя тоже представляла принцессой, думала, как же, наверное, это интересно и красиво, - побывать на подобном мероприятии, где играет негромкая музыка и слышатся любезные переговоры. - Что, интересно тебе, да? - Раздаётся голос со спины, заставивший её вздрогнуть и тут же вскочить с места, разворачиваясь лицом на голос. В тени кустов никого не видно и не слышно, однако не успевает она подумать, что ей показалось, ветви зашевелились, зашелестели, будто через них кто-то пытается пробраться, а через минуту перед оцепеневшей дочерью кухарки стоит сам принц. -А, В-ваше В-вели-ичест-тво! - Она торопливо отвешивает поклон, сложив вместе руки, как её и учили, заикается и не решается больше ничего сказать, так и пряча глаза. Союз усмехается, скрепляя пальцы в замок за спиной и чуть подняв к верху подбородок смотрит сверху-вниз на маленькую служанку. - Как твоё имя, заика? - Голос его смягчается, парень по-доброму оглядывает девочку с ног до головы, ожидая ответа. - М-мирослава, В-ваше В-вели-ичест-тво! - Она робко поднимает глаза под его властный жест широкой ладонью и впервые за этот день может осмотреть его. Царевич высокий, чуть ниже отца, но такой же статный, большой. От него веет манерами и грацией, красотой присущей всем членам императорской семьи, но есть в нём что-то ещё, сильно отличающее его от отца и брата. Что это? Она понять не может, но эта деталь, изюминка притягивает... - Чудно. Старое имя, красивое. Отчего такая несмелая? Неужели так сильно боишься? - Ему забавно. Он поправляет ворот фрака сшитого из дорогой ткани, пуговицы которого были украшены золотом, случайно задевает пальцами пластрон с небольшой драгоценной брошью на нём. Девочка смотрит заворожённо: так красиво, так необычно и великолепно всё это выглядит, что детская наивная восхищённость просто заставляет приоткрыть рот, оглядывая широкоплечую фигуру двадцати трёхлетнего господина большими, голубыми, испуганными глазами. - Эй, смотри, комар в рот залетит! - Союз ласковым жестом одними пальцами касается её подбородка, смеётся хрипло, наклоняясь вперёд, чтобы лицо его было на одном уровне с её. - Простите! - О, так тебя так заинтересовала моя брошь? Знаешь, ты такая простая и искренняя, Мирослава. Мне это нравится! - Он даёт лёгкий безболезненный щелбан ей по носу, заставляя девчушку рефлекторно отстраниться и закрыть ручками половину лица. - В знак нашего знакомства я подарю её тебе, но пообещаешь мне, что никому её не отдашь и будешь хранить в секрете? - Мне вашего не нужно! - Пищит она задавленно, всё больше отклоняясь назад и делая отступающий робкий шаг, как царевич выпрямляется резко и ловким быстрым движением отстёгивает украшение от пластрона. - Это моё слово тебе. Моё обещание, что я сделаю простых людей и дворян равноправными, чтобы такие как ты не нуждались, а такие как мы не зазнавались. Бери, храни её у груди и, может быть, когда мы вновь встретимся, я узнаю тебя и помогу чем смогу. - Он разворачивается спиной, взглядывает на неё последний раз через плечо и неспешно удаляется по дорожке в глубь сада, туда, где воцарилась тень. Мирослава смотрит ему вслед удивлённо, наивно, держит обоими ладошками украшение. Она удивлена тому, что сам господин сделал ей столь дорогой подарок но... Раз уж он сказал хранить её в секрете у своей груди, значит так надо и она сделает это...