Like Father, Like Son

От кого: Ёнджун Представляешь Мой сегодня грустный вернулся после садика Не захотел там до вечера оставаться даже Боюсь представить, что случилось       Сообщения одно за другим отправились на телефон собеседника и теперь ожидали, когда тот наконец их просмотрит. Рассчитывать на это стоило не раньше ближайшего получаса, так как Субин всё ещё был занят на работе, но Ёнджун и не надеялся, что тот ответит сиюминутно.       В конце концов, у него была проблема поважнее.       Видеть своего сына расстроенным для омеги не было чем-то исключительным или беспрецедентным: всем детям свойственно иметь не очень крепкую нервную систему и бурно реагировать на малейшие неприятности, а Хванчун и вовсе был ребёнком эмоциональным и выразительным. Как и папа, тот слишком много всего принимал близко к сердцу. Даже изменение тона общения с ним на чуть менее ласковый и нежный в неудачный день могло закончиться для омежки слезами и тихим «папа, а ты точно меня любишь?».       Только каждый раз Хванчун реагировал неодинаково. Иногда он сразу импульсивно срывался на слёзы, стоило чему-то серьёзному задеть его, а иногда просто затихал, переставал чем-то заниматься и грустно рассматривал свои игрушки, представляя, что каждая из них ему сочувствует.       И редко его могло расстроить что-то настолько сильно, чтобы он даже не поздоровался с папой после целого дня вдали друг от друга.       – Он совсем ничего не сказал? – Ёнджун вернулся на кухню, где его мама раскладывала в холодильнике фрукты. Женщина и сама выглядела обеспокоенной не меньше сына, так как ей Хванчун успел только печально буркнуть «привет, бабушка».       – Совсем ничего, ангел мой. Молчал всю дорогу, смотрел себе под ножки, даже лужи не обходил, хоть я просила. Может, у тебя есть предположения, что с Чуни могло случиться?       – Он мог поссориться с другом, – первое, что приходит омеге в голову. Ёнмён для Хванчуна очень много значил: если они что-то не поделили, это могло так серьёзно отразиться на настроении мальчика. Ёнджун по этому поводу ещё напишет Субину и спросит, как себя чувствует его альфочка, если Хванчун откажется и ему что-либо рассказывать.       – Разве они не мирятся через десять минут каждый раз, когда повздорят? – Ханыль накинула фартук и достала несколько мисок, собираясь приступить к готовке. – Этот альфа... Ёнмёни, да? Который сын твоего Субина. Я думала, это просто невозможно, чтобы они чем-то обидели друг друга.       Ёнджун беззвучно покивал в ответ, закусив губу. Фразу про «твоего Субина» он решил никак не комментировать, посчитав, что сейчас это будет как минимум неуместно. Да и возражать уже было бы глупо, учитывая, что мама сказала всё по факту. Субин уже его официально. Целый час, даже чуть дольше, если верить настенным часам.       – Так ты поговоришь с ним, Джуни? – стоя над раковиной с тарелкой помытых овощей, женщина обернулась. – Котёнка нельзя оставлять без поддержки.       – Обязательно, мам. Просто я волнуюсь, что он ничего не скажет сейчас, пока так подавлен.       – Не дави на него, милый, вот и всё. Если посчитает нужным, то расскажет сейчас. Если нет – позже, когда слегка успокоится. Кому, если не тебе?       – Ты права, – хмыкнул омега и глубоко вздохнул. Ему определённо нужно было настроиться на этот разговор. Любые обсуждения чего-то не самого приятного с Хванчуном давались ему нелегко, ведь, признаться честно, видеть сына плачущим или очень расстроенным терзало его сердце не хуже каких-нибудь любовных драм, когда он был подростком и весь мир крутился вокруг этого.       Постояв пару минут возле двери в комнату Хванчуна, он всё-таки решился тихонько постучать. Омежка всё равно должен был почуять его усилившийся запах, но Ёнджун счёл не лишним обозначить своё присутствие ещё и звуком. На случай, если его котёнок совсем загрустил и ничего не замечает из-за этого.       – Солнышко, к тебе можно? – ласково спросил он полушёпотом, просунув голову в приоткрытую дверь.       Хванчун сидел на полу, окружённый кучкой своих мягких игрушек. В руках была кошечка Кити, с которой он сегодня ходил в садик, а сам малыш обернулся на голос родителя не спеша, без видимого энтузиазма. Но и прогонять тоже не думал.       – Папа, я тут... – мальчик растерянно осмотрел свои игрушки, сгребая парочку в охапку и пряча сразу в корзину с остальными плюшами. – Я потом всё уберу, честно.       Ёнджун беззвучно закрыл за собой дверь, войдя в комнату, и остановился у входа. Даже сейчас на Хванчуне лица не было. Маленькие глазки вот-вот были готовы проронить слёзы, а дрожащий голос звучал совсем запуганно.       – Ты играл здесь, да? – он взглядом указал на пол. – Не возражаешь, если я присоединюсь?       Хванчун помотал головой в стороны, позволив омеге подойти и присесть напротив.       Никто из них не рвался начать разговор. Ёнджун какое-то время крутил в руках плюшевого пингвина, которого его друг когда-то дарил Хванчуну на трёхлетие, как будто он был самым интересным предметом в комнате. А омежка неловко перекладывал игрушки с места на место, выстраивая в каком-то особом порядке.       Ноль жизнерадостности, ноль позитивных эмоций. И это ощущение было настолько заразительным, что теперь Ёнджуну казалось, будто вся квартира приобрела напряжённую и депрессивную атмосферу.       Обдумав ещё раз, как бы поаккуратнее расспросить сына, парень решился задать вопрос:       – Детка, ты в порядке? – он заглянул Хванчуну в глаза, а тот сразу отвёл взгляд. – Мы с бабушкой очень переживаем.       Рукой он незаметно потянулся к маленькой ладошке омежки. Хотелось ощущать с ним хоть минимальный физический контакт, не бросать в тяжёлой ситуации. Хванчун ничего не ответил, но это уже означало многое. И ежу понятно, что мальчику плохо, только вот причина совсем не ясна.       – Скажи, что-то случилось сегодня в садике, да? – Ёнджун начал поглаживать детскую бархатную кожу пальчиком. – Может, воспитательница предложила заняться чем-то, что тебе не понравилось. Или еду невкусную давали.       Он продолжал перечислять варианты, которые считал наименее болезненными для восприятия ребёнком. А Хванчун только смотрел вниз на свои коленки, где у него под рукой сидела Кити, и надувал губки.       – Может, кто-то из друзей тебя обидел? Ты ведь со всеми ребятами в группе хорошо общаешься. Это могли сделать девочки, например? Они ничего плохого не натворили? Или у вас что-то случилось с Ёнмёном?       При упоминании альфочки малыш вздрогнул, но ничего не сказал. Уже через несколько секунд Ёнджун увидел, как несколько капель упало на мягкую шёрстку плюшевого котёнка, а сам Хванчун стал подрагивать, как при плаче.       Значит, дело всё-таки в Ёнмёне.       – Малыш, милый мой, – с сожалением в голосе произнёс омега, подсаживаясь ближе и тотчас прижимая сына к своей груди. Он плакал уже не стесняясь, уткнувшись носиком в Ёнджунов цветной свитер и оставляя на нём мокрые пятнышки. Папа гладил его по спине и тихо шептал, что всё хорошо, ему на ушко. Хванчун продолжал всхлипывать и рыдал в голос, как будто только сейчас ему позволили наконец выплеснуть эмоции, не ограничивая себя ни в чём. Ёнджун с ним рядом – Ёнджун всё поймёт. Он самый близкий человек, что есть у мальчика, он не может не понять.       – Любимый папин котёнок, моё драгоценное сокровище... – омега осторожно поднялся на ноги, обхватив его руками очень крепко, чтобы тот не упал. Хванчун тоже обнял его и держался пальчиками за ткань одежды на спине, не желая теперь отпускать. Они вдвоём присели на кровать, где Ёнджун гладил малыша уже по голове, пока он понемногу приходил в себя.       Ему нужно было это пройти, дать волю своей грусти и выплакать всё до капли.       Когда его глазки немного подсохли, а Хванчун только негромко шмыгал покрасневшим носом, Ёнджун оставил пару нежных поцелуев у него на лбу и щеках. Лицо малыша чуть-чуть отдавало солёным после слёз, но ему самому стало легче. Кажется, теперь он был готов всё рассказать.       Папа заботливо укрыл его подрагивающие плечики пледом со звёздочками и усадил к себе на колени.       – Ёнмён тебя чем-то обидел, милый? – перебирая пальцами его волосы, Ёнджун вдыхал их аромат и неспешно говорил.       – Он сказал, что я слишком маленький, чтобы с ним целоваться.       Хванчун выложил это так просто и чётко, а у Ёнджуна сердце остановилось где-то в пятках. Нет, он, конечно, знал, что когда-нибудь станет обсуждать эту тему со своим сыном, но рассчитывал, что это будет не раньше, чем омежка закончит хотя бы класс пятый. Наверное, в этом с Ёнмёном он вынужден согласиться, но он немного в шоке сейчас, так что жаждет узнать больше подробностей, прежде чем делать выводы.       – Ты хотел... поцеловать своего друга? – проговорил Ёнджун медленно, словно сам себе не верил. А чего он ждал? Давно было понятно, что между этими карапузами не просто дружба, только вот дети решили не тормозить и сразу пустили тяжёлую артиллерию в ход. Почти синхронизировались с ним и Субином.       Хванчун вздохнул, словно боялся, что папа его пристыдит за такое, но всё равно объяснил:       – Ёнмён мне больше не друг. Обычно друзья не целуются, так можно только тем, кто чувствует любовь. Я видел по телевизору, как альфы с омегами это делают, когда любят друг друга. Я тоже люблю Ёнмёна и хотел только немножко губками к нему притронуться! – омежка вернулся к своей привычной выразительности в пересказе событий. – А он сказал, что даже так нельзя. Я слишком маленький, это можно только взрослым и бла-бла-бла. Но мне же тоже в марте пять будет, я не маленький! Он придумал сказать это, потому что меня не любит!       Он снова чуть не заплакал, поэтому решил опять прильнуть к папе и обхватить его за шею, забираясь ближе, как маленький лемурчик. Ёнджун бы попросил подобрать его челюсть с пола, но был слишком занят перевариванием полученной информации. Не раздумывая, он отреагировал на безмолвную просьбу сына его утешить, поэтому не переставал гладить его везде: и по блестящим чёрным волосам, и по хрупким маленьким плечикам, и по дрожащей спинке.       – Вау, я даже не представлял, что всё так серьёзно, – омега неверяще таращился куда-то в стенку, подбирая слова. – Теперь я понимаю, почему ты так себя чувствуешь, солнышко.       – Я не хочу... – хнычет Хванчун ему куда-то под плечо. – Я думал, он тоже меня любит...       – Я уверен, что любит, – Ёнджун целует маленькую макушку. – Ёнмён-и мог просто испугаться того, насколько внезапно ты захотел это сделать, котёнок. Знаешь, когда взрослые люди понимают, что нравятся друг другу, они не торопятся сразу целоваться. Сначала нужно убедиться, что чувства взаимны, чтобы это осознание было у обоих. Может быть, Ёнмён любил тебя всё это время, но не думал об этом – ему просто нравилось видеть тебя каждый день, играть вместе. А тут такое неожиданное предложение, – парень отстранил сына от своей груди и провёл пальчиком по его носу. А потом ещё легонько нажал на него с довольным «бибип».       Мальчик потянулся утереть кулачком слёзы, а папа помог ему с этим и провёл ладонью по щеке с другой стороны.       – То есть он любит, но не понимает? – Хванчун удивлённо похлопал влажными ресничками.       – Может быть так, котёнок. Поговоришь с ним в садике завтра и узнаешь.       На этом омежка более-менее успокоился. Он ещё минут пятнадцать сидел в объятиях папы, молча слушая его дыхание, и приходил в себя. Ему на самом деле стало намного лучше: уже и желание играть появилось, и на Ёнмёна почти не обижался. Слишком сложным выглядело это всё, совсем не так, как он думал. Папа уже говорил ему, что жизнь – штука непростая, а человеческие взаимоотношения и подавно. Не всем удаётся в них разобраться, но с альфочкой Хванчун ещё попытается.       – Папа... – засыпающим голосом потянул омежка, положив голову на плечо Ёнджуна. – А почему от тебя пахнет... Дядей Субином...       Если парень до этого и чувствовал, что вот-вот начнёт дремать, то сейчас мигом ощутил бодрость. Это маленькое замечание от сына вызвало у него странное чувство, как будто его застукали за изменой или чем-то незаконным. Рано или поздно Хванчуну придётся узнать правду о том, что у его папы теперь появился партнёр, вот только рассказать о нём сейчас, когда у самого омежки небольшая личная драма с сыном этого партнёра, было бы как минимум неэтично. Словно Ёнджун насмехается над ним: вот ты со своим крашем повздорил, а мы с моим сошлись как раз.       Наверное, будет лучше сейчас рассказать Хванчуну только часть произошедшего. Врать никто ни о чём не собирается, лишь упустит несколько деталей.       – Дядя Субин приезжал навестить меня пару часов назад. Мы гуляли по парку вместе, а потом он отвёз меня обратно, – произнёс Ёнджун совершенно спокойно. Так тепло на душе от того, что это теперь не плоды его фантазии. Если и Ёнмён будет хоть наполовину таким же заботливым, как его отец, то омега может не волноваться о том, в чьи руки попал его драгоценный котёнок.       – Наверное, ты ему нравишься, – Хванчун зевнул. – Он тоже хочет проводить с тобой время. Даже когда ты болеешь и пьёшь противные таблетки.       – Наверное, ты прав.       Ёнджун улыбнулся, поняв вдруг, насколько очевидной стала их связь за такое время, что даже его сыну всё ясно.       Впрочем, малыш явно не собирался долго обсуждать это с ним. После плача он почувствовал сонливость и усталость, что вместе с пропущенным тихим часов в садике вылилось в то, что он чуть не уснул в руках Ёнджуна. Он сам был не особо против полежать вот так с Хванчуном, обнимая его во сне и смотря на то, как он поджимает губки и морщит носик, однако впереди его ещё ждала работа за компьютером, новые сообщения от Субина и мама на кухне, которая до сих пор волнуется о том, что же случилось с её внуком.       Поэтому Ёнджун помог омежке переодеться в домашнее и устроиться на кроватке поудобнее, а затем накрыл одеялом и ещё чуть-чуть погладил – иначе Хванчун не хотел его отпускать. Убедившись, что малыш уже посапывает, он вышел из комнаты и тихо закрыл дверь.       – Тебя долго не было, Джуни, – мама уже начала волноваться, пока парень пропадал в детской комнате и разговаривал с Хванчуном. – Я приготовила пибимпаб, ты не голоден? Сядь поешь, милый.       – Спасибо, – омега поклонился и присел за стол, где для него уже стояла подготовленная порция. Наверное, он был с Хванчуном действительно долго, раз уж женщина успела закончить с приготовлением еды. – Можешь не переживать за Чуни, теперь он в порядке. Как мы и думали, дело в Ёнмёне.       – Неужели этот малыш всё-таки что-то натворил? – Ханыль приложила ладошки к щекам, а её губы растянулись в небольшую «о» от удивления.       – Натворил скорее Хванчун, – Ёнджун подошёл за бумажным полотенцем, после того как помыл руки. – Он вдруг понял, что Ёнмён ему нравится, и хотел поцеловать его. А тот отказал.       Глаза женщины чуть на лоб не вылезли, но губы тронула улыбка: видимо, ситуация её забавляла.       – Серьёзно? Это Чуни такой решительный уже, что в четыре года сам всё за альф делает? Далеко пойдёт, чего уж там, – хмыкнула женщина, смотря на то, как Ёнджун берёт в руки палочки и пожимает плечами. – На месте Ёнмёна я бы офигела, прости господи.       – Думаю, он тоже, – усмехнулся омега. – Он сказал, что Хванчун слишком маленький для этого, а он подумал, что тот просто не любит его, поэтому и ищет отговорки.       – Ох уж эта любовь в четыре года, – мечтательно произнесла Ханыль и присела напротив Ёнджуна. – Надеюсь, они забудут об этом моменте и снова будут общаться, как прежде. Больно смотреть на то, как Чуни ходит безрадостный. Таких Ёнмёнов у него ещё тысяча будет, и нервов не хватит, если за каждого так переживать.       Ёнджун несогласно покачал головой в стороны, старательно пережёвывая еду.       – Ты не находишь это странным? То, как они уже сблизились, что говорят о настолько сильных чувствах, как любовь. Я понимаю, что, может, дети вкладывают в это слово иное значение и для них всё намного проще, но даже это ведь откуда-то взялось? Я уверен, что остальные дети из его группы максимум отметят свою любовь к родителям или домашним питомцам, но никак не к ровесникам в романтическом плане. Вдруг между ними особая связь? Что-то вроде...       – Истинных? – догадалась женщина и состроила задумчивое выражение лица. – Веришь в их существование?       – Раньше я бы уверенно ответил нет, – Ёнджун слегка стушевался под её напором. – Но некоторые последние события заставили сомневаться.       – Это ты так назвал ваши с Субином амурные дела? – Ханыль игриво улыбнулась, а омега вдруг застеснялся. Ужас, это всё настолько очевидно, что даже птицы за окном давно всё прознали? – Да брось, ангел мой, от тебя до сих пор пахнет его цветущей лавандой, а ещё ты весь от счастья светился, когда мы с Чуни только вошли. Такое сложно было не заметить.       – Субин тут не при чём... – парень убрал прядь волос за уши, а сам пытался звучать непринуждённо. Как будто разговоры о Субине не вызывают у него бабочек в животе и жар в щеках. – Я думал о том, возможно ли человеку почувствовать свою родственную душу ещё в раннем возрасте, когда он этого даже не понимает или не придаёт много значения.       Мама несколько секунд сверлила его взглядом, будто бы взвешивала, что стоит сказать в ответ.       – Мне кажется, истинность переоценивают. Я помню, как в юности мои подружки мечтали о том, что встретят достойных альф и влюбятся с первой секунды, а затем будут до конца своих дней жить вместе без ссор и печалей. Все думали, что дело в каком-то магическом предназначении, что кто-то сверху выбрал для вас определённого человека, с которым вы будете создавать идеальную пару. Что среди толпы незнакомцев вы сможете распознать его только потому, что внутри вас что-то щёлкнет и вы подумаете «о, так это моё». Ох, если бы всё было так просто... За все прожитые годы я не встречала никого, кто бы мог эту легенду подтвердить. Но было бы грубой ошибкой говорить, что родственных душ не существует. Помнишь, например, что я тебе всегда говорила о нас с отцом?       – Что ваш союз был послан небесами, – Ёнджун передразнил манеру голоса мамы, вспоминая, как часто она повторяла эту фразу.       – Верно. И если так подумать, то мы в какой-то степени тоже истинные: это ли не значит одно и то же? Спустя столько лет мы всё ещё вместе, а любим друг друга только сильней. Но при этом нас связали не какие-то волшебные нити, а мы сами. Мы сами начали общаться, сначала даже не подозревая, к чему это приведёт, да и ни на что не рассчитывали. Со временем поняли, какие у нас друг к другу чувства, и стали взращивать их бережно и аккуратно, чтобы с каждым днём они только крепли. И до сих пор стараемся поддерживать это между нами, – женщина вздохнула и посмотрела в окно, где на ветке дерева прыгал маленький воробушек. – Я к тому, что не какая-то истинность заставляет нас тянуться к людям, а мы сами обращаемся с ними так, что считаем своими предначертанными.       На это у омеги не нашлось подходящего ответа. Да и нужен ли он, когда у него вдруг появилось столько пищи для размышления?       Доедал пибимпаб Ёнджун уже в тишине, всё думая о том, как же сложны на самом деле человеческие взаимоотношения. У какого-то счастливчика любовь с первого взгляда будет длиной во всю жизнь, и он не узнает горечи измены и предательства, а кому-то придётся много лет провести в поисках своего человека, оступиться бессчётное количество раз, обжечься и сломаться, чтобы в конце осознать, что для любви он попросту не создан.       И парень душу готов продать, чтобы его сын оказался примером первого. Ему самому этот сценарий уже не подойдёт: тогда бы и не было причины задумываться об этом вопросе, и их семья была бы полной, с отцом для Хванчуна и любимым мужем для Ёнджуна. Наверное, это к счастью, что всё сложилось иначе.       Теперь у него есть шанс построить лучшее будущее с Субином. И если истинных на самом деле не существует, то он сделает всё, чтобы стать им для альфы во что бы то ни стало.       Вернувшись в комнату, Ёнджун ещё какое-то время рассматривал вещи на прикроватной тумбе. Не то чтобы там за его отсутствие успело материализоваться что-то новое, но мысли о Субине заставили омегу захотеть снова почувствовать его рядом. На тумбе всё ещё лежали пастилки от кашля, что альфа принёс несколько дней назад, и пусть в блистере осталось их всего пару штук, Ёнджуну всё ещё было приятно от одного осознания того, что эти лекарства Субин покупал специально для него, что думал о нём, хотел, чтобы он поскорее поправился. Потому что хочет заботиться, потому что Ёнджун ему не безразличен.       Как же здорово знать, что для кого-то ты так много значишь, что он не прекращает о тебе думать, когда вы не вместе.       С кровати омега подобрал оставленный тут телефон, который уже давно оповещал о новых сообщениях. Ёнджун на секунду задумался о том, что стоило бы добавить к имени контакта Субина теперь хотя бы сердечко, но этим он займётся уже чуть позже. Сейчас надо рассказать ему о том, что случилось у детей, и ответить на сообщения. От кого: Субин ??? Что произошло? Он плохо себя чувствует?       Было ещё несколько совсем недавних сообщений, отправленных всего пятнадцать минут назад. От кого: Субин Кажется, я знаю, в чём дело Ёнмён тоже без настроения Мы поговорили по пути домой, он всё мне рассказал Может, созвонимся, когда будешь свободен? Просто набери мне, хён Или напиши       Не думая больше ни минуты, парень нажимает кнопку звонка, предвкушая достаточно долгий разговор.

***

      Говорят, что любовь имеет свойство исцелять. И если автор этой цитаты перед её озвучиванием кем-то вдохновлялся, то этим кем-то был точно Ёнджун.       Уже на следующий день после официального начала их с Субином отношений омега решил, что болезнь его окончательно отпустила, и припёрся на работу, тем самым даже порадовав господина Ли, что бывает довольно редко. Окрылённость от давно забытой эйфории при влюблённости положительно действовала на его самочувствие, поэтому оставаться в постели и дальше при таком заряде энергии парень счёл непозволительным. Хоть раз в жизни можно и для начальника сюрприз сделать, раз уж силы позволяют. Тем более, что разочаровывать кого-то ему сейчас вообще не хочется. В голове попросту не будет места для переживаний из-за очередной его проделки.       Казалось, перемену в настроении Ёнджуна в офисе заметили все. Трудно было не обратить внимание на то, что кому-то за долгое время удалось вызвать искреннюю довольную улыбку на лице босса, и не спросить потом, как так вышло. На все расспросы омега отвечал «просто день хороший», не вдаваясь в подробности, однако коллегам это словно и не нужно было. Некоторые сами додумывали удобную им версию о том, что кто-то здорово провёл предыдущую ночку, а остальные решили не лезть в чужую душу и только радовались, что хоть для кого-то день казался хорошим.       Как он вообще может быть плохим, когда после работы за Ёнджуном заехал его парень и они вместе ели сэндвичи в машине, не боясь испачкать салон, слушали новый альбом любимой группы Субина, а потом много-много целовались и болтали о прошедшем дне?       – Хён, что думаешь по поводу свидания? – спросил альфа, заворачивая автомобиль во двор детского сада. Дети и так уже немного заждались, пока их родители устроили себе пирушку на задних сидениях и чуть не проморгали время, когда их нужно будет забрать.       Ёнджун выпрямил спину и накинул пальто на плечи, готовясь через пару минут уже выходить.       – Я же уже говорил, что согласен. Что бы там ни было.       – Даже если я отведу тебя в экзотариум с крокодилами и скажу, что считаю это романтичным?       – Таким меня не напугать, – Ёнджун пафосно надул губы. – Мы с Хванчуном в этом экзотариуме уже как родные. Кто бы мог подумать, что детям так нравятся всякие ящерицы и змеи.       – Интересные у вас развлечения, – Субин не сдержал смешок. – Наверное, проще спросить, где вы ещё не были?       – Слишком сложный вопрос. Давай другой.       Альфа выкроил время на подумать, пока искал парковочное место. Остановив машину недалеко от входа, он заглушил мотор.       – У тебя есть какое-нибудь представление об идеальном свидании? Может, если я не смогу отвезти тебя туда, где ты ещё не был, то хоть попробую осуществить мечту. Я долго думал об этом, и раз уж это будет наше первое официальное свидание, то хочется, чтобы оно прошло на ура.       – Субин-а, – Ёнджун дотронулся пальцами до его щёк, чтобы повернуть лицо к себе. – Чтобы наше свидание прошло на ура, в нём достаточно двух компонентов. Ты, – он ткнул подушечкой в мягкую ямочку, – и я, – тем же пальцем указал уже на себя.       Они бы и дальше улыбались друг другу в лицо, как два дурака, но время всё ещё поджимало.       – Я перестал мечтать о свиданиях довольно давно, поэтому у меня нет каких-то конкретных пожеланий по месту или содержанию. Наверное, мне бы больше всего хотелось чего-то спокойного, чтобы мы могли расслабиться. Чтобы я в любой момент мог потянуться поцеловать твой холодный нос или спрятать свои ладони в твоих. Они у тебя вон какие огромные, мне даже кажется, что я влезу целиком.       – Это просто ты маленький.       – Настолько маленький, что даже старше тебя, между прочим, – Ёнджун кокетливо поправил на Субине рубашку и стал выбирать, какая часть его лица станет следующей жертвой его горячих губ.       – Да-да, хён, я не забыл, – если бы места на водительском сидении было достаточно для двоих парней с массивной верхней одеждой, то омега бы уже давно перебрался к нему на колени, но в данный момент это оказалось не совсем удобно, поэтому парень просто прильнул к Субину ближе и ласково заставил приоткрыть рот для поцелуя. Тонким кончиком языка он скользнул внутрь, но не слишком глубоко, чтобы они вдруг не провели тут вечность, пытаясь насытиться друг другом. Потому что вечности им может не хватить.       – Нам надо остановиться, – с досадой прошептал омега, отстранившись с тяжёлым вздохом. Когда-нибудь они смогут выкроить достаточно времени для двоих и позволят себе делать всё, что только захочется. А у них уже успел накопиться достаточно длинный список хотелок.       Ёнджун бы очень хотел отплатить Субину за всю заботу, которую тот не переставал дарить практически с первой встречи. Он бы с удовольствием поухаживал за альфой сам: приготовил что-нибудь вкусное с собой на работу, чтобы парень вспоминал о нём за обедом, постелил свежее постельное бельё, на котором останется тоненький шлейф его запаха, помог высушить мокрые волосы после душа, перебирая их пальцами и делая Субину лёгкий массаж головы. Он может выражать любовь всеми пятью языками, но в первую очередь хотел бы подарить альфе готовность помогать. Со всем, о чём он только попросит.       Субин бы очень хотел заставить Ёнджуна поверить, что он невероятный. Что омега единственный и неповторимый, что заслуживает внимания и любви не меньше остальных. Он бы обнимал его по утрам и не отпускал из тёплой постели с просьбами полежать с ним ещё пару минуток, хотя обоим нужно спешить на работу. Он бы ни разу не забыл упомянуть, как чудесно Ёнджун выглядит, даже если он не выспится и будет чувствовать себя зомби. Он бы попытался вникнуть в сюжет его любимых сериалов, чтобы потом они вместе обсуждали персонажей и мило хихикали, представляя себя на их месте.       Они не собираются убегать друг от друга. Значит, всё это более чем осуществимо в ближайшем будущем.       – Пошли забирать карапузов, – кивнул Субин и растянул губы в улыбке, не позволяя никому из них омрачить и секунды их совместного времени. Даже если его осталось совсем немного.       Вопреки опасениям, что дети и сегодня будут вести себя отстранённо, всё оказалось куда более приятно. Ёнмён увлечённо собирал замок из разноцветных кубиков, пока Хванчун из маленьких фигурок выбирал его будущих жителей. Игрушек в садике было много, а вот на всех места в импровизированной крепости не хватит, поэтому омежка отбирал лишь самых достойных.       Уже на пути домой Хванчун поделился с папой хорошими новостями: альфочка первый подошёл к нему поговорить ещё утром, извинился за то, что заставил его плакать, и быстро чмокнул омежку в щёку, пока никто из остальных детей не видел. Не то чтобы Хванчуну всё ещё это было нужно – Ёнджун вполне доходчиво объяснил, что Ёнмён не виноват в том, что для него просьба о поцелуе была странной. Он и сам был готов просить у друга прощения за свою поспешность, но в итоге был рад, что всё обернулось таким образом. О неприятном инциденте решили забыть, договорившись, что поцелуи они оставят для более взрослых ребят, а пока будут проявлять любовь в чём-то привычном, вроде совместных игр.       Ёнджун, правда, не знал, что конкретно Ёнмёну успел наговорить Субин, однако травмировать детей ненужными в их возрасте отношениями тоже счёл лишним. Пока малыши не понимают всей серьёзности таких решений, им будет спокойнее. А подрастут – сами разберутся, чего им хочется.       Тем более, когда у Хванчуна с Ёнмёном в перспективе формально стать одной семьёй, если у Ёнджуна с Субином всё сложится так, как омега мечтает.       – А мы сегодня смотрели фильм про белых мишек! И ещё там были тюленчики и лисички.       Хванчун довольно держится за руку папы, пока они вместе ходят по магазину и выбирают еду на вечер. И, заметив в морозильнике мороженое, на упаковке которого был изображён белый медведь, не мог не поделиться тем, чем они сегодня занимались в садике.       – Ничего себе, – удивляется Ёнджун и поворачивается к сыну. – И кто тебе там понравился?       – Все! Особенно этот тюлень, который такой тёмный, с зубами длинными.       – Морж что ли? – омега приподнял брови, поражаясь такому выбору. Он ожидал услышать что-то попроще, типа белого зайчика или северного оленя. Но Хванчун активно закивал в ответ, поэтому Ёнджун только одобрительно закусил губу. – Ну да, они крутые.       По дороге до кассы омежка умудрился выпросить у родителя ещё пачку мармеладок в виде машинок. Ёнджун не хотел соглашаться, потому что уже взял достаточно вкусностей для них обоих, но после встречи с Субином настроение оставалось запредельно хорошим, так что пошёл на уступки. Может, он бы и целый дом пряничный купил, если б Хванчун попросил.

***

      С началом ноября Ёнджун почувствовал, как его жизнь буквально обрела новое дыхание.       На работе наконец-то закончился ремонт офисов, поэтому возню со всякими красками и коробками можно было забыть, как страшный сон. Зато в посвежевшем кабинете работалось приятнее, да и компьютер омеге выделили новый после не очень весёлых приколов с потерей файлов. Господин Ли был занят подготовкой к серьёзному проекту, предложенному одной из сотрудничающих с компанией фирм, и время на чрезмерное отчитывание работников тратил уже не так активно. Задач у всех, конечно, прибавилось, но это стоило того, чтобы слизняк хотя бы на несколько недель научился закрывать рот.       В садике у детей начались осенние каникулы, поэтому в группе ежедневно оставалось всё меньше тех, кто не уехал на пару дней к бабушкам и дедушкам. Хванчун был бы и рад продолжить ходить даже во время каникул, лишь бы каждый день видеться с Ёнмёном, но того Субин отвёз на неделю к своей сестре и её детям. Да и дедушка обещал взять омежку с собой на рыбалку, если тот будет хорошо себя вести, грех от такого отказываться.       Каждый раз при разлуке Ёнджун безмерно скучал по сыну, звонил вечерами по видеозвонку и несколько часов болтал со своим чудом, когда самочувствие позволяло. Квартира без него сразу становилась слишком пустой и навевающей одиночество, в неё не очень-то хотелось возвращаться после рабочего дня, но впервые за долгое время омега больше не ощущал привычной отрешённости. Всё благодаря Субину.       Хванчун, кажется, не горел желанием вдаваться в подробности отношений папы с дядей Субином, хотя уже давно понял, что между ними там нечто большее, чем «мы просто нравимся друг другу». Хоть Ёнджун старался напрямую об этом с ребёнком не говорить, омежка всё и сам неплохо замечал: то слишком яркий оттенок аромата лаванды, ставший почти постоянным спутником парня, то его горящие от радости глаза при виде сообщений от сами-понимаете-кого. Хванчуну было в новинку видеть папу таким счастливым, но это заставляло его тоже чувствовать себя немного лучше.       Дядя Субин был для него человеком, которого можно ставить в пример. Одного факта того, что он отец его лучшего друга, было достаточно, чтобы Хванчун испытывал к нему тёплые чувства, но альфа ведь ещё и приложил усилия, стараясь завоевать расположение во всей группе. Несколько раз он приходил к детям в садик, чтобы порисовать животных, и за это время получил от омежки такие эпитеты, как «добрый», «интересный», «смешной», «крутой». И это только подтверждалось каждый раз, когда Хванчун то и дело встречался с ним вместе с папой.       Да, у его папы определённо хороший вкус. Это, должно быть, семейное. Что старший альфа – загляденье, что младший – прелесть. И оба им нравятся.       Ёнджун старался заботиться о том, чтобы не только им с Субином было комфортно. Они достаточно взрослые люди, чтобы трезво оценивать перспективы, и уже больше пяти лет практически не принадлежат самим себе. Нельзя планировать буквально ничего, закрывая глаза на своих сыновей, поэтому и об их чувствах забывать не стоило. Удачно получилось, что Хванчун с Ёнмёном подружились ещё в садике, а Субин у малыша-омеги вызывает только положительные эмоции. Как бы то ни было, Ёнджуна действительно волновало то, как его вмешательство в личную жизнь отца воспримет Ёнмён.       Во время одной из встреч после работы Субин обмолвился, что сильно переживать по этому поводу Ёнджуну не стоит. Ёнмён относительно замкнутый и стеснительный ребёнок, он тяжело воспринимает перемены и может долго не подпускать людей к себе. Несмотря на это, он смог искренне порадоваться за отца, когда тот рассказал об отношениях с дядей Ёнджуном. «Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Чем чаще ты будешь с ним общаться, тем свободнее и расслабленнее он станет в твоём присутствии», – так успокоил парня альфа. И это обнадёживало.       Надо же, у Ёнджуна ведь реально появился второй шанс построить жизнь своей мечты.       Очень удобно совпало, что в этот раз и Субин, и Ёнджун на несколько дней были свободны от ответственности за своих карапузов. Данное время нужно было правильно использовать, выжать из него максимум, чтобы парни вновь почувствовали себя подростками в разгар конфетно-букетного периода и насладились друг другом в полной мере.       Свидание было решено устроить в пятницу вечером, как раз в тот день, когда Ёнджуна по идее должны будут отпустить на парочку часов раньше и он успеет собраться. До этого Субин просто каждый раз забирал его из офиса на машине, что уже стало для них обязательной частью дня. Дважды задерживался ещё и в его квартире до вечера – оба раза по просьбе омеги, конечно же. И как Субин мог отказать своему хёну, если тот обещает побаловать его вкусным ужином в обмен на парочку жарких объятий и не самых целомудренных поцелуев? Они оба изголодались по ласке, вот и лезут тискать друг друга в любой удобный момент.       – Субин-а, почеши мне спинку, – жалобно тянет омега тихим голосом, пока они смотрят подборку каких-то комедийных шоу в ютубе. Его ноутбук почти разрядился, за зарядным устройством идти лень, а за происходящим на экране Ёнджун уже несколько минут как перестал следить. Он укладывает голову на плечо альфы, поворачивается носом к шее и прикрывает глаза, вдыхая любимый запах.       – У меня руки холодные, – больше предупреждение, чем возражение. Субин откидывается спиной назад на диван, стараясь при этом не сбросить голову хёна с плеча, и наклоняется к его макушке. Гладкие волосы нежно щекочут нос, а сам омега неразборчиво бурчит что-то о том, как ему всё равно на температуру его рук.       Субин чуть-чуть оттянул Ёнджунов джемпер снизу, чтобы юркнуть под него ладонью. Под ним у омеги из одежды ничего не оказалось, но вряд ли парню было прохладно, что можно сказать по несильному жару, исходящему от его тела. Даже жалко было альфе трогать Ёнджуна под лопатками своими ледяными пальцами. Но он сам попросил, вот пусть теперь и получает.       – Ауч, – омега шикнул от резкого контраста температур и зажмурился, полагаясь полностью на осязание. Холод кольнул слишком уж остро, так что парень вздрогнул, как только ощутил на спине чужую ладонь.       – Я предупреждал, – Субин усмехнулся, начав двигать рукой из стороны в сторону, пробегаясь пальчиками по каждому сантиметру горячей кожи. Миллионы мурашек вмиг пронеслись по всему телу Ёнджуна, и альфа смог прекрасно это почувствовать. Он гладил его сначала где-то по центру, возле поясницы, затем поднялся выше, дошёл почти до шеи, где легонько царапнул ноготками, заставив омегу сдавленно промычать. И этот звук... Боже, он заставил что-то в животе Субина болезненно перевернуться и жаждать услышать это ещё раз. Желательно, не один.       Во всём этом было что-то до дрожи интимное. Не стоило забывать, что, по сути, так оно и казалось, ведь альфа буквально касался его голой кожи на спине (и даже на секунду словил панику от мысли, что там могла быть эрогенная зона Ёнджуна). К счастью, развить эту мысль ему не дали.       – Ай, ладно, хватит, у тебя действительно очень холодные руки, – засмеялся парень, самостоятельно доставая чужую ладонь из-под джемпера. А потом обхватил её двумя своими и попытался согреть, как это делал Субин в тот раз, когда Ёнджун был ещё болен и они вместе гуляли в парке.       И если бы альфу заставили смотреть на это вечно, его глаза бы просто не выдержали такого очарования.       – Им просто не хватает энергии солнышка, – лукаво тянет Субин и заглядывает омеге в глаза. – Твоей.       Перед ответом Ёнджун целует тыльную сторону его ладони, не отводя взгляда.       – Ты такой милый, что я сейчас умру.       – Слишком рано, – хохотнул альфа. – Даже не думай умирать раньше, чем я свожу тебя на свидание.       – Учитывая то, что ты со мной делаешь, я рискую не дожить. Даже если взять во внимание, что свидание завтра.       Ёнджун пересел на диване удобнее, чтобы устроиться уже в уютных объятиях Субина. Он готов флиртовать с ним хоть всю ночь, забив на планы выспаться перед работой и выбрать наряд на вечер. Просто потому что весь мир может подождать, пока он смотрит на своего парня с бесконечным обожанием и улыбкой до ушей.