Like Father, Like Son

      Если и было в этом мире что-то помимо благополучия Хванчуна, за что Ёнджун мог переживать сутками напролёт, так это отношения с теми, кто ему безразмерно дорог.       Сколько себя помнил, парень не любил чувствовать себя слабым. С одной стороны, для его саб-гендера такое положение вещей было естественным: омеги чисто генетически не могли добиться таких же физических показателей, какие у альфы легко достижимы без особых стараний. Их цель в мире – стать продолжателем рода, подарить своим семьям потомство, а для этого какие-то специальные суперсилы ни к чему. Омегам не нужно бороться за партнёров с другими, оберегать своих избранников и иметь устрашающий вид.       С другой стороны, всегда находились люди, кто пытался действовать против системы. Далеко не всех омег устраивало положение дел, при котором сколько ни старайся, а тебя всё равно не станут воспринимать всерьёз. Для большинства ты просто инкубатор, рождённый для такой же цели – родить. И родить альфу, по возможности, ну или бету, ведь у них никакой категоризации и вовсе не существовало. Тебе не будут помогать с продвижением по карьерной лестнице, даже если ты будешь первоклассным сотрудником с вагоном опыта за спиной. Ни один альфа не пойдёт тебе навстречу, когда в спорной ситуации выбор встанет между омегой и кем-нибудь ещё. Кем бы он ни был.       Ты просто слабое, безвольное существо, созданное в качестве развлечения для достойных. Чтобы у них был кто-то, кто растит их детей, пока они продолжают чувствовать себя важными и занимаются делами «не для второсортных».       Так было издавна. Это настолько вошло в традицию, что уже не воспринималось многими как что-то, что можно оспорить. Всегда были недовольные, но всегда были и те, кто не понимал их недовольство. Поэтому мало что делалось в мире для разрешения проблемы, несмотря на бесконечные попытки омег добиться хоть доли равноправия.       Ёнджуна это тоже бесило. Сколько раз он слышал отказы на вступительных экзаменах в академию бизнес-администрирования, о которой мечтал с подросткового возраста... Молодому и целеустремленному омеге даже шанса показать свои знания не дали, развернув на пороге со словами «к сожалению, вы нам не подходите». Это повторялось не единожды и в конечном итоге привело к тому, что парень сдался, не выдержав морального давления от постоянных отказов. Никому и дела не было до его аналитического склада ума, пройденных дополнительных курсов и сильному желанию трудиться ради мечты.       У тебя нет узла – можешь смело идти вон отсюда. Где это видано, чтобы омега учился управлять бизнесом, а потом на работе ещё и командовал кем-то?       Было больно и неприятно. Ужасно, что в двадцать первом веке люди всё ещё жили по моральным законам древних времён. Причём самым обидным оказался не сам факт дискриминации омег в обществе, а то, что права у всех саб-гендеров давно были равны на законодательном уровне. Только когда дело доходило до практики, все сразу про это словно забывали.       Ёнджун долго сопротивлялся – да что там, сопротивляется каждый день. Но эти неполноценность и слабость, навязанные остальными, постоянно дают о себе знать в самые неподходящие моменты.       Общество сделало его таким в своих глазах. А он это ненавидел.       Поэтому всегда стремился доказать, что способен на многое. Не кому-то другому, а в первую очередь себе – другим это никогда не докажешь. Омега старался получить хоть какую-то независимость, ощущать себя значимой личностью, которая нужна в этом мире не меньше, чем кто-либо другой. Чем больше он пытался, тем быстрее понимал, что только тогда его начнут воспринимать всерьёз, когда он сам начнёт чего-то стоить.       А стоящий человек не станет просить помощи у посторонних при первом же косяке.       Правда, в этом плане у Ёнджуна действовали определенные оговорки, особенно касаемо той неудобной ситуации, в которую он поставил Субина. Вообще-то, альфа уже не был для него кем-то посторонним – вряд ли к рандомному человеку с улицы у вас возникнут настолько бурные чувства. А состояние Ёнджуна после сна оставляло желать лучшего, мягко говоря. Омега бы не стал тревожить парня по пустякам; даже сейчас он считал, что причина недостаточно серьёзная, чтобы выставлять себя неспособным даже собственного сына забрать из садика. Хоть и не смог бы это сделать чисто физически.       В конце концов, иногда нужно немного усмирить свою гордость и позволить кому-то тебе помочь.       Ёнджун выполз из кровати на ватных ногах, при этом чуть не плюхнувшись на пол. В глазах резко потемнело, стоило парню разогнуть колени и выпрямиться, и он опёрся плечом о стенку. Сердце гулко стучало в груди, каждый его удар пускал новую волну жара по телу. Тяжело дыша, на пару секунд омега прикрыл глаза и прислонился к стене всей поверхностью спины, позволяя её прохладе немного остудить свой организм.       Нет, ну, в таком состоянии он даже до кухни не дойдёт, не то что до садика.       – Мам, сможешь приехать к нам сегодня? Кажется, я серьёзно болен, – надломленным голосом он записывает сообщение и опускается на корточки. Мир вокруг ощущается совсем чудным и расплывчатым, как будто Ёнджун словил приступ дереализации. Вся кожа покрылась испариной, хочется залезть под прохладный душ и смыть с себя лишнее.       Странно, как при такой лихорадке ему ещё не приснился апокалипсис или что похлеще.       Телефон загорается новым уведомлением, но у парня хватает сил только для того, чтобы мельком прочитать. Свернувшись комочком в углу спальни, где он и нашёл удобную стенку за спиной, омега почувствовал, как тело начало дрожать. Попытаться сейчас встать на ноги – задача не из лёгких, но ему, как минимум, ещё придётся открывать дверь Субину, а для этого нужно оказаться в прихожей. К сожалению, телепорт никто изобрести пока не додумался, так что вариантов немного.       Превозмогая головокружение и озноб, Ёнджун ползком выбрался из комнаты. Проходя мимо зеркала, он краем глаза заметил собственное размытое отражение: весь блестящий от пота, с прилипшими ко лбу волосами и раскрасневшимся лицом... Не самый лучший видок, чтобы встречаться с человеком, на которого у тебя огромный краш.       Только сейчас Ёнджуну совсем не до этого. Будет прекрасно, если он вообще дождётся Субина, находясь в сознании, и сможет встретить того на пороге. Желательно стоя.       – Чёрт, почему мне так плохо, – омега едва шевелит губами, когда шепчет это вслух. Хорошей идеей было бы измерить температуру и принять какое-то жаропонижающее, но это всё ждёт его уже потом, когда мама приедет и чуть-чуть поможет, чтобы он встал на ноги.       В прихожей было достаточно темно, так что Ёнджун успел задеть ножку комода, пока забирался на пуфик, однако, находясь в полубреду, совсем этого не заметил. Спина снова нашла опору в виде дверцы шкафа, и парень смог принять вертикальное положение. Знобить не переставало, а глаза от напряжения начали слезиться – пришлось закрыть их и дышать глубже.       Обняв себя двумя руками и поджав колени к груди, омега снова задремал, сидя рядом с дверью.

***

      – Отец, а мы можем сюда на площадку приходить играть? Тут горка большая...       Ёнмён смотрит на площадку с интересом в глазах, с уколом зависти разглядывая детей, веселящихся на ней. Он даже не знал, что почти каждый день Хванчун играет тут с ними после садика, качается на качелях, лепит что-то в большой песочнице и залазит в разноцветный детский домик. Вот у него во дворе столько развлечений не насчитаешь.       Сегодня он удивился, когда отец сказал, что они отведут омежку домой сами, без дяди Ёнджуна. Грустно было слышать, что ему стало плохо, и ещё более грустно – видеть, как опечалился твой друг после этой новости.       Конечно, Хванчун был не против, чтобы для разнообразия его разок забрал из садика дядя Субин, но здоровьем папы ради этого рисковать слишком жестоко. Малыш уже привык, что каждые три месяца Ёнджун чувствует себя неважно по какой-то взрослой причине, из-за которой он проводит несколько дней у бабушки с дедушкой, и мысленно готовился к тому, что сегодня тоже придётся уехать.       – Если тебе нравится, можем приходить, – между делом отвечает Ёнмёну Субин, занятый тем, чтобы правильно ввести код от домофона по информации из сообщения.       А мысленно он вообще не здесь. Ещё с того самого сообщения, в котором Ёнджун попросил о помощи.       Не будет преувеличением сказать, что Субин сильно волновался за его состояние. Ещё утром омега присылал ему фотографию, где они с Хванчуном довольные собирают жёлтые листочки на пути к садику, а теперь даже на связь не выходит. Конечно, парень мог ему и приврать о том, что заболел, чтобы не сообщать о какой-то другой причине, но у Субина и мысли подобной не возникало: нутром чувствовал, что с Ёнджуном что-то не так.       – Хванчун-и, – альфа пропустил малыша первого к лифту, когда они все смогли войти в подъезд. – Покажешь, куда нам ехать?       Омежка задумчиво покивал и нажал нужную кнопку. Он ощущал то напряжение, которое Субин пытался спрятать глубоко в себе, но старался не обращать на это внимание. Сам был не в восторге, так пусть хоть Ёнмён не расстраивается. Однако ему, кажется, тоже понятно общее настроение.       Субин старался не терять оптимизма, несмотря ни на что. Поэтому уверенно нажал кнопку дверного звонка, подойдя с мальчиками к нужной квартире. Может, Ёнджуну за это время стало лучше, он выйдет и встретит его бодрым, а затем густо покраснеет, когда будет благодарить альфу за помощь. Ему так нравится каждый раз замечать его алеющие кончики ушей, за которые он прячет непослушные пряди волос. Весь омега – сплошное очарование.       Что он совершенно не ожидал увидеть, так это действительно неспособного даже встать самостоятельно Ёнджуна, опирающегося на дверной косяк и вытирающего с себя смесь пота и слёз.       – Привет, – даже в такой ситуации он попытался сделать дружелюбное выражение лица. Зря старался: Субин всё равно понял, насколько у него всё плохо. Даже случайный человек с улицы, мельком бросивший на него взгляд, ни за что бы не поверил, что парень близок к состоянию «в порядке».       – Папочка... – Хванчун нерешительно подошёл к нему, готовый уже заключить в приветственные объятия. Он безумно соскучился и успел надумать многого за путь до дома, но Ёнджун чуть резко отшатнулся от него, чем заставил и без того невесёлого сына расстроиться ещё больше.       – Не надо, солнышко, я могу тебя заразить.       Это всё выглядит максимально неловко. Ёнджун не соображает, что делает и говорит, но при этом создаёт видимость, что всё так и должно быть. Хотя уже и по озадаченному лицу Ёнмёна ясно как день: омега выглядит ужасно.       – Боже мой, Ёнджун, что случилось? – Субин обеспокоенно положил ладонь на его руку, придерживающую дверь. Сделал он это скорее машинально, чем намеренно, но отпускать уже не планировал. По крайней мере, пока не убедится, что у омеги есть кому позаботиться о нём. А если нет, то этим кем-то станет он сам.       Наверное, было бы неправильно вмешиваться в это: Ёнджун для альфы не больше, чем товарищ, и какое Субину дело до его состояния? Он не в праве насильно уложить омегу в кровать, напоить вкусным сиропом от температуры и поцеловать в лобик, пожелав поправиться как можно скорее. И в то же время мозг отчаянно кричит ему о том, что оставлять господина Чхве с госпожой болезнью нельзя.       – Я... Я немного... Мхм... – Ёнджун морщится от головной боли и несколько раз моргает. Пара крупных бусинок-слёз спадает с его ресниц и скатывается по розовым щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. – Приболел вот. Но всё хорошо, спасибо, что...       Альфа не дал ему договорить, смерив строгим, но встревоженным взглядом. Он не хотел его перебивать, но омега и сам стушевался настолько, что затих.       – Уверен? Ты на ногах почти не держишься, – Субин хмыкнул, заглядывая в слезящиеся покрасневшие глаза напротив, и лёгким движением пальца стёр капельку влаги со щеки. – Да ещё и весь горишь.       Одного прикосновения к лицу омеги хватило с лихвой, и, тем не менее, Субин всё равно приложил ладонь к его лбу: не упустит ни одной возможности быть ближе. Не морально, так физически.       Дети смиренно стояли рядом, слушая их разговор и не вмешиваясь. Хванчун вернулся к альфочке за обнимашками, которые так и не смог получить от папы, и теперь смотрел на Ёнджуна большими глазами-пуговками и почти не моргал. Он не выносил видеть, как папе больно, пусть и мало что понимал. Запах родителя слегка изменился и стал менее ощутимым – омежка, знающий все его оттенки в совершенстве, распознал это без труда.       – Если тебя это успокоит, то через час приедет моя мама, – шмыгнув носом, Ёнджун непроизвольно обхватил себя руками снова. Альфе он напоминал замерзающего уличного котёнка в морозный день.       – А этот час ты что собираешься делать? – слова омеги показались Субину недостаточно убедительными. – У тебя маленький ребёнок, который в случае чего не сможет вызвать скорую или принести нужное лекарство.       – Мне кажется, ты преувеличиваешь, – парень помотал головой. – Я справлюсь, надо только... Ауч... – он вдруг резко согнулся, хватаясь за ногу в приступе судороги, и, потеряв равновесие, полетел вперёд.       Если б не быстрая реакция Субина и хватка его крепких рук на Ёнджуновом теле, то омеге пришлось бы ещё и зубы собирать по всей лестничной площадке. Даже дети рядом перепугались, сжав ладошки друг друга в своих и тихо ахнув.       – Тебе необязательно справляться с этим в одиночку, Ёнджун, – мягкий пуфик возле входа в квартиру оказался как раз кстати, чтобы усадить парня на него и помочь удобно сесть. Субин придерживал его за плечи; свободной рукой он показал жест малышам зайти в квартиру и закрыть дверь, потому что теперь был точно уверен, что ближайший час посвятит заботе об этом упрямце. – Позволь мне помочь. Пожалуйста.       Тяжело вздохнув, Ёнджун кивнул.       – Только если ты этого хочешь.       – Я этого хочу, – уверяет Субин, легонько приподнимая омегу за подбородок и заглядывая в глаза. Как же здорово было бы его поцеловать в эти полуоткрытые губки... Но сейчас это не то, что Ёнджуну нужно.       Сам Ёнджун, конечно, так не считает, однако он слишком слаб, чтобы соображать.       – Котёнок, поиграйте пока немного с Ёнмёном в твоей комнате, хорошо? – обратился он к сыну, скосив взгляд на них с альфочкой. Тот немного потоптался на месте, как бы решаясь на что-то, и всё-таки подбежал обнять папу. – Эй, ну ты же сам ещё вчера болел...       – Мне всё равно, папочка, – маленькими ручонками он попытался прижать Ёнджуна к себе. Субин с улыбкой довольного родителя смотрел на это, даже не думая их прерывать. Омежка в очередной раз показал, насколько похожи их характеры: что один стоит на своём, что другой.       – Дядя Субин, вы же поможете папе? Скажите, что поможете, – ребёнок отстранился и жалобно взглянул щенячьими глазками на альфу. Словно от его ответа зависит будущее всего мира.       – Я сделаю всё, чтобы он поправился, – тихо ответил ему Субин и погладил по голове. Недолго думая, Хванчун обнял и альфу, поддавшись порыву благодарности и признательности.       А Ёнджун уже не понимал, почему ему снова вдруг стало так тепло: то ли это слова Субина откликнулись чем-то тягуче-сладким в организме, что он и сам бы кинулся в его руки, то ли температура продолжала безжалостно подниматься и плавила его мозг, превращая мысли в сгусток магмы.       Стоило детям скрыться за дверью, на парня обрушилось оглушительное осознание того, что они снова только вдвоём. Вот омега в неустойчивом положении пытается собрать себя по кусочкам, чтобы не отключиться у входа и не ставить Субина в неловкое положение, заставляя разбираться ещё и с его потерей сознания, а вот альфа смотрит на него с неосуществимым желанием в один миг забрать всю боль и обхватывает ладонями ещё плотнее.       – Что т-ты делаешь?... – Ёнджун заторможенно реагирует, когда понимает, что находится уже в воздухе, а всё, что его придерживает, – это руки альфы за спиной и под коленями. Кажется, он упустил момент, когда ещё было не поздно возражать. Но омега и так этого делать не собирался, просто в его мечтах данная ситуация происходила при немного других обстоятельствах.       – Помогаю тебе добраться до кровати. И будет неплохо, если ты скажешь, в какой стороне спальня.       К такому его жизнь не готовила.       Субин останавливается у нужной двери, на которую Ёнджун тыкнул пальцем, и осторожно, будто драгоценное сокровище, заносит его в комнату. На полу он заметил несколько вещей, упавших с прикроватной тумбы, а также телефон омеги, забытый тут ещё с того момента, как он попросил маму о помощи. Прошло не так много времени, но для Ёнджуна каждая секунда мучений и боли ощущалась вечностью.       – У меня тут немного не убрано, извини... – парень краснеет ещё больше, хотя, казалось бы, куда тут больше?       – Ты серьёзно переживаешь сейчас из-за этого? – Субин усмехнулся, улыбнувшись тому, какие мысли посещают омегу в таком состоянии. О себе бы лучше подумал, в самом деле.       Ёнджун поджал губы, решив пустить всё на самотёк. Если Субину так хочется о нём позаботиться, он только за. И вообще... Будь у него сейчас достаточно сил, он бы начал прыгать по комнате от радости за такое небезразличие и внимание от него.       Это всё очень похоже на то, будто Субину он тоже нравится. Стал бы он так возиться с человеком, к которому не питает особых чувств? Ёнджун не сомневается, что он бы помог тому в похожей ситуации забрать ребёнка из садика или что-то принести домой, но явно не остался в его квартире, жертвуя всеми делами и планами.       Ну не может он просто быть слишком добрым. То, как он бережно укладывает омегу на кровать и поправляет скомканное постельное бельё, – это не доброта. И уж точно не так называется то чувство, с которым он убирает волосы с его лица и следит за подрагиванием ресниц на закрывшихся глазах.       Ёнджун улыбается, веря в то, что тоже стал ему нужен. Субин так и не ответил тогда на его провокационный вопрос, но теперь это вовсе не обязательно.       Альфа не может не улыбнуться в ответ, видя, как тот зажмурился. Нет смысла спрашивать, из-за чего уголки его губ вдруг плавно поднялись вверх: Субин тоже знает. Не нужно даже произносить это вслух, потому что их чувства очевидны. Потому что они соединены невидимой линией судьбы и предназначены друг другу если не вселенной, то хотя бы самими собой.       Субин это просто так не оставит. Преступление, настоящее преступление – взять и проигнорировать такую дикую потребность друг в друге, зарыть эти чувства на задворках души и потом делать вид, будто ничего не происходит.       – Ты сам не боишься заболеть?– хриплый голос омеги вырывает его из потока мыслей и возвращает в реальность. В комнате темно, отчего блестящие глаза Ёнджуна кажутся чёрными жемчужинками, сверкающими от маленького лучика света. Он не без усилий их открыл и заставил себя посмотреть на альфу. – Ещё и Ёнмён тут... Не очень хорошо для него.       – У нас довольно крепкий иммунитет, – заверяет Субин и открывает окно на проветривание. Свежий воздух явно пойдёт Ёнджуну на пользу. – Где у тебя аптечка?       – В ванной. Первая дверь слева.       – Отлично, тогда сейчас измерим тебе температуру, – парень уже было направился к двери, но в последний момент развернулся и спросил: – Может, ты чего-то хочешь?       Раствориться в моих объятиях, например. Перестать чувствовать ломоту в костях и вместо этого сконцентрироваться на осязании моей кожи своей, чтобы всё тело горело не от лихорадки, а от моих жарких прикосновений. Языка, например. И не только к губам, например.       Может, Ёнджун хочет не чего-то, а кого-то рядом с собой. Субина, например.       Однако это всё подождёт, пока он не перестанет чувствовать себя живым трупом.       – Меня клонит в сон, боюсь отключиться, – честно признался омега, укутываясь в одеяло посильнее. Чёрт, как же холодно и жарко одновременно, это невозможно терпеть.       – Тогда я быстро, – Субин кивнул и вышел.       И ведь не соврал: уже через несколько минут сидел рядом с кроватью, карауля, как бы Ёнджун не уснул до тех пор, пока не примет лекарство. Пришлось ещё немного порыться во внушительного размера аптечке, чтобы отыскать в ней термометр, зато жаропонижающего было целых три вида.       – Тридцать восемь и девять, – омега поникше читает показания прибора. Без лишних слов – пиздец. Он даже комментировать это никак не хочет. И Субин с ним солидарен, поэтому просто молча поддерживает под лопатками, чтобы Ёнджун привстал и выпил таблетки, а потом лёг спать со спокойной душой.       Правда, альфа ещё не придумал, как будет объяснять его маме, кто он для Ёнджуна и почему находится здесь, пока её сын спит, но что-то ему подсказывало, что с этой женщиной они найдут общий язык.       – Выпей ещё это, – маленькая круглая таблетка оказалась у омеги на ладони. На его немой вопрос в глазах Субин поспешил объясниться: – Это поможет облегчить рвоту, если тебя вдруг начнёт тошнить.       – Спасибо, Субин-и, – парень всё-таки позволил себе один раз назвать его таким образом. Будет стыдновато потом, если окажется, что альфа старше, но он не смог сдержаться, ведь хотел так обратиться уже долгое время. Примерно с той секунды, как услышал сладкое «Ёнджун-а», которое проигрывал в голове каждую ночь перед сном снова и снова, утопая в надежде, что когда-нибудь Субин обратится к нему так опять.       – Выздоравливай, Ёнджун-а, – шёпотом произнёс парень и накрыл его ладонь своей, чтобы переплести их пальцы.       Этот альфа чувствует его, как никто другой.       – Ты уйдёшь, когда я проснусь?       Он ничего не отвечает.       Уйти ему придётся, как ни крути, ведь время до вечера не бесконечное, а малыш Ёнмён никуда не испарился. Да и никто не может сказать наверняка, проспит Ёнджун до прихода мамы или уже до утра.       – Прости, – омега нервно заёрзал в кровати, поняв, насколько глупый вопрос он задал. Скрыть смущение от Субина у него всё равно не получится, но оно будет не так заметно, если парень отвернётся к стенке и попробует отдать себя сну. Его жизнь вдруг стала такой странной: то он винит себя за слабость и обращение к альфе за помощью, то уже не хочет отпускать домой.       Ах, Чхве Ёнджун, ну почему ты такой?       – Не извиняйся, – бросает Субин и сам подсаживается ближе, неспособный разорвать их слипшиеся ладони. В голове созрела не идея, а настоящее безумие, но оно так быстро захватило его мысли, что ни о чём другом альфа подумать уже не мог. Взгляд остановился на бархатной щеке Ёнджуна – как раз на той, с которой он стирал слёзы на пороге его квартиры.       Говорят, что если чего-то хочешь, то нужно действовать, пока не передумал, верно?       Истинные желания не вызывают сомнений, а Субин в своём желании попробовать омегу на вкус ни капли не сомневался. Поэтому он уверенно наклонился к нему и прикоснулся к коже. Сначала подушечкой пальца, чтобы стесняшка Ёнджун всё-таки обратил на него внимание. А затем опустил уже свои губы как раз в тот момент, когда парень повернулся достаточно, чтобы они встретили ответ в виде несмелого, но очень горячего поцелуя.       Субин и поразмыслить не успел, что они вдвоём тут творят и чем это им аукнется. Кто не рискует, тот не целуется с человеком, который поселился в твоём сердце, завоевал там всё пространство и не собирается на этом останавливаться.       Он длился совсем недолго, но достаточно, чтобы оба успели разогнать биение сердца до предела и сойти с ума от совершенно новых ощущений. На несколько мгновений альфа ощутил себя подростком, пробующим целоваться с кем-то впервые в жизни – настолько это вышло крышесносно. Да, Ёнджун совсем разомлел от его заботы, был слаб и несмел, пока горел жаром лихорадки, и из-за этого едва шевелил губами, но Субину башню разорвало уже с того, насколько мягкими и податливыми они оказались. Сколько раз он смотрел на губы омеги, когда тот что-то рассказывал, и сколько раз представлял, каково будет прикоснуться к ним своими... Это превзошло все ожидания, господи, а что будет, если они поцелуются, будучи в здравом уме?       Ой, погодите, ни о каком здравом уме не может идти и речи, пока эти двое вместе.       Как бы ему того ни хотелось, Ёнджун не нашёл в себе силы открыть глаза. Сознание расплывалось перед ним цветными пятнами, где-то в уголке возле носа вновь появилась слезинка, а происходящее походило на бредовую галлюцинацию, вызванную высокой температурой. Субин в самом деле его целует? То есть ему не чудится, что этот невероятный альфа нежно сминает его губы и тихо выдыхает прохладный воздух ему в лицо?       И всё-таки что-то дёргает его вернуться в реальность. Он чуть не подскакивает на кровати, резко открывая глаза, и первые доли секунды даже не может сфокусировать взгляд на чём-то.       Омега в комнате один. Окно открыто на проветривание, на тумбочке рядом лежит два блистера таблеток, стакан воды и Ёнджунов телефон, который кто-то предусмотрительно поставил на зарядку.       Ни намёка на присутствие Субина. Но не могло же быть, чтобы ему всё почудилось?

***

      Наверное, стоит отдать должное Хванчуну за то, что в стрессовых условиях он отлично справлялся с ролью маленького хозяина дома и успешно развлекал так называемых гостей.       Дети спокойно играли в его комнате, правда, немного разбросав при этом игрушки по ковру, но пообещали пришедшему через десять минут Субину, что сами всё уберут. Альфа времени тоже даром не терял и напросился играть с ними – ну а что? Он смог построить из конструктора неплохой гараж для машинок, да так, что деталек хватило на два этажа. Вступительное испытание успешно пройдено, осталось только выбрать себе машинку и понять суть правил, которые установили Хванчун и Ёнмён.       Последний, очевидно, наслаждался пребыванием здесь. От альфочки, конечно, не могло ускользнуть общее слегка подавленное настроение, вызванное не самым лучшим состоянием Ёнджуна, но и Хванчун, и Субин старательно делали вид, что всё под контролем, так что вскоре волнение сошло на нет. Омежка провёл ему экскурсию по всем игрушкам и успел показать несколько книжек, прежде чем старший альфа вернулся из спальни и сообщил, что Ёнджун уснул. Теперь им оставалось дождаться госпожу Чхве, которая вот-вот прибудет, если верить его словам.       Субин старался не переживать о встрече с ней слишком сильно, хотя причин для этого было предостаточно. Само по себе знакомство с родителями твоего друга или партнёра – волнующее событие, даже когда всё в порядке и вы уверены в том, что встреча пройдёт гладко. Но в ситуации, где незнакомый альфа вдруг оказался в доме её сына, который мучается в спальне от лихорадки... Да ещё и притащил сюда своего ребёнка... Сомнительная перспектива для знакомства с потенциальным членом будущей семьи.       Тем не менее, парень ничего не мог с этим поделать. Он сам настоял на том, чтобы не оставлять Ёнджуна одного в плачевном положении, уложил его спать и теперь следит за детьми, пока дожидается приезда женщины. Если госпожа Чхве хотя бы на десять процентов так же любит своего ребёнка, как её сын, то она должна понять Субина. О других вариантах альфа предпочёл не думать.       Как оказалось, женщина действительно не заставила себя долго ждать.       – Добрый вечер, – Субин не без волнения открыл дверь квартиры, уже представив в красках, насколько нелепо это выглядит. Вот эта госпожа спешила сюда ради помощи Ёнджуну, а на пороге её встречает непонятный мужчина, к тому же альфа.       При первом взгляде на маму омеги Субин приметил очень много внешних сходств. Складывалось впечатление, будто весь его род просто перерождался с каплей изменений в виде новых поколений, а лица практически не менялись. Женщина выглядела отчего-то максимально собранной, спокойной и понимающей, хотя такое вряд ли можно предположить по одному лишь внешнему виду. Что-то в ней заставило Субина посчитать именно так. Она казалась старше, чем альфа представлял, и определённо была старше его собственных родителей, отчего парень на секунду вдруг замешкался, забыв глубоко поклониться, но быстро исправился, пока госпожа Чхве удивлённо хлопала глазами.       Такими же по-лисьи красивыми, как у Ёнджуна и Хванчуна, кстати говоря.       – Добрый... А вы?... – она растерянно посмотрела по сторонам, будто засомневалась, что пришла в нужную квартиру, однако интерьер и правильная цифра этажа на лестничной площадке заверили, что никакой ошибки нет.       – Меня зовут Чхве Субин, я друг вашего сына, – он снова поклонился, на этот раз ещё ниже, как если бы провинился перед женщиной за что-то серьёзное. В голове парень уже успел несколько раз прокрутить возможные варианты развития их диалога, поэтому решил следовать самому безобидному и вызывающему наименьшее количество вопросов. Первый касался того, кем они с Ёнджуном действительно приходились друг другу, но на этот вопрос он и сам ответа не знал. Бойфрендами они не являлись (здесь альфа очень хотел бы добавить уточнение «пока что»), а просто знакомый бы вряд ли заслужил столько доверия, чтобы находиться тут в таких условиях.       Подумать только. А ведь Ёнджун реально доверил Субину самое ценное. И речь идёт не о том, что альфа бы смог обчистить квартиру и слинять, пока тот спит. Он доверил Субину Хванчуна. В какой-то степени это даже интимнее, чем если бы он вверил альфе своё тело.       Вопреки ожиданиям кучи расспросов, женщина только облегчённо выдохнула и даже обрадовалась, кажется.       – Ох, Субин-щи, это ты, – она улыбнулась и прошла в квартиру. – Не ожидала тебя здесь увидеть, но очень приятно познакомиться. Меня зовут Чхве Ханыль, можешь звать просто «тётушка».       Лицо Субина на несколько секунд стало похоже на гифку экрана загрузки, в котором ползунок никогда не доберётся до конца. Либо у парня провалы в памяти и он когда-то пересекался с госпожой Чхве, либо он явно чего-то не знает.       – Вы... Вы меня знаете? – он на автомате забрал её сумку и поставил на пуфик, не переставая разглядывать её лицо и пытаться вспомнить, где он мог её видеть. Кроме полюбившихся черт Ёнджуна и довольно высокого для омеги роста не удавалось определить ничего знакомого.       Женщина резво стянула своё пальто и повесила на крючок, скинула туфли с ног и на правах полноправной хозяйки даже вытащила из полки тапочки, по всей видимости, ей и принадлежавшие.       – Ах, что же это я, – она жалостливо взглянула на альфу. – Джуни рассказывал о тебе как-то, только вот не предупредил, что свидимся сегодня. Я и не думала, что вы настолько близки.       Рассказывал о Субине, значит. Это о многом говорит. Вот только альфа не успел об этом достаточно подумать: госпожа говорила так активно и эмоционально, что тот попросту не поспевал за ней.       – Как он себя чувствует, он в порядке? Сегодня попросил заехать, сказал, что стало хуже. Болели ведь с Чуни вдвоём, только одному котёнку полегчало, а ему... – она всплеснула руками. – Ты поэтому пришёл, Субин-щи? Джун попросил?       – На самом деле, Ёнджун просил только забрать Хванчун-и из садика, – альфа махнул головой в сторону комнаты, где сидели дети. – Но когда мы пришли, его состояние было слишком тяжёлым, чтобы оставлять без присмотра, вот я и настоял на том, чтобы дождаться вас, – он чуть-чуть помолчал и добавил: – Хотя сначала он возражал, не хотел нас беспокоить...       – Это на него похоже, – усмехнулась госпожа Чхве. – Всё на себе тащит, а потом доводит себя до такого.       На это Субин решил ничего не отвечать, только смотрел на то, как женщина недовольно качает головой.       – Где он сейчас? Пожалуйста, скажи мне, что ты помог ему с лекарствами и уложил отдыхать, чтобы он поправлялся.       – Примерно так и получилось, тётушка, – это обращение звучало для Субина немного непривычно и слишком неформально, но он решил не гневить госпожу Чхве лишний раз, поэтому переступил через себя. В лучшем случае, ему с этой женщиной ещё долго контактировать придётся, если он хочет стать для омеги кем-то большим, чем просто друг. – Ёнджун уснул полчаса назад в своей спальне. Мы с детьми сидели в комнате Хванчуна.       – Детьми? Твой сын тоже тут? – она обернулась, собиравшаяся уже пройти к кухне.       Стоило ли Субину удивляться тому, что про Ёнмёна омега ей тоже рассказал?       – Да, – альфа закусил губу и сложил руки на груди. – Но раз уж вы здесь, то позаботитесь о Ёнджуне, верно?       Как он мог в этом сомневаться? Она его мама, женщина, которая приехала по первой просьбе, стоило лишь узнать, что с её сыном что-то нехорошее случилось. Она приготовит Ёнджуну всё необходимое, присмотрит за маленьким омежкой и обязательно проследит, чтобы все были здоровы.       Просто Субин бы и сам вызвался добровольцем. Он был готов поить его сладким чаем, набирать ему полные ванны тёплой воды, протирать потом мокрые волосы полотенцем и снова целовать его губы. Мягкие, желанные, до умопомрачения восхитительные... Одного раза ему показалось недостаточно, но альфа и так позволил себе слишком много.       – Я приехала ради этого, милый Субин-щи, – госпожа Чхве достала из сумки небольшой пакет с фруктами и поставила на стол. – Ах, как хорошо знать, что у Джуни есть такой чудесный мужчина, спасибо тебе за всё, – она сложила ладони вместе и тоже поклонилась.       – Но мы только друзья... – возразил альфа, да не закончил фразу, так как из комнаты выбежали дети и Хванчун радостно накинулся на бабушку с обнимашками. Видимо, её приезд заметно поднял омежке настроение. Ёнмён же только скромно поздоровался и спрятался за длинными ногами отца, немного не готовый к тому, чтобы его тискала незнакомая женщина. Пусть она и казалась милой.

***

      Ёнджун лежал на кровати и смотрел в потолок.       Много времени успело пройти с того момента, как ему почудилось, будто Субин его целует; из приоткрытого окна был слышен шум машин, возвращавшихся вечером во двор, а по стенам ползали полоски света от их ярких фар. Парень не спешил вставать с кровати, хоть уже и не чувствовал себя сонным, да и температура, по ощущениям, стала ближе к нормальной.       Омега чувствовал себя хорошо. Он слышал голос мамы, рассказывающей Хванчуну какую-то историю про его дедушку, и негромкое шипение чего-то вкусно пахнущего на плите – наверное, женщина занималась приготовлением ужина. Омежка потом стал напевать детскую песенку из своего любимого мультфильма, а Ёнджун потянулся за телефоном, покорно лежавшим всё это время возле него на тумбе.       Итого он проспал четыре часа. Достаточно неплохо, учитывая, что его не мучили кошмары и не приходилось просыпаться из-за боли или тошноты – за это он очень благодарен Субину, потому что сам бы не додумался выпить для этого отдельную таблетку. Интересно, как прошла его встреча с Ёнджуновой мамой? Парню хочется верить, что они поладили. Ханыль была очень открытым к новым знакомствам человеком, легко могла подружиться с кем-нибудь, ведь заражала своим позитивным настроем.       А ещё она в курсе о том, что её сыну очень нравится один альфа, который смог разбудить его сердце впервые за столько лет. И что у этого альфы тоже есть ребёнок, который нравится её маленькому внуку.       Открыв мессенджер, Ёнджун сначала зажмурил глаза от слишком светлого дисплея: яркость ещё с середины дня стояла практически максимальная, а из-за болезни у омеги появилась некоторая светобоязнь. Поставив яркость на минимум, он пролистнул список чатов с непрочитанными сообщениями. Наверное, стоило бы написать господину Ли о том, что его выход на работу придётся ненадолго отложить, если ему в ближайшее время срочно не полегчает. Но вся решимость Ёнджуна сделать это мигом рассеилась, как только он заметил одно непрочитанное от контакта «Субин». От кого: Субин голосовое сообщение       Омега не смог сдержать улыбки. Сообщение отправлено около трёх часов назад – наверняка после того, как альфа встретился с его мамой и затем они с Ёнмёном вернулись к себе.       Поставив громкость на два деления, он прислонил динамик к уху и нажал на воспроизведение:       – Привет, Ёнджун-а, – раздался бодрый и весёлый голос. Видимо, Субин действительно наслаждался, пока записывал это. Было слышно, как на фоне свистел ветер и шумели проезжающие мимо автомобили, но это не портило качество звука. – Мы с Ёнмёном сейчас идём домой. Зайчик, скажешь что-нибудь дяде Ёнджуну? – он обратился к сыну, но тот только несмело бросил «поправляйтесь» после нескольких секунд молчания, на что Субин радушно рассмеялся. – Он такой стесняшка. Мы дождались твою маму, она потрясающая женщина. На тебя похожа. Я теперь понял, в кого Хванчун такой активный. Надеюсь, она знает, как поскорее поставить тебя на ноги, потому что я... Хм, знаешь, я думаю, что хотел бы пригласить тебя на свидание в ближайшее время. Как думаешь, у неё получится?       Подобно нарастающему напряжению в какой-нибудь драматичной композиции, Ёнджун почувствовал, как его сердце стало пульсировать невообразимо часто. Оно билось где-то под глоткой в тот момент, когда в сообщении прозвучало слово «свидание», и с тех пор омега уже не мог слушать спокойно, что там Субин говорил дальше. Он всё ещё спит? Или попал в один из сценариев прекрасной жизни, который сам и придумал?       Голосовое сообщение закончилось, поэтому Ёнджуну пришлось включить его заново. Он отмотал на тот момент, где перестал дышать нормально, и принялся дослушивать:       – ...Как думаешь, у неё получится? Я тоже приложу усилия, чтобы ты поправился, вот увидишь. И прости за тот поцелуй, это вышло... В общем, я дурак, не смог сдержаться. В следующий раз обязательно спрошу разрешение.       Стоп.       И это тоже было в реальности?