Чёрный клан

Шаги сира Отто и трёх других рыцарей отдалились, наступила тишина, во время которой в голове у Эймонда билась лишь одна мысль: «Седьмое пекло, что я только что услышал?» Он достаточно провёл времени в Красном замке, наблюдая за словами и делами деда, чтобы понимать: его искренность зависела всегда лишь от его интересов, тем более теперь, когда грядёт смена власти, и всё же... Медленно пройдясь по комнате, Эймонд остановился у окна с видом на ночное небо и воду. Два тревожных сообщения он услышал в разговоре с Отто: первое — о том, как жестоко Деймон обошёлся с его матерью, что противоречило услышанному ранее от самого Деймона и о чём думать пока не хотелось. И второе — о поведении Эйгона по отношению к Хелейне, и вот это удивило и зацепило сильнее. В тусклом отражении в стекле Эймонд как наяву увидел своё не такое далёкое прошлое… //…В день свадьбы, выслушав все причитающиеся поздравления от лордов и изрядно утомившись от них, Эйгон счёл отличным шансом сбежать идею матушки подняться в небо вместе с молодой женой на своём драконе — Солнечном огне, чтобы показать жителям столицы их будущую королеву. За ними с интересом наблюдали все гости свадебной церемонии, высыпавшие во двор Красного замка, все слуги, пока золотой дракон с двумя наездниками стрелой поднимался к солнцу. Эймонд так и не понял, что толкнуло его тогда — возможно, лишь желание убедиться, что Хелейна крепко привязана к седлу мужа, ей ничего не грозит, поскольку очень уж резво они набирали высоту. Но он пробился сквозь толпу и метнулся к оставленной недалеко от замка Вхагар, а уже на ней тоже поднялся в небо и устремился вдогонку за братом с сестрой. Он слабо запомнил, как добрался до них — летящих над Черноводным заливом, но внезапно разглядел перекошенное от ужаса лицо Эйгона, нервно оглядывающегося на него, и судорожно вцепившуюся в мужа перепуганную Хелейну. Следом в уши ворвался панический юношеский крик: — …Не делай этого, брат! Прошу, не делай этого! Не натравливай её на нас! «Не натравливай кого?» — хотел спросить Эймонд, занятый выравниванием Вхагар так, чтобы лететь на одной высоте слева от Солнечного огня. — Брат, послушай меня, успокойся! Я же этого не хотел. Ты ведь знаешь, что я этого не хотел! Хелейна, да скажи ты ему! — продолжал вопить Эйгон. — Свадьба действительно была волей матушки и десницы, Эймонд, — зачем-то крикнула очевидную вещь Хелейна, а Эйгон резко повернул своего дракона вправо и вниз. Выругавшись, Эймонд, который только-только добился нужного положения, направил Вхагар следом. Почему-то Эйгон начал вопить, судорожно оглядываясь и одновременно подгоняя своего дракона. Хелейна же вжалась ему в спину, втянув голову в плечи и закрыв глаза. Когда ниже опускаться оказалось некуда, Солнечный огонь полетел прямо над водой залива, и уж тут Эймонд наконец-то смог пристроиться рядом на Вхагар и выдохнуть с облегчением. Не то чтобы он не любил свист ветра в ушах, гонки на драконах, риск и скорость, но боги — за Эйгоном сидела Хелейна! Зачем он с ней так резко-то? Именно об этом он решил напомнить брату, который, по счастью, замолчал и теперь лишь испуганно косился в его сторону. — Ты совсем из ума выжил, брат? — рявкнул Эймонд. — Ты же не один летишь! Хелейна могла пострадать и… — Я и пальцем её не трону! — неожиданно перебил его Эйгон. — Хочешь быть с ней — забирай! Прямо сегодня. Возьми её, ты же всегда хотел. А ваших детей я признаю за своих, я с самого начала собирался тебе предложить. Эймонд даже поперхнулся от изумления. «Предложить что? Мне?! С самого начала?..» — Давай, она возражать не будет, — стал настаивать Эйгон, и даже его голос зазвучал увереннее: — Не будешь же, Хелейна? — он быстро обернулся к ней. — Нет, мне так больше понравится, я думаю, — к удивлению Эймонда, легко согласилась та. — Тебя же я не привлекаю. — Как женщина — нет. Совсем, — помотал головой Эйгон и поморщился: — Хватит мне тебя как сестры. — Согласна, — кивнула Хелейна и повернула голову влево. — А ты на это согласен, Эймонд? Под её выжидающим взглядом Эймонд почувствовал, что сходит с ума: неужели они оба серьёзно? Он не ослышался: ему предложили заменить Хелейне мужа в постели, да ещё и чтобы она родила от него детей, которых затем Эйгон объявит своими. Разве Хелейна заслуживала этого? Его любимая светлая девушка, которой достался настолько равнодушный к ней муж. Он скорее планировал вдолбить в голову Эйгона несколько истин вроде «не обижать», «заботиться», «не делать несчастной», если понадобится — донести это во время очередной тренировки. Но такое… Эймонд летел на драконе рядом со своими родственниками и не мог произнести ничего. Только смотрел то на Вхагар, то на родичей, почти ожидая, что те засмеются и скажут, что пошутили. Но вместо этого услышал от Эйгона почти спокойное и серьёзное: — Отпусти нас обратно, брат. Нам всё-таки надо облететь столицу. А когда все лягут спать, приходи в покои к Хелейне по тому тайному ходу. Матушка и септы утром захотят убедиться, что брак заключен. Так ты выручишь нас обоих. — Приходи, Эймонд, — с лёгкой улыбкой попросила и Хелейна. — Меня порадует, если это всё-таки будешь ты. Эйгон направил своего дракона вверх, оставив Эймонда в совершенной растерянности. И лишь уже в столице, спешившись с Вхагар, Эймонд запоздало осознал, что брат, по-видимому, всерьёз испугался за свою жизнь, решив, что он полетел на Вхагар следом, чтобы велеть ей их сожрать. Глупость неимоверная! Таких намерений у него и в помине не было. Однако то, что ему предложили, чтобы задобрить… Эймонд был уверен, что никуда не пойдёт. Это чужой брак, чужие обязательства, чужая новая семья, в конце концов. И становиться третьим в ней казалось чем-то недостойным. Но чем темнее было снаружи и меньше раздавалось голосов в замке, тем сильнее его охватывало беспокойство за Хелейну, в голове вертелись слова брата о том, что он видит в ней только сестру, причём вызывающую презрение, если не отвращение даже, а значит, вряд ли будет с ней обходителен и ласков, как она того заслуживает. Попытка представить их двоих в постели почти вызвала у Эймонда приступ тошноты. Некстати вспомнились слова Хелейны о том, что её порадует, если её первым мужчиной станет он, а не Эйгон, а радовать её ему всегда хотелось и нравилось… Тяжело вздохнув, Эймонд решил, что перед таким искушением устоять всё же не способен и выбрался из своих комнат по тайному ходу в покои к Эйгону с Хелейной. То, как она резко встала с кушетки и радостно вскрикнула при его появлении, подтвердило правильность его решения. — Слава богам, ты всё-таки явился! — полувнятно произнёс и махнул бутылкой Эйгон, сидящий почему-то у камина на ковре. Впрочем, он небезуспешно сумел встать на ноги и икнул: — Значит, мне не придётся это допивать, чтобы… Не важно. Благословляю вас обоих на эту ночь. Оставлю до утра. Эймонд! — нетвёрдой походкой он приблизился и больно ткнул пальцем в грудь. — Я надеюсь, что не зря водил тебя совсем недавно ты знаешь куда. И я заплатил немало, так что хоть что-то ты должен уметь. — Я умею, — сдержанно ответил Эймонд, борясь с желанием встряхнуть пьяного родича. — Хорошо. Значит, моя жена будет в восторге. Моя или твоя? Моя-твоя жена. Ха! Он пьяно рассмеялся и глотнул вина из бутылки, а потом резко схватил Эймонда за шею и приблизил рот к уху. — Запомни вот что, — жарко зашептал Эйгон. — Оставишь её довольной — и спать с ней будешь только ты, — Эймонд дёрнулся, но Эйгон держал крепко: — Ты понял меня, брат? Она будет только твоей, я к ней никогда не прикоснусь. Слово Таргариена, — затем снисходительно глянул в глаза: — Ты уж постарайся, а? — и, отпустив, отсалютовал бутылкой обоим: — Ночи! После чего торопливо покинул комнату через тайный ход...// «Слово Таргариена» оказалось тем, что Эйгон, как ни странно, сдержал. Стоя у ночного окна, Эймонд вспомнил о том, как под утро вернулся успевший слегка протрезветь брат, задумчиво осмотрел их с Хелейной, лежавших в обнимку в постели, и заявил: «А это даже на что-то похоже», — после чего велел ему проваливать, пока никто посторонний не пришёл. Так и повелось в их семье на троих: Эйгон частенько проводил ночи в городе, трахая шлюх, в то время как Эймонд приходил в те же ночи к Хелейне и с удовольствием проводил время с ней. При свете дня Эйгон строил из себя нормального, хотя и слегка ленивого супруга, обращался к Хелейне как к жене, стоял рядом, когда это требовалось делать перед лордами, и даже довольно достоверно изобразил радость, когда мейстер объявил, что принцесса в тягости, а потом ещё больший восторг, когда она ранним утром в конце первого же года брака родила близнецов. Впрочем, куда лучше Эймонду запомнилось не утро, а ночь после рождения Джейхейриса и Джейхейры. //…Эйгон ввалился в его покои без стука с бутылкой наперевес, когда он уже лёг спать, велел готовить кубки и запер дверь изнутри. — Давай-давай, поднимайся! У нас же есть повод. В наличии повода Эймонда не сомневался, весь прожитый день испытывая смешанные чувства. Его радовало то, что Хелейна произвела на свет двух крепких беловолосых ребят, совершенно здоровых, да и сама выглядела после этого счастливой. С другой стороны, он безумно жалел, что не мог объявить этих детей своими, не мог вести себя с ними как отец на людях. Потому в итоге и лёг пораньше, надеясь, что сон хоть на время избавит от тяжёлых мыслей, но не тут-то было. Впрочем, желание Эйгона всё же показалось Эймонду справедливым: повод был, и он хотя бы на словах из одного приличия должен был поздравить брата с пополнением в семье. Так что он встал с кровати, одёрнул исподнюю рубаху и принял протянутый кубок, который Эйгон успел наполнить отличным вином. — За наших новых Таргариенов! — провозгласил Эйгон, залпом выпил и плюхнулся в одно из кресел. — За них, — отозвался Эймонд, выпил своё вино и занял второе кресло. Эйгон тут же наполнил оба кубка снова. — Хелейна-то! — хмыкнул он. — Сразу двоих. Это отличный ход, отличный! Матушка и дед чуть не спятили от счастья. Даже отец на них добрался взглянуть. Эх… — Эйгон блаженно выдохнул. — Какое счастье, что меня оставят в покое... От последней фразы Эймонд даже усмехнулся. Ну да, слышал он и не раз, как матушка настаивала, чтобы Эйгон поскорее исполнил свой долг и укрепил семью новыми детьми. Её отец тоже не отставал, вгоняя внука в скуку своими наставлениями. Теперь он действительно мог рассчитывать на передышку. Почему-то от этого потеплело на душе, так что дальше Эймонд слушал счастливые и всё более бессвязные откровения надирающегося брата охотно, изредка вставлял нужные реплики и понемногу пил сам — вино Эйгон выбрал превосходное. Возможно, он почувствовал себя даже слишком расслабленно с ним, в противном случае вряд ли бы спросил уже ближе к полуночи: — Эйгон, ты не жалеешь, что эти дети не от тебя? Эйгон икнул, медленно допил то, что оставалось у него ещё в кубке, и, повернувшись, посмотрел с неожиданно серьёзным выражением лица. — А ты думаешь, я не пытался себя заставить? Седьмое пекло, Эймонд, я ведь её даже как-то поцеловал и попробовал зайти дальше… — Эймонд крепко стиснул подлокотники кресла, на что Эйгон отреагировал мгновенно, наставительно подняв палец: — Успокойся, это было до свадьбы, — и потёр ладонью лицо. — Так вот. Матушка тогда настаивала, что мне надо за ней поухаживать. Я подумал: может и правда? Выбрал момент. Поцеловал. Вышло даже неплохо, я опустил руку ниже, на грудь — у неё ведь отличная грудь, а потом я поднял глаза и… — И? — напряжённо подался к нему Эймонд. Эйгон с улыбкой и вздохом запрокинул голову. — Она смотрела на меня, как на очередного своего жука. Знаешь, на такого… странного… у которого внезапно отросла… Что там у них? Нога? — Лапка. — Да. Лапка. И я представил себе, что вот мы поженимся, надо будет делить с ней ложе, а она снова… как на жука… — он тихо и пьяно рассмеялся. — У меня же всё упадёт, брат! Я же просто не… — он покачал головой. — И тогда я начал соображать, что делать. Детей-то от нас будут ждать всё равно. И вспомнил о тебе, что ты… ну, не прочь был стать её жуком. Ну и вот. Эймонд наморщил лоб: пьяные откровения брата натолкнули его на внезапную мысль. — В тот бордель ты повёл меня до этого поцелуя или после? — На следующую же ночь! — весело ответил Эйгон и ткнул кулаком в плечо. — Не, ну раз я решил, что детей Хелейне сделаешь ты, надо ж было убедиться, что ты сумеешь, а? И я хотел… как бы ты обо мне ни думал, но я и правда хотел, чтоб у вас с ней нормально всё было. Поэтому попросил тех шлюх обучить тебя как следует. Знал же, что тебе спать с нашей сестрой и женой. — Твоей женой, — поправил его Эймонд. — Сам-то в это веришь? — прищурился Эйгон. — Нашей, братишка. Нашей. И дети теперь — наши. И знаешь, а я доволен что всё это получилось так! Налей мне ещё. Эймонд послушно разлил по кубкам остатки вина — бутыль всё же оказалась не бездонной. В груди у него немного потеплело после слов брата, пусть даже он не признался бы в этом даже ему. Между тем Эйгон, выпив своё до капли, не без усилий поднялся с кресла. — Вот что. Мне пора, пока я тут не уснул. Но у меня просьба. — Какая? — Сделаете с ней ещё одного, а? С Хелейной. Чтобы матушка и дед меня точно оставили в покое. Эймонд обдумал предложение и кивнул: — Только когда она сама захочет. — Хорошо, — отойдя от кресла Эйгон пристроил кубок на стол и сказал: — Сегодня ты стал дважды отцом, брат. Мои поздравления, — и направился к двери. — Сам-то им стать не хотел? — бросил Эйгону в спину Эймонд. — На самом деле? Сколько бы ни было сказано за вечер, его все равно тревожил этот вопрос, на который хотелось получить правдивый ответ. Не усмешку, не шутку, не пустую фразу. А узнать, что Эйгон, чья жена родила от другого, думает на самом деле. Кажется, Эйгон это желание даже почувствовал, потому что он остановился у двери, выдержал очень длинную паузу, затем тихо вздохнул и оглянулся: — А я им уже стал, брат. И пораньше тебя. Но только детям шлюх не будут рады в Красном замке, так что... Забудь. Забудь и празднуй. У тебя действительно есть повод. И уверенно вышел из комнаты...// Просьбу брата Эймонду с Хелейной удалось выполнить, когда у неё родился Мейлор, и благодарность Эйгона обоим была огромной. Его оставили в покое, и он, в свою очередь, смог вести тот образ жизни, о котором всегда мечтал, пусть даже стены Красного замка явно тяготили его. С женой он виделся нечасто, так что теперь, услышав от деда, что Эйгон стал распускать с ней руки, Эймонд не мог избавиться от мысли: «Что за чушь?» Брат прежде никогда не поднимал руку на Хелейну, он, как и пообещал, почти не прикасался к ней, исключая те редкие моменты, когда это требовалось для торжеств и публики. И теперь вдруг… Помотав головой, Эймонд решил выяснить наверняка, для чего воспользовался тайным ходом, некоторое время провёл, стоя за стенной панелью, прислушиваясь к звукам в покоях Эйгона и Хелейны — но оттуда доносилось лишь тихое пение Хелейны, даже служанок он не услышал и решил в итоге осторожно войти. В полутёмной просторной комнате мирно спали на своих кроватях близнецы, а сама Хелейна напевала колыбельную, стоя над кроваткой со спящим Мейлором. Она просияла, увидев Эймонда. — Вернулся, — прошептала она. — Не совсем, — так же тихо ответил Эймонд, быстро подходя к ней, и поцеловал в губы, после чего слегка отстранился оглядывая её. Никаких повреждений ни на лице, ни на руках. Хелейна выглядела невредимой. — Почему ты так странно смотришь? — уточнила она. — Дед сказал, что Эйгон стал распускать с тобой руки. — Это ложь. Я не видела его уже целую вечность. С того королевского ужина, я думаю. — Это хорошо, — облегчённо выдохнул Эймонд, заглянул в кроватку (Мейлор всё так же мирно спал) и вновь посмотрел на любимую. — Ты единственная, кого мне не хватало там. Ты и наши дети. Хелейна заулыбалась. — Мы по тебе тоже скучали, — она погладила его ладонью по волосам, провела по щеке кончиками пальцев, отчего Эймонд зажмурился — такими желанными её прикосновения всегда были. — Хотя я понимаю, что тебе надо было провести время с отцом. Он открыл глаз. — И как тебе эта новость? — О. Тут главное, как она тебе. Раз ты задержался с ним так надолго, у вас всё получилось неплохо, я думаю. — Он признал меня своим сыном, Хелейна, — подтвердил Эймонд. — Правда, мы оба узнали об этом только вчера из письма матушки. И Деймон признался, что был с ней. Он… — Эймонд запнулся, думая, что Хелейна может и помочь ему разобраться. — Что? — спросила она, внимательно глядя на него. — Я не знаю, чему верить. Деймон сказал, что наша матушка согласилась быть с ним по своей воле, а от деда я услышал, что Деймон взял её силой, что ей больно это вспоминать… Мог ли он? Хелейна опустила голову, размышляя. Ей понадобилось на это время, которое Эймонд заполнил тем, что погладил её по волосам и по плечам, осторожно поцеловал в лоб, любуясь ею. Мягко взял в руки её ладони и поцеловал костяшки пальцев. Хелейна могла смотреть дальше многих, так что её мнения он ждал с замиранием сердца и невольно застыл, когда она подняла глаза вновь. — Я думаю, тебе стоит поверить отцу. — Почему? — Не знаю… Но наша мама никогда не смотрела на тебя так, будто ты был связан с чем-то неприятным. Если бы Деймон её обидел, это наверняка бы как-то проявлялось, но нет. Ничего такого я не видела. — Дед говорил, это потому, что она нашла в себе силы не распространять обиду на Деймона на меня, — возразил Эймонд, отчаянно надеясь, что у Хелейны найдётся какой-то довод и против этого. Очень уж хотелось ему поверить, что отец не солгал. Хелейна с сомнением пожала плечами. — На Деймона она действительно обижается за что-то. Я не раз это слышала в её разговорах с другими, и чудовищем она его считает. Но мне кажется, дело всё же не в том, о чём говоришь ты, — она помотала головой. — Я не знаю, Эймонд. Сам ты во что веришь? — Я слышал много дурного о Деймоне, Хелейна. О его жестокости, коварстве, безжалостности. Но чтобы он был насильником… Его ведь очень любят в борделях. Даже вчера, когда я говорил там со шлюхой о новостях, она упоминала, что он был с ними добр. Хелейна улыбнулась. — Я не стану спрашивать, чем ты занимался там ещё. — Только разговорами, — улыбнулся и Эймонд. — Пока не попался как последний глупец, выпив сонное вино, а она продала нас с Джейсом деснице. — Джейс тоже здесь? — Да, в темнице. По бредовому обвинению в измене. Собираюсь вот вытащить его, пока его не казнили. — И отправишься с ним, да? — с сожалением произнесла Хелейна. — Прости. Но он здесь без дракона, мы прилетели на моём. И для него тут находиться смертельно опасно. — Это верно, — Хелейна высвободила пальцы правой руки и погладила Эймонда по груди. — Но я рада, что ты зашёл ко мне. Пусть даже, чтобы убедиться, что Эйгон меня не бьёт. — Хелейна, я не только из-за… — Я знаю, — не дав договорить, она прижала кончики пальцев к его губам, а потом потянулась за поцелуем, очень долгим и сладким, лишившим Эймонда всякой воли. Ему хотелось навсегда остаться здесь, в этой комнате с Хелейной и общими детьми, обнимать и целовать её, слушать её голос, наблюдать за тем, как она улыбается ему и детям. Рассказать ей о своем пребывании на Драконьем камне и узнать, чем занималась тут она. Хотелось многого. Но то, что Джейса могли казнить в любой момент… Он отстранился с большой неохотой. — Я найду способ поскорее увидеться с тобой снова. Мне действительно нужно вернуться на Драконий камень, нужно разобраться со всем и завоевать уважение своего настоящего отца. Но я не собираюсь забывать о тебе и о детях, Хелейна. Вы слишком дороги мне. — Я знаю, — кивнула она, глядя в глаза. — Пообещай мне одну вещь, Эймонд. — Я слушаю. — По тому, что говорят другие, королю осталось совсем немного. Мама и десница захотят увидеть на троне Эйгона, а твой отец и Рейнира, соответственно, её. Я прошу тебя, если будет такая возможность, сделай что-то, уговори, придумай, хотя бы попробуй, чтобы наш с тобой брат остался жив. Я знаю, ты можешь увидеть в этом шанс убрать преграду между мной и тобой, но Эйгон не заслуживает такого, Эймонд. Он не заслуживает смерти за то, что не желает становиться королём. По щекам Хелейны потекли слёзы, Эймонд стёр их большими пальцами, чувствуя бурю внутри. Она была права, абсолютно и во всём: пройдёт совсем немного времени, и матушка с десницей попытаются короновать Эйгона, с чем никогда не смирятся Рейнира и Деймон. Он первый сын короля, его, безусловно, захотят убить, и шансы им помешать… — Ты пообещаешь мне, что хотя бы попытаешься, Эймонд? — спросила Хелейна. Эймонд вздохнул и, кивнув, расправил плечи. — Слово Таргариена, — пообещал он. Хелейна крепко прижалась к нему, прошептав: — Спасибо. Больше оставаться здесь смысла не было — в темнице ждал освобождения Джейс, так что Эймонд, попрощавшись с Хелейной и, не удержавшись, поцеловав в щеку каждого из детей, пролез обратно за стенную панель и очень быстро направился к темницам. На душе у него стало легче от того, что слова Отто насчёт Хелейны оказались ложью, и одновременно тяжелее из-за данной клятвы. Он, конечно, и сам не собирался лишь молча соглашаться со всем, что клан «чёрных» сделает с претендентами на Железный трон, однако теперь требовалось предпринять что-то большее из-за данного слова — всё-таки Эйгон в своё время своё сдержал. У входа в темницу Эймонд не без труда оглушил охранника, забрал у него ключи и прошёл мимо камер, выискивая нужную. — Эймонд? Это ты? Джейс обнаружился в последней. Разбитый нос, разорванная одежда — видимо, попытался сопротивляться снова, когда его сюда вели. Но вроде с целыми руками и ногами. Уже неплохо. — Как тебе темница, брат? — бросил Эймонд, подбирая ключ. — Стало отлично, когда ты появился здесь. Знаешь, я ведь думал, что не буду отбегать далеко и вытащу тебя, а получилось, что это ты пришёл за мной. — Глупец. Надо было отбегать дальше, тебя бы не сцапали, — поморщился Эймонд, пробуя новый ключ. — У тебя своя честь, братец, у меня — своя, — серьёзно заметил Джейс. Эймонд нахмурился, подумав, что когда-то уже слышал эту фразу. Только кто ж её любил повторять? Ах да, сир Харвин Стронг. Что ж, и он, и Джейс были в какой-то мере детьми своих отцов. Очередной ключ не подошёл тоже. Это начинало злить, благо что до утра оставалось ещё далеко… Топот шагов заставил его вздрогнуть. Джейс тоже напрягся. Переглянувшись с ним, Эймонд принялся ещё быстрее подбирать ключи из связки, пока… — Нужного ключа на ней нет, мой принц, — послышался размеренный голос сира Кристона, вызвав мороз по коже. Он, сир Аррик, сир Эррик, за ними ещё пятеро — полностью тот же состав, что пришел с Отто к дому Мисарии. И они все появились со стороны единственного выхода, восемь рыцарей в полном обмундировании. — Лорд-десница предполагал, что вы это сделаете. Я с ним не согласился. Я считал, что уж вы-то осведомлены о том, что помощь изменнику сама по себе является изменой. Как оказалось, прав был он, а не я. — Эймонд, беги! — резко схватив его рукой сквозь прутья, велел Джейс. — Прорвись и расскажи остальным. Не возвращайся за мной. Ну же! Окрик встряхнул Эймонда, который все эти мгновения просчитывал варианты. Много, слишком много противников было, слишком неудобно для атаки они шли… Он отступил от Джейса и вынул из ножен меч. — Я должен вас предупредить, мой принц, — отреагировал на это сир Кристон. — Против изменника с оружием мы тоже будем вынуждены применить оружие. Мне будет жаль, если вы вынудите нас это сделать. — А мне не жаль, сир Кристон. И лучше бы вам не вставать на моём пути. Сир Кристон остановился и тяжело вздохнул. — Что ж. По крайней мере, я попытался. В камеру к первому изменнику его! — отдал приказ другим рыцарям он. И вынул из ножен свой меч. *** Над Драконьим камнем занимался рассвет. Так и не уснувшие из-за ожидания Бейла с Рейной стояли на одной из стен замка, положив руки на каменный парапет, и смотрели в сторону Королевской гавани. К ним, широко зевая, подошёл невыспавшийся Люк. — Так и не появились? — Нет, — помотали головой они обе. — Уже пора бы… — он немного помолчал. — Что скажем родителям? — То же, что и вчера, — пожала плечами Рейна. — Постараемся не попадаться им на глаза, тогда не придётся врать. — На завтрак надо прийти хотя бы вам с Люком, — возразила Бейла. — Скажите, что Джейс решил провести время со мной наедине, как с невестой. Ну и что Эймонда заинтересовал портовый городок, он пошёл туда. Выиграем им ещё день. Рейна с Люком переглянулись. — Мы попробуем, — ответил за обоих Люк. — Ты останешься здесь? — Пока да. Я ещё не хочу спать. — Ладно. Рейна сочувствующе сжала её плечо, затем так же поступил и Люк, и они оба ушли готовиться к завтраку. Оставшись одна Бейла крепко зажмурилась и, согнувшись, уткнулась лбом в холодный камень ограждения, тихо простонав: — Где же вы?.. Она отчаянно жалела о том, что не полетела с ними вместе — не важно, на Вхагар или на Лунной плясунье, пусть даже нарушив в последнем случае волю отца. Ей казалось, что она смогла бы чем-то помочь этим двоим, явно во что-то влипшим. И ей было страшно. Страшно, тревожно и больно от собственного бессилия. Она всерьёз боролась с желанием сесть-таки на дракона и отправиться в столицу, причём останавливало её лишь то, что она понятия не имела, где этих двоих непутёвых братьев искать, а шанс разминуться с ними был велик. Из этого отчаяния её вывело внезапное ощущение чужого присутствия. Подняв голову и оглядевшись, она увидела отца, что стоял, скрестив руки на груди, у входа на стену и задумчиво смотрел в её сторону. В следующий миг он неторопливо направился прямиком к ней и, подойдя, встал рядом, так же положив руки на каменный парапет. Бейлу почти оглушил стук собственного бьющегося сердца, поскольку по выражению лица отца она поняла, что тот отнюдь не случайно оказался здесь. — Мы кого-то ждём? — негромким и спокойным голосом осведомился Деймон, обозревая окрестности внизу. — Нет, — через силу выдавила она. — У тебя скверно получается врать, Бейла, — заметил он. — Особенно мне. — Я не хочу тебе врать, папа, — честно призналась Бейла, с отчаянием глядя на его профиль. — Никогда и ни о чём. Но я… — она сглотнула и на миг закрыла глаза. — Может такое быть, что я связана обещанием другому? — Может. Но тебе нужно каждый раз проверять, заслуживает ли это обещание того, чтобы его выполняли. — Я не знаю… Но быть в чужих глазах предательницей я точно не хочу. Она невидящим взглядом уставилась на драконью гору, кожей чувствуя отцовский взгляд. Ей хотелось рассказать ему обо всём, хотя бы поделиться своими страхами и опасениями, ведь если с Эймондом и Джейсом что-то произошло, об этом наверняка станет известно, и лучше бы чтобы здесь были к этому готовы. Но вдруг с ними ничего серьёзного не случилось? Вдруг они просто заболтались или напились, и вот-вот появятся в небе на Вхагар? Как тогда она будет выглядеть со своей преждевременной паникой в их глазах? Она зажмурилась и опустила голову, вновь уткнулась лбом в каменный парапет, чтобы хоть немного охладить лоб и горящие от бессонной ночи глаза. Хоть на что-то отвлечься от противоречивых мыслей. И почувствовала, как её почти невесомо погладили по волосам. — Чтобы счесть кого-то предательницей, нужно об этом предательстве узнать, — услышала она справа и замерла. — Это на случай, если ты решишь, что сообщить мне о чём-то всё же стоит. Узнать? Бейла невольно улыбнулась. Мудрый папа понял её сомнения и предложил простой выход: поделиться с ним под слово сохранить это в тайне. Само собой, если придётся спасать братьев, от тайны придётся отказаться, но если нет… Она с надеждой подняла на него глаза и увидела спокойный и снисходительный взгляд, почти ласковый. Очень небольшому числу людей вообще когда-либо доставался такой. Взвесив все «за» и «против» и решив, что жизни братьев всё же важнее, она решилась. — Эймонд и Джейс улетели позавчера на закате в Королевскую гавань. Эймонд решил узнать новости, а Джейс увязался с ним на Вхагар. Они обещали вернуться к вечеру вчера, а мы — что прикроем их отсутствие перед тобой и Рейнирой. Лицо Деймона не изменилось вовсе — он явно что-то подобное подозревал. Но спросил: — Ты слышала, куда именно они направились? — Ничего точного. Но Эймонд сказал, что пойдёт по неприятным местам, а Джейс ответил, что уже достаточно для этого повзрослел, так что… — она выдержала паузу и осторожно предположила: — Бордель? Куда ещё нужно взрослому? — Скорее всего, — согласился Деймон. — В борделях можно многое узнать, если понимать, кого спрашивать. Бейла почувствовала, как кровь прилила к щекам, — всё же с отцом и вообще с мужчинами тему борделей она раньше не обсуждала, но Деймон, по счастью, развивать её не стал, а лишь заметил: — Хотя бы не в Красный замок… — Да, это могло бы доставить им проблемы. Король, конечно, не позволил бы чему-то плохому с ними произойти, но… — Бейла, — договорить ей не дали. — Король не в состоянии кому-то чего-то не позволять. Что до этих двоих… Я дам им ещё день. Прикрою их перед Рейнирой, не выдам им тебя. Но если они не появятся к завтрашнему утру… — он выдержал многозначительную паузу. — Я понимаю, папа, — кивнула Бейла. — Тогда я первая попрошу тебя им помочь. Поизучав ещё отца, она шагнула к нему и крепко обняла, устроив подбородок на его плече и получив ответные не менее крепкие объятия. Ей очень хотелось почувствовать именно такую поддержку, и ей стало легче от мысли, что о происходящем теперь знает близкий взрослый человек, способный на многое. — Ты правильно сделала, что рассказала мне, — услышала она негромкое. — Надеюсь, — размыкать объятия пока не хотелось. — Знаешь, мне кажется, Эймонд придумал это для того, чтобы добиться твоего уважения к нему как к сыну. Он решил доказать, что достоин его. — Глупый мальчишка, — проворчал Деймон. — Он уже всё доказал. В его голосе Бейла услышала одобрение и тепло, как к творящему глупости, но всё же родному сыну. Следом ей пришла в голову мысль, что Эймонду наверняка попадёт за эту вылазку, если он задержится ещё. Это её встревожило. Получить нагоняй от отца, чьё одобрение хотелось заслужить… Она отстранилась, чтобы заглянуть в лицо. — Можешь сделать кое-что, папа? — Что именно? — Я прошу тебя не сердиться на Эймонда, когда он явится сюда. На них с Джейсом обоих. Прости это им. — Бейла… — Папа, пожалуйста! — повторила она, умоляюще взяв его за руки. — Ради меня. Некоторое время Деймон явно обдумывал эту просьбу. Затем кивнул: — Но только если они явятся в срок. — Ты обещаешь? — Даю слово. — Спасибо, папа! — Бейла выдохнула с большим облегчением. — Всё это при условии, что ты не полетишь за ними, Бейла, — предостерегающе заметил Деймон, глядя в глаза. — Это ясно? Всё же он очень хорошо её знал. — Да, папа. Я буду ждать их здесь. — Велю слугам принести тебе еды и кресло, — он развернулся, чтобы уйти, но оглянулся. — Однако, это любопытно. Ты так яростно взялась защищать Эймонда передо мной. Может, нам пора отменить твою помолвку с Джейсом, м-м? Бейла даже рассмеялась. — Ну что ты, папа! За Джейса я выйду, с ним же всё давно решено, я это понимаю. А вот Эймонд… — Да? — выжидательно прищурился Деймон. Бейла вздохнула. — Скажем так: я никогда тебе этого не говорила, но было время, когда я всерьёз жалела, что у меня нет своего старшего брата. И теперь я… счастлива. Безумно счастлива, что мне удалось его обрести.