Обними меня крепче

— Игорь, давай аккуратнее! — командует Петя, сидящий на заднем сиденье авто. — Я сейчас вылечу. — Нам других лечить надо, — бормочет Гром, но всё же чуть сбавляет скорость. Они спешат домой как можно быстрее. В участке Лёша очнулся, но на совсем непродолжительное время — как выяснилось чуть позже, у мальчика поднялась высокая температура. Скорее всего из-за истощения и переутомления в последнее время, может быть, из-за отсутствия сна и еды, он и отключился. Сейчас мальчик тоже находится в каком-то полусознательном состоянии: спит, но не очень крепко. Прокопенко отрыл жаропонижающее, которое сразу же дали мальчику с надеждой, что скоро ему полегчает. Пока легче не становится. Лиза так и не сказала ни одного слова. Но из плюсов — больше она не начинала плакать или как-то нервничать. Петя не спускал её с рук, и девочка, кажется, была совсем не против этого. Но всё равно было не совсем понятно, что делать с таким маленьким ребёнком на руках. Мужчины до сих пор не знали, сколько ей лет. Игорь паркуется, а когда выключает газ, просто смотрит в окно. Что делать-то? — Петь? — Хазин уже копошится на заднем сиденье, пытаясь выйти. — А? — Что делать-то? — Я не знаю. Для начала помоги выйти из машины и Лёшу забери. По-моему, его лучше не будить сейчас. — Ага, — Гром выходит из авто, открывает заднюю дверь. Придерживает Лизу, пока его муж выбирается из машины. Петя сразу идёт к подъезду, когда Игорь закрывает двери. Мужчина смотрит на Лёшу. Сейчас он выглядит более расслабленным, но очень болезненным: лицо бледное-бледное, дышит как-то тяжело, с приоткрытым ртом. Игорь проверяет температуру ладонью. Лоб горячий. — Бля… — выдыхает он, поднимая ребёнка на руки. Лёша непозволительно лёгкий для своего роста. Вскоре они заходят домой. Петя укладывает Лизу на диван, подскакивает к Игорю, чтобы помочь снять обувь с мальчика. — Положи его к нам на кровать, раздень аккуратно, чтобы не проснулся только. Гром делает всё, как говорит муж, правда снимает с Лёши только куртку. Остальное просто не получится стянуть, не разбудив его. Игорь думает пару секунд, а потом перекладывает мальчика на середину кровати. Конечно, дети такого возраста вряд ли с постелей падают, но всё же… Игорь оставляет дверь открытой и выходит в зал. — Позвони Серому с Волковым, — произносит Петя. Он уже снял с себя кофту, остался в одной футболке с джинсами, распутывает Лизу из одеяла. — Пусть одежду детскую купят. — А какой возраст-то говорить? — А… — Хазин хочет сказать, но понимает, что говорить-то нечего. — Блин, я не знаю. Мужчина смотрит на Лизу пытаясь прикинуть, сколько ей может быть лет. Раньше ему не приходилось определять возраст детей, поэтому и сейчас это проходит туго. — Петь… — М? Игорь указывает на девочку, Петя опускает взгляд ниже и видит, как она сжимает пальчики, показывая только три. — Малышка, тебе три годика? — мягко интересуется мужчина. На его удивление, Лиза кивает, будто точно понимает вопрос, который ей задали. — Так, молодец, — Хазин подбадривает её, радуясь, что у них получилось выйти на хоть какой-то контакт. Как будто бы становится проще. — А сколько Лёше лет? Девочка опускает взгляд на свои пальчики, открывает их все, но чего-то не понимает. Снова поднимает голову, смотрит на Петю широко распахнутыми глазами, из которых начинают идти слёзки. — Так, тише, тише, — спешно бормочет мужчина, осторожно прикладывая ладони к её плечикам. — Тебе… тебе пальчиков не хватает? — предполагает он. Девочка ничего не отвечает, но плакать перестаёт. — Лёше одиннадцать? — спрашивает Игорь. Лиза переводит внимание на него и никак не реагирует. — Двенадцать? Кивок. — Отлично, умничка, — похвала вырывается неожиданно, а Гром нажимает в телефоне на нужное имя. Отходит на кухню, чтобы поговорить нормально, без лишних ушей и глаз. Кажется, Лиза куда сознательнее, чем они думают. — Какими судьбами? — И тебе привет, Серёж. Дело есть одно, если ты сейчас не занят, конечно. — Выкладывай. — Короче, сегодня Петька нарика одного завалил, а у него дети есть. Мальчику двенадцать, девочке три. Но, честно говоря, они выглядят ещё младше этих возрастов, худые очень… Их в участок привезли, а парню плохо стало. Сейчас он у нас, подлечить попробуем, чтобы потом уже всё оформлять с приютом и судом для отца… Не можешь сейчас в магазин заехать, одежды какой-нибудь детской привезти? У нас ничего нет, а их переодеть было бы неплохо. — Ох, пипец вас занесло конечно. Разберёмся сейчас с Олегом. Ещё что-нибудь нужно? — Так… — Игорь заглядывает в холодильник. Продукты есть, крупы на полке точно лежат. — Не знаю, всё есть вроде. — Окей, ну ждите тогда. — Спасибо. Игорь сбрасывает вызов, возвращается в зал. Сразу осознаёт, что что-то не так, потому что Петя выглядит как-то обеспокоенно. — Лиза… Маленькая, что случилось? Гром смотрит на девочку, она снова еле сдерживает слёзы. На этот раз почему-то смотрит со страхом, а её ладошки мелко дрожат. — Так… — Петя понимает, что его вопросы никак не помогут, ведь девочка молчит. Но он даже не представляет, что делать. Игорь стоит в стороне и пытается сосредоточиться. Думай, думай, думай. Внимательно смотрит на малышку. На её слёзки, на плотно сжатые губки. Лиза плачет без звука, даже без всхлипов. Это не то, на чём сейчас должен зацикливаться Игорь. Он должен понять, что произошло. Мужчина ведёт взглядом ниже, останавливаяся на худых ножках, которые плотно прижаты друг к другу. Понимает. — Петь, а когда она в последний раз ходила в туалет? Петя оборачивается на мужа, но ничего не говорит, а потом тут же поднимает Лизу на руки и идёт в ванную. Игорь выдыхает, присаживаясь на диван. Боже, во что они вписались. Сегодня утром на работу опоздали, потому что собирались долго, а сейчас в их спальне лежит ребёнок с температурой, пока второго вообще не понятно как уложить спать. Игорь смотрит на телевизор, на котором сейчас идёт какой-то мультфильм. Он даже не знает такого, видимо что-то из современного. Мужчина задумывается, вспоминая своего отца. В голову не приходят ни хорошие, ни плохие мысли. Интересно, он был рад, когда стал отцом? И почему Игорь сейчас вообще задумывается об этом? — Почти успели, — Хазин выходит из ванной. — Теперь, я думаю, нужно помыться. Гром оборачивается и кивает, когда видит, что девочка, в целом, успокоилась, но глазки всё ещё были красными после слёз. Она осталась в своей старенькой кофте с длинным рукавом, а вместо штанишек была завернута в полотенце. — Я принесу футболку какую-нибудь, чтобы переодеться можно было, пока Серёжа с Олегом едут. — Так, а мы сейчас с тобой пойдём купаться, — Петя обращается к Лизе, снова переключаясь на какой-то более мягкий тембр. Ладонью проводит по её волосам, убирая запутавшиеся пряди со лба. — Ты же не против, верно? Девочка качает головой. — Отлично, — мужчина не может сдержать улыбки, когда Лиза снова понимает его и даже взаимодействует с ним. Они возвращаются в ванную комнату. — Так, я тебя сейчас поставлю на ножки ненадолго, — говорит Хазин, опуская девочку. Петя поворачивает ручки, настраивая нужную температуру. Несколько раз проверяет рукой воду: не слишком ли горячая или холодная? — Давай разденем тебя. Мужчина садится на корточки, снимает полотенце, откладывая его в сторону. Осторожно стягивает кофточку, отбрасывая её в тазик, где лежат штанишки с трусиками. Лиза непозволительно худая. Слишком. У неё впалый живот, а ещё хорошо сквозь кожу заметка грудная клетка. Хоть уроки анатомии проводи. В некоторых местах есть какие-то покраснения и шрамы. Петя смотрит на это всё с небольшим шоком. Лиза смотрит в ответ с какой-то печалью. — Хэй, — мужчина сразу старается улыбнуться, чтобы подбодрить её, — можно я помогу тебе? Моя работа заключается в том, что я помогаю людям. Обещаю, больно не будет. Лиза кивает и тянет ручки вверх. Петя опускает девочку в ванную. — Всё хорошо? Лиза кивает, расслабляясь в воде. Хазин закрывает воду, смотрит на полки, читая названия на гелях, которых у мужчин не так много. В этот момент в ванную заходит Игорь. — Хорошо, что ты тогда ошибся и купил шампунь с запахом яблока. — А? — не понимает Гром. — Говорю, у нас хотя бы есть, чем детей мыть, — Хазин берёт нужный бутылёк с полки. Игорь кивает. Стоит сбоку и смотрит, как Петя начинает мыть девочку. И откуда у него только опыт есть? Мужчина нежно промывает короткие светлые волосы шампунем. Потом достает из шкафчика новую мочалку, которой они ещё не пользовались ни разу, раздумывая, смотрит на неё — слишком жёсткая. Убирает, и выливает тот же самый шампунь на ладони, растирает его, надеясь, что даже такого мытья будет достаточно. Осторожно моет ручки, ножки, животик, которого нет. Заканчивает быстро, после чего поднимает девочку, хватая под подмышками, говорит: — Давай полотенце. Игорь спешно берёт большое махровое полотенце, раскрывает его, Петя отдаёт ему Лизу, закутывая её в ткань. Гром старается держать девочку невесомо, почему-то даже медленнее дышит. Боится, что может как-то побеспокоить малышку. Он возвращается в зал и садится на диван, устраивая Лизу рядом. Она сразу переключает своё внимание на телевизор. — Оденешь потом? — интересуется Петя, выходя из ванной. — Пусть пока в полотенце посидит, обсохнет немного. — Окей, — Игорь кивает. Ничего сложного в этом же нет, верно? — Я тогда переоденусь и поесть что-нибудь лёгкое приготовлю. Потом за Лёшей присмотрю. Хазин уходит, а Игорь просто переводит внимание на экран, даже не разбирая, что по нему показывают. Сегодняшний день получился каким-то бешеным. Лиза тихонечко вздыхает, копошится рядом с мужчиной. — Может… — Игорь мнётся. В следующую секунду ловит себя на мысли, что это странно — бояться спросить что-то у ребенка. — Ты лечь хочешь? Малышка кивает. — Ложись тогда. Девочка подползает ближе, а потом полностью опирается на Грома. Поджимает ножки, засовывает большой палец в рот. Игорь замирает. Теперь она, можно сказать, лежит на нём. Вот так просто? Лиза расслабляется, наверное, впервые за всё время, что она находится здесь. Игорь старается расслабиться тоже, медленно укладывает ладонь на плечо ребёнка, таким образом, прижимая к себе сильнее. Начинает поглаживать её и ловит себя на мысли, что это, в целом, приятно и как-то успокаивающе.

***

Петя лежит на кровати, листая ленту ВК в телефоне. Прошёл уже почти час с того времени, как дети у них, Лёша ещё не просыпался. Мужчина мельком поглядывает на мальчика, убеждается в том, что всё хорошо. Проходит не так много времени, и Лёша чуть-чуть ворочается. Мальчишка тихо стонет, Хазин выключает телефон, убирая его на тумбочку. Просыпается что ли? Лёша резко садится на кровати, от чего теряет равновесие и чуть не падает. Петя успевает привстать, подхватывая его, и прижимает к себе. — Хэй, тихо, — мужчина не отпускает ребёнка. — Тебе лучше пока не делать резких движений, вдруг плохо станет, — Петя осторожно зачесывает мокрые пряди на чужой голове. Лёша облизывает пересохшие губы, смотрит затуманенным взглядом. Хочет приподнять голову, но по итогу снова опускает её на плечо Пети. А он, кажется, не против. — У тебя температура высокая поднялась, — принимается объяснять Хазин, — ещё в участке. Сейчас ты у нас дома. С Лизой всё хорошо, не переживай. Мы её помыли, сейчас она с Игорем мультики смотрит… И тебе нужно помыться, одежду в стирку закинуть. Скоро наши друзья привезут вам чистые вещи, пока что футболку тебе дадим… Потом поужинаем и спать. А завтра со всем остальным разберёмся. — Лиза в порядке? — уточняет мальчик. — В полном, приятель. Ты-то как себя чувствуешь? — Нормально. Лёша врёт. У него болит голова, дышится как-то тяжело. А ещё ему почему-то очень и очень страшно. — Нужно сейчас поскорее со всеми делами разобраться, — Хазин осторожно выпускает его из объятий, — Игорь поможет тебе в ванной. — Я сам справлюсь, мне не нужна помощь. — Он просто зайдёт с тобой сначала, воду настроит. А потом, если понадобится, выйдет. Этот вариант совсем чуть-чуть устраивает мальчишку. Они выходят из спальни и первым делом Лёша видит сестру, что лежит на Игоре. На ней надета большая чёрная футболка, а ещё она прикрыта одеялом. В душе просыпается укол ревности, который тут же сменяется беспокойством за сестрёнку: точно ли у неё всё хорошо? — Лиза, — мальчик зовёт её, подбегает, присаживаясь около дивана прямо на пол. Малышка тут же тянется к брату, крепко обнимая его за шею. — Ты как, малыш? — интересуется Игорь. — Нормально, — Лёша недовольно бурчит, слегка с презрением относясь к Грому. Ну а зачем он называет его «малышом», и почему сестра к нему так быстро привыкла? — Лёш, давай ты побыстрее помоешься, чтобы потом с сестрёнкой спокойно посидеть мог… Тебе ещё лекарства нужно выпить, — нехотя подталкивает его Петя. Видит же, как брат и сестра привязаны друг к другу. Мальчик, на удивление, не капризничает, а спокойно привстаёт, отпуская Лизу, оглядывается в поисках ванной. — Пойдём, — Гром тоже встаёт с дивана. Лёше не нравится, что Игорь заходит с ним в ванную комнату. Он уже не маленький, чтобы с ним нянчиться в любой ситуации. Даже если он чувствует себя плохо. Мальчик топчется на месте, прислоняется к стене, пока Гром настраивает воду. Говорить ничего не хочется. — Так, вода в ванне вроде бы хорошая, тебе не должно слишком холодно быть или слишком жарко. — Выйди, — отвечает мальчик. Игорь лишь отходит в сторону. Теперь Лёша стоит ближе к ванне, чем он. — Я просто прослежу за тем, чтобы всё было хорошо. — Всё будет хорошо, я не маленький, чтобы за мной смотреть! — Не маленький, — соглашается мужчина. — Но у тебя всё ещё пипец высокая температура, и тебе в любой момент может стать плохо. Лёше обидно. Почему его опять не хотят слушать? Конечно, на этот раз причина более веская, чем бывает обычно, но он чувствует себя очень неловко. Он не хочет показывать свою слабость, он не хочет, чтобы кто-то видел его обнажённое тело — там же столько синяков и ссадин! Игорю точно это не понравится. — Лёш, я тоже хочу, чтобы это всё побыстрее закончилось и мы оба пошли отдыхать, — Гром вдруг становится более мягким. — Сейчас ты помоешься, сможешь поесть, я уверен, вы давно с Лизой не ели. А потом мы уложим вас спать, тебе станет легче. Но сначала нужно помыться. Знаю, немного утомительное занятие, но надо с этим справиться побыстрее, чтобы поберечь и твои, и мои нервы. Мальчик качает головой. Почему у него так сильно щиплет в носу? — Отвернись. — Что я там не видел… — У меня ничего не видел! Игорь всё же разворачивается. В другой ситуации, может быть, ещё чуть-чуть пораздражал бы мальчишку, но точно не сейчас. Стоять в таком положении минут семь не хочется, но если это придётся сделать, Гром, так уж и быть, переборет себя. Лёша начинает снимать одежду, оставляя её в стороне. Когда стягивает толстовку с футболкой, еле может вытянуть руки — они очень болят из-за побоев отца. Приходится даже прикусить губу, чтобы не издать болезненный стон. Мальчик ничего не понимает. Почему какие-то незнакомые мужчины относятся к нему с сестрой лучше, чем его родной отец? Почему сейчас они даже голос не повысили, когда Лёша капризничал и во всю пытался показать свой характер, потому что очень устал? А ещё мальчик начинает себя чувствовать хуже в последние несколько минут. Может быть, ему не стоило так сильно злиться и беситься. У него болит голова, в горле стоит неприятный ком тошноты, а желудок, по ощущениям, скручен, потому что давно не получал еды. Ладони слегка дрожат, не то от холода, не то от температуры. Лёша еле-еле стягивает с себя штаны, чуть ли не путаясь в них, удерживается на ногах. А когда снимает нижнее бельё, понимает, что перед глазами появляются чёрные точки. Голова начинает кружиться и мальчик не выдерживает, зажмуривая глаза. Игорь слышит грохот, а потом всхлипы. — Лёш… — он поджимает губы, в глазах явно читается беспокойство. — Я устал, у меня всё так болит… — хрипло бормочет мальчик. — Ребёнок, я поворачиваюсь, — как бы предупреждает Игорь. Ждёт пару секунд, а потом разворачивается. Сердце Грома стремительно летит куда-то вниз. Мальчик сидит на полу, обхватив ножки руками, утыкаясь в острые коленки, дрожит от слёз. Кожа его бледная-бледная, по всему телу рассыпаны синяки. Какие-то новые, какие-то старые. Некоторые бледные, а некоторые синие. Вдоль позвоночника идут рваные следы, будто бы оставленные ремнём. Коленки сбиты в кровь, она засохла на них. Этот мудак не имеет права даже дожить до суда, — думает Гром. Игорь сжимает ладони в кулаки, которые очень хотят что-нибудь ударить. Желательно этого наркомана об асфальт. Припечатать так, чтобы мозги встали на место, но чтобы он больше никогда не смог нормально двигаться. Зато мыслил бы здраво. И помнил бы весь тот пиздец, который он совершал со своими детьми. Гром вздрагивает, когда понимает, что Лёша смотрит на него с распахнутыми в диком страхе глазами. Бог знает, что сейчас крутится в его голове. — Чёрт, прости, прости, прости, — Игорь разжимает ладони, опускается на колени, садясь перед ребёнком. — Чёрт, Лёш, это… Не думай так. Я бы никогда не ударил тебя. Я… просто на твоего отца взбесился, когда увидел всё это… Мальчик нервно втягивает носом воздух. — Тш-ш-ш… Мне можно обнять тебя? Просто обнять. Лёша ничего не говорит и не кивает, но немного наклоняется в сторону. Игорь садится рядом с ним и обнимает за бок. Мальчик заваливается на него, устраивая голову на плече. Тихонько плачет. — Замёрз весь, — замечает Игорь. Одной из рук мужчина начинает поглаживать чужую макушку. — Я тебе помогу, — не спрашивает, ставит перед фактом. В такие моменты надо действовать решительно. — В этом нет ничего ужасного, правда. Иногда нужно просто довериться людям, особенно, если ты слишком сильно устал. Лёша ничего не отвечает, только ещё раз всхлипывает. А Игорь не знает, что делать. Гром не привык кого-то успокаивать от слёз. Не сказать, что у него был большой опыт в этом: всегда помогали объятия. Когда Юля была расстроена чёрт пойми чем, Игорю нужно было только обнять её, чтобы она расслабилась. Когда Дима переживал, что сестра младшая в больницу попала — то же самое. С Разумовским было чуть сложнее, когда он рассказывал о том, как боится за Олега — вдруг не вернётся из своей Сирии? Тогда Игорь даже позволил ему выплакаться в своё плечо, но опять же, кроме объятий Гром сказал только пару успокаивающий фраз. По другому не умел. Да и сейчас, когда Пете нужна помощь, или ему кошмар снится, или он устал слишком сильно — Игорь его просто крепко обнимает, целует в макушку, ведёт спать, не выпуская из объятий всю ночь. Но что делать с травмированным ребёнком, которого он и так обнимает? Наверное, всё же стоит побыстрее заканчивать со всем этим. В любом случае, плакать лучше в тёплой кровати, а не на холодном кафельном полу, из-за чего можно ещё сильнее заболеть. А Лёше и без того плохо. — Лёш, не пугайся, я сейчас возьму тебя. Игорь поднимает ребёнка на руки, подхватывая под коленками и лопатками, поднимается во весь рост. Лёша не смотрит на него, не пытается вырваться. Ничего. Только закрывает глаза ладонями, мелко вздрагивая. — Малыш, я тебя в воду опускаю, — предупреждает мужчина. У Игоря намокает футболка, но он даже не обращает внимание на это. Как только укладывает Лёшу в ванну, садится рядом с ней, спиной опираясь на неё же. — Если хочешь поплакать — плачь, — Гром тянется и вытирает слёзы с щёк медленным движением большого пальца. Лёша качает головой. — Я не настаиваю и не принуждаю тебя. Просто иногда от слёз может стать легче, — объясняет Игорь. — А ты плачешь? — вдруг спрашивает мальчик. — Я? Иногда. — И тебе становится легче? Игорь впадает в ступор. Вспоминает, как плакал, когда хоронил отца. Вспоминает, как пару лет назад, когда в городе орудовал серийный маньяк, он совершенно не знал, что делать. Вымотался, устал слишком сильно, на нервах был… А потом этот ублюдок как-то Петю словил. Гром двое суток найти его не мог. Думал, что будет поздно. Разрыдался прямо у Прокопенко. Легче не стало. Разве что чуть-чуть. — В этот момент да, эмоции нужно пережить, нельзя их держать в себе. — Я не могу быть слабым. Мне нужно заботиться о Лизе. — Слёзы — это не слабость, это часть наших чувств, — Игорь ловит себя на мысли, что объяснять что-то ребёнку оказывается проще, чем он себе представлял. — И мне тоже нужно заботиться о близких людях. Но это не значит, что я всегда должен быть сильным. Лёша, кажется, задумывается о чём-то, молчит, но и перестаёт плакать. Гром не спешит продолжать разговор, поэтому просто сидит, смотря куда-то в стену. — Вода холодная, — тихо произносит мальчик через пару минут. — Холодная? — переспрашивает Игорь, опуская руку в ванну. — Я бы не сказал, наоборот, скорее даже горячая. У тебя, наверное, температура поднимается. Нужно скорее помыться, чтобы не засиживаться слишком долго. Я могу помочь? — Это… странно, — мальчик смущается. Он всё ещё сидит, сжавшись, притянув ноги к худому телу. — Даже если так, кто осудит за это? Уж точно не Петя или Лиза. А кроме них здесь никого нет. Этот ответ, кажется, Лёшу не совсем устраивает. Потому что он всё ещё мнётся, хотя Гром видит, что мальчик устал, и, вероятно, хотел бы закончить побыстрее всё это. — А меня Петя однажды мыл, — вдруг зачем-то говорит Игорь. — Я тогда с пулевым домой пришёл после работы. Больно было пиз… Больно было, — поправляется мужчина. — Петя в ванную меня затащил, помыл всего, я потом сразу спать хотел завалиться, а он не дал. Накормил с ложечки, буквально. Мне есть не хотелось. И только после этого мы пошли спать. — Ну… Вы же встречаетесь. Помогать друг другу — это нормально. — Да, мы женаты, — соглашается Гром. — И ты правильно сказал: помогать друг другу — это нормально. Поэтому будет неплохо, если сейчас я тебе помогу, чтобы ты почувствовал себя легче... Лёш, давай так. Я помою тебе голову и спину, а ты всё остальное. Мальчик кивает, кажется, окончательно сдавшись. — Повернись ко мне спинкой. Игорь наливает на руку немного шампуня, после чего начинает его мягко втирать в светлые волосы. Благо тут у него есть опыт — иногда они мылись вместе с Петей, поэтому мужчина понимал, в каком темпе это лучше делать. С волосами справляются быстро, даже неловко не было. Дальше переходят на тело. Игорь задумывается, вспоминая, как Петя мыл Лизу около часа назад. Хазин решил, что мочалка слишком жёсткая для детской кожи, но ведь и Лёша-то постарше? Игорь наливает всё тот же яблочный шампунь на новую мочалку, начинает осторожно водить ей по телу, совсем не нажимая, чтобы мальчику не было больно. Тем не менее он вздрагивает, а потом Гром видит, как по коже бегут мурашки. — Болит? — Немножко, — тихо бормочет Лёша. — Намажем твои синяки мазью. У нас как раз много всяких лечебных есть. Когда Игорь домывает Лёшу, он разворачивается, давая ему немного уединения. Ребёнок справляется достаточно быстро. — Я всё. — Сможешь сам вылезти? — Угу… Игорь берёт полотенце, пока мальчик выходит из ванной. Как только оказывается на полу, набрасывает на Лёшу его, растирая бока, чтобы холодно не было. Проверяет температуру, прикладывая ладонь ко лбу. — Температуришь, — вздыхает Игорь. — Извини. — Нет, Лёш, — Гром прерывается, — это не то, за что ты должен просить прощения. Просто нам нужно будет тебя подлатать, вот и всё. Лёша, чуть хмурясь, кивает, а Игорь думает о том, что это ненормально — извиняться за такие вещи. Что же с детьми делал их отец?.. Мальчик выходит из ванны, немного дрожа. Гром решает, что сейчас детей просто необходимо накормить и нужно сделать им сладкий чай.