࿔‧ ֢˚˖Шальная императрица˖˚֢ ‧࿔

Утро выдалось болезненным и нервным для всех. Екатерина не смогла встать с постели. Не то что встать, она даже не проснулась, чем перепугала многих.Дыхание и пульс были еле ощутимы, а лицо приобрело цвет мрамора, став нездоровым. И если бы не выбежавший и не поднявший переполох Алексей, то Салтыкова бы просто умерла от приступа горячки... Ей давали понюхать нашатырь, мазали виски толченным перцем, даже кровь пускали, но всё было бесполезно. И лишь ближе к обеду, Екатерина открыла свои прекрасные глаза... *** Так совпало, что именно в эти дни Александр должен был возвращаться из своего своеобразного паломничества. Очень жаль было покидать столь любимые места, но больше задерживаться Александр не имел права. В первую очередь он правитель, и в его руках целая страна, которую он общался беречь и защищать. Сообщив старосте что уходит, РИ пошёл прощаться с остальными. —Не уходите, пожалуйста!- говорил Окомир, грустно глядя снизу вверх на Романова. Александр Николаевич в ответ улыбнулся и протянул в качестве прощального подарка тот самый ножик, которым мальчик порезался пару дней назад. —Прости малыш, но дела зовут- он потрепал того по волосам.- и я надеюсь, что ты вырастешь достойным и мудрым человеком. Главное зла никому не делай, и вспоминай меня. Я тебя не забуду Окомир и все оставшиеся ребятишки проводили царя до ворот. Империя был так тронут этим знаком, и раздал каждому из детей по серебряному рублю поровну. Дальше, сопровождаемый добрыми пожеланиями и просьбами скорее возвращаться, РИ пошёл один. *** Дойдя до того места где он условился встретиться с извозчиком, Александр застал там всё как должно быть- неприметная карета, две гнедые лошади и усатый кучер. —С возвращением, Ваше Величество- улыбнулся мужчина румяному РИ. —Спасибо- поблагодарил Александр забираясь внутрь экипажа. Мешок был оставлен на соседнем сиденье, и Романов переоделся в мундир, от которого успел порядком отвыкнуть. Было немного непривычно ощущать сдавленность из-за плотной ткани, но ничего не поделать. Августейшая особа приказала ехать домой- в Петербург. {Я ещё вернусь} Про себя решил Александр, наблюдая в небольшое окошко высокие голубые сосны, похожие друг на друга будто близнецы. Так красиво, загадочно...убаюкивающе... *** Спокойствие русского продлилось недолго. Из сладкой дрёмы его выдернул лай собак, неясные крики и ржание лошадей. Александр даже сообразить ничего не успел, как резкий толчок в бок чуть не снес его на пол. Дальше последовала отборная матершина кучера. {Что там случилось то?} Возник в миг протрезвевшей голове ясный вопрос, и РИ поспешил удовлетворить свое любопытство. Он выглянул в окошко, и увидел вот что- дорогу преградил другой экипаж. Чужой кучер кое-как успокоил белую упряжку, и сейчас перекрикивался с царским извозчиком. На грязной дороге, порой заходя в растущую прямо по другому краю золотую рожь забегали и появлялись разгоряченные гончие.Романову не понравилось что происходит вокруг него. —Что за наглец? Кто посмел?- подал голос империя, на половину выглянув из окна. Принадлежащая неизвестному коляска съехала на обочину, и лишь стоило ругательствам стихнуть, как до слуха русского донёсся знакомый голос: —Отец! РИ поспешил вылезти на свежий воздух, и увидел Эдмонда Валуа, прытко спрыгнувшего на землю. ФИ, закашлявшись, понёсся к ничего не понимающему "отцу", и впечатался тому носом в грудь. —Что случилось, Эдмонд?- странно было видеть француза в таком месте. Гончие, заражающие волнение, и замогильный хрип лошадей наталкивали на не самые лучшие мысли... —Папа, Екатерина...- задыхаясь сорванным голосом тараторит француз.- Её... её хотят убить...это прусский заговор...против тебя! Имя возлюбленной в сочетании со словом "убить" дали убийственную смесь и заставило РИ почувствовать, как что-то резко пронзает его насквозь. Что-то толкнуло его сердце изнутри, и бурлящий припадок паники одним резким движением вышел из Александра через грудь. Император переменился в лице и весь побелел. —Что с ней?! Что с ней, говори!- леденящая волна пота прошибла тело РИ, и тот сам того не замечая вздрогнул. Что же с его возлюбленной?... —Я...не знаю, не знаю!- Валуа сам был на взводе, и дрожащий голос лишь выдавал его волнение.- Мы должны срочно ехать в Петербург...ох, чувствует моё сердце что уже поздно!... Нет...она жива! С ней всё хорошо!...так ведь?... Александр не растерялся и решил действовать быстро. Он сел вместе с воспитанником в одну карету, а своему кучеру приказал ехать за ними следом. Пока обе страны ехали, ФИ подробно поведал о всех своих злоключениях, и в голове РИ всё встало на свои места. Такого ужаса, шока и томящего до тошноты страха он не испытывал со времён Ярского бунта. *** Ближе к вечеру, РИ уже был в столице. Несясь по коридорам своего дворца, распихивая прислугу и царедворцев, Романов рассыпался в беспорядочных извинениях. Кажется, он даже кого-то сбил с ног, но империи было не до этого. В спину его гнала любовь, страх и неясное дурное предчувствие. Кровь бурлила в венах, пот рекой лился со лба, склеивая чёрные пряди. Дышать было уже тяжело, но император упорно не останавливался, ибо каждая минута для него была на вес золота. Ему так хотелось увидеть свою Катеньку живой... жизнь бы отдал за то чтобы снова взглянуть в эти зелёные глаза, и услышать этот чарующий голос.. Ворвавшись в покои Салтыковой и игнорируя де Миньё, пытавшиеся как-то перед ним оправдываться, Александр узрел ужасную картину.Его Екатерина...его светлый ангелочек был бледен. Лёжа на своем ложе, она сложив руки на животе, глядя в сторону. Её голова наклонена в бок, и русые волосы отливающие болезненно-мышиным оттенком лежат на подушках будто нимб. Бледные иссохшиеся губы порой что-то шепчат в бреду, и она прерывисто дышит, порой переходя на леденящий душу хрип. —Катюша... Собственные шаги по мере приближения к княжне показались Романову оглушительными, и сердце обливающиеся сладкой будто вино кровью будто бы выпало на пол, ибо в груди сразу же ощутилась ужасная пустота. РИ на живую чувствовал как всё внутри него начинает...кровоточить...разрываться от безудержной боли за то что сотворили с Катенькой... Он медленно приблизился к больной. Прямо сейчас в его глазах было столько жалости, сожаления и горя что казалось нет на свете человека несчастнее чем самодержец Александр Николаевич Романов. —А…Ал... Александр...- слабо позвала Екатерина юношу, протягивая тому дрожащую от лихорадки руку. Было видно, что ей сложно даётся каждое слово, ибо имя РИ она буквально прошелестела, будто опадающая листва глубокой осенью... В миг, слабая и очень холодная кисть была покрыта поцелуями, в которые Романов вкладывал каждую частичку себя. Он будто бы думал, что от его касаний Салтыкова поправится, словно его чувства станут для неё лекарством. Империя опустился на холодный пол у кровати девушки, не спуская с нее взгляда. Такого отчаянного, влюблённого...полного искренности... —Катенька, прости меня...если бы я только знал, Я бы не уезжал...- слёзы пеленой застилали прекрасные золотые глаза, и крупными градинами бежали по щекам царя. - Хочешь, Я больше уходить никуда не буду?... А хочешь...никогда на охоту не поеду, и войн не буду устраивать?... —Я так рада, что Вы рядом...- она попыталась ему улыбнуться, лишь бы РИ не плакал.-простите меня, что не поняла всю Вашу ценность раньше, Я такая дура... Русский также улыбнулся ей. В сочетании со слезами, его улыбка выглядела странно, но куда правдивее, чем до этого. —Мне не за что на Вас злиться, мой ангел- молодой человек вновь приложился губами к её запястью.- Вы будете жить, Я обещаю...и я найду тех кто это с Вами сделал, клянусь своей жизнью! Только не уходите... —Я...- она тяжело и отрывисто вздохнула. Говорить становилось всё сложнее и сложнее.- Я буду жить...ради Вас...Ведь я...люблю...В... Большего, она не смогла сказать, и лишь бессильно откинулась на подушки, вновь проваливаясь в беспамятство. РИ успел переговорить с медикусом и тот сообщил, что худшее позади, но Екатерина слишком слаба. Ей нужно много времени, чтобы восстановить силы. Эта информация придала Романову сил, и следующим пунктом в его жизни стала месть. Он найдет тех кто это сделал, а Пруссию он лично задушит. Выйдя из покоев возлюбленной, Романов тихо шепнул кому-то: —Позвать ко мне Дарью Михайловну *** Ох, герцогиня Эвальд больше всего этого боялась. Идя по безмолвным коридорам, она чувствовала на себе осуждающие взгляды картин и некоторых проходящих мимо неё придворных. Ведь она была ответственной за Салтыкову, и эту задачу ей доверил батюшка государь. А тех, кто не выполнял повелений царя, ждала страшная участь.Но женщина продолжала сохранять остатки достоинства, и не выдавая своего страха вошла в покои РИ, предварительно постучав и получив положительный ответ. —Ваше Величество...- аристократка сделала глубокий реверанс, и подняла глаза на своего воспитанника. Безмолвие, казалось, впиталось в эти стены. Дождевые капли стучали по стеклу, опадая мелкими брызгами на раму и карниз. Где-то там, за черными тучами, пробивались лучи жёлтой колесницы Гелиоса. Говорят..что розы после дождя пахнут очень вкусно.. Империя стоял у окна, сложив руки за спиной. Он даже не сразу развернулся к Эвальд, посчитав что недолгое молчание сослужит важную роль в их беседе. А когда повернулся, то Дарья Михайловна могла видеть расслабленное лицо в триколоре, и странно блестящие янтарные глаза. О, это плохой знак... очень плохой... Александр за пару шагов оказался перед Эвальд. Та, в свою очередь, ощутила себя загнанной в угол мышью. —Дарья Михайловна...- РИ говорил тихо. Это означало что он в страшной ярости.- Что я Вам говорил, когда Екатерина Алексеевна прибыла сюда? По спине женщины прошёлся холодок. Она ощутила, как всё внутри нее сжимается и закручивается в узел. Дарья Михайловна проглотила вязкую слюну, будто бы склеивая себе горло. От этого стало сложно говорить. —Вы...говорили чтобы я следила за каждыми шагом Её Светлости, всегда...- страх противны клубком скопился в животе, отяжеляя всё.- быть с ней бережной...проверять её здоровье... Ей невозможно было увидеть, как волна ярости проходит по лицу черноволосого правителя. Как сжимаются его кулаки, как стискиваются его острые зубы. Зудящая ярость дразнит изнутри, и уже хочется высказать все что думаешь. —Так сложно было это соблюдать?!- резкий крик со стороны русского заставил уши заложиться, а сердце оторваться и упасть в пятки, кровоточа животным ужасом. В слепой ярости от бездействия и лояльности провинившийся, Романов припечатал Эвальд в ближайшую стену. Схватив перепуганную опекуншу за воротник, Александр заглянул ей в самую душу. Если бы он был волком, то зарычал. —Я говорил Вам следить за ней, так сложно было выполнить мой приказ? Я Вас в Сибирь сошлю если Екатерина не выживет! Делайте что хотите, но отравитель всё ещё у меня в доме и вы его найдёте. Я лично вырву этому ироду руки! Слышите?! Я КАЖДОГО БРОШУ ПСАМ НА СЪЕДЕНИЕ! Я- ИМПЕРАТОР, КАК ВЫ МОГЛИ МЕНЯ ОСЛУШАТЬСЯ?!- впервые, РИ сорвался на крик. Его золотые глаза светились двумя огнями прямиком из преисподней, он скалил острые клыки, указывавшие на его нечеловеческую природу, а прекрасное лицо перекосило от гнева. Воистину страшное зрелище... —Ваше Величество...простите, простите, пожалуйста... Я...- белея от дикого ужаса пролепетала герцогиня, желая слиться с этой проклятой стеной и спастись от праведного гнева янтароглазого. Выступ расположенный прямо на уровне поясницы больно давил на хребет, но это было ничто по сравнению с безудержной паникой. Выпустив пар, РИ даже немного подобрел. Его лицо сменилось с разгневанного, на фальшиво-спокойное, даже безразличное. Но это не значило, что нужно расслабляться. —От ваших извинений, ей не станет лучше -царь яростно встряхнул женщину, чуть не вышибив из неё дух.- Идите и выполняйте свою работу! И не смейте попадаться мне на глаза! —Д-да... Ваше В-Величество...- выглядя как затравленная лань продолжала она, чувствуя, как пальцы на её платье разжимаются. Она вся сжалась и дрожала, будто осиновый лист. Дарья Михайловна с горечью осознала, что ФИ говорил правду и просто стоило к нему прислушаться, а она поставила свои принципы и обиды выше дел государства...это ещё хорошо что её не сослали куда подальше, а так ведь до эшафота недалеко. Просто РИ любил Эвальд, и не мог так с ней поступить. Разгневанный империя, чуть не выбив дверь, вышел вон из кабинета чеканя шаг будто солдат. Дарья Михайловна медленно сползла по стенке, и тихо заплакала.