Тыквоголовые, вперёд!

— Ал, ну где вы там? Мы с бабушкой и дедушкой уже на вокзале! Посадка на Хогвартс-экспресс скоро начнётся! — лицо Скорпиуса в Сквозном Зеркале выражает крайнюю степень обеспокоенности. — Не волнуйся, Скорпи, мы уже почти готовы, — Альбус пытается звучать как можно более уверенно, чтобы не волновать своего гиперответственного братишку ещё больше. «Почти готовы» — это, конечно, сильное преувеличение. «Нора» буквально перевёрнута вверх дном: повсюду, куда ни глянь — сумки, чемоданы, клетки с домашними питомцами. Ниппер издаёт истошное «кек-кек-кек!», до глубины своей нежной хорёчьей души разобиженный тем, что его вероломно засунули в клетку, тогда как этому наглому выскочке — фениксу Игнису позволено путешествовать у хозяина на плече. Афина — серая ушастая сова Роуз, тоже весьма недовольна столь вопиющей несправедливостью, о чём считает нужным сообщить непрекращающимся ни на минуту возмущённым уханьем. Бабушка Молли спешно накладывает Чары Незримого Расширения на корзинки с пирогами и сэндвичами: — Так… Ал, Рози, Люси, Молли, Джеймс, Хьюго, ох, нет, Хьюго ещё не едет в школу! Мерлинова борода, я сбилась! Ал, Рози, Люси, Молли… Пресвятой Годрик, а Скорпиус-то! Бедный мой малыш, вряд ли Нарцисса положит ему с собой домашней еды… Дедушка Артур помогает Джеймсу уменьшить его летний проект по магловедению: весьма реалистичный и искусно выполненный макет парка развлечений, которым тот намеревается впечатлить свою препротивную Патрисию Паддингтон. В процессе внезапно выясняется, что крошечные карусели вышли из строя и больше не желают крутиться, потому что кто-то (ну, очевидно, Лили с Хьюго) слишком усердно катал на них своих игрушечных драконов — и дедушке приходится призывать из мастерской магловские инструменты, дабы в срочном порядке исправить неполадки. — Я не могу найти Аделаиду!!! — раздаётся полный отчаяния вопль сестрёнки Лили. Все свободные от упаковки снеди и починки игрушечных каруселей домочадцы бросаются на поиски пропавшей змейки. — Вот дерьмо драконье, — бормочет кузина Роуз, — я забыла обновить чары! Где моя палочка? Серпенсортиа! Эй, народ, отбой, Аделаида нашлась! * Наконец все чемоданы, корзины с едой, хорьки, совы, фениксы, змеи и дети погружены в автомобиль, и дядя Рон, наложив Чары Невидимости, заставляет его взлететь высоко над пожелтевшими полями Оттери-Сент-Кэчпоул: — Ну что, погнали, ребята? ***** — Какая вопиющая безответственность, — ворчит дедушка Люциус. — Ну, собственно, чему я удивляюсь? В этом — весь Артур! Стоило ли ожидать чего-либо другого? А ведь я говорил, что Альбусу Северусу будет гораздо лучше провести вторую половину августа у нас, в Малфой-Мэноре, вместе со Скорпиусом. Держу пари — мальчишка даже учебники не открывал, всё лето гонял на метле со своими кузенами-оборванц… — Люциус! — возмущённо ахает бабушка Нарцисса. — Не забывай, ты говоришь о родственниках наших внуков! — О, Цисси, дорогая, могу ли я забыть хоть на миг об этом прискорбном факте?! Кто бы мог подумать, что мне придётся… — Скорпиус, милый! — громко восклицает бабушка, и, судя по болезненному шипению деда, наступает тому на ногу туфелькой с острым каблучком. — Ты ничего не забыл? Учебники, перья, весы, телескоп, флаконы для зелий, тёплые носочки… — Не волнуйся, бабушка Цисси, я всё перепроверил два раза, — поспешно перебивает Скорпиус. Не хватало ещё, чтобы крутящиеся поблизости близняшки Тремлетт услышали, как домашние до сих пор сюсюкают с ним, точно с первогодкой-несмышлёнышем! Скорпиус бросает немного тревожный взгляд на свой изумрудно-зелёный чемодан с серебряными застёжками. Самое главное, что на дне этого чемодана, бережно обёрнутая мягкой, зачарованной тканью, лежит музыкальная шкатулка. Та самая, со светловолосым кукольным мальчиком, засыпающим под песенку о маленькой звёздочке. — Второй курс — это весьма и весьма ответственный период в твоей школьной жизни, Король Скорпионов! — заводит свою шарманку дед. — От того, какие оценки ты получишь на втором курсе, зависит, сможешь ли ты и дальше быть в числе лучших студентов Хогвартса. К тому же, внук, я рассчитываю, что ты вступишь в команду по квиддичу, как и твой отец в своё время. Уверен, ты непременно продолжишь славную традицию нашей семьи и со временем станешь старостой Слизерина, а то и всего Хог… — ЛЮЦИУС-С-С!!! — (ого, кажется, бабушка Цисси — тоже змееуст, как и сестрёнка Лили!). — Впрочем… — осекается дед, явно до глубины души впечатлённый бабушкиным Парселтангом, — ты в любом случае останешься моим любимым Королём Скорпионов. Даже если тебя не возьмут в команду, а старостой выберут кого-нибудь другого. ***** Драко, только что аппарировавший на вокзал Кингс-Кросс за руку со своим обожаемым супругом, застывает, словно поражённый «Петрификусом Тоталусом»: он ни разу в своей жизни не видел, чтобы его суровый, холодный отец обнимал кого-либо, кроме матери. В дошкольном детстве Драко был твёрдо уверен, что ни один отец никогда не обнимает своих детей, что все эти телячьи нежности — исключительно прерогатива матерей. Ну а потом, увидев на вокзале Кингс-Кросс, как другие отцы, нисколько не стесняясь, заключают в объятия как малышей-первокурсников, так и сердито вырывающихся смущённых подростков — придумал для себя удобное объяснение: объятия — это для плебеев. Настоящие чистокровные аристократы никогда… — Ого! — шепчет ему на ухо Гарри. — Ну надо же! А тебя-то твой папаша никогда не обнимал на вокзале! Размяк наш Люциус, а? Стареет! — Откуда ты знаешь, Поттер? — фыркает Драко. — Неужели смотрел на меня? — Смотрел, конечно — с мягкой улыбкой признаётся Гарри. — Всегда смотрел. Виновен, признаю. Готов искупить свою вину, как только проводим наших сорванцов на поезд и вернёмся домой. Кстати, что-то я не вижу Альбуса с Уизли! — Драко, Гарри, наконец-то! Слава Мерлину, вы успели вовремя. Как прошло заседание в Министерстве? — Отлично, Нарцисса! — Гарри сияет, точно новенький галеон. Драко безумно хочется расцеловать его прямо здесь, на виду у всех этих галдящих студентов и их бестолково суетящихся родителей. На виду у всего Волшебного Мира. Пусть все, все знают, какой смелый, добрый и справедливый у него супруг. Знали бы все эти люди, как Гарри, не жалея времени, сил и красноречия (ну, насчёт красноречия — это Драко, конечно, немного погорячился!), почти целый год добивался у закосневшего Визенгамота не просто полного и безоговорочного оправдания Регулуса, но и признания его Героем Первой Магической Войны. — Сегодня, первого сентября две тысячи семнадцатого года, Регулус Арктурус Блэк решением Британского Министерства Магии награждён Орденом Мерлина первой степени! И, кстати, Нарцисса, Вы знали, что директор МакГонагалл пригласила Вашего кузена в Хогвартс в качестве преподавателя артефакторики? — Круто! — выражает общее мнение Джеймс. Он, впрочем, как и все остальные Поттеры и Уизли, только что прорвавшиеся к ним сквозь толпу, выглядит так, словно только что удирал от разъярённого нунду: веснушчатое лицо раскраснелось, галстук сбился набок, волосы висят мокрыми сосульками. — Выходит, в этом году мы будем изучать всякие прОклятые штуковины? Пойду расскажу Энди и Борису! ** Пока, дедушка, бабушка, дядя Рон! До свидания, мистер Малфой, миссис Малфой! Пока, пап! Драко замирает. Почувствовав повисшее в воздухе напряжение, Гарри без лишних раздумий прижимает его к себе. Джеймс — не Ал, и не Лили, он до сих пор так до конца и не принял Драко в качестве члена своей семьи. — Лилс, — Джеймс оборачивается к сестрёнке, — не скучай без меня, Совёнок! — Ты не попрощался с папочкой Драко, — наставительно говорит Лили. — По экитету полагается сначала прощаться с родителями, а потом с сёстрами и братьями. — Мерлинова борода! — закатывает глаза мальчишка, как две капли воды похожий на лохматого четверокурсника Поттера, который, к великой досаде четырнадцатилетнего Драко, взирал на него, точно на кучку совиного помёта. — Пока… папа. Присматривай тут за отцом и Лили. А я уж, так и быть, присмотрю за Алом и Скорпиусом. Ну, чтобы эти мелкие засранцы не влипли ещё в какие-нибудь опасные приключения. Не в каждом же тайном коридоре их будет поджидать Регулус Блэк с тарелкой вкусняшек и продуманным планом спасения. ***** — Звёздочка моя! — нарисованное лицо Вальбурги Блэк почти утрачивает столь искусно выписанную художником угрюмость и надменность. — Регулус, сыночек мой дорогой, отрада сердца моего! Я всегда знала, что ты прославишь благородный род Блэков! Наконец-то этот прогнивший Магический Мир очнулся и воздал тебе должное, мой Золотой Мальчик! — Матушка! — пытается остановить эти излияния смущённый Регулус. — Ты должен непременно прикрепить Орден Мерлина на свою преподавательскую мантию, мой отважный Лев! *** — не унимается Вальбурга. — Пусть каждый вонючий, недостойный полукровка в Хогвартсе видит, благодаря кому у него есть возможность приобщиться… — Матушка! — Регулусу следовало бы быть шокированным, но… он слишком хорошо знает свою любимую мать, поэтому просто глубоко вздыхает и оставляет все свои горячие возражения при себе. В конце концов, его бедной матери давно уже нет на белом свете, а он сам, как представитель древнейшего и благороднейшего рода Блэк, никогда не позволит себе поставить одного волшебника выше другого на основании Статуса Крови. Слишком много этой самой крови было пролито на британской земле из-за чужих фанатичных идей. — Реджи-и-и, Солнце моё, Звезда очей мои-их! — принимается завывать матушка. — Как смогу я выдержать столь долгую разлуку?! — Полноте, матушка, не такую уж и долгую, — ласково утешает Регулус, «Левиоссой» поднимая чемоданы, — ровно через два месяца, тридцать первого октября я привезу в наш дом первокурсников-слизеринцев на традиционную вечеринку «Тыквоголовых».**** Могу ли я рассчитывать на Вас, матушка? — Разумеется, можешь, мой драгоценный Принц! — слёзы на морщинистом лице нарисованной матери, к облегчению Регулуса, высыхают, уступая место знакомой с детства хищной, леденящей кровь улыбке: — Клянусь священными подштанниками Салазара Слизерина, сынок: этот Хэллоуин мелкие, сопливые пакостники запомнят на всю жизнь!