Детские игры дружбы: тайны закулисья

      Сигма заворочался под одеялом, не желая покидать уютное гнёздышко. Три диванные подушки, два сбившихся по бокам от тела пледа и меховое покрывало. Сонное лицо появилось на мгновение из-за длинных ворсинок, парень широко зевнул и снова скрылся в ворохе текстиля.       Штора на окне шелохнулась, едва касаясь края письменного стола, заваленного учебниками и тетрадками. Беспорядок угрюмо отражался в грязном стекле огромного серванта, освещённого настольной лампой напротив. Смартфон на кровати завибрировал, привлекая внимания засыпающего владельца. Серёжа зажмурился, но это не спасло его от яркой подсветки.       — Ещё поспать или?.. — хрипло прозвучал далеко непраздный вопрос. — А ладно, встаю.       Сыромятников выбрался из «гнезда», разрушив его, и замотался в плед, садясь на кровати. Первым делом он отключил будильник и вслушался в тишину квартиры. Отчим спал, его поздний гость — тоже. Ещё привычно журчала вода в туалете. Бачок давно пора было отремонтировать или заменить, но кому было дело до этой мелочи?       Сергей открыл форточку пошире и сбросил плед на стул поверх рюкзака. Свежий холодный воздух сразу взбодрил юношу: он тут же потянулся и немного размял мышцы после сна. Пару наклонов влево, потом вправо. Повертеть бёдрами.       Проснувшись окончательно, Сергей снял резинки с кончиков кос и расплёл их. Расчесавшись и собрав волосы в свободный хвостик, он направился на кухню. Тапочки липли к грязному полу, но тихий хлюпающий звук казался родным и умиротворяющим. Линолеум у входной двери был чёрным, настолько давно тот не мыли. В беспорядке валялись перепутанные между собой пары обуви — около квадратного пуфа непонятного цвета. А над ними возвышалась прибитая вешалка, завешенная куртками. Чьими — Серёжа и сам не знал. Гости то появлялись, то исчезали, то забывали вещи, то утягивали что-то с собой.       Сдержав ругань, он прошёл мимо разорванного пакета с мусором (он отчего-то валялся вблизи стиральной машинки) и проверил чайник.       — Блядь, задрали.       Открытый прибор опустошился в раковину, что заполнилась скорлупой и ошмётками лопнувших яиц. Быстро вымыв чайник, юноша включил его и взял в руки веник. Тихо ругаясь себе под нос и проклиная водку, он собрал разбросанный мусор в новый пакет, скинув туда ошмётки яиц. Со стола полетели упаковки из-под рыбных пресервов и уже засохшие кусочки сырокопчёной нарезки. Пара опустошенных бутылок нашлась на полу и тут же отправились следом. Тарелки с подсохшим нарезанным овощным ассорти Сигма поставил в холодильник. Пустая и просто грязная посуда переместилась в мойку. Горячая вода заливала засохшее пюре, горошек, какой-то салат из магазина, майонезные и иные соусные следы…       Любимая кружка нашлась на столе с остатками какого-то коктейля. Оранжевые следы и ядрёный запах экзотического фрукта указывали на то, что намешала это Лиза. Так что Сергей тщательно намылил внутренность стакана и далеко не один раз прошёлся губкой по ободку прежде чем поставил тот на засыпанный крошками пустой стол.       — Да вы охуели?!       Сергей громко хлопнул дверцей настенного шкафа и направился в свою комнату. Ни чая, ни кофе, которые покупал и пил по идее только он, не было. Пить цикорий Андрея не хотелось. Не нравился ему этот напиток даже с молоком. Так что на выручку как раз пришёлся НЗ, в котором помимо пару банок тушёнки, дошиков и конфет, находился растворимый кофе, который он быстро сделал и вернулся обратно.       Потягивая сладковатый напиток и завтракая пряником, Сергей собирался в школу. Рюкзак заполнялся учебниками, тетрадями и учебными материалами. Школьная форма, подготовленная заранее, была снята с вешалки, что висела на гвоздике двери. Ручка и карандаш заняли свои места внутри пиджака, в который облачился парень. Распустив волосы, что за ночь слега завились из-за косичек, он взялся за утяжок. Рука на мгновение замерла над лаком, но Сигма отказался. Физкультура, будет потом трудно собирать пучок. А вот баллончик дезодоранта на всякий случай забросил в портфель.       Схватив зарядку и поспешно запихнув ту в карман пиджака, Сыромятников вышел в коридор с парой обуви в руке. Время привычного выхода ещё не наступило, но задерживаться дома он больше не хотел. Рюкзак соскользнул с плеча, когда юноша нагнулся, чтобы завязать шнурки кроссовок.       — Сыночка, а ты куда?       Нетвердо стоящая на ногах фигура вынырнула из закрытой комнаты. В коридоре потянуло спёртым горячим воздухом, кисловатым ароматом сильнейшего перегара. Сигма зажмурился, меняя ногу.       Запах, внешний вид — всё в Лизе отталкивало. Маленькая женщина не выглядела на свои тридцать пять лет. Засаленные волосы с сединой, спутанные, выбивались сосулями из пучка; лицо с глубокими морщинами и синяками под красными глазами; пересохшие губы с отслаивающимся слоем кожи — любой бы ей дал лет пятьдесят. Если не шестьдесят.       — В школу.       — А не рано ли? Сгоняй за пивом. — Лиза зашуршала чем-то в кармане спортивных штанов с огромным жирным пятном на колене. — Башка раскалывается.       — Не продают.       — Серёжка, ну, купи пива. — Пара купюр легла на пуфик. — Тут магазин рядом, они продадут.       — Не продадут. Всё. Лавочка закрыта, — Сергей выпрямился и поправил рюкзак. — СОБР приезжал, все боятся. Хозяина мордой по асфальту провезли. Никто не продаёт до десяти утра. И вообще-то мне семнадцать. — Последнее он сказал, забросив тапочки в свою комнату, прежде чем закрыть замок на ключ. — Вымой посуду и полы хоть протри!       — Твоя мать больна, а ты так с ней говоришь? Иди и сходи!       — Нет!       Лиза сделала пару шагов назад от возвышающегося Серёжи и упала на пуфик, закрываясь руками. Юноша знал, что выше, сильнее, но ладонь, готовая ударить, так и не опустилась. Скривившись в отвращении от амбре, он открыл входную дверь и вышел, сжимая в руках куртку. Ключ заскрежетал, но даже он не смог заглушить возмущенные крики. Лиза явно крыла его матами и обещала вечером серьёзный разговор с отчимом. Сергея передёрнуло. С Андреем было всё сложно. Сегодня он отец года, а завтра маньячина какой-то. Предугадать, что будет вечером, — невозможная задача.       Кряхтение с лестницы и топот маленьких ножек отвлёк Сыромятникова от размышлений и ругани за дверью.       — Доброе утро, Серёж.       — Доброе и вам, тёть Вась. Помочь?       Девушка в одной руке держала детский самокат, а другой поддерживала маленького сына. Так что та протянула транспорт и уже двумя руками помогала ребёнку преодолевать ступеньки. Тот радостно заулыбался, подпрыгивая.       — Серёж, твои вчера снова забухали. Весь подъезд слышал. Кого-то с лестницы спустили. Участковый приходил поди.       Сергей скривился, радуясь, что идёт впереди. Никакого сочувствия, а только невысказанные обвинения и осуждение. Словно он самолично спаивал свою мать. Конечно, он с лет так четырнадцати покупал алкоголь, но только у проверенных продавцов. И лишь для того, чтобы та от него отстала. Ведь так та не мешала ему учиться или работать. Лежит и всё.       — Менты приезжали. Это да. Но не Сан Саныч.       — Значит сегодня зайдёт. Лиза как?       — Как обычно, — буркнул Серёжа, придерживая дверь подъезда, чтобы соседка вышла с ребёнком, что тут же вцепился в свой самокатик и потянул тот на себя. Юноша отпустил его, и мелкий карапуз чуть не упал в лужу, счастливо вскакивая на транспорт и уезжая бороздить водные просторы. Выпавший снег уже растаял, оставив после себя непроходимые реки. И сейчас Сыромятников завидовал маленькому ребёнку в резиновых сапожках и дождевичке.       — Помягче. Она же мать. Ты должен быть ей благодарен, что не в детдоме. Курточку надень. Хоть и май, а всё же прохладно, — тёть Вася ушла следом за своим сыном.       А Сергей, кое-как добравшись до ближайшей скамейки, надел куртку. На набережной и правда сильно дуло с реки. Руки замерзли и даже карманы не могли помочь согреть пальцы. Сигма пританцовывал и ладонью прикрывал краснеющий нос.       — Долго ждал? Прости. — Федя на мгновение сжал ледяные пальцы в тёплых ладонях. Полы плаща взметнулись при поспешных шагах, пока тот обходил парня, чтобы приобнять. — Как насчёт того, чтобы купить кофе?       — Выйти за остановку до школы? — Сергей задумался. Идея идти по улице не манила, но вот кофе… — Ладно. Ради кофе и булочки можно.       — Отлично, — Федя потянул парня за собой на остановку.       — Ты чего в шарф замотался? Горло болит? — Совесть кольнула. Всё же даже в загородном доме Цветаевой Сигма спал при открытых окнах.       — Нет, бабушка заставила. Мол горло у моего отца было слабеньким, ангины были частыми. Вот и решил её не нервировать. Кстати… — Федя игриво улыбнулся. — Может поэтому я умею вот это всё, а?       — Боже мой, что ты несёшь? Тебя Коля укусил?       В ответ Достоевский ничего не сказал, лишь рассмеялся, вызвав улыбку и на лице хмурого Сергея. В таком приподнятом настроении прошла первая половина учебного дня. Учителя сменялись, уроки летели незаметно. Иногда рядом сидел Федя, но занимался он не уроком, а тестами или контрольными. Но на двух уроках соседом Сигмы был пустой стул с рюкзаком друга, который Федя забрал накануне урока физкультуры.       — Удачи вам всем с Ларсовичем! — Достоевский ушёл, предварительно попрощавшись с классом, что полушутливо перекрестился. Встречаться с физруком никто не горел желанием.       — Алюминь, йопта! — Валерий возвёл руки к потолку, его длинные кудри колыхнулись. — Иисус, если ты есть, спаси нас и сохрани!       — Давайте жертву принесём, но Сатане? — со смехом предложила Светлана.       — Девственника красивого? — с усмешкой бросил Сигма, провожая взглядом спину Феди. Хотелось пойти за ним и прогулять урок, однако зачёты сами себя не сдадут.       — Или девственницу, — предложил кто-то из толпы. Голос Сигма не смог определить. Слишком тот дрожал от смеха.       — Давайте комбо: двойную жертву, а? — Валерий выглядел серьёзным, поглаживая широкий подбородок, но в карих глазах плясали бесенята. — Ну, чтобы наверняка сработало.       — Или поймаем курицу и сожжём!       — Или Кристинку из «А», — Светлана выдвинула новое предложение. — Она и за курицу сойдет, и за человеческую жертву.       — Она ж не девственница. Блудниц не приносят в жертвы.       Со смехом и шутками класс разделился у спортзала и принялся переодеватьсяв раздевалках. Длинные ряды деревянных шкафчиков и лавочек вдоль них. Сигма занял излюбленное место у вечнозапертой двери душевой. Два шкафчика были лишены перегородок и казались цельной коробкой с крючками внутри. Парень забросил портфель и достал складную вешалку. Пиджак и рубашка вскоре повисли внутри шкафа-ящика. Аккуратно сложенные брюки легли на скамейку. Поправив носки и шнурки кроссовок, Сигма было выпрямился, но получил лёгкий хлопок по спине.       — Вака, чего тебе? — юноша повёл плечом.       — Поправь пучок, а? По-братски.       Серёжа выпрямился окончательно и развернул одноклассника к себе спиной.       — Да норм. Прядки не торчат. Резинка хорошо затянута.       — А мне всё кажется, что она соскользнёт, — Валерий не унимался и продолжал сетовать.       — Не соскользнёт, пока сам не потянешь. Так что будь внимательнее сегодня на прессе.       Сигма привычно собрал волосы на затылке. Японский пучок — его научил Федя, а Серёжа в свою очередь поделился знаниями с Валерием — выручал на занятиях физкультурой. Как говорил Игнат Иванович: главное, чтобы не мешало и не наносило вред. Да и в целом старый учитель поддерживал различные культурные темы, поэтому по-своему обрадовался решению парней с длинными волосами собирать японский традиционный пучок. Даже шутил и рекомендовал девочкам присматриваться к парням с длинной шевелюрой.       Но вот Роберт Ларсович придерживался другого мнения.       Окинув тяжёлым взглядом выстроившихся подростков, он указал пальцем в Сигму, веля покинуть строй. Тот с неохотой сделал два шага вперёд и встал на вытяжку.       — Что за вид не по школьному уставу?       Сергей окинул себя взглядом. Белая футболка с чёрными шортами до колен, носки белые и кроссовки серые. Никаких нарушений не было видно. Да и нигде не оговаривалось, что на футболке не может быть принта с кошкой. У многих на одежде были картинки, даже у некоторых парней, но вызвали только его.       — А что с моим видом не так, Роберт Ларсович? — Сигма подавил желание ответить едко.       — Волосы.       — Они собраны и никому не мешают.       — Цвет и длина.       — Я с рождения пепельный блондин. А если хотите написать рапорт о сиреневой половине, то я все равно не понимаю, как может это мешать занятию физкультуре.       — Так, всё. Отстранён. Иди переодеваться.       — Роберт Ларсович, это придирка!       — Несправедливо!       Класс зашумел, все нервно переступали с ноги на ногу. Сигма опустил голову, надеясь, что не видна его улыбка. Подобное отношение от одноклассников оказалось неожиданным и невероятно приятным. С большинством он нечасто общался, предпочитая всем соседям компанию Феди.       — И в чём же здесь придирка? Староста, имя зачинщика.       — Светлана Кузнецова. Староста 10 «В», — староста вышла из строя. — И я зачинщик.       — Эй, Света, всю славу себе не забирай. Валерий Леонтьев! — размашистыми шагами строй так же покинул Вака, распуская попутно пучок. Кудри опустились на плечи, а он, как будто в рекламе дорогого шампуня, кивнул головой и пригладил ладонью волосы.       — Ну хорошо. Я напишу на вас докладные. В строй. Фамилия? — внимание учителя вернулось к Сигме.       — Сыромятников. Сергей.       — Свободен, — Оркинсон сделал пометку в блокноте, который заменял ему классный журнал и вернулся к уроку. — А все… Девочки, собрали волосы обратно!       Сигма проходя мимо смелых одноклассниц, что распускали волосы, показал им палец вверх. Некоторые делали это демонстративно, потому что у них были косы. Оставались и сомневающиеся, что теребили кончики прядок. Но половина девочек всё же сделала задуманное. Ларсовича это не устроило. Без сомнений, он докладную напишет или ещё что-то в будущем, но на уроке он мог лишь сделать одно:       — Девочки, приседания в центре зала. Выполняем! Парни на пробежку! Парни!       Леонтьев, приложив передние прядки к лицу, изображал то ли девушку, то ли взбешённого учителя. Этим он развлёк одноклассников, которые сделали вид, что им плохо и упали на пол, но после приняли позу для упражнения.       — Парни, отжимания. Раз! Два!       Сигма скрылся за дверью раздевалки, быстро переоделся и на выходе услышал громкий счёт.       — Двадцать. Двадцать один. Ниже, шутник! Шутить они вздумали.       Сергей заглянул на мгновение в зал и показал кулак в знак поддержки ребят. Увидел ли его кто, он не знал, но посчитал нужным выказать им уважение. А после он отправился в библиотеку, где обычно сидел Федя. Тот своей привычке не изменил.       Пройдя мимо Аллы Ивановны, что скользнула изучающим взглядом по фигуре школьника и вернулась к своим библиотечным делам, Сигма подсел к Феде.       — Решил прогулять? Нехорошо, — шёпотом отругал того Достоевский, не отрываясь от книги.       — Не, меня выгнали с урока.       Фёдор поражённо перевёл взгляд на него и закрыл книгу. Сергей выдавил из себя неловкую улыбку. Ну как тут тихо расскажешь? Но на счастье библиотекарь сама подсказала решение.       — Мальчики, я вас закрою, а сама пойду в столовую. Не шумите.       — Хорошо, Алла Ивановна.       — Приятного вам аппетита, — с улыбкой добавил Достоевский. А когда их по-настоящему оставили наедине, потребовал от друга объяснения.       — Ну, выгнали. Ларсович придрался к моим волосам. Так и, — тут Сигма не смог сдержать улыбку, — за меня класс вступился. Не весь, но… Получают сейчас пиздюли все.       — Неужели наш класс лишается статуса самого святого и беспроблемного среди десятых? Неужели это свершилось? — Фёдор рассмеялся. — Под конец года. А что наши учудили-то?       — Вака свои кудри показал, а девочки с распущенными волосами собирались заниматься.       — Погодь. А чего Леонтьева не вышвырнули следом за тобой?       Сергей развёл руками, в следующее мгновение оказываясь в объятьях.       — Капец, как у Ларсовича настроение испортилось после моей защиты.       — Отпусти, парни не должны обниматься! — Сыромятников стал вырываться.       — Да тут нет камер, — Фёдор с неохотой отпустил парня. — Одна над входом висит, другая в хранилище дверь караулит. Остальное — муляжи.       — Шутишь?       — Нет. На посту охраны это видно. Все камеры нашей школы на двух мониторах помещаются. В библиотеке только две. На нашей защите экономят. Так что в случае стрельбы в библиотеке идеальный штаб для стрелка выходит.       — Маньяк.       Сергей решил немного походить по библиотеке. Всё же бывал тут нечасто. Стенд для подготовки к ЕГЭ привлекал внимание белым орнаментом на сером фоне.       — Это типа обереги, чтобы демоны из пособий не вырвались? — со смешком Сигма указал на эту особенность.       — Видимо. Ты уже решил, что будешь сдавать?       — Да, стандарт. Я в кулинарный пойду. Там ваша химия и даром не нужна. А ты?       — Русский, математика, история России, общество и иностранный язык. Скорее всего ещё внутренние экзамены вуза придётся сдавать.       — Это ты куда собрался? — Сигма от удивления взял толстое пособие и принялся бездумно листать.       — В МГУ. Пойду по стопам деда. Наверное. Мы ещё с бабушкой это не обсуждали. Ну, могу стать переводчиком. Этому можно научиться в Екатеринбурге. Но ты бы видел цены за год! Это… Много.       — Странно слышать от тебя такое замечание про цену, — Сергей случайно выцепил название раздела из пособия. — Ого, в экзамен по обществу засунули ещё и предпринимательство?       — Да.       — Зачем?       — Надо.       Сигма скривил лицо и вернул пособие на место, а после сел за стол позади друга. Федя развернулся и погладил тыльную сторону ладони парня.       — Ты чего?       — День дурацкий. Не выспался, родичи бухают, соседка нотации читает… Задолбало всё. А тут ещё и с урока выгнали. Федь, ты же пойдешь со мной к соцпедке?       — Конечно. А после всех уроков пойдём вместе с Колей в кафе. Ты же не работаешь сегодня?       — Нет. Кстати, а почему ты решил, что Ларсович после твоей защиты доклада стал, ну…       — Потому что так и было, — Достоевский фыркнул, словно это было само собой разумеющимся. — Пришёл я к нему на перемене в учительскую. Решил пойти ва-банк. При всех он не будет меня оскорблять и отказываться настолько очевидно от защиты реферата. И я оказался прав. Едва Ларсович стал придираться к обложке, как вошла Анна Николаевна, и он замолк. Пытался завалить, но не смог. Я выучил тезисы из краткого содержания, что прислали дополнительно, и ими отбился. Хотя и Анна Николаевна тоже помогла. Ты бы видел его рожу, когда тот ставил пять и расписывался на титульнике. Он словно лимон сожрал и грязные носки одновременно. В общем, Анна Николаевна — криптонит Ларсовича. Ломает на раз.       — Кидает через бедро как настоящий супергерой.       В библиотеке повисла тишина, которую пришлось нарушить. Урок только начался, ещё минут двадцать парни будут точно наедине. И лучше было провести это время с пользой.       — Давай домашку, помогу с ней. Всё равно делать нечего, — Фёдор пожал плечами. — Учебники я сдал, завтра только английский сдам и физику.       — А что с физикой? — Сигма зашуршал рюкзаком, прогнувшись через стол.       — Лаба. Так что завтра приду и сразу же уйду.       Сергей замер и протяжно выдохнул. Расставаться на столь долгий срок казалось немысленным. Особенно сейчас, когда отношения дали трещину. Федя подумал, что причина была в ином.       — Отчим? Может переночуешь у Коли?       — Не-а, домашка дома осталась.       — Значит, лучше прийти домой как можно позже? Перекантуйся у меня, а в часов одиннадцать поедешь.       — Поеду?       — Я такси оплачу.       — Ладно. Спасибо.       — Не за что. Заодно с сиделкой познакомишься. Гульназ просто чудо! А её муж так и просто ходячий анекдот: постоянно влипает во всякого рода истории.       Сигма закатил глаза, но промолчал. Тихо зашуршали учебники и тетради, Федя принялся спрашивать, что знает парень по теме. Постепенно инцидент в спортзале забывался, оставляя лишь неприятное послевкусие.