Детские игры дружбы: тайны закулисья

      Фёдор чувствовал себя разбито. Бессонная ночь не прошла бесследно. Его клонило в сон, что при духоте кабинетов было естественно. Так что при первой же возможности, а именно на уроке ОБЖ, он поспал на плече Сигмы, что смотрел видео на ютубе, вместо того, чтобы просматривать документалку со всем классом. Серёже удалось не просто войти незамеченным учительницей, но и не спалить телефон за весь урок. А, как говорила сама Анна Николаевна, не пойман — не вор. Поэтому, после звонка, заметив запрещённый аппарат, она всего лишь махнула рукой, желая как можно скорей открыть окошко.       — Сыромятников и Достоевский. Ох… Мы с Тамарой ходим парой. Брысь оба отсюда!       — Сладко поспал? — Сигма убрал тетрадь и ручку в рюкзак.       — Ага… Шея болит немного. Но зато голова прояснилась. Что я должен за оплату такой чудесной подушки?       Сергей покраснел и залепетал слова отказа. В кабинете уже никого не было, так что Анна Николаевна сама достала последний смартфон из коробки и протянула Фёдору. Учительница на мгновение задержала строгий взгляд на высоких подростках, а после мотнула головой, словно выбросила мысль из головы. Жестом поторопив детей, она вместе с ними покинула кабинет, закрыла его и поспешила по своим делам.       — Какая женщина… — протянул Достоевский, с наслаждением потягиваясь.       — И не говори. Не представляю, как она могла вести допросы преступников. Она же такая хрупкая.       — Мне кажется, она догадывается о наших отношениях, но вежливо помалкивает.       — Да ну тебя, — Сигма шутливо пихнул друга в бок и потянул за собой в столовую. — Айда кофе выпьем. Время пока позволяет.       — О, так тебе понравилось быть моей подушкой? Я же снова засну. Нудная литература идеально подходит для сна.       Фёдор разомкнул захват и пошёл рядом с воодушевлённым Сигмой. Ещё бы. Рядом с выходом на лестницу стояла вся их компания. Марина под тихий смех Ани что-то пыталась объяснить Николаю. Тот буквально присел, чтобы смотреть в её телефон. На лице царила глупая улыбка. Гоголь выпрямился, едва друзья подошли ближе, и потрепал Цветаеву по кудрям.       — Марин, это глупая затея.       — Да ты не понимаешь! Серый, Серый, посмотри. Давай такое снимем, а? — девушка развернула смартфон и запустила видео снова. — Привет, Федь. — Одной рукой она держала телефон, а другой приобняла друга за талию. Достоевский похлопал шутливо ту по плечу и бросил взгляд на проигрываемый ролик.       — Это глупо.       — Это классная идея.       Сигма и Фёдор произнесли вердикты одновременно. Но даже в школьном шуме их отчётливо услышали.       — Ха, я же говорила. Коль, гони сотку! — Ахматова рассмеялась в голос. — Сигм, ты один кому нравится такая ерунда.       — Откуда взяли такую глупость? — Федя поправил рюкзак.       — Не глупость. А идея станцевать выглядит интересно. Ну давайте!       — У Кристинки из «А» подсмотрела. Вот ж… Хрюша-повторюша!       — Детский сад, все штаны на лямках. Бедный Вася-Василёк, с лестницы упал, все коленки он продрал. Он домой не придёт, а смело сразу в гроб пойдёт. М! — Марина показала язык.       — Это про тебя, Марин. — Федька рассмеялся.       — Весело девки пляшут, если снизу посмотреть.       — Коля! — Аня и Сигма испуганно вскрикнули.       — Ой… — протянул Достоевский, отвешивая другу подзатыльник. — Зачем ты ей подсказал?       В карих глазах подруги зажёгся непредвещающий ничего хорошего огонёк. Марина явно что-то задумала, убирая телефон в кармашек юбки.       — Снимем это видео, но вы будете в юбках, мы будем танцевать назад. Я придумаю, как это реализовать.       — Спасибо, Коля.       — Николаш, кто ж тебя за язык тянул.       Гоголь лишь улыбнулся, радуясь шалости. Федя пихнул того и прошёл мимо, жестом прося Сигму поторопиться. Перемена не была бесконечной, а кофе не мог быстро остыть. Серёжа кивнул и пошёл за ним.       — Куда вы? У вас же урок на четвёртом, — недоумённо выглянул Коля.       — Мы пить кофий.       — О, я с вами! — Гоголь оживился и в два прыжка спустился к ним.       — И мы.       Веселой гурьбой друзья ввалились в столовую. У буфета очередей не было, между четвёртым и пятым уроком редко кто приходил перекусить. Так что вскорости друзья сидели в уголке и пили свои напитки. Девчонки купили соки, а парни размешивали кофе из пакетиков.       Марина болтала ногами, едва дотягиваясь ими до пола. Каблуки туфелек чиркали по нему, выбивая неприятный звук. Самодовольная и нахальная улыбка не сходила с её лица с момента, как они сели.       — Марина, прекрати. Нам ещё два урока выживать. — Фёдор отхлебнул горячий кофе и, обжегшись, принялся пить тот чайной ложкой.       — Снова играли до утра? — поинтересовался Коля. В синих глазах горели недовольство и ревность. С ними тот никогда не засиживался допоздна, заставляя жить по своему графику.       — Да. Тяжёлая партия выдалась. Закончили, когда у него было почти четыре.       — Парни, не ссориться. Давайте после уроков сходим в кафешку?       Фёдор зевнул и поднял руку с ложечкой, соглашаясь. Коля повторил это движение. А вот Сигме было неловко. Он опустил голову и словно бы сжался, пряча руки под столом — на них тут же легли чужие ладони. И Коля, и Федя приободряли, внешне сохраняя обычный вид. Простое касание подняло дух, и Сергей с улыбкой согласился.       — Я тоже пойду. — Парни ему переведут деньги для оплаты заказа. Как это уже бывало не раз.       — Так, вы там дрочите, да? — Аня без стыда наклонилась и заглянула под стол. Парни уже убрали руки, и только Сигма поигрывал большими пальцами. Словно задумался. Девушка выпрямилась и взяла стакан сок.       — Анютка, не смущай мальчиков. Они у нас самые благоразумные и милые, чудесные и умные… У нас таких нет, Коля в «Д». И только у «вэшек» таких аж двое милашек. А ты их подозреваешь в подобном! — Марина возмущённо вскинула голову. — Кстати… Какие планы у милашек на майские? Моя дача свободна.       — Ха, меня воруют на дачу. — Коля допил глотком полстакана кофе и неистово замахал рукой. — Пас.       — Я хотел бы подзаработать… Рустем пока в раздумьях.       — Уборка прихрамовой территории в преддверии Пасхи.       — А их точно разрешат? — Аня напоследок бросила реплику и отошла к столу грязной посуды.       — За нами будет «присматривать Людочка», — Марина многозначительно сделала кавычки пальцами. — Да ладно, парни. Молодость всего раз. Успеете грыжу заработать на маминых грядках, при разгрузке машин и уборке мусора в парке. А пока пойдёмте за циррозом. С меня папина наливка.       — О, я знаю, как сбегу от мамки.       — Ну… Можно и на следующих поработать. Мне не принципиально, — Сигма задумчиво почесал подбородок.       — Я не пью, на мне такое заклятие не сработает.       — Платье есть. Как раз на Серого. — Марина заговорщески нагнулась к Достоевскому и прошептала так, чтобы было еле слышно. Глаза парня загорелись, на лице проявилась улыбка.       — Я согласен.       — Зато я не поеду. — Тут же отреагировал Сыромятников, поднимаясь на ноги.       — Что? — Коля посмотрел на довольную улыбку Фёдора и растянул губы в такой же. — Поедешь, Серёж. Поедешь. В багажнике, если потребуется.       — Марин, оно хотя бы не как в прошлый раз? — Сигма, не отрывая глаз, наблюдал за девушкой. Та махнула рукой, так же поднимаясь.       — Неа. Но за их фантазию не отвечаю. Прошу только вернуть его в целости и сохранности.       — Вернём.       — Не переживай.       — Итак… — Ахматова вернулась к столику и оглядела компанию. — Тусовке на даче без родаков быть или?..       — Быть. Даже Федя согласен.       Друзья отнесли посуду и поспешно направились к лестнице. Вот-вот прозвенит звонок на урок, а они даже не на своих этажах.       — Увидимся после уроков. — Сигма махнул на прощание рукой.       — Спишемся и пойдём в кафе. М-м-м, «Маргарита», полкило салями и милых сердцу огурцов, — Марина с улыбкой потянула за собой друзей. Коля показал «виктори» и послушно пошёл за мелкой девушкой. Ахматова заворчала, вырываясь.       Сигма и Федя прошли пролёт и оказались на предпоследнем этаже. В молчании они дошли до кабинета, где почему-то вместе с их классом толпились ребята из «Д». Мальчики шумели, поддерживая безумие Александра. Тот что-то показывал, выкрикивая малопонятную речь. Девочки из двух классов стояли отдельно у окна и тихо беседовали. Особо выделялась маленькая фигурка старосты из параллели. Куприна подпирала стенку, читая книгу. К ней и подошли парни.       — Жуль. А у нас совместный урок?       Девушка испуганно вздрогнула и подняла голову. Густые кудри закрыли лицо, но тут же были убраны.       — Не знаю. Нас просто… — Маленькие глазки забегали по коридору.       — Нас собрали вместе в этот чудесный день для совместной учёбы. И к гадалке не ходите. — В разговор вмешалась уже их староста.       Светлану с трудом можно было назвать красивой. Однако все отмечали её стиль и старались подражать. Яркая солнечная блондинка с милыми бантиками, что поддерживали маленькие хвостики по бокам тяжёлого прямоугольного лица. Макияж, в частности подводка рыбьих глаз, искусно скрывал недостатки. Розовые ногти, в тон блеску на губах и аксессуарам, привлекли внимание Фёдора. Стразики переливались, не давая рассмотреть узор. Бесцеремонно Достоевский схватил одноклассницу за руку и присвистнул.       — Обалдеть. Свет, сколько такая красота стоит? — На ногтях отчётливо проступали лица корейских исполнителей. — Тыщи три?       — А, нет. Бесплатно сделали. Моделью была в салоне… Так. Стоп! Ты сбил с мысли! — Светлана топнула ботинком. — В общем, мы будем вместе два урока. Угомони это шапито, а? Ты для наших парней авторитет, может и «дэшники» послушаются тебя. Раз Гоголя не видно. Кстати, а где он?       — Если он внизу, то его сейчас отправят к нам. — Тихо подсказала Куприна, снова уткнувшаяся в книгу, которую тут же вырвали из рук и закрыли.       — Юлька, хватит читать, выпрямись. Ты девушка, как-никак. Федь, угомони, а? Тут где-то директриса на этаже. Нафиг её злить.       — Ты же знаешь, как я это не люблю. Но ладно. — Федя отдал рюкзак хмурому Серёже и повернулся к толпе лицом. Хлопнул в ладоши, аплодируя и привлекая внимание. — Хорошее представление, но пора заканчивать. «В» встали у стенки кабинета, остальные к противоположной прижались и затихли.       — Ой, какие мы недовольные. Не выспался? Или кто-то не дал? — Пушкин захихикал, довольный своей шуткой. Гончарова рядом не было, поэтому он напрямую не лез, а лишь поддевал на словах. За спиной его класс одобрительно заржал.       Фёдор закатил глаза. Интеллектом соперник не блистал. Со снисхождением в голосе он протянул угрожающе спокойно, чтобы заставить школьников вслушаться в его слова:       — О, любопытно, чем же вызван такой интерес ко мне? Заботой о моём здоровье или же нечто иным, голубиным и богомерзким?       — Действительно. — Николай широким шагом приближался к ним, задумчиво потирая подбородок. — Ответь-ся на вопрос: как ты так отметил плохое состояние друга моего сердечного?       — Да всё просто, — Мирон из «Д» усмехнулся. — Он его глазами пожирает.       — Боже правый. Саня, так же нельзя! — Федя притворно испугался. — Так и до каннибализма недалеко. Ужасы и интриги прекрасны лишь на страницах романов. Давай не будем переносить плоды твоего больного воображения в реальную жизнь. Честно говоря, я жить хочу.       — Да вы чего?.. Я лишь… — Пушкин стушевался. Одноклассники, хихикая, стали отступать к стенке, не желая находиться рядом. Да и никому не хотелось попадать под острый язык Гоголя, что каланчой возвышался над ними.       — Дорогой мой друг Александр, прошу вас в следующий раз уточнять, с какой целью интересуетесь. К сожалению, даже последователю советов доктора Мясникова не отправиться в космос.       — Да честно говоря, я туда и не стремлюсь. — Федя приложил к губам палец. — Ладно, всем тихо. Тут ходит голодный зверь по имени Нина Ивановна.       Звонок на урок прозвенел аккурат после слов Достоевского. Все тут же притихли и продолжили общаться полушёпотом. Фёдор вернулся к старостам и Сигме, забрал рюкзак и подпёр стенку. Гоголь ленивым шагом последовал за ним и встал рядом. Куприна забрала книгу и снова углубилась в чтение.       — Что это было? «Осмелин» где-то нашёл? — К ним подошла загорелая брюнетка с каре и фыркнула. Ирина скрестила руки под грудью, недовольно отбивая ритм ногой. — Совсем уже охуел этот сучий сын.       — Б-б-без м-мата, пожалуйста.       — Блять, Жулька. А ты не могла нашему классу соо отправить, а? Промотались по твоей вине тудысь-сюдысь.       — Базар фильтруй, Гребенщикова, — Светлана заступилась за бледную Куприну. — Сами неизвестно где прошлёндрились, а теперь наезжаете на старосту.       — Сообщение она и правда могла б отправить, — Коля достал телефон и промониторил мессенджеры. — Тихо. Ничего нет в классном чате. Кроме нытья больного Вани, у которого чай кончился.       — Ну забыл человек. Бывает. Всё. Тихо. — Фёдор зевнул, склонив голову на стенку и закрыв глаза. Руки были скрещены под грудью, рюкзак лежал под ногами.       — А ты её ещё и защищаешь. Ха! — Ирина продолжила возмущаться.       — А что, завидно? Завидуй тише. — Света сделала рукой «бла-бла-бла».       — Так, тихо. Обе! — неожиданно для всех взорвался Сигма. — Хотите разобраться, идите после школы за гаражи. Вот только потом проблем не разгребёте. Сперва с больницей, а потом с полицией.       В коридоре стало тише. Девочки отвернулись друг от друга. Разозлить Сыромятникова было сложно, но раз уж довели, то лучше было инициаторам заткнуться. Коля подошёл к Сигме и нагнулся, шепча что-то с улыбкой. Тот сбросил руку друга и отвернулся, хмурясь сильнее.       — О, мои любимые десятые классы! — Со вторым звонком к школьникам подошла учительница русского и литературы. Это была пожилая женщина, застрявшая ещё в Советском союзе. На шее был повязан шёлковый платок, а деловой костюм земляного цвета сливался по цвету с дряблой кожей. Взмахивая длинными и сухими пальцами с острым маникюром, Алла Ивановна поделилась причинами сбора двух классов вместе: — Мы будем заниматься подготовкой к ЕГЭ.       — До него ещё год! — возмутились парни, пока девочки у окна закатывали глаза. Фёдор и компания прислушались к словам учителя.       — Так. Тихо. Сочинение вы писать не умеете. Будем учиться. Практика, практика и ещё раз практика! Сейчас вас разделим на две кучки и каждый пойдёт в свой кабинет. Вас там уже ждут.       Алла Ивановна стала тыкать пальцем и называть фамилии тех кого видела:       — Четыреста двадцать восьмой кабинет. Терешкова, Зябликов, Каштыкараков, Гоголь, Достоевский, Сыромятников, Куприна, Татарская…       Заслышав свои фамилии, ребята зашевелились и направились на другой конец этажа, где виднелась легко узнаваемая фигура химички. Федя притормозил за рукав Колю и поинтересовался темой разговора с Серёжей:       — Я спросил, не приревновал ли он тебя. Ну… Реакцию ты сам видел.       — Действительно. Дал повод. Надо будет извиниться.       — Чего?..       — Вот только ты не начинай. Ногти у Светки прикольные. Со стразами и рисунком. Подержался с ней за ручки. Вот и дуется.       — Не держись больше так, — в голосе Коли зазвучала ревность. — Мне это тоже не нравится.       — Думаете, променяю нашу крепкую мужскую дружбу на юбку?       — Похитят. Как пить дать похитят. Заманят тебя юбкой и чулками. Этим бабам волю дай, всех мужиков бы распределяли после школы по подвалам.       — Коля, ты — женоненавистник, — с улыбкой и со смешком Федя зашёл в кабинет, сразу направляясь к Серёже. Тот хмуро посмотрел на него и ничего не сказал, когда место рядом оказалось занято. Коля сел сзади и вытянул ноги. А после подсобрался и махнул рукой, приглашая к себе вошедшую Ахматову. Входящие ученики из «Г» рассаживались на свободные места. Цветаева привычно приземлилась на первую парту подле учительского стола, заставленного бумагой в файлах.       — Ну не дуйся, Сигма. У неё и правда маникюр красивый.       — И кожа рук ухожена, да? — резко и несколько зло бросил Сыромятников в ответ.       — Ну да. Красиво и приятно… Стоп. — Достоевский повернулся корпусом к другу. — Ты из-за этого? Всего лишь?       — Ого, — протянул Коля. — Сигма, мы тебя и без маникюра любим. Расслабься.       — Отвалите.       — Чувствую себя второстепенной персонажкой мелодрамы, — хмыкнула Ахматова, вытягивая руку. — Серёжка, лапу дай. Дай быстрее, пока Поль Васильевна не зашла.       Сигма развернулся, едва касаясь коленями соседа, и послушно положил ладонь. Ахматова потрогала грубую кожу, пощупала кисть с каждым пальцем и с видом знатока вынесла вердикт:       — Недельку на увлажнении, потом питание и регулярный массаж. Кожа рук через недельки три придёт в норму. — Девушка отпустила ладонь парня и перевела взгляд на Федю. — Погадать, добрый молодец?       — Нет. Спасибо. — Достоевский демонстративно погрыз ноготь пальца, наслаждаясь видом скривившейся подруги. — У меня стерильно.       — А мне? Мне? — Коля энергично притянул руку Аню на стол и положил свою.       — В целом, ухожено. Но я бы слегка их увлажнила.       — Какая прелесть.       — Тишина! — Аполлинария Васильевна закрыла дверь на ключ и прошла к столу. Друзья приняли серьёзный вид и повернулись к доске. — На написание сочинение, его редактуру и переписывание в чистовик у вас есть два урока и перемена. Как на настоящем экзамене. В идеале, вы должны справляться с частью А и В за час-полтора. Так что оставшиеся два часа обязаны уйти на сочинение. Однако вам тут легче, не надо забивать голову тестом, так что… Полтора часа.       — Но на экзамене выходит аж два часа и ещё минут двадцать пять сверху. Полин Васильевна! — Подал голос один из учеников. Если мысли могли бы звучать, то сейчас бы в тишине класса раздался массовый фейспалм. — Дайте ещё немного больше времени.       — Прохоров, ты и за сутки не справишься. Так, каждому будет выдан индивидуальный текст. Подсмотреть, что-то подсказать не выйдет. А, и ещё… Достоевский, к Пушкину на первую. А то поможешь своим ребятам.       Фёдор мысленно ругался, перемещаясь на указанное место. То учительница говорит, что подсказать не выйдет, то из-за мнимой помощи разлучает учеников. Словно сама не определилась и пыталась нагадить.       Достоевский отодвинул стул подальше от соседа и многозначительно провёл ручкой по горлу, взглядом обещая адские муки, если тот будет дышать громче допустимого. Александр кивнул и замер.       — Начали. — Едва последние бумаги были распределены по классу, Аполлинария Васильевна отошла и приоткрыла все окна в кабинете.       Фёдор быстро справился с сочинением, переглядываясь в процессе с Цветаевой. Он решил выйти из аудитории с ней. Три удара пальцем по щеке, словно в раздумиях. Почёсывание носа. Она просила времени, чтобы вычитать текст.       Сдав работы, Достоевский и Марина направились на первый этаж — дожидаться остальных в тишине школьных коридоров. До конца урока оставалось минут двадцать. Девушка переобулась, бесцеремонно запихав туфли в пакет, а тот — в рюкзак к учебникам. Теперь она прожигала недовольную дыру в друге.       — Завидуй тише. И не так горячо.       — Крыса.       — О, вот и Фёдор. Славно.       — Здравствуйте, Нина Ивановна. — Друзья поздоровались с директрисой.       — Достоевский. На тебя министерская бумага пришла. Ты должен через две недели отбыть в Москву. Так что в понедельник вместо первого урока идёшь к классному руководителю и узнаёшь список всего, что необходимо сдать для аттестации.       — Простите, из какого Министерства?       — Министерство спорта, конечно. Ты у нас в резерве был, верно? Дисциплина «Шахматы». В письме было написано, что на тебя нет выхода через Федерацию шахмат. Ахматовой вот тренер сказать должен, но я лучше её предупрежу заранее. А, и в понедельник заберёте распечатку письма, чтобы самим посмотреть. Всё. А, и почему вы не на уроке?       — Мы сочинение писали. Нас отпустили — Безэмоционально и отстранённо протянул Фёдор.       — Ахматова в четыреста двадцать восьмом. До свидания. Мы пойдём.       Фёдор был погружён в свои мысли. Почему его вызвали из резерва? Разве за эти годы не появились новые игроки — лучше него? Он и забыл, что когда-то состоял в школьной сборной России, до четырнадцати лет. Сейчас там наверняка иной состав. Куда его вызвали, зачем…       — Феденька, всё хорошо?       Достоевский встрепенулся и огляделся. Вокруг была детская игровая площадка, а на соседней качельке качалась Марина. Девушка повторила вопрос.       — Нам с Аней жопа. Большая такая жопа, как у Нины Ивановны. Я не понимаю: я же не Мастер. Я всего лишь КМС.       — Значит, майские отменяются?       — Напротив. Я готов и без платья приехать к тебе. Иначе мы сойдём с ума.       Марина понимающе кивнула головой и замолчала. А Фёдор полностью погрузился в раздумья о предстоящих сборах.