Октябрь с минсангами

Ему стоило быть умнее. Старше, ответственнее. Больше думать о последствиях. Лучше слушать мудрого, грустно качающего головой Сонхва. Ему ведь говорили — кто-то прямо, кто-то намеками. Предупреждали. Но на этот раз слушать не хотелось. Не хотелось быть послушным, не хотелось разбивать это хрупкое, доверчивое, искреннее сердце. Он умел поступать по своему. И платить за свои поступки, в общем, тоже. Только на этот раз цена была выше вдвое, один неверный шаг и… Нужно было думать не только о себе. Раньше нужно было. А теперь слишком поздно — один раз почувствовав это топящее, тянущее ко дну счастье — отказаться от него Ёсан уже не мог.

***

— Так, слушай меня внимательно, — говорил ему Хонджун, сердито уперев руки в бока. Что-то доказывал, увещевал. Без толку. Непробиваемый упрямец. Он никогда не считался лёгким ребенком, даже в свои двадцать с лишним. Даже родителями. Он мог заразительно смеяться и творить самую легкомысленную ерунду, но если что-то втемяшивалось в его голову — пиши пропало. Он становился пугающе серьёзен. — Ты уверен? — пытливо спрашивала мама, заставляя краснеть. Может, она уже даже все знала, только не хотела давить. Давить на него не стоило — либо упрешься в стену, либо сломаешь. Он был уверен как никогда. — Будь осторожен, не вляпайся, — хмурился Юнхо, будто это что-то могло изменить. Слишком поздно. Минги уже вляпался, втрескался, влюбился по самую макушку. И это притупляло страх. Хотя, наверное, бояться было чего, и он чувствовал иногда как вздрагивает Ёсан в его руках.

***

Хрупкий мальчик с большими, блестящими глазами смотрел робко и с любопытством. Быстро кивнув, краснел кончиками ушей, и улыбался, обнажив маленькие, опасные клычки. Высокий мальчишка едва удостаивал его взглядом. Бурчал что-то резкое, даже не здороваясь, проносился мимо. А потом весь день посматривал украдкой, и не мог, не мог насмотреться. Другие могли думать что угодно. А Ёсан и Минги оба знали, что слишком поздно было с самого начала.