Silver Linings

Ровно в восемь утра субботы Лу Тен звонил в квартиру Урсы, бодро напевая невероятно заедучую песню, которая на повторе играла в его машине от самого дома. Когда он в очередной раз зашёл на строчку: «Hot like summer/Yeah, I'm makin' you sweat like that», Озай почувствовал абсолютно физическую потребность приложить его головой к стене.  Справедливости ради, Лу Тен пел не так уж и плохо — ещё бы репертуар выбирал менее идиотский; но сегодня Озаю было катастрофически не на ком выместить дурное настроение. Потому что в этот раз он был фактическим инициатором происходящего.  Агни, и о чем он думал?  Возможно, он просто не рассчитывал на то, что все зайдёт так далеко. В конце концов, у Кии была няня, которая вполне могла посидеть с ней в случае чего, а заниматься сверхурочной работой в ущерб детям вообще не входило в привычки Урсы. Но вмешался Айро, и Лу Тен так горячо убеждал тетушку, что ему будет совсем не трудно приехать и посидеть с кузиной, что она сдалась и согласилась оставить Кии племяннику и бывшему мужу, даже несмотря на то, что все ещё считала последнего опасным психопатом.  Озай был без понятия, как он переживет этот день.  Если бы его попросили назвать список вещей, в которых он был откровенно плох, воспитание детей наверняка оказалось бы в первой тройке. Когда Зуко и Азула были младше, он практически не вмешивался — это была зона отвественности Урсы. Он не был полностью отсутствующим отцом, но его родительские функции в основном ограничивались уроками покорения огня и назиданиями в духе: «ты можешь лучше — возьми себя в руки и приложи больше усилий». Игры, утешения, капризы и бесполезное времяпрепровождение — за этим дети всегда шли к своей матери.  Он все ещё не понимал, в чем заключалась его роль здесь, и почему Айро был так уверен, что с Кии будет проще всего. Озай, конечно, был бы не против завоевать её расположение — потому что это почти наверняка означало, что Урса станет к нему немного снисходительнее — но его дочь встретила его впервые неделю назад и вряд ли вспоминала о его существовании, когда он исчезал из её поля зрения. А у него даже не было чертовой магии, чтобы привлечь её внимание дурацкими огненными фокусами.  Все по-прежнему выглядело так, как будто у него не было шанса.  — Не беспокойтесь, — внезапно подмигнул ему Лу Тен, явно подражая своему отцу в роли подбадривающего элемента. — У вас есть одно большое преимущество: вы её папа.  — Я не беспо… — попытался возразить Озай, но дверь распахнулась, и на пороге возникла Урса.  Судя по рубашке и брюкам, слишком элегантным для домашней одежды, она уже была готова к выходу. Её волосы были уложены в узел сзади, с несколькими прядями, выбивающимися из прически и мягко ниспадающими по обеим сторонам лица. Она все ещё выглядела безупречно — как и неделю назад, как и все время до этого — и Озаю оставалось только смотреть, потому что он был тем идиотом, который упустил её. Он подумал было о том, чтобы сказать что-нибудь, но Урса проморгалась так, как будто увидела на его месте призрака, и отвела глаза.  О, отлично. Очевидно, его ждал долгий путь, полный отвержения и самоуничижений, прежде, чем она сочтёт возможным здороваться с ним.  — Доброе утро, тетя! — Лу Тен чмокнул Урсу в щеку. — Где наша подопытная?  Кии, услышавшая шум в прихожей, уже летела по коридору, шлепая босыми ногами по полу.  — Дядя Лу! — она подпрыгнула, и Лу Тен проворно подхватил её на руки. — Ты будешь учить меня магии сегодня?  — Обязательно — я ведь обещал! Смотри, кого я тебе привёл, — он обернулся так, чтобы она могла увидеть Озая.  — Папа, — уверенно произнесла Кии, и возможно ему показалось, но в её голосе промелькнуло что-то вроде гордости. — Как твои дела? — она смело протянула ему руку.  В розовой пижаме с лемурами и с двумя короткими растрёпанными косичками она была похожа на маленькую Азулу. Кроме того, что Азула, конечно же, никогда не бывала столь любезной.  — Хм, полагаю, что неплохо, — Озай пожал ладошку дочери, и ему даже не пришлось делать над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Мы с твоим папой побудем с тобой сегодня, пока твоя мама занята, — сообщил Лу Тен. — Ты не против?  Кии определенно не была против, о чем свидетельствовала буря неуемного восторга, которую полностью разделял, по всей вероятности, только её кузен. Урса все ещё выглядела так, как будто морально готовилась к убийству, и Озай более чем подозревал — к чьему именно. Она бы оказала ему услугу, по правде говоря.  Зуко и Азула встретили его довольно прохладно, но не сводили с него глаз все то время, что он сидел с ними за одним столом, пока Урса посвящала Лу Тена в распорядок дня Кии. Даже домашний дракон, казалось, наблюдал за ним, распластавшись на ковре посреди гостиной — его желтые немигающие глаза могли бы казаться жуткими, но по-собачьи виляющий хвост немного портил зловещее впечатление.  Озай отвернулся и уставился в свой кофе, от которого медленно поднималась струйка ароматного дыма. Он обхватил чашку рукой по бокам, чтобы почувствовать ладонью ускользающее тепло — привычка, появившаяся у него в последние годы. Азула, сидящая напротив, внимательно проследила за этим движением, но как только он заметил, что она наблюдает за ним — проворно одернула взгляд.  Она, впрочем, не казалась смущенной или напряжённой. В отличие от Зуко, который с каждой секундой приобретал все большее сходство с надувшимся дикобразовым опоссумом, Азула выглядела надменно расслабленной. И если в детстве за её бравадой ещё можно было разглядеть более подлинные эмоции, то сейчас Озай не сказал бы наверняка — есть ли в ней вообще что-то помимо этой высокомерной дымки перманентного презрения ко всему свету.  — Итак… раз уж ты здесь, папа, может быть, ты отвезёшь нас с Зузу? — внезапно сказала она, и прежде, чем Озай успел согласиться, а Урса возразить, Лу Тен достал из кармана ключи от своей машины.  — Отличная идея! Дядя, ловите!  Озай поймал брошенные ему ключи одновременно с пронизывающим взглядом своей жены.  — Разве тебя не лишили прав за ту историю в Хира’а? — спросила она с подозрением.  О, конечно, она была в курсе. Айро наверняка докладывал ей обо всем дерьме, которое случилось с ним за то время, что они не виделись. Инцидент в Хира’а, к тому же, был одним из самых ярких. Во всех возможных смыслах.  — Это было четыре года назад, — ответил Озай холодно. — Я восстановил их.  Урса едва заметно поджала губы: он знал это маленькое выражение большого неудовольствия, которому она научилась у расфуфыренных дамочек с благотворительных приемов, устраивающихся в доме его отца каждый сезон. Но вслух она ничего не сказала.  — Значит, мы едем, — Азула проворно вскочила со стула. — Зузу, ты с нами?  — С вами, — процедил Зуко и встал из-за стола так решительно, как будто отправлялся в трёхмесячный поход по Южному полюсу.  Они оба скрылись в глубине квартиры, и Друк прошаркал вслед за ними по паркету. Озай по-прежнему молчал, и по-прежнему никто не потрудился спросить его мнения. Что ж, его обычная жизнь, все верно. Он почти готов был отнестись к этому с иронией. — Да, и никакого сладкого перед обедом, — добавила Урса, обращаясь исключительно к Лу Тену. — Я вернусь к двум, самое позднее, и покормлю её.  — О, мы могли бы что-нибудь приготовить. Я знаю, что дядя делает отличный тямпон.  — Я люблю тямпон, — сообщила Кии и принялась увлечённо размешивать недопитый чай Зуко его же палочкой для еды.  — Я боюсь, твоя мама не позволит тебе есть то, что я приготовлю, пока не проверит, что я не положил в еду яд, — заметил Озай.  — А как она проверит?   — Дам твоему папе попробовать, — сказала Урса, и это даже можно было бы расценить как специфический флирт, но её взгляд слишком напоминал микоси-нюдо, чтобы усомниться в том, что она действительно хотела его отравить.  — Постой, и он что, умрет? — спросила Кии настороженно.  — Твой папа не настолько плохо готовит, — поспешил успокоить её Лу Тен. — На самом деле: совсем наоборот. Я обязательно заставлю его сделать что-нибудь для тебя. — Сегодня?  — Почему бы и нет?  Почему бы и нет, действительно. Он уже выполнял обязанности няньки и водителя — опция кухарки, очевидно, прилагалась по акции.  — Вообще-то, обычно мы заказываем еду по выходным… если вы решите что-то готовить, придется идти в магазин.  — Не волнуйтесь, тетушка. Мы обо всем позаботимся.  — Мы готовы! — крикнула Азула из коридора, и Зуко, одетый в черную толстовку с эмблемой своей команды, мелькнул в проеме.  Озай неохотно поднялся с места, в последний раз сталкиваясь взглядом с Урсой — все таким же убийственным. Ему стоило избегать штрафов, если он хотел дожить до завтра. 

***

— Разве вам можно без шлема на тренировки? — спросил Зуко у сестры, когда они вышли из дома.  Азула оторвалась от телефона и посмотрела на него с презрительным недоумением. Затем она бросила взгляд на свою сумку, и поняла, что шлема там действительно не было.  — Я быстро, — скомканно пробормотала она, шмыгнув обратно к подъезду.  — Машина с другой стороны, — бросил Озай ей вдогонку, и они с Зуко остались один на один.  Что-то шло не так в этой вселенной, где Азула вдруг стала забывать свои вещи — откровенно говоря, Озай не мог припомнить ни одного подобного случая, даже из того времени, когда ей было восемь. Зуко, впрочем, не казался удивленным — он странно улыбнулся вслед сестре и зашагал вдоль тротуара.  Его челка была забрана в короткий небрежный хвост сзади, очевидно для тренировки, и половина лица, обычно скрытая волосами, была хорошо видна. Озай разглядывал её украдкой, пока они шли к машине.  Ожог пятилетней давности зажил довольно скверно — хотя глаз и остался цел, кожа вокруг была неровной, отличаясь на несколько оттенков от здоровой; левая бровь не отросла заново и веко не открывалось до конца, так что казалось, как будто он все время щурится на солнце. Это могло бы выглядеть жутко, но Зуко производил скорее жалкое впечатление, чем угрожающее. Озай, тем не менее, не мог отделаться от мысли, что его сын был бы его полной копией, если бы не его увечье. Та половина его лица, что не была задета огнем, была практически неотличима от фотографий, на которых самому Озаю было шестнадцать. Зуко всегда был на него похож — уже в детстве это было заметно, и чем старше он становился, тем отчетливее в нем проступали отцовские черты.  Озай не знал — почему, но это сходство его нервировало.  Он тоже не произнёс ни слова, почти сразу признав, что сказать ему нечего. Возможно, ему следовало попросить прощения, но по правде говоря — он не чувствовал раскаяния. Он редко обдумывал то, что произошло тогда с Зуко, и с трудом вообще мог восстановить в памяти последовательность событий. Все вокруг утверждали, что он поступил чудовищно, но сам Озай, даже если и мог признать, что эта часть его биографии не была поводом для гордости, в основном ощущал себя тенью человека, в чьих преступлениях его постоянно обвиняли. Он заранее предвидел, что любые извинения или попытки сыграть участие прозвучали бы фальшиво. Сам Зуко в них вряд ли нуждался. Не было нужды понапрасну сотрясать воздух.  Озай полагал, что Зуко был того же мнения, но когда они садились в машину, выражение его лица преисполнилось намерением заговорить.  — Во-первых, — произнёс он, с вызывающим спокойствием усевшись на переднее сиденье. — Я не боюсь тебя.  — Это требует некоторого мужества, — не удержался от сарказма Озай. Зуко посмотрел на него исподлобья и вцепился в свою сумку так, как будто в ней хранился весь запас его самообладания.  — И во-вторых? — поторопил его Озай, заводя машину.  — И во-вторых: я хочу знать, зачем ты здесь.  Если бы он сам знал: зачем. Все причины звучали довольно жалко, и ни одну из них он не стал бы обсуждать с Зуко.  — Ты не рад этому, я вижу, — сказал он уклончиво.   — Я не хочу, чтобы ты разрушил нашу жизнь, как ты это уже сделал однажды.  — Что именно ты подразумеваешь под разрушением?  — Вот это, — Зуко указал на свое лицо. — И то, через что пришлось пройти маме. Я не позволю тебе причинить ей вред.  Это становилось похоже на раздражающе заевшую пластинку.  — С чего ты взял, что я собирался? — фыркнул Озай с плохо скрытым раздражением.  — С того, что это странно: заявляться спустя столько лет и делать вид, что все в порядке.  — Это была не моя идея.  — Хочешь сказать, что ты просто делаешь все, что скажет дядя Айро? Разве не ты говорил, что человек должен плевать на все мнения, кроме своего собственного?  — Я говорил, что к своим целям нужно идти, невзирая на тех, кому это не нравится. Это не одно и то же.  — Так в чем твоя цель? Ты не сказал.  Что ж, кажется он действительно ошибся насчет Зуко. Этот парень был таким же упрямым, как его дед, дядя, сестра и… как сам Озай. И похоже, он действительно не боялся. По крайней мере, держался он довольно решительно.  Озай взглянул на проникнутую духом утилитаризма эмблему «Сато моторс», красовавшуюся на руле автомобиля, и отклонился на спинку кресла.  — Я здесь по делам компании. Это все.  — Какое Кии имеет отношение к делам компании?  — Если учитывать, что она с некоторое долей вероятности её унаследует — самое прямое.  Зуко явно растерялся. Озай улыбнулся ему — ласково и холодно.  — Ты до сих пор уверен, что весь мир вращается вокруг тебя? Я должен тебя разочаровать.  — Никто не позволит тебе забрать Кии, — произнёс Зуко с едва заметным подрагиванием в голосе.  Озай пожал плечами.  — Мне незачем её забирать. Но я все еще её отец, и твоей матери придется принимать это в расчет. Если тебя она успела безнадёжно избаловать, то на Кии ещё есть надежда.  — Надежда превратить её в монстра? — гневно сжал губы Зуко.  Озай не удержался от смеха.  — Я надеялся, что ты вырос из парадигмы детских мультсериалов, — произнёс он язвительно. — Или твоя мать напихала тебе в голову своих театральных бредней вместо них?  Лицо Зуко ясно говорило о том, что он близок к закипанию, но в этот момент Азула хлопнула дверью и бодро заскочила на заднее сиденье.  — Ну что, мы едем? — спросила она и показала покосившемуся на нее Зуко язык.  — Пристегнитесь, — бросил Озай, переключая передачу. — Какой адрес?  Азула отправила ему геопозицию, и он всецело сосредоточился на дороге.  Чтобы не чувствовать себя самым большим идиотом на этой планете.