Стань моим огнем/Light me up

Волнение — последнее, о чем думает Дин к тому моменту, когда Кас стучится в его дверь. Он спешил домой с мыслью перестелить кровать в гостевой комнате свежими простынями, но остановил себя прежде чем сорвать старые, так как ему пришла в голову новая мысль, и таким образом большая часть волнения сменилась нервозностью. И вот, с разбушевавшимися бабочками в животе, он распахивает дверь и видит за ней Каса, стоящего с коробкой в руках, чемоданом на колесиках у ног и огромной сумкой, перекинутой через плечо. Натянутая улыбка на лице Каса почему-то заставляет бабочек порхать еще сильнее, и он мимолетно задается вопросом, как долго сможет смотреть на Каса, не чувствуя, что не может нормально дышать. Он, бездумно потирая затылок, отступает от двери и говорит: — Заходи, разгружайся. И позволь мне забрать что-нибудь у тебя. — Спасибо, — отвечает Кас, шагая в фойе и передавая ему в руки коробку. — Я говорю это не только потому, что разрешаешь мне пожить здесь, но у тебя прекрасный дом. У тебя действительно есть белый забор. И ставни. Дин фыркает с насмешкой над его удивленным тоном. — Ага, наверное, я старомоден, когда дело доходит до некоторых вещей. Это было неизменной детской мечтой. — Очаровательно. — О, заткнись. — Он следит, чтобы прозвучало незлобиво, и улыбка Каса расплывается соответственно. Он отворачивается в детской попытке скрыть свой растущий румянец и говорит: — Оставь свою обувь у двери, чтобы не пришлось подметать двенадцатый раз в день, а потом я покажу, где ты можешь хранить свои вещи. — Хм-м-м… Дин оборачивается, чтобы проверить, что означает этот звук. — Что? — Я уже кое-что узнаю о своем новом лжепарне, — говорит Кас со знающей улыбкой. — Ты фанат чистоты. Дин открывает рот, чтобы защититься, но потом понимает, что это бессмысленно. Рано или поздно тот все равно это поймет. — Каюсь, виноват. Считай предупреждением тебе, что если оставишь волосы в раковине, у нас будут ссоры, и они не будут приятными. Кас хихикает, низкий звук, который посылает стрелу жара прямо в сердце. — Я запомню это. Пытаясь сосредоточиться на текущей ситуации, а не на безумном количестве вещей, которые он готов сделать с Касом, чтобы снова вернуть этот низкий тон голоса, Дин говорит: — Итак, я начал менять простыни в свободной комнате для тебя, но потом понял, что если будет домашний визит, то всë должно выглядеть так, будто мы делим комнату… и постель. — Кас издает звук согласия, и Дин входит в дверь своей спальни со скрученным в узел желудком. — Это означает, что ты, вероятно, должен положить свои вещи тут. Он действительно не должен смотреть на Каса, потому что этот длительный зрительный контакт, удерживаемый ими всего в нескольких футах от кровати, кажется, может быть действительно ужасным сочетанием, но все равно не отводит взгляда, и он прав. Воздух между ними мгновенно заряжается. — Это твоя спальня? Он окидывает взглядом зеленое одеяло, расстеленное на двуспальной кровати, темно-коричневое изголовье из искусственной кожи и тумбочки из темного дерева по обе стороны от нее с большими белыми лампами на каждой. Он наблюдает, как Кас рассматривает две художественные картины — одну с изображением горы, выглядывающей из облаков, которая ему нравится, и другую с изображением причала, окружённого случайным водоемом, что так напоминает о рыбалке с отцом — обе в широких белых рамах, которые делают комнату светлее. Не то, чтобы та сильно нуждалась в освещении, поскольку в ней есть огромное окно, выходящее на задний двор, с креслом возле него и большими плюшевыми подушками кремового цвета, но ему все равно нравится их вид. — Ага, — говорит Дин, пожимая плечами, пытаясь сделать вид, что это не так уж важно, что кто-то, кого он едва знает, находится в самом священном месте в его доме. — Вроде как раскошелился тут, так как по-любому пришлось переделывать все это с самого начала. Глаза Каса слегка расширяются, когда он обводит взглядом окружающую их обстановку повторно. — Я и забыл, что ты сам это всë сделал. Это великолепно, Дин. Здесь есть что-то невзыскательное, но ощущается по-домашнему. Сердце Дина заколотилось в груди, ведь именно этого он и добивался. — Спасибо. Ты предпочитаешь комод или шкаф для одежды? — И то, и другое сойдет. Я не хочу тебя напрягать, когда ты и так много делаешь. — Что ж, выбирай сам, так как я освободил пару ящиков до твоего прихода, если они будут нужны, и в шкафу куча места, поскольку у меня не так много одежды, достойной вешалки. В любом случае, все заканчивается дырками, краской или жиром, — объясняет он. — Могу себе представить, — отвечает Кас, кивая. — Ладно, тогда я оставлю тебя одного, разложить свою дребедень. Все, что не поместится тут, можно отправить в запасную спальню, пока не найдем для нее место. И, надеюсь, ты не против спать ближе к окну, потому что другая сторона кровати уже занята. Кас снова хихикает, но перестает, когда Дин не поддерживает его. — На самом деле я ведь не буду спать здесь, правда? Просто хочешь, чтобы выглядело так, будто я здесь сплю? Дин останавливается на пути к выходу. — О. Понял. Значит, тебе точно нужны свежие простыни. — Кас пожимает плечами и начинает что-то говорить, но тут у Дина звонит телефон. — Извини, это может быть клиент. Я должен ответить. — Кас жестом предлагает пройти вперед, и тот достает телефон из кармана и расслабляется, когда видит, что это Сэм. — Привет, Сэмми, — говорит Дин, выходя в гостиную. — Не надо мне тут «Привет, Сэмми». Я уже чуть ли не все волосы повыдергивал, ожидая, пока ты позвонишь мне после встречи, как и обещал! — Хорошо. Тебе бы не помешало проредить шевелюру. — Дин. — Не знаю, стоит ли говорить об этом по телефону, — признается Дин. — Ну, типа зашибись. — Я не смогу допоздна уйти, так что просто скажи, — убеждает его Сэм. — Я справлюсь. — Ты сидишь? Он слышит скрежет стула по полу, а затем: — Уже сижу. Он сам присаживается на кожаный диван. — У Лизы есть четырехлетний сын, который может быть моим. — Погоди — может быть твоим? Она была беременна пять лет назад? Лиза тебе изменяла? Дин негромко фыркнул. — Помнишь, я рассказывал тебе о том, как понял, что мне нравятся парни? — Да? — Я соврал. У нас, ну, вроде как был секс втроем, — признается Дин. — Лиза была на таблетках, но, я имею в виду… ничто не бывает стопроцентным, верно? — У вас с Лизой был секс с другим парнем, и вы все были слишком глупы, чтобы использовать презерватив? — вспыхивает Сэм. — Да что с вами не так, ребята? Вам повезло, что вы не заразились сифилисом или еще чем-то! — Поверь мне, было слишком жарко, чтобы беспокоиться о сифилисе или презервативах, — отвечает Дин, ласково улыбаясь в направлении спальни, где в данный момент находится Кас. — В любом случае, бросай читать лекцию, потому что дальше будет только хуже. — Великолепно, — говорит Сэм со вздохом. — По сути, Лиза оставила ребенка мне и Касу. — Кас? — Второй парень, — объясняет Дин. — Адвокат долго рассказывал о том, с каким трудом предоставляют опеку родителям-одиночкам, и о большом списке вещей, которые мы должны иметь, чтобы лучше узнать собственного ребенка… и так как Лиза оставила Лиама — тот самый пацан, — нам обоим, мне и Касу, адвокат, вроде как, предположил, что мы уже пара… и поскольку в долгосрочной перспективе это будет лучшим для нас, мы не стали его поправлять. Так что, по сути, Кас переезжает ко мне, и мы будем делать вид, что последние несколько лет были в отношениях на расстоянии. На другом конце телефона стоит мертвая тишина. Она тянется так долго, что он отводит телефон от лица, чтобы посмотреть на экран и убедиться, что Сэм не повесил трубку или типа того, и когда он видит, что таймер все еще отсчитывает время, он окликает брата. — Сэм? — Я ждал развязки, ведь это шутка, верно? Скажи мне, что это шутка, Дин! — На этот раз он позволяет молчанию говорить самому за себя. — Какого черта ты это делаешь? У тебя… у тебя могут быть такие большие неприятности! Боже, Дин! Что, если они обнаружат твою ложь, и не отдадут тебе Лиама? — Они не узнают, — настаивает Дин. — Будут проверки и собеседования, Дин. Со всеми. С людьми, с которыми мы работаем, с твоим врачом, с твоими друзьями, с теми, с кем ты ходил на свидания, со мной. — И? — И тебя разоблачат! — Мы разберемся с этим. — Как? — Я не знаю, Сэм! — взрывается Дин. — Но я уже упустил четыре года жизни Лиама и не собираюсь упускать еще больше только потому, что я еще никому не нравился настолько, чтобы не обращать внимания на то, что я би, ясно? И что теперь, если у меня нет постоянных отношений? Я все равно могу быть хорошим отцом! И Лиза хотела этого. Она хотела, чтобы Лиам был со мной и Касом. — Дин… — Я не могу вернуться назад и изменить то, что был слишком занят изучением того, как сосать член, вместо того, чтобы проведать ее… когда… когда она узнала, что, блядь, беременна возможно моим сыном, и мне придется жить с этим, — произносит Дин, его глаза горят от чувства вины, которое, он уверен, будет испытывать до конца своей жизни. — Но я не собираюсь подводить ее сейчас. Только не снова. Он прикрывает глаза свободной рукой, отчаянно пытаясь не дать волю слезам. — Хорошо, — тихо говорит Сэм. — Я поговорю с Джо и уговорю ее. Просто… скажи человеку, который будет тебя выспрашивать, что вы с Касом не были вместе, когда он ушел — это объяснит, почему ты спал с другими, если они проверят, — но ты влюбился, когда он еще путешествовал, и с тех пор вы преданы друг другу. — Серьезно? — осторожно спросил Дин. — Я думаю, все будет в порядке. Ты сказал, что тебе не везло уже много лет, так? — Спасибо, что напомнил об этом, — саркастично говорит Дин. — Но я ходил на свидания. — Считай, что тебе было одиноко и ты пытался познакомиться с новыми людьми. Если ты никогда не спал ни с кем другим, можешь сказать, что это было просто попыткой расширить свой круг общения или наладить связи, или что-то в этом роде. — Это может сработать, — признает Дин. — Но послушай. Тебе нужно провести остаток дня, чтобы узнать Каса так, как ты узнал бы кого-то, если бы общался с ним по телефону последние четыре года. Ты должен узнать его по-настоящему. Будет правдоподобно, если вам будет немного неловко вместе, но так как все это время вы были порознь, то сейчас должны не отлипать друг от друга. Так что будь готов к этому. Дин тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам. — Угу. — Я серьезно, Дин. Это важно. — Я понял, Сэм, — резко отвечает он. — Хорошо. — Проходит еще несколько секунд молчания, прежде чем Сэм заговаривает снова. — Значит, Лиам, да? Теперь голос Сэма звучит мягче, и Дин невольно улыбается. — Ну да. — Я не могу поверить, что у тебя, возможно, есть сын. Ты же знаешь, это означает, что я могу быть дядей? Улыбка Дина становится еще шире. — Он взглянет на тебя и испугается гиганта в семье. — Да, точно, он будет думать, что я крутой. Как супергерой или типа того. — Дин фыркает с добродушным недоверием. — Так какой же все-таки Кас? — Горячий, — говорит Дин, не задумываясь. Сэм облегченно смеется. — Думаю, это помогает. — Не знаю, возможно. Хотя, он кажется хорошим парнем. Думаю, мне придется это выяснить. Будет хреново, если он окажется придурком. — Ты застрял с ним на данный момент, даже если это так, — говорит ему Сэм. — Эй, как долго вы собираетесь продолжать эту историю с мнимым партнерством? — Мы еще не думали так далеко вперед, но думаю, пока они не отдадут нам Лиама и мы не сможем сделать тест ДНК. — Ха, — комментирует Сэм. — Ну, я проведу небольшое исследование и попытаюсь выяснить, сколько времени обычно занимает этот процесс. Однако мне пора возвращаться на работу, так как не у всех из нас был выходной, но напиши мне позже, чтобы я знал, как все идет. Я введу в курс дела Джо и всех остальных, кого смогу вспомнить. — Любой предлог, чтобы поговорить с Джо, да? — поддразнивает Дин. — Серьезно. Спасибо, Сэмми. Я знаю, что это хреново, но я очень ценю, что ты меня прикрываешь. Я не смог бы сделать это без тебя. — Не облажайся. Поговорим потом. — До встречи, — соглашается Дин, завершая разговор. Он откидывает голову на спинку дивана и делает глубокий вдох, пытаясь очистить разум. Он ненавидит ссориться с Сэмом, а было очень близко к этому. Теперь, когда он знает, что Сэм согласен, будет легче. Ему просто нужно поработать над тем, о чем сказал Сэм. А это значит, что он должен поговорить с Касом. Он снова оглядывается через плечо в сторону своей спальни, чувствуя, как эти чертовы бабочки порхают от одной только мысли о том, чтобы поговорить с Касом прямо сейчас, и решает переждать, пока Кас не придет за ним. Он даже не потрудился включить телевизор, просто лежит в тишине дома, пытаясь ни о чем не думать. Через несколько минут его прерывает знакомый звук звяканья пивных бутылок. Обернувшись, он видит Каса, стоящего за диваном с ящиком пива в руках. — Где ты его прятал? — спрашивает он с любопытством, поскольку не видел ничего, когда Кас пришел. — Чемодан. Я собирался притвориться, что забыл его, чтобы посмотреть, впустишь ли ты меня, но потом и правда забыл, когда отвлекся. Он тихо смеется над этим признанием, думая о том, что Кас, похоже, не собирается быть придурком. — Что тебя отвлекло? — интересуется он, вставая, чтобы помочь Касу убрать часть пива в холодильник. — Ты, открывающий дверь. Слава Богу, что он еще не попытался забрать у Каса стеклянные бутылки, потому что после этого точно уронил бы их. — Ты ждал кого-то другого? — говорит Дин, его шутка немного неудачна из-за того, что сердце сейчас пытается выпрыгнуть из груди. — Нет, просто твое лицо меня отвлекает. Дин ненадолго задумывается о том, чтобы засунуть в холодильник вместо пива голову. Это один из способов охладиться, верно? — Господи, Кас, ты не можешь просто так нести такую ахинею. Кас поднимает брови, но открывает холодильник самостоятельно, пока Дин не может заставить свой мозг работать достаточно, чтобы сделать это для его. — Я что, не должен думать, что мой парень привлекателен? Оууу. Он идиот. — О, — смеется Дин. — Ты притворялся. Кас хихикает, тем же низким звуком, который раньше казался ему невыносимо сексуальным. — Если тебе от этого станет легче, то конечно. Дин стоит молча, щеки горят, руки засунуты в карманы, язык приклеился к нёбу. Он очень надеется, что эта неспособность придумать, что сказать в присутствии Каса, не будет продолжаться постоянно, потому что это унизительно. К счастью, Кас вклинивается со словами: — Я не мог не услышать, как ты повысил голос по телефону. Все в порядке? — Думаю, да. Просто пришлось немного уговаривать Сэма согласиться на происходящее с нами, — признается он. — Он был не в восторге от идеи твоего переезда. Кас замирает, всего на мгновение, прежде чем выпрямиться и взять еще одну бутылку из ящика. Его голос оскорбительно холоден, когда он говорит: — Это может удивить тебя, учитывая то, как мы познакомились, но мне не нравится спать в чужой постели. Это прозвучало как-то неожиданно, но похрен. — Ладно, мы устроим тебя в свободной комнате, как и обговаривали, — осторожно говорит Дин. — Ничего особенного. — И ты ожидаешь, что я просто останусь в гостевой спальне, зная, что ты со своим парнем занимаетесь бог знает чем в другом конце коридора? — спрашивает Кас с вызовом в голосе. — Чувак, нет, — усмехается Дин, находя это довольно забавным теперь, когда он знает, что происходит. — Сэм — мой брат, а не парень. — Губы Каса приоткрываются от удивления, и это, на самом деле, чертовски очаровательно, когда его щеки розовеют. — Как мило, что ты ревнуешь, думая обо мне в постели с другим парнем. Ты отлично вжился в роль. — Я не ревную, — говорит Кас так тихо, что еле слышно. — Я просто не хотел попасть в неудобное положение. — Ну, тогда у меня для тебя плохие новости, потому что для того, чтобы мы были убедительны при домашнем визите, нам придется узнать друг друга достаточно хорошо, чтобы сойти за пару. А учитывая, что мы ни черта не знаем друг о друге, я полагаю, что это будет не так уж удобно. К этому моменту Кас выставил половину ящика пива в холодильник, и тогда он останавливается. — Я не испытываю дискомфорта от идеи узнать тебя получше. Если бы обстоятельства не заставили нас встретиться так, как заставили, я надеялся, что ты позвонишь, и я смогу пригласить тебя на ужин. — Как на свидание? — Это зависит от того, собираешься ли ты сказать мне, что ты все еще натурал, — говорит Кас с дразнящей ноткой в голосе. Дин слегка смеется и смотрит на свои ноги, его желудок завязывается узлом от необходимости признаться Касу, что он не такой уж и натурал, как ему казалось. — Ага, не настолько. К его чести, Кас не говорит о своей ориентации ничего такого, что могло бы заставить его чувствовать себя еще более неловко, чем сейчас. — Тогда да, как свидание. — Дину повезло, что он выбрал отличную плитку для кухни, потому что он не может представить, что когда-нибудь снова поднимет глаза вверх. — Если это то, что могло бы тебя заинтересовать. — Думаю, мы никогда этого не узнаем, — отвечает Дин, хваля свой рот за то, что произносит слова, в тот момент, когда его мозг представляет собой лужу кашицы, бурлящей внутри черепа. Кас хмыкает в раздумье, не соглашаясь и не возражая. — Мне оставить остатки пива на стойке, или ты предпочитаешь другое место? Смены темы достаточно, чтобы он поднял взгляд. — Просто в углу, рядом с холодильником, вполне подойдет. — Кас ставит пиво на указанное место, а потом они стоят на кухне, им нечего делать и нечего сказать. Кас прислоняется спиной к стойке, его руки раскинуты по обе стороны за спиной, что заставляет натянуться на широкой груди рубашку. — Давай выйдем. — Что? — Я не смог пообедать, потому что очень нервничал из-за сегодняшней встречи. Давай, пойдем поедим. Узнаем друг друга получше. Он тоже ничего не ел, и Сэм предложил познакомиться с Касом. — Куда ты хочешь пойти? — Я уже два дня ем одну и то же: пиццу, так что мне подходит все, кроме пиццы. — Хорошо, мама моего лучшего друга владеет маленькой закусочной вниз по дороге. Она слывет забегаловкой, но я клянусь, там готовят лучшие бургеры в городе. Кас слегка улыбается, отчего бабочки снова просыпаются. — Я люблю бургеры. — Очешуенно, — говорит Дин, искренне довольный тем, что ему не придется жить с парнем, который заботится о здоровье так же, как Сэм. — Хочешь сначала переодеться? — Нет, мне удобно в этом, но не стесняйся, если ты хочешь переодеться. Дин кивает, уже краснея от предвкушения того, что он, вероятно, должен сказать. — Да. Не пойми неправильно, но если пойдешь в этом в «Дом у дороги», то будешь сильно выделяться. Кас опускает взгляд на свою одежду. — Тебе не нравится, как я выгляжу? — Я этого не говорил, — быстро отвечает Дин, его румянец становится все сильнее. — Просто предупреждаю. — Я ценю это, но все равно хорош тем, какой есть. — Ок, сейчас вернусь. Ты можешь присесть или еще чего. Я ненадолго. Он поворачивается и идет по коридору в спальню, закрывает за собой дверь и тут же делает глубокий вдох. Судя по всему, он и супергорячий парень, рядом с которым он не может перестать мямлить, как чертов тупица, собираются поужинать вместе. Должно быть охуенно. Дин меняет строгие брюки на светлые джинсы. У него есть несколько приличных шмоток, которые приберегает для свиданий, и хотя он неоднократно повторяет себе, что это не свидание, все же выбирает одну их них. Ничего причудливого, обычная футболка с неглубоким V-образным вырезом, но по какой-то причине рукава обтягивают бицепсы лучше, чем любая другая рубашка, и ему всегда нравилось, как она подчеркивает ширину плеч по сравнению с талией. Он наносит свежий слой дезодоранта (пот от стресса — это плохо) и решает, что это действительно все, что можно сделать, не будучи слишком очевидным в своем желании хорошо выглядеть. Он пользуется ванной комнатой, примыкающей к санузлу, и испытывает странное потрясение, увидев, что Кас распаковал и оставил там несколько своих предметов. Рядом с Диновыми средствами стоят чужие шампунь и гель для душа, бритва, а также крем для бритья и воск для волос, который, должно быть, Кас использует для того, чтоб волосы стояли торчком. Но больше всего поражает зубная щетка, стоящая в держателе рядом с его. От этого что-то ноет в груди, и он заставляет себя отвести взгляд, пока опорожняет мочевой пузырь. Через несколько минут он открывает дверь своей спальни и видит, что Кас все еще стоит на кухне, но заглядывает в шкаф над плитой. — Что-то нужно? — спрашивает Дин. Кас подскакивает, как будто он его напугал, и оборачивается с застенчивой улыбкой на лице. — Я подумал, что просто посмотрю, куда ты все складываешь. — Логично, — комментирует он. — Мы должны… — Но слова застревают у него в горле, потому что именно в этот момент Кас замечает смену одежды. Кас лишен всякой деликатности, когда он скользит взглядом по его фигуре вниз и обратно, задерживаясь на торсе достаточно долго, чтобы щеки Дина снова начали гореть. — Ты хорошо выглядишь, — искренне говорит Кас. Только это не кажется простым, потому что всего трех слов, сказанных ему Касом низким голосом, достаточно, чтобы время остановилось. Глаза Каса находят его глаза, и сквозь гул крови в ушах он слышит, как Кас говорит: — Ты готов идти? Он едва сдерживает желание нервно прочистить горло, как идиот. — Да, пошли. Кас идет за ним к двери, где он останавливается, чтобы взять ключи с маленького крючка рядом с дверью, затем закрывает ее за собой, и они уходят. Когда Кас порывается сесть в машину, Дин окликает: — Хей, эм, это всего три минуты в ту сторону. Я обычно хожу пешком. — О. Тогда прогуляемся, — легко соглашается Кас, ускоряя шаг, пока не присоединяется к Дину, обогнув машину. — Прекрасный вечер для променада. — Хотя я всегда жалею о выходе летом, когда прихожу туда в виде Диносупчика, — признается Дин, заставляя Каса рассмеяться. — Как давно ты живешь в этом районе? Дин рассказывает о том, как они с Сэмом купили этот маленький домик чуть больше двух лет назад, чтобы переделать, но в итоге он влюбился в атмосферу маленького городка и выкупил дом из дела. Рассказывая Касу о том, как ремонтировал разные комнаты, и показывая ему фотографии до и после, которые он сохранил на своем телефоне, они продолжают разговор до тех пор, пока не добираются до ресторанчика. Это самое связное, что ему удавалось до сих пор сделать в присутствии Каса, и он ловит себя на мысли, что это из-за отсутствия зрительного контакта. Как бы то ни было, они доходят до парковки «Дома у дороги», и Дин кивком головы указывает на нее. — Мать Джо, моей лучшей подруги, владеет этим местом. Ее зовут Эллен. — Вы близки? — интересуется Кас. — Эллен та женщина, которую я вполне мог бы назвать матерью, — признается Дин. — Я имел в виду тебя и Джо, — говорит Кас, слегка улыбаясь. Разумеется, именно это. — О. Да. Мы дружим со школы. Никогда не мог ее переболтать, — ухмыляется Дин, явно шутя. — Просто ЧТЗ, ты можешь получить третью степень от Эллен. Никогда раньше никого сюда не приводил. — И я полагаю, чем меньше людей знает, что мы на самом деле не вместе, тем лучше. — Дин кивает в знак согласия. — Ты не против, если я возьму тебя за руку? — Ч-что? — Притворяемся бойфрендами. Держась за руки, — объясняет Кас. Дин вздыхает, но протягивает руку, упорно игнорируя горящие щеки. Пора бы привыкнуть к этому, потому что ничто не предвещало, что он сможет преодолеть реакцию своего тела на Каса в ближайшее время. Когда он бросает взгляд на Каса, чтобы узнать, как тот справляется с их сцепленными ладонями и переплетенными пальцами, он видит, что Кас смотрит так, словно наслаждается тем, как легко заставить его покраснеть. Дин качает головой, но дергает дверь, подкалывая вполголоса. — Надеюсь, она съест тебя живьем. Поскольку еще рано, «Дом у дороги» пока не заполнен, поэтому он направляется к своему любимому диванчику, а Кас следует за ним. Он не успевает пройти и половины пути, как слышит Эллен. — Винчестер! Он останавливается посреди прохода, в котором находится, вынуждая Каса опереться рукой на спину Дина, которую тот не опускает, пока Дин поворачивается лицом к Эллен. Она уже подходит к нему, приподняв брови. — Ты думаешь, что можешь войти сюда, не поздоровавшись со мной, парниша? — Нет, мэм, — быстро отвечает Дин, принимая короткий поцелуй, который она оставляет на его щеке. Когда она переводит взгляд на Каса, делая шаг назад, он готовится к неловкости, которая вот-вот обрушится на него, и говорит: — Эллен, это Кас. Мой парень. В глазах Эллен пляшет веселье, когда она говорит: — Приятно наконец-то познакомиться, Кас. Много слышала о тебе. — Еще бы, — спокойно отвечает Кас. — Дин тоже много рассказывал мне о вас. — Наверняка, — вторит Эллен, ее лукавая улыбка выдает себя, по крайней мере, Дину. — Почему бы тебе не пойти показать своему парню любимый диван, а я принесу вам, двум влюбленным голубкам, по паре кружек пива? — говорит она. — Звучит очешуенно. Спасибо, Эллен. — После этого она поворачивается и уходит обратно к бару, а они с Касом садятся на диван, на который он указал. — Это было удивительно легко, — говорит Кэс вполголоса. — Видимо, новости распространяются быстро? — Нет, я просто все это время врал, что встречаюсь с тобой. Это сработало на удивление хорошо для меня. — Ха-ха, — сухо говорит Кас, заставляя Дина ухмыльнуться. — Сэм, вероятно, ухватился за возможность рассказать Джо, поскольку он запал на нее с тех пор, как они познакомились, а Джо, вероятно, рассказала Эллен. — И они все собираются просто согласиться с этим? — Пока, — негромко смеется Дин, глядя на Эллен, которая идет к ним с пивом. — Уверен, позже я получу по ушам. — Сначала ей придется пройти через меня, — говорит Кас, понижая голос, чтобы его слышали только они двое. — Мой герой, — язвит Дин, делая вид, что защита Каса ничего с ним не делает. — Пиво на двоих, — говорит Эллен, ставя перед каждым из них по бутылке, а затем пару меню. Она смотрит на Дина и говорит: — Не то, чтобы они вам были нужны. Посигнальте, когда будете готовы, — а затем уходит так же быстро, как и пришла. Кас поднимает свою бутылку пива и говорит: — За лучшего парня, который у меня когда-либо был. Дин фыркает и приставляет свою бутылку к бутылке Каса, потому что, хотя для Каса это может и шутка, а для него это правда. Они оба делают по глотку, и Дин решает признаться. — Знаешь, я никогда не проходил с парнем дальше пары свиданий, так что технически, наверное, ты лучший парень, который у меня когда-либо был. — Если ты не хочешь считать парня, с которым я встречался две очень страстные недели, когда мне было шестнадцать, пока отец того парня не узнал об этом и не пригрозил завязать мой член узлом, то я должен сказать, что то же самое верно и для меня. — Угу, лады, — говорит Дин в недоумении. Кас широко улыбается, но говорит: — Я серьезно. Когда учился в колледже, был слишком сосредоточен на учебе, чтобы провести там больше одной ночи, а когда приехал в Манитобу, меня окружали подростки или мужчины, достаточно взрослые, чтобы годиться мне в отцы. — Ты был в Манитобе? — спрашивает Дин. — Разве это не в Канаде? — Кажется, я говорил тебе, что уезжаю из страны в ту ночь, когда мы встретились, — напомнил ему Кас. — Да, Лиза сказала… — Его горло внезапно сжимается, когда он снова вспоминает, что ее больше нет. Он отпивает из своей бутылки, пытаясь скрыть то, как эмоции взяли верх, но знает, что Кас заметил. — Лиза говорила, что ты изучаешь пчел. — Энтомология — так все высокооплачиваемые ученые, с которыми я переписывался, любили ее называть, но да. Пчелы были моей главной темой. — И тебе понадобилось пять лет, чтобы узнать о чем-то меньшем, чем крышка от бутылки? — Я получил докторскую степень, — сухо говорит Кас. Дин не может сдержать своего восторга. — Срань господня, ты доктор? — Я… полагаю?.. можно и так сказать. — Как бы смущенно он ни звучал, улыбка Каса, кажется, растет вместе с его улыбкой. — Ты ведь не охотник за деньгами? Потому что, боюсь, в заботе о пчелах очень мало денег. — Нет, э, блядь, — тихо говорит Дин. — Я никогда не признаюсь в этом сразу, когда знакомлюсь с людьми, но было бы странно, если бы ты не знал, так как мы встречаемся, так что… — Дин опускает взгляд на бутылку пива в своих руках. — Доктор Секси был моей первой гейской влюбленностью, прежде чем я понял, что мне тоже нравятся парни. — Ооо, — говорит Кас, его улыбка становится наглой. — Значит, у тебя есть кинк на докторов, и ты встречаешься с кем-то с докторской степенью. — Фейковые свидания, так что перестань казаться чертовски довольным собой, — говорит Дин без всякого пыла. — Не могу. Звучит так, будто мы идеально подходим друг другу, — поддразнивает Кас, а Дин только закатывает глаза и подталкивает к нему меню. — Тебе нужно немного подкрепиться, чтобы накормить такое большое эго, док. — Нет, не тогда, когда я заставляю тебя краснеть каждый раз, когда смотрю на тебя. Дин ехидно хмыкает, но втайне хочет умереть, раз уж за это осудили. — Извини, что я нахожу все это немного неловким. — Что же тебя так смущает? — спрашивает Кас, звуча с искренним любопытством. — Это потому, что мы уже спали вместе? То, что мы лжем? Дин качает головой, еще не готовый к этому разговору. — Знаешь что? Спроси меня еще раз после пары кружек пива. — Не думай, что не спрошу, — игриво говорит Кас. В течение нескольких минут вокруг них раздается только тихая болтовня сидящих вокруг людей. Кас изучает меню, а Дин держит свое перед собой, но использует только как предлог, время от времени заглядывая в него, чтобы украдкой взглянуть на Каса. Он не может отвести от него глаз и не может придумать, что сказать, и не может понять, почему. Он всегда был хорош в флиртующем подшучивании, в умении держать себя в руках в любом разговоре с мужчинами или женщинами, благодаря тому, что научился включать обаяние еще в детстве. Ему никогда не приходилось даже пытаться получить номер телефона, ему никогда не отказывали в свидании, и даже когда он впервые окунулся в мир гей-знакомств, гей-бары были самым простым местом в мире для знакомства. Но с Касом, только один взгляд на парня, и он становится косноязычным, краснеет, смущается. Он — позор для одиноких людей во всем мире, и даже зная это — возможно, потому что он знает — это ни черта не помогает. — Дин? Он понимает, что пялился бог знает сколько времени, пока его мысли ускользали от него, и (шок) он краснеет до кончиков ушей. — Да, извини. — Все выглядит хорошо, — говорит Кас, интонация его голоса дает понять, что, скорее всего, он уже говорил это однажды. — Так что, думаю, я просто возьму бургер, раз уж ты их так хвалил. — Ты не пожалеешь, — уверяет его Дин, махая Эллен рукой. — Что будешь есть в бургере? — Все, плюс соус барбекю. Дин кивает, делая очередной глоток пива, отмечая, что Кас даже не притронулся к своему с тех пор, как его принесли. — Тебе не нравится пиво? — интересуется он. — Просто не тороплюсь, — отвечает Кас, поднося бутылку к губам, чтобы отпить. — Ты слабак? — Об этом уже говорили, — признается Кас, заставляя Дина улыбнуться. Эллен подходит и принимает их заказы, поднимая бровь на добавление Касом соуса барбекю, после чего они снова остаются одни и вновь молчат. Кас говорит: — Я предлагаю провести раунд вопросов на скорую руку. — Дин фыркает на это предложение. — Я думаю, это самый быстрый способ выяснить мелкие детали, пока мы достаточно навеселе, чтобы погрузиться в глубокие темы. Видя, что он не может найти изъяна в этой логике, он кивает. — Ладно, док, ты первый. Давай. — Сколько тебе лет? — 27. А тебе? — В следующем месяце мне исполнится 30. Твоя очередь. — Твой день рождения в сентябре? — выясняет Дин. — 18 сентября. А у тебя? — 24 января. — У тебя только один брат? — спрашивает Кас. — Да. Сэм на четыре года младше меня. Мы очень близки; он, по сути, мой лучший друг. — У меня нет братьев и сестер, — преподносит Кас, прежде чем он успевает перевести вопрос. — Родители? — Конечно, они у меня есть, но мы не общались уже много лет. Последнее, что я слышал, они были где-то в Европе, все еще шокированы тем, что их единственного сына привлекают мужчины и женщины. — Это ужасно, — честно говорит Дин. — Мои родители умерли, когда мне было пятнадцать. Друг моего отца, дядя Бобби, приютил нас с Сэмом. Он, э-э, умер. Несколько лет назад. — Мне жаль. Это, наверное, объясняет, почему вы с братом так близки, — комментирует Кас, и Дин кивает, прежде чем выпить еще. Прошло десять лет, а он все еще ненавидит говорить о своих родителях. — Какую музыку ты слушаешь? — Классический рок, — немедленно отвечает Дин. — И, честно говоря, кое-что из поп-музыки Billboard через некоторое время начинает мне нравиться. Кас отвечает, что классический рок — это просто прекрасно, но признается, что не знает ни одной недавней песни, которая могла бы попасть в чарты Billboard. Далее они обсуждают фильмы (Кас ничего не смотрел), книги (тут у них равные шансы), телевизионные шоу (опять же, Кас ничего не смотрел), и они ведут все более жаркий спор о «Охотниках за домами», когда Эллен приносит им еду. — В этом нет никакого смысла! — спорит Дин. — Зачем им вообще это делать? — Говорю тебе. Племянница моего коллеги была на шоу, и это все подделка. — Мальчики, — вклинивается Эллен, ставя бургер и картошку фри сначала перед Касом, а потом перед Дином. — Давайте сейчас жить дружно. — Попробуй жить дружно с таким циничным парнем, как он, — говорит Дин, засовывая в рот горячую картошку фри и пытаясь выпустить пар, чтобы не потерять хрустящую, соленую вкуснятину. — Я не циничен, я просто говорю тебе то, что сказала мне моя коллега. — Ну, она полна дерьма, — утверждает Дин. — Это не так! — возражает Кас. — Ее племянница жила в ее доме два месяца до того, как она попала на шоу, а потом продюсеры забрали все ее вещи из дома и заставили понарошку посмотреть еще два места, прежде чем она выбрала дом, который уже купила. — Это такая чушь! — У нее не было вещей в течение трех дней, все вещи были сложены возле дома, накрытые брезентом, и она даже не получила за них никакой компенсации. Как по мне, все это было тщательно продуманной аферой. Поскольку он видит правду в пленительных голубых глазах, смотрящих на него через стол, он вынужден поверить Касу, как бы сильно этого не хотел. Он опускается на свое место, нахмурив брови, чувствуя себя так, словно только что узнал, что Санта-Клаус не существует. — Вот дерьмо, Кас. Ты только что испортил одно из моих любимых шоу. — Прекрати сейчас же, — говорит Кас, заставляя Дина снова посмотреть на него. — Что? — Дин бросает вызов, его два допитых бокала пива снимают большую часть нервозности. — Мне грустно! Мне нравилось это шоу. — Твой рот и так достаточно отвлекает, без того, чтобы ты специально делал свои губы еще более надутыми. Дин теряет около трех полных секунд от полного шока, когда к нему возвращается память о том, что сказал Кас перед уходом в ту первую ночь. Сделай мне одолжение и хорошенько подумай обо всем этом «я натурал», когда я уйду. Может быть, тогда, когда я проведу следующие пять лет, мечтая о том, чтобы по-настоящему заставить твои губы работать, это будет не напрасно. Ему только удается выдавить из себя шутку. — Видимо, пяти лет мечтаний о них было недостаточно. То, как розовые губы Каса греховно изгибаются, в то же время глаза вспыхивают жаром, блядски порнографично, и Дин чувствует, как возбуждение обрушивается на него, как удар под дых. — О, я думаю, мы оба знаем, что мечтать о них — это не то, чего я действительно хотел, — легко отвечает Кас. Как будто нет ничего особенного в том, чтобы признать, что он думал о губах Дина в течение пяти гребанных лет. — Ну, по крайней мере, мечтания означают, что ты пропустил те неловкие годы, когда я был неумеренным и ничего не умел, — шутит Дин. А вот Кас? Он нацеливается на его слова, как на мишень. — А сейчас ты уже миновал эти годы, не так ли? Находя очевидный интерес Каса ободряющим, он отвечает: — Все еще хочу, но за пять лет многое может измениться в плане навыков. Их взгляды встречаются, и снова эта сумасшедшая тяга в сочетании с голодным взглядом Каса зажигает его, как огонь, изнутри. — Ну, если тебе когда-нибудь понадобится беспристрастный судья, меня, наверное, можно будет убедить принести эту жертву. Дин фыркает от смеха над тем, каким издевательским тоном Кас это сказал. Это снимает часть жара из взгляда Каса, и он чувствует, что они снова на равных. — Ты не можешь быть беспристрастным, если ты мой поддельный парень. — Проклятье, — говорит Кас, открыто ухмыляясь, пока допивает свое второе пиво. — Мне придется постараться придумать более подходящую фразу для пикапа позже. — В прошлый раз она не понадобилась, — напоминает ему Дин. — Тогда я, должно быть, теряю хватку, — отвечает Кас. Дин целенаправленно позволяет своим глазам медленно пробежаться по острой челюсти Каса, по темной тени начинающей пробиваться щетины, по его взъерошенным волосам и, наконец, по его голубым, голубым глазам, прежде чем ответить. — Не с того места, где я сижу. Кас качает головой, как будто не может поверить в то, что слышит. — Значит, все, что нужно, чтобы заставить тебя флиртовать со мной, это два и… — Он прищурился, глядя на то, что осталось в бутылке пива Дина. — Четверть пива? Этот чертов жар снова проступает на его щеках, но он пожимает плечами и говорит: — Похоже на то. — Серьезный вопрос, — говорит Кас, наклоняясь так, что его локти упираются в стол между ними. — Как ты до сих пор не женат? На этот раз его фырканье явно горькое. — Тебе нужен список? — Да. — Я слишком милый, — говорит Дин, считая на пальцах. — Странно, что меня тоже привлекают парни — или женщины, в зависимости от того, с кем ты разговариваешь. Видимо, очень трудно понять, что если я би, это не значит, что я буду изменять тому, с кем я. Я хочу остепениться. Я хочу детей. Я не хочу переезжать в большой город. Я домосед. Стоит ли мне продолжать? Кас смотрит на него, моргая от недоверия. — Разве женщины не жалуются повсюду, что таких мужчин, как ты, не существует? — спрашивает Кас, заставляя Дина сделать еще один глоток пива. — И разве мужчины не предлагают тебе весь мир, когда видят, как ты оснащен? Дин не может подавить смех от того, что они об этом заговорили за ужином после того, как не виделись пять лет, и когда Кас смеется вместе с ним, их смех продолжается несколько секунд, и к тому времени, когда стихает, Дин чувствует себя более легким и расслабленным, чем когда-либо. — Приятно слышать, что я произвел впечатление. — Учитывая, что твой член — последний, который я видел, думаю, можно сказать и так. Дин наклоняется, понижает голос, чтобы не оглашать всю комнату, и спрашивает: — У тебя не было секса с тех пор, как мы виделись в последний раз? Или, подожди, только с женщинами? — Нет, совсем нет, и не думай, что я не слышу ужаса в твоем голосе, — со знанием дела отвечает Кас. — Это были очень долгие пять лет. — То есть, для меня это тоже были годы, но я думал, что это просто невезуха в жизни. Как, буквально как, ты не переспал за пять лет? Разве нет других таких же пчелогиков, как ты? — Я нёрд, а не гик, спасибо большое, — говорит Кэс с очаровательной улыбкой, от которой замирает сердце. — Я не знаю, как это произошло. Мне говорили, что ко мне трудно подойти, но мне никогда не приходилось этого делать, поэтому я не могу понять, — говорит Кас, его глаза загораются смехом таким образом, что он поддается тихому смеху, который тоже хочет вырваться наружу. — Я не думаю, что к тебе трудно подойти. — Кас поднимает бровь, как будто не совсем ему верит, и уточняет: — Да, ты правдивый, но это не плохо. — Думаю, это зависит от человека. Нам повезло — поскольку мы глубоко, глубоко преданы друг другу — что я тебе нравлюсь. — Кас медленно, осторожно накрывает его руку своей, и Дин не может оторвать глаз от того, что на фоне рук Каса его собственные все еще выглядят меньше, сердце колотится от осознания того, что они действительно такие же большие, как он помнит. — Мы должны выглядеть так, чтобы нам было хотя бы немного удобно прикасаться друг к другу, верно? — Я не испытываю дискомфорта, — лжет Дин, его потная ладонь прилипла к столу, а розовые щеки выдают его. — Нет? — Дин качает головой, подтверждая свою позицию. — Ты выглядишь словно тебе не по себе. — Я выгляжу словно мне не по себе? — повторяет Дин, ненавидя саму мысль. — Как это? — То же самое, что я говорил раньше. Ты краснеешь, когда мы смотрим друг другу в глаза, а твое колено почти не двигается под столом с тех пор, как мы сели. — Его колено замирает, когда он понимает, что оно впервые подпрыгивает. Почувствовав, что теперь его вызывают, Дин отдергивает руку и скрещивает руки на груди. Кас поднимает руку вверх, один палец поднят вверх, как бы останавливая любое объяснение, которое Дин собирается сделать. — Что тебя раскрепощает? — Когда Дин не отвечает сразу, Кас говорит: — Спиртное, Дин. Что заставляет тебя говорить? Потому что нам нужно преодолеть это, если мы хотим завтра убедить социального работника, что мы пара. Быть застенчивым — это очаровательно и, честно говоря, более мило, чем я был готов иметь с этим дело, но завтра это нам совсем не поможет. Зная, что Кас прав, он нехотя приглашает Эллен к себе. Она поднимает бровь на Дина, когда видит, что он скрестил руки, но говорит: — По крайней мере, на этот раз никто не кричит. — Можно мне пару рюмок виски? Она точно знает, что это значит, и вторая бровь поднимается, как и первая, когда ее глаза перебегают на Каса. — Ты будешь тем, кто доставит его домой после этого? — Да, мэм, — торжественно говорит Кас. Она внимательно рассматривает его еще несколько секунд, затем говорит: — Если с ним что-нибудь случится, ты будешь отвечать передо мной, слышал? — Да, мэм. Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Она уходит за рюмками, и Дин не может удержаться от улыбки, которая появляется в уголках его рта. — Да, мэм? Ты говоришь как южный парень, как я, док. — Кто сказал, что я не такой? Дин выдыхает смешок, неосознанно снова наклоняясь к нему. — Не обижайся, но у тебя на лице написано, что ты городской парень. — Правда? — О да. И деньги тоже. — Ты кажешься таким уверенным в себе, что я ненавижу, когда ты прав, — со вздохом говорит Кас. Дин поднимает то, что осталось от его пива, и подносит к нему в незаконченном тосте, прежде чем проглотить все до дна. — Я вырос в Калифорнии, но моя семья часто переезжала. Я прожил здесь шесть лет, прежде чем переехал в Манитобу. Я считаю это своим домом. — Если Лиам твой, ты хочешь растить его здесь? — спрашивает Дин, почти боясь затронуть вопрос о том, из-за чего они вообще здесь сидят. — Да. А ты? — Да, — легко отвечает Дин. — Есть место, есть дом. Он останавливается, когда Эллен возвращается с подносом с пятью рюмками. Он вопросительно смотрит на нее, зная, что она знает, что пять рюмок плюс три пива заставят его приползти домой, а она откидывает голову назад и смеется. — Две — для твоего парня, сладкая попка. Ты же не думал, что я позволю тебе вывернуть душу, в то время как городской парень сохранит свое достоинство, да? Он ухмыляется выражению лица Каса — смеси удивления, оскорбления и воинственности — и берет рюмку, чтобы пригубить. Она идет вниз хорошо и гладко, и он хмыкает от удовольствия. — Ты лучшая, Эллен. — Это просто выпивка говорит, — шутит она. — Хочешь, я запишу это все на твою карту? — Да, это сработает. Спасибки. Когда она оставляет их наедине, Кас бросает на него невеселый взгляд. — Я мог бы заплатить хотя бы половину. — Не беспокойся об этом. Я вчера сорвал большой куш на продаже дома, который мы переделали, — признается Дин. — И часто такое случается? — А что, теперь ты собираешься прийти за моими деньгами? — Мне казалось, я ясно дал понять, что я здесь только ради твоих губ. Он краснеет так сильно, что у него горят уши, и становится только хуже, когда Кас понимающе хихикает. — Пошел ты, — легкомысленно говорит он, доставая вторую рюмку. — Возьми одну из них, придурок. — Ну, раз уж ты так мило попросил. Он старается не смотреть на то, как длинные, массивные пальцы Каса затмевают крошечную рюмку еще больше, чем обычно, но ему это не удается, и он даже не пытается отвести взгляд от того, как розовые губы Каса греховно обхватывают край рюмки. Он чувствует, как жар от щек просачивается по шее к груди, и, несмотря на то, что он знает, что ему не стоит так быстро пить еще одну рюмку, горло блядски пересохло, поэтому он все равно выпивает еще одну. — Как долго ждать, пока они подействуют? — интересуется Кас. — Наверное, недолго, — признает Дин. — Мы уже обсудили музыку, кино и телевидение, так почему бы тебе не рассказать мне о других ключевых игроках в твоей жизни, о которых я должен знать, прежде чем ты начнешь играть со мной во флирт ногами под столом. — Как хочешь, — говорит Дин, но он рассказывает ему все о Джо и еще больше о Сэме, о котором либо достаточно легко говорить, чтобы не заикаться, как идиот, как это было с тех пор, как он столкнулся с Касом сегодня днем, либо алкоголь начал действовать. Он думает, что это последнее, и когда он видит, что Кэс ищет его глаза, чтобы понять, насколько он спокоен, понимает, что был прав. — Да, все в порядке. Я немного пьян. — Я вижу. Твои плечи расслабились, и хотя твои щеки все еще восхитительно розовые, это скорее румянец выпившего, чем румянец смущения. Кэс наклоняется чуть ближе и добавляет: — Это напоминает мне о том, как ты выглядел, когда мы встретились в первый раз. Учитывая, что он был обнаженным и возбужденным практически все время, пока они были вместе в последний раз, не нужно много мозгов, чтобы расшифровать, что он имеет в виду. — Теперь мы приближаемся к тому, почему я не могу перестать краснеть рядом с тобой, — признается Дин, его запреты ослабли благодаря выпивке. — Ты полностью приковал мое внимание. — Кас показывает это, слегка наклонившись и глядя прямо ему в глаза. Когда Дин не уточняет, Кас говорит: — Это как-то связано с тем, что мы занимались сексом, верно? — Что, ты думал, это потому, что тебе нравятся пчелы? — смеется он. Кас, похоже, с трудом держит лицо, и Дин улыбается ему, наслаждаясь тем, что находит людей, которые ценят его чувство юмора. — Конечно, ты переспал с некой долей людей. Ты краснеешь каждый раз, когда кто-то из них говорит с тобой? — Я не краснею каждый раз, когда ты со мной разговариваешь, — защищается Дин. — Нет, ты прав. Иногда мне даже не нужно ничего говорить. — Ты знаешь, как ты на меня смотришь, чувак? Любой человек с глазами покраснел бы, если бы ты смотрел на него так, как смотришь на меня. Кас чуть приподнимает подбородок, глядя на него сверху вниз таким наглым, уверенным взглядом, что Дин вспоминает, как именно Кас командовал в спальне — и как ему это нравилось. — Как я на тебя смотрю? Дин делает последнюю попытку, отхлебывая теплую жидкость и чувствуя, как она слегка обжигает, и использует вновь обретенную храбрость, чтобы ответить честно. — Как будто ты хочешь сорвать с меня одежду и вытрахать до потери разума. — И что? — И учитывая, что ты был моим большим гей-пробуждением, и буквально ни у кого нет больше материала в моем банке шлепков, чем у тебя, это немного напрягает, — наконец промурлыкал Дин. Улыбка Каса становится широкой и знающей, и теперь сексуальный сукин сын ухмыляется ему, а он не может решить, хочет ли ударить Каса или трахнуть его. — Я так и думал. — Дин испускает долгий выдох, не в силах придумать, что на это ответить. — Если это поможет тебе чувствовать себя менее взволнованным, то регулярность, с которой я думал о тебе в том же контексте, откровенно говоря, постыдна. — Его голос падает до шепота, глаза буравят Дина и приковывают его к месту суровостью своего взгляда. — Твои губы, твое лицо, то, как ты целовал меня, словно изголодался по этому, звуки, которые ты издавал, то, что ты чувствовал, когда втягивал мои губы в рот… Член Дина дает знать о своем интересе по мере того, как каждый из этих моментов возвращается к нему. Как в первый раз, когда они поцеловались, все его тело словно загорелось, как он закричал во всю мощь своих легких, когда изверг свой заряд в исступленно талантливый рот Каса, как розовые губы Каса потемнели и набухли от жестокости их поцелуев, как было блядски приятно, когда его нижняя губа скользнула в рот прямо перед тем, как Кас кончил. «как твои пальцы вцепились в мои волосы и потянули как надо, как перехватило дыхание, когда ты почувствовал вкус себя после того, как кончил в меня…» — Кас. — Его имя прозвучало в странной смеси мольбы и предупреждения. Он то ли просит его остановиться, то ли умоляет продолжать, и он понятия не имеет, чего хочет больше. Глаза Каса ищут его глаза, вероятно, пытаясь понять то же самое, что и он, а затем его сердце замирает, когда Кас говорит: — Давай уберемся отсюда.