Я не люблю тебя

Руки дрожат, а в горле пересохло. Этот плюс на тесте меняет теперь всё. Хотя бы теперь можно аргументировать тошноту, которая преследует меня. А как рассказать Ризли об этом? Типа: «Привет, я беременна»? Да ну, бред. Может лучше: «Ты скоро станешь папой»? Ага, план надежен, как Мондштандтские часы. Я закинула тест под кровать и упала на неё сверху, укрываясь одеялом. Я догадывалась, что ношу ребенка, но увидеть подтверждение этого... Так, ладно, лучше поспать, а уже потом решить, как поставить в известность мужа. Поспать долго я не смогла, ибо Доминик, который пришёл ко мне в комнату, узнав, что я уже в крепости, решает, что именно сегодня мы будем оттачивать умение самообороны с ножом. Зачем мне это? Я не знаю, потому что больше по ночам не бегаю по лагерям хиличурлов. Почти не бегаю по ночам. Дилюк всегда будет исключением для всего. Слова Рангвингдра о побеге снова всплывают в моей голове, когда мы выходим на арене. «Они насильно затащили тебя в этот брак... Слушай, я не знаю, что произошло за то время, пока меня не было, но не избавляет всю ситуацию от того факта, что тебя заставили выйти за герцога против твоей воли.» — Может, правда стоит бежать? Мне здесь хорошо, но он прав. Насильно привести меня в брак и ожидать, что я буду, как племенная кобыла, рожать наследников каждому мужчине? Насколько все низкого обо мне мнения? Даже обидно становится, когда я вспоминаю об этом. — Соберись, золотце, иначе угодишь себе в глаз ножом. — Весело произносит Доминик, показывая мне, как и куда нужно бить. От этих ударов я начинаю задумываться, а точно ли это для самообороны? Может, мне дают краткий курс, как убить человека? К моей радости, на тренировку приходит мой муж, который быстро спасает меня, говоря, что ему нужна некоторая помощь в документах. Как я узнаю позже, помощь требовалась в разборе документов. Справились мы относительно быстро, и, обменявшись ласковыми поцелуями, объятьями и ласковыми словами, я с тяжелым сердцем выхожу из его кабинета и отправляюсь на поверхность на встречу к брату и Лие. Весь путь на аквабусе от оперного театра до Кур-Де-Фонтейна меня не покидало странное сомнение, будто я что-то делаю не так. Будто надо было тогда, у него в кабинете, рассказать про беременность. Но я промолчала. Хоть я и не совершила никаких преступлений, кроме кражи сердца администратора крепости Меропид, всё равно чувствую себя каким-то преступником. Зная всё, я упорно молчу. А ведь молчание о преступлении — тоже преступление. Вовремя вспомнив, что моей вины здесь нет и я сама об этом недавно узнала, я глубоко вздыхаю, расслабляюсь и думаю о том, как действительно рассказать мужу о пополнении. Раму, который, встретив меня у станции, тут же зазывает на походы по магазинам, явно не замечает на моём лице какой-то тревоги и ведет меня по улице с магазинами, в одном из которых мы встречаем Лию. То, что это уловка, я понимаю слишком поздно, и вот я уже вместе с ними смотрю ассортимент детских вещей, присматривая что-то и для себя, но об этом я, конечно, им не говорю. Наш променад длится по меньшей мере два часа, прежде чем на улице возле ателье Тиори мы видим знакомую пару с пожилым мужчиной и эффектной рыжей женщиной в возрасте. Кажется, у меня на лице было все написано, что я думаю об этой встрече, особенно в связи с последними новостями, но мое мнение мало кого интересует, и поэтому родители подходят к нам, и, пока матушка увлеклась разговором со своей невесткой, отец снова смерил меня взглядом, будто хочет вкатать меня в асфальт под нами, и демонстративно отвернувшись, начал разговаривать с братом, показывая при Раме, что ему плевать на мой новый статус и он всё такого же мнения о женщинах, что и раньше. Братец, хвала Архонтам, разговаривать со стариком тоже не хочет, поэтому отцу ничего не оставалось, как сжать губы и, процедив пару ругательств, обойти нас и направиться к своей жене. Ага, сейчас, разбежался. Я хватаю его за локоть и наклоняюсь к его уху, тихо и с угрозой прошептав. — Дилюк. Я всё знаю. Думал, удастся это скрывать вечно? Лицо старика изменилось, и он удивленно и даже с некоторым испугом посмотрел на меня. Мой глаз бога сзади на корсете начал светиться, и я почувствовала легкий ветерок. Вообще, его почувствовала не только я, но и все остальные. Лицо брата и отца вытянулось от удивления, и они посмотрели на мою спину, увидев там Анемо глаз бога, Рам вскликнул. — Я знал! Знал, что с тобой что-то случилось, глаз бога! Ты не рассказала мне о нём. О нём вообще кто-то знает?— Я кивнула головой.— Вся крепость Меропид. Ризли и Доминик были первыми, кто узнали о даре Барбатоса. Лицо отца исказилось от гнева. Он схватил меня за руку и с силой дернул на себя, от чего я почти упала, но смогла устоять на ногах благодаря Раму, который моментально схватил меня за другую руку и талию, попытавшись притянув моё тело к себе. - Как ты посмела!? Неблагодарная дрянь! Воскликнул он, сжимая до боли моё запястье. — Ты рассказала об этом всей чёртовой крепости, но не своему отцу. Маленькая дрянь.... Хлоп! Звонкая пощечина оставила на его щеке яркий красный свет. Он удивленно посмотрел на меня. Я выпрямилась и сжала руку в кулак. — Следующий раз будет кулаком в челюсть. Хочешь? Все в удивлении замерли, и ведь не удивительно. Маленькая, низка, хрупкая на первый вид девушка смогла спокойно поднять руку на отца. И не просто поднять, но ещё и угрожать. На его лице был звериный оскал, он сделал шаг ко мне, но я подняла в воздух вихрь пыли, заставив всех закрыть глаза и закашлять. Повернув голову, я вижу, что прохожие остановились и ошарашено смотрят на нас, мать и Лия сделали несколько шагов назад, не желая попасть под горячую руку. Наверняка уже кто-то и жандармов вызвал. Но, честно говоря, как-то плевать. Мой кулак находит его живот. Удар был умеренно сильный, благодаря Доминику и Ризли, удар у меня теперь поставлен хорошо. Отец сгибается пополам и с испугом смотрит на меня снизу вверх. Я ещё один шаг к отцу и хватаю его за шиворот пиджака. Достал. Он думает, что он такой крутой и ему всё можно? Видимо, пришло время показать старику, что женщина — это не просто тело, над которым можно вымещать злость, или примитивная машина для рождения детей, какой он видит меня, мою маму и Лию. Эта безнаказанность мне уже в край осточертела. Сжав руку и его шею заодно, я наклоняюсь к его лицу и шепчу в дикой ярости и ненависти. — Как однажды сказал мой муж: «Если герцог желает чьей-то смерти, ему не нужны оправдания». Поскольку я сейчас нахожусь в титуле герцогини, это правило распространяется и на меня. И поверь мне, если я действительно захочу убить тебя, я это сделаю. Ты мне уже осточертел, как и твоё желание властвовать и господствовать над всеми. Думаешь, женщины глупы и ничего не могут? Крио и Электро Архонты над тобой бы сейчас рассмеялись. Да что тут Архонты, вся Селестия сейчас бы каталась по земле от твоих идиотских слов. Ещё раз я увижу тебя — пеняй на себя.— Я отошла, а после, быстро извинившись, развернула и ушла из этой улицы и в окончании уехала из Кур-Де-Фонтейна. Уже стоя на станции, меня, конечно, догнал брат с женой, но, сказав им, что мы поговорим позже, я села на аквабус и уехала.

***

Моя голова прижимается к груди мужа, он уже обо всем знает. Прошло четыре дня с моего последнего разговора с отцом, и он не объявлялся, да и понятно, что не хочет. Скандальные заголовки газет теперь везде, куда бы я ни пошла, вижу эту глупую надпись: «ДИВИЯ РАЙОТЕСЛИ УДАРИЛА СВОЕГО ОТЦА» . Признаю, новости для прессы сейчас как лакомый кусочек и месячная зарплата. Но из-за прессы стало страшно выходить на поверхность. Что будет дальше? Мозолистые руки успокаивающе гладят по волосам. — Успокойся, маленькая госпожа, ты ни в чем не виновата. Даже если бы и была виновна в чем-то, я бы на тебя не злился. Ты всё сделала правильно, дала отпор, пригрозила. Больше он к тебе не полезет, и я в этом рад.— Его слова как рай для моих ушей. Я действительно боялась, что он разозлится на меня из-за моей выходки, или накричит, или рачарутеся, и по там дальше по списку «или», но перечислять всё это сейчас у меня нет никаких сил и желания тоже. Мне с трудом удается расслабиться и закрыть глаза, выводя на его груди разные линии. Сегодня днем я приняла для себя решение о переезде в его комнату. Надоело спать одной, да и у него есть большой камин. Да, да, знаю, это всё отмазки, но действительно приятно спать в его объятьях. Тем более я иногда по ночам, когда засиживалась с книгой, слышала, как он просыпается по ночам от кошмаров. Риз и сам рассказывал о своих кошмарах и говорил, что когда я рядом, кошмары бывают намного реже. — Знаешь, рядом с тобой я чувствую такое облегчение, уже и не хочется всех прибить, когда кто-то косячит. И я точно знаю, что ко мне не относятся как к машине по рождению детей.— Я замолкаю. Руки на моей талии сжимаются, а над ухом я слышу тихий, многообещающий голос. — Пусть попробует кто-нибудь еще раз сказать о том, что ты всеголишь инкубатор для детей, я лично закрою их в крепости на пару лет. И поверь мне, здесь им не понравится.— Это вызывает у меня на лице улыбку. Крепче обхватив мускулистое тело моего мужа, я проваливаюсь в долгожданный сон. Всё будет хорошо, я верю в это.

***

На небе светила яркая луна, когда я вышла из крепости на встречу с Дилюком. Перед этим потратив время на то, чтобы объяснить Ризли о том, зачем мне нужно на поверхность именно под ночь. Он, конечно, был не особо доволен доволен словами красноволосого, но у каждого из нас есть право на свободу слова, именно поэтому я сейчас, минуя деревья и кусты, иду к всё той же иве. Когда я прихожу на место, Дилюка ещё нет на месте. Может, он опаздывает? Я жду 10 минут, 20, 25. Когда прошло полчаса, я уже начинаю мотать круги вокруг ивы, осматривая всё вокруг да около. Уже когда я прошла два круга, в кустах я замечаю отрезок ткани, висящий на одной из веток. Достав его я приглядываюсь, это кусок с рубахи мужчины. Сердце начинает биться быстрее, а дыхание сбивается. Что произошло? Я делаю шаг назад и пытаюсь повернуться, но мой рот затыкают тряпкой, а в глазах темнеет.