Молодая кровь бывает горячей

      Том вылетел на палубу, как ошпаренный. Джерри оперся задом о борт и прижался к нему поближе, чтобы пропустить его мимо себя, потому что за этим непременно последует:              — Остановите его.              Бекман свистнул, когда показался на палубе.              Потом: Джерри заранее нахмурился — выстрел Тому вслед. Том был пришибленный бегать от Ясоппа, который не промахивался, от Бекмана, который не простит ему эти выходки, и в присутствии капитана, которому конечно было забавно наблюдать такие шоу, но за Тома-то он не вступится.              Том благополучно пересек бегом палулубу, увернувшись от рук пары матросов, перемахнул борт и сиганул в море. Джерри вытянул голову. Том вошел в море почти без брызг. Красиво.              Капитан подошел ближе, чтобы выглянуть за борт. Бекман закурил над бортом. Дождались, пока Том покажется над поверхностью воды. Джерри было не видно, но капитан сказал, наконец:              — Ну вылезай, парень.              Бекман покачал головой, непрозрачно намекая, что произойдет, когда Тома выловят из моря.              — Старший помощник ругаться будет, — возразил Том, держась на воде.              — У него работа такая, — возразил капитан. — Вылезай, а то тебя сожрут морские короли.              — Да их здесь не водится! — крикнул Том.              Капитан-то получше знал, где водятся и не водятся морские короли, потому что один такой оставил его без руки в Ист блю. Но капитан не стал ничего добавлять, коротко кивнул Тому на палубу, и Том повиновался, потому что не повиноваться капитану было нельзя.              От Бекмана прилетело подзатыльником, и Том сплевывал кровь, но лыбился:              — Не могу обещать, что не повторится, товарищ старший помощник.              Бекман кривился, капитан говорил:              — Страха нет у тебя, парень. Иди делом займись.              Дел Тому выдадут, что спина разгибаться не будет, и Джерри проводил его взглядом. А потом понял, что Шанкс смотрит на него, и поднял глаза.              — Кэп?              — Ты в этом не участвовал, значит?              — Нет.              — Стоял и смотрел?              Джерри не ответил. Не то чтобы прям стоял и смотрел. Но Тому когда придет в голову испытывать терпение Бекмана и Шанкса, его ничто не остановит.              — В следующий раз на пару получите, — сказал Бекман то, к чему вел капитан. Джерри перечить не привык, но что думает, все же сказал:              — Это несправедливо.              Бекман покачал головой, мол, разговор закончен, и ушел на мостик к Габу. А вот капитан остался. Джерри невольно отступил, но капитан опустил ему ладонь на плечо. Может, ему тоже вывернуться и за борт сигануть? Он под водой дольше Тома продержится.              — Так мы в море не за справедливость деремся, малой, — сказал Шанкс, усмехнувшись. Джерри нахмурился. Шанкс всегда так делал. Улыбался, смеялся, одновременно с этим ставил какое-нибудь условие, несовместимое с жизнью. Джерри никогда не перечил Бекману и побаивался его тяжелой руки, но капитан — это было еще хуже. Капитан со смешками, шуткими и улыбками вгоняет вице-адмиралам клинок меж ребер и ждет, пока они задохнутся.              — Это я знаю, капитан, — сказал Джерри.              — Послушай, Джерри, одну вещь, — Шанкс потянул его за плечо, чтобы Джерри обернулся с ним к мостику, где Бекман говорил с рулевым. Судя по тому, как тот ухмылялся, рассказывал, что Том выкинул. — Я несколько раз принимал такие решения, за которые поплатились жизнями люди под моим флагом.              Джерри обернулся на капитана так резко, что, кажется, Шанкс подловил его на недоверии. На памяти Джерри членов команды по большей части даже не могли оцарапать. Но капитан спустил ему это с рук и кивнул на Бекмана.              — Но еще больше раз меня останавливал вон тот человек, и если бы он этого не деслал, мы точно все бы были мертвы. Это несправедливо, что люди расплачиваются за чужие ошибки, поэтому, малой, постарайся не давать их совершать людям, на которых можешь повлиять.              Джерри стоял, напрягшись, хотя в сущности-то ему сейчас бояться нечего, и капитан принял с ним тон, в котором даже не было той пугающей веселости, за которой может скрываться что угодно и к которой Джерри никогда не имел безоговорочного доверия. Капитан говорил негромко и дал ему несколько секунд на то, чтобы переварить сказанное.              — Усек?              — Вы много людей потеряли, кэп?              Джерри сначала спросил, а потом понял, что не следовало этого спрашивать, но Шанкс уже смотрел на него свысока. Отступать было некуда. Джерри сглотнул, подумав, что вот теперь он напорется на гнев капитана, который до этого умудрялся избегать обдуманными по сто раз поступками. Но капитан отвел взгляд в сторону.              — Восемь человек, — ответил он. Взъерошил ему волосы, хлопнул по плечу и ушел к старшему помощнику. Джерри стоял, понимая, что заставил капитана вспомнить каждого из них, на что и ушла длинная пауза, и ему за это ничего не было.              Том считал, что Бекман занимается дисциплиной на корабле, но Джерри всегда с тех пор знал, что все уроки по жизни ему преподаст капитан.              Том любил вот это: нарваться на какое-нибудь говно, вляпаться в святую срань, оттуда заявлять, что это и есть пиратская жизнь, выбираться из нее в кровище с головы до пяток, и потом еще огребать за выходки, как будто ему и без того не хватало драйки палубы и гальюнов и как будто он и без того не висел под реем (хотя это дело Бекман быстро бросил, потому что Том это принимал за аттракцион, а не наказание), и как будто и без того Бекман не был к нему достаточно строг. В конце концов, венцом его выходок стало то, что Дозор ему листовку выписал. За листовку Тому прилетело от Бекмана, капитан сказал, что маловато, хотя неплохо, и бросил Тому бутылку рома. Тот светился от радости, несмотря на недобрые взгляды старшего помощника.               Джерри наградой похвастаться не мог.               Джерри вообще хвастаться наградой не планировал. Джерри жил одной иллюзией.              Джерри попал на корабль Рыжего за пару месяцев до Тома, хотя того совершенно не хотел, и провел четыре года в совершенном аду, состоящем из наблюдения, как Рыжий становится Йонко: настоящим Йонко, а не просто когда это в газете написали. Как Рыжий собирает земли, как дозорные корабли, увидев их флаги, предпочитают не вступать в бой. Как их основным и наверное почти единственным соперником в море становятся Звери. Джерри в этот период времени был двенадцатилеткой с чистой мордашкой, белой кожей, слишком хорошо читающий и пишущий для своих лет и плавания на пиратском корабле. Джерри за все эти качества часто получал распоряжения вроде:               — У мэра есть дочь, — выдавал инструкции Бекман, перезаряжая пистолет. — Зовут Катрин.              — Она сладкая малышка, — добавлял капитан. Бекман неопределенно качал головой.               В порту горели корабли и несколько домов на первой к морю улице. Ред Форс стоял на Рейде. Красноволосые почти в полном составе пьянствовали в кабаке в квартале отсюда, после того как Рыжий нагрянул, чтобы навести порядок на острове, решившем метнуться к Правительству после того, как мэр (Джерри присутствовал) клялся, что ничего кроме флага Красноволосого ему от жизни не надо.               Шанкс очень остро реагировал на три вещи. На иссякание рома. На женский отказ. И на предательство.              Правительство конечно выслало на остров два корвета, но их они потопили еще в пути, дозорных на острове, прибывших с кораблем контр-адмирала для переговоров, перебили, не прошло и получаса. Мэр корчился, рыдал и клялся, что исправится.               Джерри сторонился Бекмана, он был жуткий мужик со строгими правилами поведения для юнг, но хуже, чем Шанкс, когда его предали, Джерри не мог себе представить. Мэр едва живой при Шанксе звонил в Дозор и под диктовку капитана говорил: земля принадлежит Шанксу, и любого, кто сюда сунет нос, настигнет гнев пиратов Красноволосого.               В итоге мэр конечно будет убит, хотя итог этот настанет нескоро, и Джерри знать не хотел, почему и в каком состоянии мэра держали живым.               — Она еще на острове, — продолжал Бекман. Откладывал пистолет, закуривал. — Она умная девка, она знает, что ее папаша вытворил, и она ушла из города, едва увидела корабли. Ее видели за фермами к югу.              Джерри примерно понимал, к чему придет инструктаж.               — Ты — найдешь ее, — сказал Бекман. Джерри еще до этого начал качать головой. Конечно. — Притащишь сюда. — Бекман качнул головой в сторону особняка мэра, выходившего фасадами на первую улицу.               — Понял, — сказал он. Раздался звук обламывающихся перегоревших бревен: каркас одного из дозорных кораблей складывался в море, прогорев. Бекман показал ему рукой, что это все.               — Должна сама прийти, — уточнил капитан. Джерри повторил, что понял.               Джерри остров знал в общих чертах и видел у Снейка карты, скрыться на острове можно только в нескольких фермерских владениях, а дальше на острове идет густой лес, и “сладкая малышка”, дочь мэра, явно не сможет там выжить. Скорее всего побоится сунуть туда нос. Если видели к югу, значит, может быть только в двух местах.               — Вернусь завтра в полдень, — сказал Джерри. Бекман посмотрел на него как-то слишком одобрительно.               — Тебе лучше не терять времени, если ты намерен выполнить это слово, — сказал Бекман, и они с капитаном поднялись и оба ушли к кабаку.               А дело было в чем. Дело было в том, что Джерри читал и писал, не ходил с лицом, размалеванным драками и тумаками, не носил при себе оружие, стирал свои рубахи вовремя, не имел награды за свое лицо. Джерри немножко думал головой, хорошо говорил, вызывал доверие во всех отношениях. Катрин оказалась на втором владении, и Джерри убедил ее вернуться в город за полчаса разговора. Она тем проще повелась, что Джерри сказал, что вернуться можно завтра, а теперь можно поспать:              — Если бы меня искал Рыжий, он бы не тянул время, да, — нервно улыбалась она, и Джерри качал головой. А на следующий полдень, когда он привел ее в особняк, ей было уже некуда деться. Она попыталась убежать, когда увидела офицеров в полном составе, но Ясопп стрелял ей под ноги. Она шарахнулась в другой коридор, но наткнулась на Габа, который занимал дверной проем, что даже мышь не проскочит. Хонго стоял у окна с сигаретой и ритмично то раскручивал, то останавливал палку в своих руках. А Хонго лечил ее мать от какого-то жутковатого заболевания легких буквально несколько месяцев тому назад и вливал сиропы ложечкой и мог выслушать хрипы, только касаясь пальцами кожи. Она просто испугалась его с оружием в руках, вполне намеренного убить, если капитан ему прикажет.              В конечном счете она сдавалась Бекману. Капитан, наблюдавший за ее метаниям с улыбкой, хлопал Джерри по плечу.              — А что сбежала? — спрашивал он Катрин, и она была слишком напугана, чтобы отвечать, и мотала головой, глотая слезы. Капитан принял этот свой тон: играющий, забавный. — Хочешь на отца посмотреть? Он на тебя хочет.              Джерри тогда понял, почему мэра держали в живых: чтобы он перед смертю увидел дочь и понял, к чему приведут его выходки. Он-то будет убит, ему будет все равно. За его грехи будет расплачиваться шестнадцатилетняя Катрин.               Джерри ее потом видел. Он была без единой царапины, она сама показалась в городе, она даже поговорила с горожанами. Она будет мэром вместо отца. Но она была бледная как смерть и опускала глаза, когда оказывалась при людях капитана.               Юнге было категорически нельзя иметь листовку, чтобы он мог вот так спокойно забалтывать офицеров Дозора, с которыми Рыжий не хочет драться, внушать доверие местным, от которых Рыжему что-то надо. Тому тоже было нельзя, но он лез как пробка в бутылку. И с одной стороны, получение награды — большая пиратская радость, и команда упилась в хлам, но Джерри-то в итоге Бекман спрашивал:              — Ты-то хоть не намерен листовку завести?              — Нет, — ответил Джерри. Это была истинная правда. Джерри жил одной иллюзией.               Том налетел на него и чуть не свалил с ног. Джерри пихнул его в сторону.               — Кишка тонка просто, — смеялся Том. Джерри никогда не велся на провокации к драке. Тому прекрасно известно, что Джерри уже столько видел, что кажется забыл трусость как сущность, не считая того, что люди Красноволосых все были жуткие и внушали даже не страх, а оцепенение. Том в этом плане тоже страха не имел, как капитан и повторял часто, наблюдая за его фокусами, возможно, еще меньше, чем Джерри, потому что ни капитан, ни офицеры не могли заставить его прикусить язык вовремя или в руках себя держать. Ему его страхи кажется отшибло еще в младенчестве. Том вообще к Рыжему сам явился в юнги проситься, и это ярчайшее тому доказательство.              — Отвали, Том, — сказал Джерри, но Том мог прилипать, как жвачка, и он висел у него на плечах. Бекман закурил.               — Джерри никак нельзя иметь листовку, кэп, — добавил Том. Джерри поднял глаза. Капитан сидел на стуле, отклонившись на задних ножках и закинув ноги на стол. Был довольно безразличен к этому разговору, но тут удивленно поднимал брови и спрашивал так, как будто с искренним любопытством.              Обычно Шанкса мало интересовало такое, но в этот раз на то была причина. Джерри основательно заехал Тому по подбородку локтем, чтобы он подзавалил.               — Да, это почему? – спрашивал Шанкс, и Джерри уже за саблю схватился, а Том, чудом не выронив непустую еще бутылку рома, успел сказать, прежде чем Джерри налетел на него с саблей:              — С наградой он никогда не сможет уйти из пиратов.              Джерри знал, что капитан и Бекман и все офицеры, кто еще не спал, смотрели за тем, как они подрались. Джерри боялся, что его оттащат от Тома после этих слов, и ему придется отвечать.              Джерри жил иллюзией, что сможет уйти из команды и больше никогда не ходить под черным флагом. И Тому он это сказал давно и по строжайшему секрету, потому что покинуть команду — это предательство. Так всегда было среди пиратов, и даже Дозор вешал своих за дезертирство.              Тому ром язык развязывал. Джерри был зол и напуган, и он откровенно хотел успеть достать идиота, прежде чем он огребет за то, что живет мыслью о предательстве. И он саблей бы пригвоздил Тома прямо к мачте, но капитан окликнул:               — Малой! — Джерри застыл на месте, и сабля коснулась подбородка Тома, который, подняв ладошки, стоял, прижавшись лопатками к мачте. Кровь остыла. Не успел. Джерри медленно обернулся к капитану. Он растирал небритый подбородок. Был озадачен. Но определенно не планировал обнажить Грифон. Бекман стряхивал пепел с сигареты. — Это правда? — спросил он.               — Нет, — солгал Джерри. Капитан разбирал ложь на слух, и это было самое идиотское решение врать ему, когда он еще и стоит при Бекмане, который требовал от них никогда не лгать офицерам. Джерри перевел взгляд с капитана на старшего помощника. Бросил короткий взгляд на Тома: тот побледнел. Видно, понял, к чему дело приведет.               — На нет и суда нет, — сказал капитан, убрав ноги со стола и поставив стул по-человечески. Поднялся. Забрал свой ром. — Не шумите слишком. И, Джерри. Запястье не подворачивай. Руку вывернешь на любом приличном блоке. — И он кивнул Бекману, чтобы они вдвоем удалились в капитанскую каюту. Джерри стоял, опустив саблю. Капитан по какой-то причине спустил ему это с рук и похоже велел Бекману спустить ему это с рук.               — Прости, — прошептал Том.              — Вообще со мной никогда больше не говори, — прошипел Джерри, убрав саблю. Том хорошенько глотнул рома и подал ему бутылку. Джерри сделал несколько глотков из горлышка.