Иная связь

От человечества, которое предало своего Спасителя за тридцать серебряных монет, не стоит ожидать чего-либо нового.

Братья Ван Хельсинги всего-то пару минут стояли недалеко друг от друга под громадной поблёскивающей картой мира, но обоим казалось, что прошли часы, а прочие присутствующие в зале торжеств отмерли только тогда, когда откуда-то с улицы послышался шум и страшный скрежет. Те, кто сидели близко к окнам, подскочили посмотреть на нечто и увидели — огромный чёрный лайнер лучших охотников на нечисть несколькими периодичными ударами сине-фиолетовой магии под чей-то зловещий смех отбросило по волнам, как игрушечный деревянный кораблик. Весёлый свист монстров смешался со скрежетом металла, с криком людей снаружи и на борту: «Наследие» выкинуло на мелководье, из-за чего судно накренилось, магия в последний раз сильно подтолкнула транспорт, затем тот сам по инерции с жутким гулом проехался по скалистому берегу и остановился далеко на суше, окончательно лёг на бок искривлённой разорванной стальной обшивки. Цветочные гирлянды, которые украшали лайнер утром, теперь служили кораблю будто бы похоронными цветами, на фоне раздавался плач уличных очевидцев и панические крики оставшегося в живых экипажа, в спешке спрыгивающего с аварийного лайнера. Никто не сомневался — кому конкретно принадлежали столь сокрушающие магические удары, но верховного вампира больше на территории не видели. Гости сорванной «свадьбы» в шоке прикладывали ладони ко ртам, к ушам, к глазам, осознавая крах королевства вместе с видом полуразрушенного «Наследия», чьи золотые буквы Legacy словно погасли, больше не отражали бликов солнца, а потухли после исчезновения белокурой мореплавательницы, которая ещё на рассвете именовалась капитаном плавучей махины. « — Никогда не любил корабли», — вспомнился раздражённый мужской тон в светловолосых головах сразу двух монстроборцев. Люди пришли в чувство первыми, вставая со скамей, отходя от витражных окон и уверенно разворачиваясь к Люциусу с Ладроном, в груди каждого посетителя нарастало возмущение, грозящееся разбушеваться огнём: — Иуды! Сначала один, потом второй, а вместе с ним и третий голос подхватил обвинения в адрес моряков, народ взмахивал плащами нарядов в сторону невысокого пьедестала, где стояли сгорбившиеся фигуры. Впрочем, сжался только русоволосый квартирмейстер, потерянно озираясь на зал и делая шаги назад, спускаясь спиной вперёд по ступеням к людям, кажется, пытался разомкнуть губы, чтоб хоть что-то сказать в их оправдание, но всё ещё не пришёл в себя. Новый командир корабля (а нужен ли теперь капитан покорёженному металлолому?) стоял прямо, спиной ко всем, наверное, только сейчас начал дышать, опуская стеклянный взор ледяных глаз от карты свободных территорий сначала на каменную кладку перед собой, затем — на пол. Ладрон сглотнул, увидев из арочного окна чудовищное крушение родного транспорта, а Люциуса до сих пор ничего не трогало: — Предатели! — поселенцы негодовали, махали руками, качали головами, бранились, некоторые заплакали, кто-то вовсе махнул на нерадивых братьев, взяв в охапку родню и поспешил ретироваться из жуткого зала, однако не побрезговал перекричать соседей. — Сегодня охотники продали собственную сестру, а завтра отдадут упырю нас? Наших жён, невест или наших детей?! — А чего скажешь ты? — презрение лилось из уст разъярённых горожан. Испугу в людских сердцах места не было, теперь — только одна лишь ненависть ко всем высшим чинам. Они окружили рыжеволосого парня, кто прежде постарался привести себя в норму едва ли не похлопыванием ладонями по щекам, сейчас более уверенно оглядывал подданных, готовых сожрать своего короля, если же он не даст им ответа… — Да-да, ты, Твоё Величество, — жители закипали с каждым мигом, практически выплёвывая обращение к монарху и прожигая того взглядом. Видели перед собой юношу с пустым взглядом, который на все словесные нападки только чуть хмыкнул, шумно выдохнул и безрадостно ухмыльнулся, едва заметно пожав плечами, как нашкодивший школьник. Некоторые опешили от столь безучастной реакции, но поняли — Джонатан не имел к случившемуся никакого отношения, аналогично своему народу не знал о предательстве Ван Хельсингов: — Ты имеешь полное право не то, что изгнать их, а подписать приказ казнить! — смело ступили к Лорэну мужчины, без неловкости обращаясь к юноше не на «вы». Король смотрел на них, не спеша поворачивал шею с одного недоброго лика на другое, оглядывал облики разных возрастов обоих полов рядом с собой с усталостью из-за эмоционального истощения. Рыжий вздохнул на всеобщие предложения, просьбы, упрёки, приподняв лохматую голову на искрящуюся карту и уверенно указал рукой на неё, негромко обращаясь к агрессивным людям: — Взгляните. Видите? Там земли. Наши с вами земли. Они свободны. Для вас, ваших соратников, друзей, недругов, предков и потомков, — губы Джонни дрогнули то ли в полуулыбке, то ли в сомнении, он отвёл внимательный изучающий взор карих глаз от большого полотнища континентов, снова осматривая народ, и по-доброму спросил: — за что мне казнить Ван Хельсингов? Мэвис Дракула, стоя всё это время у мужа за плечом, еле выдохнула: сдавленно, рвано, но с облегчением от уверенного ответа короля. Возможно, человек сказал это для благой лжи или, наверное, для осадки норова воинственных человеческих представителей. Поселенцам нужно было дать понять, что эмоции не должны взять вверх в столь кризисной ситуации, ибо для начала нужно всё осмыслить. Девушка прикусила нижнюю губу, по-разному водила заострёнными ушами на голоса вокруг, боялась встретиться с кем-то из людей взглядом, ведь они с новой силой возненавидели монстров, а она находилась в центре толпы прямо здесь и сейчас. Нет, она не оправдывала поступка Люциуса с Ладроном, была не меньше других поражена случившимся, но… Вампир опустила голову, тёмныё бровки приподнялись к переносице в расстроенном выражении — разве может стоить одна жизнь такового обмена? Брюнетка чётко знала — ей ещё предстоит выяснить все причины, по которому граф согласился на странную сделку; она готова была сорваться с места в сию минуту, но покинуть супруга и монстроборцев в столь тяжёлую минуту она не могла, не имела права, а ещё вспомнила о том, что её всё ещё ждала где-то снаружи помещения тётя Лидия. Сглотнув, носферату выпрямилась и с величавым настроем приподняла подбородок, как королева, тут же её голубые радужки встретились с глазами схожего цвета: Влад Дракула стоял около своего места, за всё время практически не обошёл огромного зала, за исключением нескольких шагов, когда приказал дочери отбросить идею о поджогах. Сейчас старый вампир стоял поодаль ото всех, не смущаясь толпы людей в здании, а они его и вовсе старались не замечать, не провоцировать, увлёкшись рассуждениями друг с другом. Он смотрел с высоты своего гигантского роста поверх всех чёткой на внучку. Мэвис при виде любимого дедушки едва не поддалась эмоциями, ощутила — лицевые мышцы стали подёргиваться перед плачем, когда ребёнок вот-вот разревётся перед любимым старшим, но девушка решила, что нужно держать вид аристократки. Влад глядел с теплотой, по-доброму усмехнулся наследнице, кажется, едва кивнул ей в приветствии, а младая княгиня еле-еле сдерживала себя, чтобы не подбежать к большому вампиру и не обнять его со всей силы от тоски разлуки и тем, как она скучала по Дракуле-старшему. Улыбнулась ему, только открыла тёмные уста, чтоб попытаться что-либо сказать, но кровопийца несильно развёл костлявые руки в стороны, отдав шутливый поклон внучке и, подцепив края старого плаща, вся ткань которого поблёскивала паутиной, свёл ту вокруг своей массивной фигуры и исчез с небольшой красной вспышкой магии. Мэвис протянула руки к растворившейся фигуре, не хотела, чтобы ушёл, не желала, чтоб исчез!.. Она опустила уши, шмыгнула носом, глаза заблестели из-за подступивших слёз возобновившегося расставания — дедушка даже не удосужился к ней подойти и чего-нибудь сказать. Увидел наследную графиню около людского лидера и сразу всё понял? Догадался? Разочаровался, презирал? Брюнетка зажмурилась, быстро приложила руку к глазам, пытаясь успокоиться и отогнать ненужные догадки. Влад выглядел доброжелательно без всякого упрёка, но это совершенно не успокаивало девушку, так как она прекрасно знала об умении своего семейства надевать фальшивые маски. — Любимая? — голос Джонатана прорезался лунным лучом сквозь чёрную, густую, липкую болтовню толпы совсем рядом. Дракула убрала руку от лица, стараясь расслабиться, согнать непрошенную дрожь, не глядя, обняла рыжеволосого человека. Люди немного рассосались от их пары, отступили, переключаясь на ловцов нечисти. Супруга монарха на несколько мгновений уткнулась носом в плечо Лорэна, затем приподняла голову, с грустью осматривая разномастный народ, которому теперь до дуэта, казалось, не было дела. Мэвис грустно глядела на высокие двери выхода, у которых была распахнута только одна створка. Вампиру совершенно не нравилось, что из всех родственников совсем рядом — прямо тут, за стенами, — осталась только одна личность, с которой она не хотела разговаривать от слова совсем, но не исполнить просьбы приказа Лидии — это всё равно, что добровольно выйти на солнце. — Милый, мне… — тихо неуверенно начала темноволосая, трепетно прижимаясь к мужу, — мне нужно идти. Я должна встретиться с тётей, — она нехотя отстранилась, высвободилась из объятий короля. — Я с тобой! — Джонни быстро взял её за бледную ладонь, останавливая. Носферату прикрыла глаза, улыбнулась и медленно покачала головой. Её бесценный, самоуверенный в себе рыжик… Огонёк. — Нет. — Мы предстанем перед тёмной баронессой вместе, — попытался улыбнуться лидер человечества пока что оставаясь им на данный момент, хотел, чтобы жена на него взглянула, но она не поворачивалась. — Ты не можешь, — тихо ответила Мэвис, — если Лидия увидит тебя рядом со мной ближе нескольких метров, то вынет твою душу быстрее, чем сумеешь испугаться, — юная княгиня очень бы хотела пошутить на эту тему, но сейчас не было сил и настроения. — Глупости, Мэйви, — усмехнулся юноша, не выпуская её ладони из своих, — мы с тобой поклялись всегда и всё преодолевать вместе, — теперь его тон звучал гораздо уверенней, чем пару минут назад, когда он пытался осадить злобных подданных, — я думаю, если мы всё обсудим хотя бы с одной их старших Дракул, то мы можем… — Не можем. — Резко перебила его графиня. — Ты не знаешь её. Или не изучал все легенды и сказания о Лидии? Вопрос был риторическим, Лорэн сомкнул губы в тонкую линию, расстроено напрягся, но руку возлюбленной всё же трепетно отпустил, когда она пошла вперёд. Супруга не оборачивалась на него, мелкими шажками удаляясь по центральному пространству мраморного покрытия к дверям. Джонатан упрекнул себя за свои метания, мнимую слабость, тихо ругнулся, но ничего не мог поделать, чтоб не испортить окончательно. Положил руки на пояс, качая головой, ибо все мысли о его семье, нежеланных, но состоявшихся родственниках со стороны жены и сегодняшнего страшного «венчания» под гул негодующих людей снова смешались в голове монарха. Он сам удивился, как до сих пор сохранял самообладание на фоне всего происходящего?.. Мэвис же шла неторопливо, но отнюдь не из-за схожих мыслей с любимым человеком, а потому что боялась встречи с тётей. Как та отреагирует на её нахождение здесь — во враждебном королевстве? Скажет ли что-нибудь обвиняющее, а что ещё сильнее пугало юную Дракулу, так это то, что баронесса вполне может приметить новое поведение племянницы, вдруг заметит что-либо странное в жестах и без того растерявшейся девушки?.. Чувства хищных рас были превосходными, брюнетка не могла знать — почует ли Лидия природное бремя родственницы, оттого страшилась женщины ещё сильнее, а колени предательски подкашивались…

***

Люциус Ван Хельсинг давно понял весь масштаб перемены и в отличие от младшего брата, хотя что может решать час разницы в рождении близнецов? полностью владел ситуацией. Под обвинения и крики посетителей он не торопился оборачиваться на злые лики бывших поклонников. — Мэвис? — женский голос поразил слух сразу двух личностей. Названная в непонимании приподняла голову, дёргая ушком на странность, но говорившей не могла бы увидеть среди толпы, потому что обладательницы нежной интонации не было в живых уже больше века… Дракула ахнула, списала всё на игру мозга, тряхнула волосами, ведь не могла же сейчас Марта окликнуть дочь, верно? — Мэвис. — Констатировал такой же мягкий голос в мыслях белокурого монстроборца, тот с ледяным спокойствием прикрыл глаза, совсем не радуясь «галлюцинации», рассчитывая на полное давнее уничтожение призрачной графини в границах своего сознания. Повернув шею влево, мужчина через плечо зло зыркнул поверх присутствующих, тут же встретившись с голубыми радужками обернувшейся в ту же самую секунду дочери графини-Любви. Тайминг. Вампир сама удивилась тому, что встретилась взорами с Люциусом, а ласковый голос почившей матери ещё отдавался нотками в обеспокоенной девичьей голове: «Мэвис, banríon. Мэвис? Сeannaire». — темноволосая сглотнула, осматривая холодные глаза человека, чьи радужки будто бы светились в полумраке тлеющего алтаря, а поверх бюста моряка словно кто-то стирал ластиком, чтобы теперь также через плечо на молодую Дракулу странно глядела Марта, мигая мятыми образами на одной фигуре, окружённой помехами. Наследница рода попыталась сморгнуть наваждение, а кадры менялись с мамы на охотника и обратно под женский голос с её именем, отчего девушка сильнее сжала пальцы на рукавах, обняв себя, и не переставала шагать к выходу. В памяти непрошенные эпизоды мелькали вместе с вторящимся спокойным «Мэвис», когда Ван Хельсинг ещё в чине капитана жуткого корабля делил душу с потусторонней энергией покойной жены графа. Младая княгиня спешно отвернулась от странного человека, быстро качая головой и стараясь проморгаться. « — Успокойся, спокойно — то всего лишь потрясение из-за сегодняшнего происшествия на фоне переживаний за Эрику в том числе…» Также утешала себя тем, что голос мамы ей в принципе неизвестен, потому что подарившую жизнь она никогда не слышала, а первое впечатление от интонации списала на призрачный симбиоз между экс-капитаном и графиней. Не-а, сейчас говорила и мерещилась не Марта, нет-нет… Вампир перевела дух, решительнее передвигая ногами, напрягла всё тело и статно приближалась к выходу, отвернувшись от странного Ван Хельсинга. В первую очередь требовалось поговорить с Лидией, а потом всё остальное. Она юркнула тёмной фигуркой за дверь и не видела, как Люциус повернул всё тело к залу, решительно ступил к спуску с алтаря и бодро пошёл по ступеням, не отводя сосредоточенного взора с силуэта девушки. Белокурый ловец слышал прежде, что тётя Мэвис властно приказала той срочно явиться к женщине на якобы беседу, возможно, из-за этого воображение человека сыграло с ним плохую шутку. Или это подсознание от пережитого дало какие-то тревожные звоночки? В любом случае моряк сделал вывод, что если теперь покойная кровопийца могла, например исполнять роль Ангела-Хранителя вместо теневого Серафима, то эта идея была полностью провальной. Всё походило на параноидальные звуковые галлюцинации, но где-то на подкорке блондин почувствовал, что дочь Дракулы услышала тот же спокойный голос, в её настороженном взоре это чётко читалось. Новоиспечённый командир судна, потерпевшего пару минут назад аварию на мелководье, не отступал, с ноткой величия уверенно делая шаг за шагом в самую гущу озлобленной толпы людей. Голос, вторящий имя Мэвис исчез, охотник ещё раз тихо выругался, отгоняя гипотезу о том, что Марта о чём-то сигнализировала обоим живым — ему и её дочери, — о какой-то опасности, связанной явно с тёмной баронессой. Сейчас опаска за наследницу вражьей стороны волновала Ван Хельсинга меньше всего, ведь на первом плане перед монстроборцем сейчас стояла только одна вещь, однако неприятный голос откуда-то слева прервал цепочку мыслей мужчины: — Сэр. Сэр! Мы вынуждены арестовать вас, так как имеем полное право не согласиться со своим королём в столь спорных ситуациях, одна из которых предстала перед нами в виде сорванного венчания, — строгий голос исходил от кого-то из знати — смелый мужчина с обыденным настроем перерезал Люциусу путь, когда тот спускался со ступеней, но его отчаяние было зря: моряк даже не взглянул на некто уважаемого в поселении, вынул из-за пазухи небольшую стрелковую ручнѝцу, направил наобум в сторону говорящего и выстрелил. Звук пули, пущенной капитаном прямиком в дворянина и сразившую того навзничь, отрезвило гостей, все поразились и одновременно ужаснулись свершённому убийству. Джонатана внезапный выстрел вырвал из раздумий, он не сразу понял произошедшее, пока не увидел неуклюже подбегающих соратников к убиенному. Взор карих глаз переместился на быстро шедшего Люциуса, внимание его было явно за гранью действительности, что насторожило Лорэна. Король проследил за действиями моряка, увидел почти скрывшуюся Мэвис, связал цепочку воедино, отчего странное предчувствие ещё большей беды сковало всё его нутро. — Мышка?.. — тихий голос парня не мог быть услышан, он стал аккуратно проталкиваться сквозь толпу, но окружившие его отовсюду мужчины и женщины с их возгласами и расспросами о дальнейших решениях лидера в гуще страшной череды не давали прохода. За их цветастыми нарядами из виду пропала сначала юная Дракула, а затем и Ван Хельсинг. — Мэйви! — громче с нотками испуга позвал жену монарх, вытягивая ладонь в её сторону. Белокурый ловец только что лишился сестры, так что вполне мог выместить гнев на ближайшем вампире, причастному к Дракуле. От такой гипотезы у Джонни на затылке волосы встали дыбом. Пожалуй, больше произошедшего очевидцев смутил хладнокровный вид охотника в белоснежном костюме, кто даже не повернул головы в сторону убитого, а продолжил прямой походкой широкого шага идти дальше посреди мигом расступающихся поселенцев. Краем уха ловец слышал ругань негодующего Ладрона: брат был явно в ярости из-за ненужной жертвы, но блондину было всё равно. Теперь уже всё равно. Всё кончено. На реакцию сиблинга и окружающих Ван Хельсингу сейчас было наплевать, а рядом больше не было той единственной личности, одной взгляд которой мог осудить, остудить пыл Люциуса, а её тихий голос мог бы остановить взволнованного родного человека от свершения ошибок, однако сестры теперь не было рядом. Нет и больше не будет.

***

Люди и прежде расступались перед воинственным монстроборцем, но в данный момент ему даже не надо было смотреть на них, чтобы заметить перекошенные страхом лица, сжавшиеся позы, они все инстинктивно, как стадо перед новым вожаком, освобождали спешившему человеку путь. Рыцари монарха не потерпели подобной наглости, кто-то из вояк ступил с тонким копьём к нему, но бедняга явно забыл, что был облачён в лёгкие праздные латы, так что его наглое громкое обращение к верховному охотнику тут же сопроводилось двумя пулями, пущенными белокурым в колени служивому. Из раненых, мигом согнувшихся ног полилась кровь, поражённый вскричал, падая на пол, его не сумели подхватить растерянные соседи. Люциус вздёрнул подбородок и легонько усмехнулся на вид опешивших горожан, которые ещё секунду назад сыпали на него проклятиями с обвинениями, а теперь боялись любого его движения. Позади ловца в полумраке фронтальной стороны зала тлел рыжими огоньками алтарь, подсвечивалась огромная карта чёрно-миндального цвета, а сам капитан выделялся, сиял на этом фоне своим белым костюмом, убирая ручницу за чистый пиджак. В одном его враг — граф Дракула, — пожалуй, оказался прав.

Власть держится на страхе.

Зрители стрельбы впали в оцепенение ещё сильней, чем от прежнего похищения верховным вампиром Эрики Ван Хельсинг. Опытные бойцы посчитали, что блондин был в состоянии аффекта после кражи сестры, его животный затравленный взор горящих ледяных глаз свидетельствовал обо всём, приближаться к безумцу никто не торопился; даже Ладрон ступором остановился у раненого истошно орущего рыцаря, оглядывая его простреленные колени, переводил настороженный взгляд с несчастного на брата и обратно, но вид русого человека был более собранным, чем у другого охотника, кто не спешил останавливаться, проходил между гостями по направлению к главным дверям. Люциус дураком не был, кожей ощущал прожигающие взгляды людей, слышал их шепотки и предсказывал тыкания пальцами на свою личность, кто навела столько шума в последние несколько часов. Мужчина стиснул зубы, вдохнул полной грудью, сжал кулаки и остановился, резко развернувшись к толпе, из-за чего фалды на удлинённой нижней части задней стороны пиджака взметнулись по воздуху. Капитан бегло оглядел толпу, настроение его не было раздражённым или подорванным, как по началу все посчитали, наоборот, сейчас на очевидцев смотрел полностью сосредоточенный человек, явно не считал себя убийцей невиновного, а голос его послышался стальной громкой интонацией, где не прослеживалось ни ноты страха:

Да, я белая ворона и вокруг чёрная зависть!

Но, если я дно и это пресный притон,

То до последнего слова, слышь, чего вы остались?

Развиваюсь постоянно, уже борьба — работа,

И, если я стою на месте, значит — это фото

Вы, силуэты без лица, всё это поглотали,

Тени свистят, но как всегда, они лишь под ногами

Я всегда одиночка, я пережил холод

И хочу, чтоб планете моей стало теплей,

Но оставьте себе ваш

акт уважения,

Я дальше идти буду мимо теней!

Лидия Дракула стояла под капителями неширокого крыльца у зала торжеств, безразлично оглядывая дневной пейзаж раскинувшегося далеко внизу людского города. Скучно. Кровопийца бы выдохнула от скуки, если б шевеление лёгких в широкой грудной клетке ей было бы нужно, а ожидание племянницы изрядно затянулось, чего женщина потерпеть боле не могла. Всё то время мимо тени насыщенного синеватого цвета выходили испуганные люди, некоторые даже не видели поодаль тёмную баронессу, а те, кто приметили её, быстро отворачивали головы, опускали взор и спешно семенили мимо, прикрывая лица капюшонами, платками, головными уборами, толкали детей впереди себя, чтоб как можно быстрее покинуть треклятое крыло замка Джонатана Лорэна. Вампир лишь фыркала, забавляясь реакцией человеческой расы. Они пришли повеселиться, так чего теперь бегут, поджав хвосты? Странные. Общество монстров на очень даже симпатичном празднике с подменой их настолько не порадовало? Типичные поселенцы. Тьфу. Зачем она продолжала ждать Мэвис? Та и вправду выйдет к авторитарной родственнице после всего, что было? А чего было-то? Ежели не считать выпада графа, то ранее обеих фемин связывали неплохие отношения. Лидия возвела глаза к каменному навесу, отрезающему солнечные лучи от её высокой фигуры, и задумалась. Да, она дала племяннице прекрасную закалку, пускай и в виде постоянной работы по отелю в подростковом возрасте наследницы, но разве не о таком девчонка мечтала с самого детства? Вместе с этим баронесса успевала обучать дочь брата боевым навыкам и способностям, которыми должен владеть каждый уважающий себя вурдалак, так что только благодаря Лидии Мэвис на свою сто пятнадцатую Ночь Рождения прошла сразу три испытания посвящения рода и получила не только семейный плащ, но и признание среди сородичей. Женщина слегка улыбнулась воспоминаниям, отчего выделяющиеся нижние выпирающие клыки оголились из-под губы ещё больше. Она прекрасно осознавала всю свою холодность по отношению к младой княгине, но считала её нормальной для аристократичных семей, вед никто не отменял гордость Дракулы за наследную маленькую графиню. Бледные когтистые пальцы на тонком посохе сжались сильнее, чем нужно из-за странного ощущения вампира: старшая сестра графа боялась слегка нервничала из-за предстоящей встречи с Мэвис спустя целых три луны. За тот период она никак не связывалась с родственницей, на её совершеннолетие не прилетела в отель Трансильванию, а ограничилась только сухим письмом, как и её отец Влад Дракула. Всё в рамках высшего разряда правящей семьи носферату, однако что-то глубоко внутри Лидии надоедливо скребло ей, мол, племянница из-за подобного равнодушия к своей персоне не хотела бы видеть её ни тогда, ни сейчас. Поэтому и не приходит. М-да. В принципе логично, но тёмная баронесса бы ни за что не призналась себе, что сама хочет увидеть наследницу, пообщаться с ней. Соскучилась. Женщина спешно замотала головой: нет-нет-нет и ещё раз нет! Что за глупости?! От досады противоречий кровопийца несильно стукнула основанием посоха о каменное крыльцо, тут же приметила краем глаза, как справа к ней робко приближается силуэт в тёмной одежде. Старшая вампир горделиво приподняла голову, глядя на неуверенно шагающую Мэвис из-под полуприкрытых накрашенных век и чуть-чуть улыбаясь ей. Только она хотела неторопливо повернуть корпус тела, чтоб поприветствовать, как тут же наследная графиня остановилась в нескольких метрах. Лидия всё же развернулась, удивлённо изогнув бровь. Девчонка не побоялась вырядиться на «людское» торжество в свой праздный чёрный плащ средней длины с высоким воротом, явно подражая отцовскому стилю, пусть слегка в своей юношеской манере. И, если внешний опрятный вид племянницы Дракула бы одобрила, то её неуверенность и странную остановку на дальнем расстоянии от своей уважаемой личности тётя откровенно не поняла. Мэвис смотрела на старшую довольно спокойно, но на бледном лице виднелась плохо скрываемая печаль, края ушек подрагивали, потом брюнетка вовсе уныло опустила голову, пальцами начала медленно перебирать край плащика в явном замешательстве и собственной слабости. Баронесса пару раз моргнула, не подала голоса, ожидая инициативу от девушки, но та так и осталась стоять поодаль, будто бы от чужого для себя существа. Лидия хмыкнула, осматривая облик темноволосой, но ничего странного не видела, не ощущала. Видимо, на молодой так сказалась долгая разлука, может быть, та была обижена на родственницу за прошлое и сухое поздравление или неявку на торжество ста восемнадцатилетия, но женщине было всё равно. Она расслабилась, чуть наклонив корпус вперёд, выровнялась с небольшим ростом племянницы и попыталась придать себе дружелюбный вид: — Итак-с, юная леди, ты заставила себя ждать. Мэвис посмотрела на неё исподлобья глазками настороженного зверька. Ничего страшного не происходило, значит, Дракула могла позволить себе сделать ещё несколько шагов в сторону тёти. Кидаться к ней в объятия, как на празднике ста пятнадцати лет, носферату не спешила, тем более старшая ненавидела любое проявление привязанности. Брюнетка несмело улыбнулась, отпуская напряжение, ведь тёмная баронесса не почуяла ничего странного. «Всё хорошо, хорошо. Успокойся!..» Вид у Лидии был самый непринуждённый без всяких официозов, дочь графа посчитала её умиротворенный настрой за прекрасный знак, возможно, сестра папы была рада видеть племяшку? Графиня взбодрилась, улыбнулась шире и только-только хотела что-либо сказать, как тут изнутри здания послышался выстрел. Возня суеты, приглушённые короткие взвизги и затем ещё пара выстрелов. Обе кровопийцы синхронно повернули шеи на закрытые двери: Мэвис во все глаза уставилась на створки, пугаясь за произошедшее, а другую Дракулу громкие хлопки явно позабавили. Что ж, наверное, люди не такие уж скучные. Последующая беседа вампиров не отличалась особыми эмоциями, так как обе держались хладнокровно и сдержанно. Никаких слов о разлуке, заинтересованности о путешествиях младшей Дракулы, реплик о неких семейных чувствах — ничего. Будущая княгиня не пренебрегла вежливыми оборотами для приветствия уважаемой носферату, но поспешила перевести диалог к сути: — Зачем папа сделал это? В смысле… Он забрал её! Эрику. Почему? — она старалась говорить спокойно, не демонстрировать баронессе то, что якобы страшится за судьбу охотницы, если белокурая ещё жива, конечно. Лидия ответила не сразу, её тонкие брови приподнялись, сиреневые глаза смотрели в очи племянницы, женщина как-то небрежно оперлась о посох, кажется, минуту размышляла, формулировала ответ: — Тебя что-то смущает? Видимо, твой отец возобновил кровавые дани, — безразлично сказала она. Собеседница опешила. И это всё? — Дани взимались не так! — запротестовала брюнетка. Тётя подавила смешок. Ого, девчонка разве владела информацией о подобном процессе? — Какая разница: заложить одну деревню или забрать одну высокопоставленную в народе личность? — Ты не ответила, — насупилась Мэвис, подошла ближе, с вызовом глядела снизу вверх на баронессу. — Не скажешь сейчас, то и не надо. Я сама слетаю в Румынию, разузнаю о причине, но… На данный момент можешь поведать, пожалуйста, мне о судьбе наёмницы? — брюнетка соединила указательные пальцы, постукивая подушечками друг о друга и хмыкая, как бы ей всё равно, если старшая не ответит. Пустяк. — Я не в курсе, — улыбчиво оскалилась Лидия, лениво потягиваясь, — кто ведает, когда вампиры проголодаются? Так что человеческая особь вполне может быть жива или же нет. Знаю не больше твоего, — солгала Дракула, — братец мог загрызть её сразу по прибытию в отель или, возможно, та даже не перенесла телепортации. Кто ж знает слабый человеческий организм? Она сказала это с таким равнодушием, с каким говорят отъявленные убийцы, но это и было про кровопийцу, кто жила тысячелетие и перерезала множество людей за свою жизнь. Тёмная баронесса пожала плечами, взяла обеими руками свою опору, будто бы заинтересовавшись чёрным шафтом, и не спеша прошла около Мэвис: — Не ври мне, — резко на повышенном тоне выпалила собеседница, — та руна на руке Эрики… — О, так ты запомнила её имя? — Не перебивай, — брюнетка совершенно осмелела в обращении к тёте, но последняя была явно заинтригована тем — насколько далеко способна зайти племянница, — какой-либо магический знак не наносят жертве, если стремятся её тут же иссушить! Лидия стояла слева от девушки, спиной к ней, руки с посохом заложила за спину и неохотно слушала восклицания. После подозрений о руне устало закатила глаза: — М-да, а ты изменилась. Не в лестном смысле… — Ты не дала ответа на второй мой вопрос, — оголила клычки Мэвис, приподняв плечи и слегка подавшись вперёд в нарастающем напряжении обстановки. — Верно, потому что это не моё дело, — спокойно молвила женщина. — Ты — старшая сестра графа Дракулы! — в негодовании выставила прямые руки вперёд девушка, очерчивая статную фигуры тёти. — Как ты можешь не знать подробностей?! Вы же с папой ближайшие родственники. — Пхах, мы с ним такая же родня, как Северный полюс с Южным, — оскалилась вампир, сощурив сиреневые глаза, — не смешивай вместе с нашей кровью тараканов в голове своего отца и моих личных убеждений. Постой-ка… Ты ощущаешь? — баронесса вдруг напряглась, начала оглядываться по сторонам. — Словно нечто… Что-то не так.

Младшая носферату застыла.

Высокая кровопийца изогнула лопатки, тем самым раздвинув широкие наплечники платья, присматривалась к каждой пылинке в воздухе, шевелила длинными заострёнными ушами на любой шорох улицы, а Мэвис совсем рядом с ней сглотнула и сжалась: — Тётушка, позволь напомнить — мы в самом центре поселения людей, поэтому неудивительно, если… Лидия Дракула походила сейчас на насторожившуюся пантеру, которая одним своим нахождением около младшего сородича показывала всему окружающему миру, что в любой миг готова кинуться на защиту котёнка. Острым крючковатым носом стала принюхиваться к свежему воздуху и едва уловимые нотки некоего аромата вряд ли её порадовали, пока наследная графиня бочком пыталась отойти от родственницы, дабы не навести ту на верный путь догадки. – Не стану говорить о том очевидном, что ты насквозь пропахла человечьим окружением, — она поморщилась, всё ещё не поворачивая шеи в сторону племянницы, — однако всё так и мерцает мне о том, что больше других около тебя находилась какая-то одна особь, — Дракула помахала перед носом бледной ладонью, как бы отгоняя неприятный запах, — Странно…

Мэвис оцепенела.

Мёртвое сердце девушки мигом заколотилось в груди от подкатывающего животного страха перед тётей. Она не надеялась на другое развитие событий, не рассчитывала на рассеянность баронессы в связи с нахождением той во вражьем поселении, мысленно прощаясь со своей жизнью, пока стук обувки откуда-то издали не привёл застывшую дочь графа в чувство. Юная княгиня ещё пару мгновений сопоставляла — кому бы решилась поведать о своей беременности: своему отцу или его старшей сестре, зная наперёд, что оба бы убили её тут же. Наверное. Ритм чужих шагов снова вернул брюнетку к реальности, та резво повернула голову, через плечо оглянулась на приоткрывшиеся створки большой двери. В лучах солнца на улицу из здания прямиком к двум вампирам смело направлялся Люциус Ван Хельсинг.

***

Лидию позабавила самоуверенность человека, а её племянница, наоборот, испугалась. Нет, не своей тёти, а это странно, потому что светловолосый моряк сегодняшним днём потерял сестру и его намерения относительно монстров — тем более приближённых к графу, — были ясны как день. Девушка не верила спокойному виду мужчины, его неторопливой походке с элементом величия, непроницаемому выражению лица или отсутствию какого-либо оружия в его руках, ведь охотники были опасны. Смертельно опасны не только для созданий сумерек, но и для себе подобных, иначе как объяснить то предательство, когда два брата продали Эрику Дракуле? Брюнетка сглотнула. Стояла она ближе к приближающемуся моряку, другая кровопийца находилась чуть дальше, аналогично внимательно изучая взором нежданного посетителя. Острое обоняние старшей поведало ей, что запах, въевшийся буквально в кожу её племянницы, не принадлежал белобрысому, а связь чужих ноток на одежде, в волосах, на всём теле Мэвис баронесса пока не определила, отвлёкшись на ловца нечисти: – Ты что-либо конкретное делала в последнее время? — опустив взор на младшую, поинтересовалась вурдалак. — Не подумай некорректно, но твой гормональный фон будто бы сбит в совсем непривычном ритме: кто знает, возможно, на тебя повлиял плохой режим суток, приём пищи или ещё какой сбой организма?.. Молодая Дракула не слышала её, бегала взором по силуэту капитана, по белым одеждам, не пыталась дать каких-либо знаков, чтоб тот не приближался к ним с Лидией; хотя человек с первого взгляда не показывал никакой агрессии и не подавал враждебного вида, наоборот, его настрой казался таким, словно тот шёл на дружескую беседу. Это пугало больше всего. Зрачки темноволосой юной носферату постепенно сужались, когда шаг за шагом Люциус подходил к их дуэту. Всё стало, как в замедленной съёмке: девушке опять показались помехи, по частям отрывая, как бумагу, слой реальности с Ван Хельсингом, заменяя его фигуру обликами Марты. Моргнула. Снова. Опять. Неизменным у слитых в единое образов приближающегося оставались только ледяные глаза. Разве что в моментах почившей графини они подсвечивались, и Мэвис проклинала себя за бред от всего пережитого ранее, в том числе из-за злосчастного гермафродита «мамы» и верховного блондинистого головореза. На этот раз жуткая фигура не говорила ласковым материнским голосом сквозь плотно сомкнутые чужие губы имя дочери, а из бреда напуганную вывел легкий стук низа посоха о каменное покрытие. Лидия прекрасно знала о лучшем монстроборце, но его хладнокровный вид насторожил её не меньше племянницы, так что она сильнее сжала пальцы на шафте, в другая ладонь стала нагреваться из-за знакомой подзываемой магии пламени. В случае, если наглец посмеет достать оружие или хотя бы скривить рот в злой усмешке, то тут же получит сильнейшим разрядом либо огненной, либо электрической силы старшей Дракулы. Сестра графа не ведала о двоякой природе человека и событиях последних сражений, но краем уха слышала какие-то сплетни о том, что моряк нездоров и якобы одержим чёрной магией, за которую поплатился отростками-крыльями, но сейчас за спиной неприятеля женщина таковых не увидела. Хитро улыбнувшись, тёмная баронесса решила поддеть и без того рваные невидимые раны новоиспечённого Иуды: — Во-от и он! Тот, кто выменял одну шкуру на защиту прочих других тушек, — оскалилась в торжествующей улыбке острых клыков фемина. — Пожалуй, таковой фактор и сыграет роль того, что я не перегрызу тебе глотку прямо сейчас, — она слегка наклонила посох вперёд, положив свободную руку на свою тонкую стянутую корсетом талию. Вторая вампир опустила ушки, не оборачивалась на насмехающуюся тётю, с искренним сожалением без прежнего страха глядя на Ван Хельсинга, а того вообще не смутили намёки неприятельницы. Юная носферату посчитала себя в данный миг настоящей эгоисткой, ибо обрадовалась внезапному вмешательству моряка в их неловкий диалог, возможно, мужчина практически спас её от скорой догадки Лидии о положении Мэвис. Однако сам ловец прекрасно был осведомлён о перемене в наследнице правящего вурдалака и беременная не знала — куда деваться меж двух огней. Не в силах была двинуться с места, бежать, улететь трусихой или отступить от Люциуса.

Плохой. Он очень плохой Ангел-Хранитель…

— Зеркальное мнение у меня и на ваш счёт, — всё, что произнёс белокурый ловец и потянул губы в улыбке ровных зубов, отчего юная графиня опешила окончательно. Человек возвёл руки к небу, как бы соглашаясь с утверждением тёмной баронессы. Составил компанию кровопийцам, встал плечом к плечу с Мэвис, продолжая спокойным взором не разрывать зрительного контакта с сестрой альфы, отчего последняя, кажется, изумилась не меньше племянницы, но с ноткой одобрения фыркнула отчаянному врагу. — О, без помощи ночной принцессы ничего бы не вышло, — с фальшивой улыбкой Люциус наклонил голову к замершей брюнетке, которая оглядывала такого знакомого, но одновременно чужого моряка во все голубые широко распахнутые глаза. Что с ним не так? Он, действительно, до сих пор не понял — что натворил на глазах у всех жителей?.. Охотник как ни в чём не бывало продолжил, чуть склонившись рядом с невысокой Дракулой, положив левую руку ей меж лопаток, чем заставил стоящую напротив них Лидию заметно напрячься, а фиолетовый шар на её посохе слегка засветиться: — Дочь графа не показала ни йоты трусости во всех странствиях, видимо, отец подготовил её для внешнего мира в качестве одной из лучших, — капитан слегка опустил ладонь вдоль спины брюнетки, невесомо провёл по красивым складкам чёрного плаща и убрал руку, заложив ту себе за спину. Распрямился и прошёл дальше по большому крыльцу мимо высокой баронессы. Лишь когда он намеревался сделать шаг от Мэвис, то встретился с ней глазами — радужки цвета льда пересеклись с голубизной других, девушка не могла понять, из-за чего насмешливый шутливый взгляд, который придал себе ловец при высказывании, сейчас сменился на серьёзный и сосредоточенный. Внимательный к её особе. Сестра правителя монстров с подозрением и пренебрежением оглядывала неприятеля, но ничего странного в нём не заметила и расслабилась. Нравоучительно проговорила неспешно удаляющемуся человеку: — Естественно, юноша. И не думала переживать насчёт Мэвис, ведь она также одна из лучших, кого подготовила я. Люциус с горделивой осанкой продолжал уходить прочь со сцепленными в замок за спину руками, ничего не ответил и не обернулся на фемин. Молодая княгиня ощутила себя гораздо хуже, чем за весь день, потому что прекрасно осознавала, что теперь из-за предательства каждое слово, каждая улыбка человека служили для него ножом, поворачиваемым глубоко в плоти. Выражение лица женщины приобрело вид полного отторжения, минутный собеседник показался ей мерзким и она поморщилась, снова оборачиваясь на притихшую племянницу: — Итак… На чём я остановилась? Мэвис вздохнула, прикрыв веки, и решила, что деваться некуда: — Тебя смутило моё состояние… Лидия изогнула бровь, оглядывая девушку, будто в первый раз в своей жизни. Склонилась к ней, осматривая и принюхиваясь. Совершенно не стеснялась подобного осмотра племянницы, как дикая хищница в природе обнюхивала бы своего детёныша. Младшая же давно привыкла к подобной процедуре, даже не прогнула спину назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Старшая хмыкнула: — Нет, ничего странного. Наверное, показалось. Не бери в голову. Скорее всего, это я переутомилась после долгого перелёта. Дочь графа не сразу поняла, когда тётя исчезла перед самым её носом в фиолетовой дымке. Тупо моргала, глядя перед собой в пустую точку, осталась на широком крыльце совсем одна. И это всё? Девушку не волновало, куда отправилась родственница, сейчас брюнетка благодарила всех противоположностей богов за то, что баронесса ни о чём не догадалась, но… Почему? Ещё несколько минут назад женщина буквально констатировала обнаруженный ей факт о явной перемене организма наследницы. Мэвис покинула место как в тумане и шла по наитию, не разбирая дороги, до сих пор не верила своему счастью сохранения её маленькой тайны, которая уже через пару месяцев будет не такой незаметной… Где-нибудь в обшарпанном тесном переулке силуэт в белых одеждах медленно осядет на землю, скрутится в клубок, прижимая руку к лицу и сжимая зубы с такой силой, что те вот-вот сломятся друг о друга, и никто не увидит, не услышит горя светловолосого человека; пока где-то в королевских покоях наследная графиня будет переодеваться, положит сшитый ей вручную чёрный переливающийся плащ на кровать, расправит дорогую ткань и только тогда обнаружит небольшой черешок, из которого в разные стороны торчали листья тёмно-зелёного цвета округлой формы. Брюнетка удивлённо тихо ахнет, трепетно возьмёт находку бледными пальцами, почувствует едва ощутимое тепло от осиновых листочков — опасное для упырей дерево в столь малом количестве не прожигает, не прокалывает, а только чуток греет нежную кожу девушки. С интересом фемина прокрутит обломанную веточку у самых глаз, рассматривая каждую жилку тёмных листьев, а в голове сложатся пазлы: подошедший днём Люциус, его рука на её спине, задержавшаяся всего на миг. Он. Это он приколол в складки её плаща листья! Зачем?..

Праздник дураков.

Дракула едва вздрогнет от воспоминаний, где ряженая троица монстроборцев плясала перед самыми мордами монстров и никто из сородичей девушки не учуял человеческого запаха замаскированных недругов. Эрика что-то спешно рассказывала юной графине о листьях, показывала подкладку своей юбки и внутренние карманы пальто Ладрона, указывала на наплечники из смолы дерева-вампира у другого брата.

Эрика…

Мэвис посмотрела куда-то мимо пучка листьев и заметно погрустнела.

Осина.

Растение отбивало любые данные от острого нюха хищных рас. Вот оно что! Мэвис выронила черешок растения, лёгкие готовы были ожить в прерывистом дыхании догадки: Люциус Ван Хельсинг сегодня притупил информационные данные запаха темноволосой, чтобы её жуткая тётя не почуяла гормоны от женского тела, пребывающего на ранних сроках беременности. Дракула приоткрыла тёмные уста, опустила уши, брови поднялись в выражении ещё большей печали, в горле образовался предательский ком. По собственному желанию капитан обезопасил дочь своего главного врага и по доброй воле продал ему собственную родную сестру. Белокурый не первый раз спасал Мэвис: на его счету уже была поднятая винтовка в давнишнем сражении в пещере для защиты теневой наследницы от спятившего упыря; началось всё вообще с первого вечера, когда дочь правителя ступила на борт охотничьего корабля, и его командир в лице блондина не отдавал приказа о немедленном убийстве нечисти; теперь вот листья осины… Наверное, Люциус привык спасать всех вокруг себя независимо от расы, только вот какой ценой?

Плохой, он очень плохой Ангел-Хранитель….

***

«Я давно разучился любить

Чувства не растоптать и сердце мне не разбить,

Но, когда по весне я столкнулся с тобой,

Твой отказ что-то сделал со мной…»

Когда два брата на закате, шоркая ногами по песку, медленно поднялись на пологий холм дикого пляжа, откуда открывался вид на покорёженное повреждённое по всему низу и левому боку судно; оба практически упали на колени перед разбитым лайнером, ощущая всеми фибрами разорванных душ прошедший день с его трагедией для своей семьи, а за много миль от побережья некоторым в сумраке только предстояло понять равноценный обмен. Яркий магический вихрь вырос в небольшой затемнённой комнате и тут же исчез, оставив после себя высокую фигуру с ношей в руках. Похищенная девушка совершенно не растерялась, хотя всё же зажмурилась во время слепящих фиолетовых всполохов магии вокруг себя, но когда перемещение закончилось, то быстро распахнула глаза и тут же руками с силой оттолкнулась от чужой груди, стремясь высвободиться из вражеской хватки. Из-за резкости вырывающейся мужчина едва не выронил охотницу, впрочем, ловкости той было не занимать, так что уже через миг яростная «невеста» в чуть примятом белоснежном платье отскочила от него как ошпаренная, встала прямо с отведённой ногой назад в уверенной стойке, тяжело яростно дышала, сдувая с лица завитые платиновые локоны. Бесстрашно с вызовом смотрела на похитителя, кто по совместительству являлся и главным врагом не только светловолосой особе, но и всему человечеству. — Другого я и не ожидал, — совершенно спокойно проговорил граф Дракула, поправляя рукава чёрного фрака и аналогичного цвета рубашки под ним, даже не глядел на негаданную гостью своего отеля, безразлично хмыкнув типичной реакции человеческой представительницы. — Раз излучаешь сплошной скептицизм, то жду с таким же равнодушием твоё объяснение только что произошедшей чепухе! — храбро молвила Эрика Ван Хельсинг, повела плечом, сверкала здоровым оком, чуть морщась от трения повязки по слепому веку. Совсем не боялась или же приливший адреналин во время похищения с горящего алтаря ещё не отступил от её взволнованного состояния. Верховный вампир слегка удивлённо поднял на свирепую, переводящую дух наёмницу спокойный взгляд голубых глаз, помедлил несколько секунд с ответом: — Ты разве не сама обо всём догадалась, когда самолично сделала вывод о своём положении, в какое тебя поставили братья? « – Вы продали меня…» — обухом ударилось в женской памяти, отчего блондинка на пару мгновений отвлеклась от стоявшего напротив мужчины, взглянула куда-то в сторону, зрение размылось, и она схватилась ладонью за лоб, словно в болезненном жаре. Вурдалака реакция похищенной вполне устроила, он улыбнулся, одобрительно кивнул отвлёкшейся на свежие воспоминания растерянной девушке, а вот состояние её подрагивающего тела, которое от скорого осознания вот-вот забьётся в лихорадке, кровопийце совсем не нравилось. Сейчас было не до новой появившейся проблемы в его отеле в лице людской особи и брюнет поспешил ретироваться, откидывая свой длинный чёрный плащ. У него оставалось ещё много дел в качестве владельца убежища для монстров в безопасном огромном замке, последнее произнесённое им перед тем, как он оставил Эрику одну в комнате, было что-то вроде: «На тебя нет времени, зайду позже, когда успокоишься». Ван Хельсинг не видела и не слышала недруга с его словами, только негромкий хлопок закрывшейся двери привёл её в чувство. Она подняла голову, рассеянно оглядывая пустое помещение, схожее по древней кладке серого камня с некой крепостной обителью. Лучшую охотницу на нечисть просто приволокли сюда и бросили, как ларец с ярмарки? Белокурая пыталась успокоиться, но о каком внутреннем равновесии могла идти речь, когда она совершенно одна в неведомом вражьем логове?! Чудо, когда Дракула вот так просто ушёл, не пользуясь её сбитым с толку состоянием и вообще удивительно, странно, что не убил в ту же минуту. Так, стоп, сейчас не о нём. Всё складывалось слишком остро, неправильно. Человек не думала, что когда-либо окажется в подобной ситуации — за много земель от семьи, соратников, без любого оружия, даже кинжала нигде запрятано не было!.. Ужас, кошмар, стой-стой, без паники. Прежняя капитан вертела шеей из стороны в сторону в поисках какого-либо выхода, недлинные волосы разлохматились, били по лицу от активных поворотов и застилали взор. Бежать к двери, за которой минуту назад скрылся упырь, было опасно… Лучи. Солнце. Балкон! Морячка на одном выдохе стрелой подлетела к открытым дверям, ведущим наружу. Она не успела оценить высоты и прыгать совсем не спешила, так как всё внимание привлекло удивительное небесное явление. Ван Хельсинг затормозила у невысоких балюстрад, заинтересованно оглядывая нечто далеко наверху: на голубом небосводе разрывалась, таяла чёрная пелена с золотыми прожилками, отсветами. Девушка знала такую напасть — подобной мрачной тенью, зловещим тёмным покрывалом были «накрыты» занятые сумрачными тварями территории. Монстры общим усилиями любили колдовать, чтобы яркое дневное небо окутал «купол», лишь на ночь он растворялся, являя обитателям темноты звёзды. Искусственное перекрытие прямо сейчас постепенно исчезало перед Эрикой, а это означало только одно — обещание своё, продемонстрированное на карте мира, граф и вправду выполнил, освободил из-под гнёта многие земли с акваториями, из-за чего и таял чёрный небесный тлен. Женская грудь вздымалась от восторженного дыхания, блондинка никогда такого прежде не видела, и теперь это приносило такое облегчение и радость, что хотелось заливисто громко смеяться – человек почти улыбнулась, пока мозг лихорадочно не стал щёлкать по-новому событиями сегодняшнего дня, определившем всё… Слишком много впечатлений и эмоций, вот-вот разорвёт! Бывшая капитан зажмурилась, оперлась рукой о каменное ограждение некрытого балкона, другой ладонью снова проводила по лбу, словно при температуре, склонила плечи вниз и округлила спину дугой в позе растерянности и непонимания, перемешанных с грустью. Естественно, теперь всё ясно, если зловещий тёмный «плед» открывал ясное небо не только перед невольной жертвой, но и перед многими другими притесняемыми людьми на планете, а его таяние дошло аж до собственных территорий Дракулы.

Кстати об этом.

Где Эрика сейчас находилась? Девушка открыла глаза, распрямившись и едва не отскочила от низкого парапета, о который опиралась, так как её напугала огромная высота, где она стояла. Приложила испачканные руки уличной пылью от колонн на грудь, не боясь запачкать лже-свадебный наряд, и перевела дух, затем подошла ближе. Боязнь перед огромным расстоянием внизу чуть отступила, да и высоты морячка не боялась, потому что размер её лайнера мог бы посоревноваться с габаритами неизвестного здания, куда её переместил вурдалак. На горной местности расстилались леса во всю ширину, насколько хватит зрения — вплоть до самого горизонта. Охотница сглотнула, оценивая масштаб открывшегося вокруг пейзажа: спокойные воды вокруг громадного здания переливались бликами от солнца, наверное, здесь было какое-то большое озеро, посреди которого на холме и расположилась… Постройка. Гостья вытянулась, запрокинула голову, осматривая стены, и признала прочную крепостную архитектуру то ли романского, то ли всё же готического стиля: некое соединение сразу двух было вполне в стиле альфы тварей и устремлялось башнями вверх, намереваясь проткнуть облака чёрными шпилями. Девушка ахнула от мрачной торжественности замка. Не может быть! Это… Жильё правящего упыря в Трансильвании? То самое треклятое место, которое стремился найти ещё отец похищенной — Львиное Сердце, — наряду с другими людскими авантюристами, многие их которых после захода в густые леса больше никогда не возвращались. Сердце рухнуло в пятки, Ван Хельсинг перестала невольное любование внушительной постройкой, не верила до конца в своё собственное положение. А каковым оно вообще было на данный момент?.. Ей ничего не сказали, не объяснили, даже не потрудились поведать! К горлу поднималось колючее чувство такой огромной беспомощности, которое грозилось раздавить хозяйку тела, если б могло. Блондинка ослабла, положила руки на пыльные балюстрады, белые длинные перчатки стали серыми на пальцах от контакта с древним камнем, но обладательницу наряда это сейчас совсем не волновало. Затуманенный взор Эрика медленно перевела с крыши графского замка на голубое бескрайнее небо, где продолжал таять чёрный поблёскивающий золотом купол. Прежняя капитан тихо медленно выдохнула, можно было бы назвать её состояние расслабленным, пока тело не начало оседать вниз, руки спускались по нешироким колоннам ограждения, как по прутьям решётки. Ха, аналогия показалась девушке забавной — вот она сидит во вражьей обители, изящный резной каменный парапет разделяет её силуэт от гигантского небосвода, как тюремная камера, тени от колонн падают на человека длинными змеями, а она и рада. Рада тому, что с её заочной помощью удалось кардинально поменять положение дел между двумя мирами и теперь многие территории человечества наконец-то свободны… Наёмница присела набок, подогнув под себя ноги, обвитые дорогой тканью пафосного злосчастного платья, которое она не боялась измарать на неприбранном балконе.

«Поспешив наружу, вывернула душу

Смотри: она совсем уже пуста

Ау?

Как глупо проиграла даже не свою войну…

И надо было раньше думать о реванше»

— То есть ты считаешь, что всё совершенно нормально? — лишь немногие постояльцы отеля были осведомлены о нежданной гостье, а приближённые к верховному вампиру весь день боялись и заикнуться о ней, следуя по пятам за Дракулой, кто был увлечён своей будничной занятостью по замку и вёл себя как обычно на удивление собратьев. — М? — граф слушал приятелей вполуха, подходя к каждому номеру и раздавая то ли какие-то бумаги, то ли анкеты жильцам. — Ох, не строй из себя последнего в очереди! — вскипел серый оборотень, от нетерпения и возмущения взмахнул длинными передними лапами к потолку. — Где человек? Куда ты её дел? — Человек? — носферату и ухом не повёл. — Я тебе сейчас на ногу наступлю, — насупился Мумий, — и отдавлю так, что клыки выпадут. Отвечай уже по поводу отданной тебе Ван Хельсинг! — Ах, она? — возвёл глаза кверху в притворсиве вурдалак, легонько отмахиваясь от друзей бледной ладонью, будто бы забыл. — Понятия не имею: наверное, сидит где-то в комнатах. — Серьёзно? — изогнул оправу пенсне Человек-Невидимка. — Девушка даже не поела, не получила своих покоев, не переоделась, а ты так отзываешься, что… Драк, даже о животных заботятся лучше! Не успел слегка раздражённый Дракула ответить соратнику, как ту же около него в воздухе замаячили очки дорогого розового оттенка: — Гриффин прав. Пришедшая волей-неволей в твой отель всё ж является живым существом, так что надо хотя бы по минимуму обеспечить ей комфорт, тем более — это не простой человек с улицы, а представительница той династии, которую люди считали своими заступниками. Слова Кристал — недавно заселившейся незримой девушки, ставшей подругой невидимому мужчине, — не были лишены смысла, поэтому граф не сумел до конца доиграть перед свитой свою нехитрую игру безразличия. Что ж, если его компании так интересно взглянуть на «диковинную зверушку», то брюнет проведёт их к своему платиновому трофею.

***

Мужчины соображают медленней женщин, так что одна из прислуги правящего вурдалака сумела пораньше понять происходящее и незаметно отделилась от друзей, желая своими глазами увидеть человеческую особь, которая в первой половине дня прибыла в Трансильванию. Супруге приближённого к альфе вампира Хэйдеса, кою звали Прозенпиной, было крайне любопытно увидеть гостью. Аристократке приходилось на своих веках видеть многих наложниц, заложниц, пленниц и прочих причастных к данным синонимам у различных высокопоставленных монстров, поэтому она заранее позаботилась о том, чтобы прийти в предполагаемый номер Эрики не с пустыми руками. Молодая носферату ничего не боялась, но когда приоткрыла дверь, вошла внутрь, то с каждым шагом её мелкие украшения на восточной дорогой одежде звякали всё сильнее, и в моменте кровопийца разозлилась на блестяшки-монетки, увешанные повсюду на многослойной ткани своего тела, которые вот-вот готовы были выдать посетительницу человеку. Солнце клонилось к закату, Прозенпина считала, что за весь день Ван Хельсинг успела более-менее обжиться в предоставленных ей апартаментах, но при обходе комнаты вампир была неприятно удивлена заброшенной обстановкой — неужели Дракула настолько скуп? В комнате не было зажжено ни одного факела, свечи или лампы, а звенящая тишина только прибавляла странности. Молодая женщина насторожилась, так как не видела хозяйку номера, пока на приоткрытом балконе не заметила сидевший силуэт в белых одеждах: — О, святая Лунá! — испуганно воскликнула вампир, спешно кладя принесённые дары на ближайшую тумбочку и подлетая к замершему человеку, кто не подавала признаков движений. — Ты весь день просидела здесь — на солнцепёке?! Машинально Прозенпина потянула руки к обнажённой женской спине, бегло оглядывая немного измаранное почвой чужое платье, но вовремя поняла, что находилась в шаге от лучшей охотницы за головами, поэтому замерла, тысячу раз проклиная свою глупость и излишнюю эмоциональность. Впрочем, её шумный выпад никак не был оценён морячкой, которая чуть шевельнулась, только сейчас медленно разжала пальцы с нешироких колонн парапета и неторопливо повернула голову, глядя снизу вверх на носферату с таким безразличием, что у последней перехватило дух. «Весь день тут просидела», — повторилось в мыслях белокурой, та оглянулась на заходящее солнце, кажется, только сейчас поняла — сколько прошло времени. Оживилась, резво встала с места и торопливо направилась через всю комнату к двери прочь из комнаты мимо ничего не понимающей кровопийцы. Эрика в первые минуты даже не обратила внимания на затёкшие от длительного сидения ноги, не встречала на пути никого из чудовищ: видимо, её незаметному перемещению по замку помог вечер, когда твари ещё спали перед наступлением ночи. Наёмница шла по наитию, с пустой гудящей головой, стеклянным взглядом, решила поставить в приоритет холодный ум, чтоб с его помощью как можно скорее выбраться из враждебного логова… Лабиринты бесконечных спусков и лестниц в итоге привели её в подобие зала, устланного красными коврами и гобеленами на стенах. Ван Хельсинг слегка улыбнулась, облегчённо выдохнула, так как увидела прямо по курсу медленно вращающуюся круговую дверь, ведущую на улицу. Свобода! Человек ускорила шаг, перешла на бег, едва не запнувшись об узкий подол неудобного ненавистного платья. Оранжевый свет длинно протянувшихся прощальных лучей окутал светлую фигурку, та с удовольствием ощутила вечернее тепло, оказалась на небольшом крыльце, но не успела пробежать под козырьком, рано радуясь своей свободе с возможностью сбежать, ибо в тот же миг её правая рука будто сама собой вытянулась назад, словно воздух обхватил конечность. Внезапно остановленная морячка упала, в непонимании обернулась, снова дёрнулась вперёд, но опять её потянуло назад. Злая блондинка раздражённо пошевелила непослушной конечностью, а выжженная руна на предплечье заискрилась фиолетовыми искорками.

Проклятье!..

Охотница совсем забыла об увечье, а теперь оно заболело с новой силой и не давало девушке ступить дальше верхней ступени. Ещё в нескольких попытках Эрика упрямо шла вперёд, но руна останавливала, тянула, жгла и, осознав бесполезность своих действий, белокурая в последний раз резко дёрнулась вперёд, а предательская боль оттянула назад, и человек, развернувшись, чтоб не приземлиться на спину, упала на колени, опустив голову. Платиновые локоны почти коснулись земли, пока их хозяйка тяжело дышала, боролась с желанием заплакать, хотя и без того пребывала в жалком виде. Зрелище показалось забавным нескольким наблюдавшим в вестибюле, и скоро к сидевшей на коленях, опершейся на руки и низко склонившей голову, неторопливо вышли несколько лиц. От Ван Хельсинг в вечерних лучах протянулась длинная тень, чей оттенок походил на глубокий багровый цвет, якобы олицетворяя всё положение хозяйки. Граф Дракула без слов продемонстрировал своей свите его заполученный сегодня трофей, монстры по началу растерялись и переглядывались друг с другом: они явно ожидали увидеть верховную охотницу за их душами в яростном виде некой фурии, кто будет рвать и метать, но сейчас перед ними в три погибели согнулась, сидя на каменной плитке, совсем беззащитная человеческая особь в измаранном платье нескромного кроя. Верховный вампир вышел вперёд, не страшась закатного солнца, и остановился у сжавшейся личности. Смотрел на неё не пренебрежительно, без презрения, сурово с ноткой заинтересованности: женское лицо было склонено почти к самой земле практически у носков его чёрных туфель; светлые локоны её спадали вниз, скрывая выражение, но острый слух хищника не улавливал сдавленные всхлипы плача; худощавое тело практически не дрожало, но всё же с интервалами подёргивалось явно из-за внутренней борьбы пленницы с самой собой, с осмыслением произошедшего сегодня. Мужчина тихо усмехнулся, аккуратно присел на одно колено, чтоб пойманная им услышала его негромкий голос в свой адрес: — Приветствовать тебя не буду, ибо и так виделись, — иронично начал брюнет, внимательно оглядывая охотницу, — ну-с? Где теперь ты, а где твои братья? « – Ты не сможешь убежать» — вертелся приговор Ладрона в сознании отчаявшейся, она ещё несколько часов назад находилась в какой-то прокрастинации на балконе, прекрасно проанализировала всю ситуацию, а в этот миг фантомы сиблингов под полыхающим алтарём в полумраке снова выросли в её зрительной памяти, стояли, не двигались, не вмешивались, отдали. Предали. На насмешливый вопрос упыря Ван Хельсинг смело двинула шеей, посмотрела на врага взглядом ненависти горящих глаз сквозь спавшие на лоб кудри. Альфу нечисти на секунду искренне удивил столь уверенный взор без капли страха, с каким обычно трепетали перед ним жертвы. Загорелая кожа гостьи поблёскивала капельками пота из-за болевых ощущений магической руны, почти не кровоточащей, но светящейся фиолетовыми проблесками на внутренней части руки; светлые волосы прилипли к потному лбу; зрячий глаз её готов был засиять ярче убывающего солнца, когда девушка оттолкнулась ступнями от поверхности, выпрямила тело и с кратким воинственным вскриком прыгнула на кровопийцу. Дракула опешил от нежданного выпада: наёмница едва не завалила его на спину к ногам изумлëнной не меньше главаря свите, он с грузом чужого тела присел с выпрямленными вперёд ногами, опёрся обеими руками позади, чтоб не упасть. Эрика больше не могла ничего сделать обессиленная, да и вряд ли намеревалась, осознавая своё беспомощное положение для какой-либо драки, поэтому совершенно обмякла, ожидая сиюминутной казни, а её последний акт агрессии являлся не более, чем показателем ненависти из последних сил и отчаяния. Хватка женских пальцев с чёрного жилета не ослабевала, а слёзы сами с собой стали литься из серых глаз, смачивая белую повязку слепого ока. Морячка приподняла голые плечи, втянула шею, как бы ища некоего утешения в непосредственной близости от своего главного врага. Брюнет не двигался, пару мгновений ошарашенным взглядом обводил сородичей в немом вопросе дальнейших действий, те замерли на месте от столь странного зрелища: их предводитель расселся на крыльце из-за натиска человеческой самки, которая сжалась и практически льнула к носферату, заходясь в нежеланных ей самой рыданиях с каждой секундой всё сильнее. Ей явно было всё равно — убьёт её граф на месте или предпочтёт поиздеваться, однако собравшись с последними силами, она откинула стыд от положения и чётко ответила на предыдущий вопрос, болезненно зажмуриваясь: — У меня больше нет братьев. Правящий вампир ничего не сказал, как и его приятели. Немного склонив голову к отчаянной, он слегка оттолкнулся левой рукой от земли, перемещая вес своего и чужого тела, сел поудобнее, чуть согнув ноги, между которыми белела ткань грязного подола женского платья, и медленно завёл правую ладонь над ничего не видевшей, уткнувшейся в его грудь Эрикой. Свита затихла, понимая дальнейшее развитие события: Франкенштейн, Нюся и Ванда с неким сожалением прищурились, волчица чуть отвела уши назад, не впервой предвкушая кровавую концовку в этот раз – для похищенного капитана разбитого нынче корабля, однако к удивлению монстров чёрные когти на бледной мужской ладони бесшумно втянулись в длинные тонированные пальцы. Вместо удара по незащищённой открытой людской коже Дракула аккуратно положил руку на бок похищенной, другой невесомо провёл по спутанным светлым волосам Ван Хельсинг, остановил запястье на её затылке, якобы успокаивая и не стремясь приобнять неприятельницу – это всего лишь вынужденная мера мнимой поддержки. Внимательный взор голубых глаз осмотрел сначала девушку, а потом устремился на огромный сияющий диск огненного солнца на закате. Граф подумал, что неплохой бы вид открылся перед ним на фоне медленно исчезающего светила, если б позади разбитой обстоятельствами блондинки представить покорёженный лайнер «Наследие», который он своими силами несколько часов назад выбросил на берег магией. Красивая метафора. «У меня больше нет братьев!» — прокрутился приговором в мыслях кровопийцы голос девушки. Мужской бархатный тембр коснулся женского уха в обнадёживающем тоне: — Не волнуйся. Переоценивать их жизни тебе без надобности.

«Иконы заплакали кровью,

Когда я разрушал их обитель,

И теперь я иду за тобою

Я — князь валáшский, я твой искуситель!»