Семья

Парковка была забита машинами, но ощущалась непроглядно одинокой. Шаги. Одни быстрее других. Эхом гудят в огромном помещении. Взгляды издалека пересеклись. Джимми шатался. Дайске, казалось, стоял почти колонной неподвижно. Спустя очень напряженную секунду Джимми срывается с места и бежит на него, с разбега намереваясь прилететь кулаком куда-то в верхнюю часть туловища, и лишь чудом Дайске смог увернуться. Удар промазал, но Джим предвидел это. Он достал нож. Пытаясь встать в подобающую позицию, Дайске не заметил как лезвие прошло прямо поперек лица, задевая глаз. На нем сразу выступил глубокий, истекающий кровью порез, а глаз начал фонтанировать из себя красными слезами. И тем не менее мужчина не сдавался, выхватывая нож из руки, блокируя удары, отбивая Джима в живот. Один более сильный удар пришелся на рёбра, и Джимми схватился за кости, немного опешив свалился на землю, где Дайске, также слегка дезориентированный и под скачком адреналина начал пинать его в спину. —С-сука!.. —Тихо выругался, пытаясь отдышаться, все еще держась за глаз. От него слышать откровенные маты давалось не часто. —Ты придурок... —Я?.. Ты че, собака... —Зачем ты пришел? Вспомнил что тебя кто-то ждет? Ты опоздал, урод, уже поздно извиняться. —Поздно скоро для тебя будет... Я скажу мусорам что ты крадешь детей, скотина тупая. —Я уже сказал... —Че? —Сказал я уже твоим мусорам, ты издеваешься над детьми, тебя самого закрыть надо... А это — Показывает кровавое месиво в которое превратился глаз. — Будешь объяснять в суде. Там и поговорим. Джим пытается встать с пола на ватных ногах и догнать его, пока тот скорее скрывается с парковки, оставляя за собой небольшие пятна крови. Записи с камер были максимально красочными. *** —Не плачь. Не плачь пожалуйста... —Что он с тобой сделал?... Зачем ты туда пошел?.. Милый... —Успокойся, прошу, я буду в порядке. —Дайске... Масами плачет навзрыд при виде этой картины. Еще не отошедший организм воспринимает это слишком плохо. Дайске обнимает ее своей теплой рукой, придерживая у глаза мокрое полотенце. —Скорая и полиция едут, что ты так... —Я люблю тебя... Я боюсь за тебя... Зачем... —Хорошо, хорошо... Тише, пожалуйста. *** Джимми просыпается в полицейском участке. Все таки он проиграл. Замазанные коричневой крошкой от крови руки вытирают его потное лицо. Смотрит на часы, 7 утра. —Пиздец блять... Все по новой... —Зитз! Заткнулся и сиди. *** Тим просыпается счастливый, не заметивший за игрой что Дайске не вернулся. За завтраком — омлетом с ветчиной — он все ждал что папа придет к ним, но его не было уже долго. —А где... Дайске? Масаме сидела перед ним, немного печальная, довольно молчаливая. —Скоро придет, надеюсь... Дверь вскоре открывается. Тим вскакивает к нему, обнимая со спины, пытаясь его напугать понарошку, но когда тот поворачивается, это заставляет отпрянуть. Его лицо перевязано бинтами, вместе с ним и глаз, и сами бинты, чем ближе были к лицу, больше были пропитаны коричневой кровью. —Что... —Привет... Они молча смотрят друг на друга, и вся радость будто снова ушла из этого дома. —Я в порядке, не бойся, все будет хорошо. —Где ты был?? —Я... Потом расскажу. Может быть. Тим взволнованно и обиженно смотрит на него, сводя брови к переносице. —Скажи. Дайске нехотя бегает глазом по прихожей, возвращается к нему. —Это твой отец. Все будет хорошо. Он в участке. Эти слова по какой-то причине вызвали на лице мальчика восхищение и улыбку. —Ты с ним дрался? —Пришлось. —И он как? Хуже чем ты? —Хах... —Хоть Дайске и смог дать отпор, но с его состоянием мало что сравнится. —Ну.. Я дома а он нет. Считается? Тим обнимает его. Крепко. —Я люблю тебя, горжусь тобой, ты такой крутой, спасибо спасибо!! Возможно оно того стоило. *** Судебное заседание объявляется открытым. С одной стороны — подсудимый. Обвинен в насилии над ребенком, плохими условиями жизни, недостаточным обеспечением ребенка необходимым, а именно школьным образованием, достаточным питанием, оставлением в опасности. Также в нанесении тяжких телесных повреждений холодным оружием (ножом). С другой стороны — пострадавшие. Джим смотрит на то как Тим настороженно бегает глазами по людям вокруг, окнам, смотрит на Дайске, который явно держит его за руку. Лицо Дайске все ещё перебинтовано. Но не так сильно, а поверх замотанного шва была белая повязка на глаз. Ярость в глазах Джима закипает. Вот бы он мог вернуть сына к себе и все исправить... Вот бы он мог сейчас крикнуть ему что-то... Он его родной сын! Его плоть и кровь! Почему он так легко перестал принимать его? Они буквально одно целое! Сука... Этот узкоглазый урод. Почувствовал снова вкус к жизни. На корабле пресмыкался как миленький, тут видимо вырос дохуя, умный, да? Куда надо залезет, из всего выберется... Он знал что ничего хорошего не выйдет из их взаимоотношений со всеми этими людьми. Что Джинт, что этот. Все будто хотят чтоб он мучился. Вечность или две... И Тим... С ними. Против него. Блять.