Пути к рассвету

Днём в «Доле ангелов» было необычайно тихо и можно сказать безлюдно. Работники лениво переговаривались между собой, обсуждая какие-то мондштадские сплетни. Кейа нашел максимально незаметное и затемнённое место в таверне и застыл там. Сейчас ещё стоял ясный солнечный день, поэтому парень воздержался от заказов… Хотя за последнюю неделю он редко себе в этом отказывал. Несколько стаканов вина и коктейлей заставляли Кейю чувствовать себя почти нормально. Однако вне этого… Уже на следующий день после ужасной ночи магистр Варка вызвал его к себе и, предварительно выразив соболезнования, сообщил, что отныне он, Кейа, капитан кавалерии. Сил у парня не хватило даже на вопрос, не говоря уже про радость, которой он и не испытывал, поэтому он просто вопросительно приподнял бровь. Варка в ответ только произнёс с нескрываемой печалью: - Дилюк ушёл из Ордо Фавониус. Сегодня утром мне это сказал инспектор. И после этих слов на плечи рыцарю новая должность свалилась невероятно тяжким камнем. Он невольно вспомнил слова рыцарей двухлетней давности. Что ж, они оказались правы. Кейа действительно стал капитаном кавалерии, когда Дилюк отрекся от этого. Как бы то ни было, парень довольно прохладно поблагодарил. Варка в ответ только кивнул и отпустил, ни словом, ни жестом не показав недовольства таким поведением. Единственное, за что он искренне сказал «спасибо», но в глубине души – это за отсутствие вопросов по поводу смерти отца, однако нужно быть совсем наивным, чтобы думать, что никогда не начнут спрашивать. Главное, что никто не видит, что случилось с его глазом. И в этот вечер он напился впервые. А потом ещё. И ещё. И ещё. Опьянение приносило чувство лёгкости, горечь алкоголя заставляла забыть горечь внутри, а обстановка в таверне напоминала поместье, в котором он вырос. Последнее обстоятельство в трезвом виде заставляло что-то ныть внутри, но после пары стаканов Кейа уже чувствовал себя как дома. Как бы то ни было, это хоть временно помогало и спасало от мыслей. Тем не менее, несмотря на напряжённое ожидание допроса, он не произошёл ни через день, ни через два, ни через неделю, да и сам парень был к этому не готов. Единственное, на что его хватало – это выполнение обязанностей, хотя магистр и позволил этого не делать. Однако не сойти с ума позволяли только днём – работа, ночью – алкоголь. Пусть и каждое место, куда ни посмотри, и даже каждый монстр напоминали о времени, которое не вернуть. В Вольфендоме Кейа не появлялся вовсе. Однако сейчас он пришёл вовсе не для этого. Привели его сюда посреди дня тревожные слухи, которые он уловил прошедшим вечером. На закате, когда рыцарь уже был свободен, он пришёл сюда и сел за столик недалеко от стойки. Получив заказ, он снова погрузился в свои невесёлые мысли, из которых его вырвал зашедший человек, в котором он узнал работника с винокурни. Обсудив какие-то скучные дела с барменом вполголоса, чтоб не слышали присутствующие, среди которых пока что были только сам Кейа и какой-то странный бард. Парень уже было потерял интерес, пока не услышал следующую реплику: - Господину надо бы взяться за дела как можно скорее. Работник винокурни покачал головой, поджав губы: - Об этом и речь не идёт. Мы его даже не видим. Когда пытаемся узнать у Аделинды, она едва не плачет. Сердце Кейи сжала тревога, и он снова почувствовал то же самое, что и неделю назад – как начинает задыхаться и дрожать. - Только через неё мы и узнаем, что господин Дилюк ещё жив. – закончил этот человек. Только бармен захотел ответить, как работник бросил взгляд на Кейю, они оба замолчали и быстро попрощались. Парень же начисто забыл про напиток и сжал столешницу до побелевших костяшек. Случилось бы подобное, если бы он не рассказал про своё происхождение? Что мешало сказать раньше или же потерпеть хотя бы месяц после смерти? Сейчас понять ему свои мотивы было сложно. Да и сможет ли когда-то? Что происходит в поместье, если приближенные не знают - будет ли жив Дилюк? Он, Кейа, это узнает. Даже если придётся туда вломиться. И вот поэтому он сейчас сидит здесь, притаившись, в ожидании ещё каких-то оброненных фраз. Оставалось только молиться всем богам о том, что его не видели и не увидят. И его ожидание было вознаграждено. В таверну зашла знакомая ему с самого детства горничная, на чьё появление он и не надеялся. - Здравствуйте, Аделинда, - немного удивленно поздоровался Чарльз, бармен «Доли ангелов», - Что вас сюда привело? Что-то произошло? Женщина убрала прядь с измождённого и даже немного посеревшего лица. Под погасшими глазами залегли почти чёрные тени. На памяти Кейи она никогда так не выглядела, даже перед самыми большими праздниками, когда она не могла даже присесть. - Добрый вам день, - голос её остался таким же спокойным и учтивым. Аделинда огляделась, убеждаясь, что никого нет, и Кейа вжался в угол, чтобы стать ещё незаметнее. Не заметив никого, она продолжила: - Стоило бы сказать, что всё в порядке. Но… нет, - закончила она тихим и срывающимся голосом. Чарльз печально кивнул: - Мы все сожалеем о смерти господина Крепуса. - Да, - рассеянно ответила горничная, - На самом деле, я пришла, чтоб убедиться в том, что здесь ничего не нужно из винокурни. Дело в том, что я пока управляю всеми делами винокурни, поскольку молодой господин… В глубоком трауре. - Нам вчера сказали, что его не видят. Внезапно раздались горькие всхлипывания девушки. Кровь застыла в жилах Кейи в предчувствии какой-то беды. Стало действительно страшно до желания кричать. Но он только сжал кулаки и продолжил прислушиваться. - Что с вами? – испуганно спросил бармен. Аделинда что-то несколько раз пробормотала, в попытке объяснить. Поняв всю безуспешность этого предприятия, она замолчала, и несколько минут раздавался только её плач и тихие утешения Чарльза. От нетерпения в Кейе поднялась злость - захотелось потрясти за плечи девушку, чтоб она объяснила быстрее, что происходит. Наконец она немного успокоилась и севшим голосом тихо заговорила: - Мне, как горничной, не надлежит на самом деле обсуждать дела в доме. Простите за мой срыв. Но… честно говоря, я вышла сюда, потому что я больше не могу смотреть, как господин Дилюк просто добивает себя. Бармен налил ей воды, видимо собираясь с мыслями, и, пока она пила, медленно заговорил: - Вы можете не говорить мне, если считаете, что не вправе. Но я вас уверяю – мне действительно не всё равно и тем более выносить это куда-либо я бы не стал. Горничная кивнула: - Знаю. Просто даже не знаю, как сказать. – Она на секунду задумалась. – Господин и правда не выходит из комнаты, но поверьте – это еще ему полегчало. В ночь смерти господина Крепуса мы все проснулись от криков. В общем-то, из них и узнали об этом печальном событии. Разумеется, мы не могли не удивиться тому, что господина Кейи нигде нет, но ответа от господина Дилюка мы не добились – ему только хуже становилось. К утру мы его кое-как успокоили и решили оставить одного. А потом, когда я зашла, - девушка снова залилась слезами, а Кейа даже дышать перестал, чтоб ни слова не пропустить. Снова успокоившись, она продолжила: - Я зашла, а он сидит и просто смотрит в стену. Что мы ни делали, он не обращал никакого внимания. Архонты, да он даже не моргал! Это было просто ужасно. Через два дня ему стало немного легче, но, тем не менее, господин за всю неделю и слова не сказал. Я постоянно с ним была, чтоб он не покончил с собой, но он и так похоже уморит себя голодом. Сейчас я с ним оставила других горничных, но не уверенна, что он даже знает об этом. – В конце речи Аделинда закрыла лицо. Повисло долгое молчание. Кейа чувствовал себя так, будто его ударили под дых, особенно при упоминании своего имени. Хоть голос горничной оставался ровным и печальным, ему показался в этом упрёк… А может это его собственное подсознание упрекало его. Парень попытался себя успокоить тем, что этот человек его пытался убить, а значит переживать не стоит. «А ты чего ожидал?» - насмешливо спросил внутренний голос. И этот голос был прав. Он не мог задавить в себе беспокойство. Подавленным тоном бармен ответил: - Я очень надеюсь, что ему удастся взять себя в руки. Всё-таки он всегда был сильным человеком. Если и дальше будет подобное, может стоит позвать магистра Варку или господина Кейю. «Я и сам приду», - подумал Кейа. И если Дилюк не очнётся, то он вломится в комнату вне зависимости от желания. Даже если ему попробуют выколоть второй глаз. * * * За дверью было настолько тихо, что Аделинда испугалась, что что-то произошло, ну или, как минимум, что горничные сбежали. Однако, когда девушка зашла, она испытала невольное облегчение - всё было стабильно. Стабильно плохо, но всё же. Моко и Хилли сидели настолько тихо, а их глаза выражали такой ужас, что главная горничная в душе пожалела бедных девочек. Явно в их ветреных головках не вмещалось, что они будут следить за кем-либо, чтоб он не вышел в окно. Обе не смогли сдержать облегчённый вздох при звуке открывшейся двери. Аделинда пристально взглянула на них и покачала головой с вопросительным взглядом, будто спрашивая «Ничего?». Девушки в ответ кивнули, и та их отпустила жестом. Горничная присела на их место и тоскливо бросила взгляд на спинку отвернутого к окну кресла. Ей страшно не хотелось смотреть на человека в нем. Что она сможет увидеть? Только стеклянный пустой взгляд и постаревшее на добрую сотню лет лицо. Однако буквально через несколько мгновений Аделинда едва не подпрыгнула на месте – из кресла раздалось что-то невнятное хриплым голосом. Девушка тут же подбежала и уже во второй раз облегчённо вздохнула. Впервые за неделю алые глаза сконцентрировано смотрели на неё, а не в прострацию. - Господин? – осторожно переспросила она. Дилюк кивнул и прочистил горло: - Кейа, - выдохнул он, наконец, внятно, - с ним всё хорошо? Горничная внутренне удивилась такому вопросу, но не подала виду: - Когда я его видела, кроме скорби, ничего страшного не было. Парень покачал головой и пояснил: - С его глазом. Всё хорошо? Теперь уже удивление прорвалось на её лицо и брови немного приподнялись: - Я не знаю, господин, о чём вы. Но вроде как да – несколько дней назад было так. - Это всё равно нельзя увидеть, - тихо сказал Дилюк как будто сам себе, - он же носит повязку. Аделинда в очередной раз задалась вопросом, что же произошло той ночью, кроме смерти господина Крепуса. - Я могу попытаться узнать, - вслух предложила она. Дилюк кивнул: - Буду благодарен. Только… Он не должен знать. Договорились? - Как прикажете, господин. Во время всего разговора его голос оставался ровным и монотонным, вообще без интонаций и каких-либо пауз, которые обычно бывают в выразительной речи. Но это же лучше, чем было даже утром. - Ты сказала, что несколько дней назад видела… Кейю, - с явным трудом произнёс он имя, - сколько же дней прошло с… Поняв, что конкретно Дилюк не может произнести, горничная тихо ответила: - Чуть больше недели. - Вот как. Парень попытался запустить пальцы в волосы, но, заметив, что не может пошевелить левой рукой, взглянул на неё, только сейчас заметив тугую повязку. В ответ на это, Аделинда пояснила: - Я перевязала вам руку, когда вы были… Без сознания. – Не скажешь же «не в себе». – Вы не помните? - Нет. Благодарю тебя. Горничная взмахнула рукой, будто это ничего не стоило: - Вам не нужно благодарить. – помолчав, она осторожно и обеспокоенно заговорила: - Господин Дилюк, я понимаю, что, возможно, это не моё дело, но мне кажется, что вам стоит немного поспать и поесть. Уголки рта парня слегка приподнялись, но в остальном лицо осталось такой же неподвижной маской, когда он произнёс, кивнув: - Ты права. Только я приведу себя в порядок. - Конечно, господин. Аделинда выскользнула за двери. Дилюк медленно поднялся, с трудом держась на ногах после недельной неподвижности, а голова закружилась от смены положения тела. На место потрясению и ужасу от всего произошедшего пришла полная пустота и тупая, ноющая боль, постоянно сжимающая сердце. Возможно, окружающие считали, что он размышляет о произошедшем, но, на самом деле, он действительно не помнил, что было вокруг, хотя всё видел и слышал. Думать и страдать он тем более не мог. Может быть, это состояние спасло ему жизнь, чему Дилюк был ни разу не благодарен. К тому же, сейчас вина за смерть отца и его нападение на Кейю нахлынули, накрыв водопадом, из которого выхода не было. «Он тебя предал. Тебя и твоего отца. Предал. Вас. Не понимаешь?» - недовольно сказало подсознание. Видимо, не понимает. Но прийти к адекватным суждениям Дилюк не мог, да и не хотел. Он медленно подошёл к зеркалу и испугался бы, если б не было так всё равно. Посеревшее лицо, мёртвый, потухший взгляд, чёрные тени под глазами, отвратительно выглядящие волосы… Наследник клана Рагнвиндр во всей красе, что и сказать. * * * Каждый шаг в сторону винокурни давался с невероятным трудом и болью, но повернуть назад казалось просто невозможным. Кейа шёл и шёл вперед, стараясь не оглядываться и даже не думать ни о чем. Обернёшься – и ты пропал. Вскорости за деревьями появилось поместье, и парень едва не задохнулся от боли. Мгновенно нахлынули воспоминания о том, что было раньше… и чего никогда не будет больше. Всё обратилось в пыль, как и отец, у которого теперь только абсолютно пустая могила. Не стоило сюда приходить никогда больше. Но как иначе узнать правду? С другой стороны, если бы наследник клана Рагнвиндр покончил с собой, об этом бы знали все. Кейа содрогнулся. Нет, к такому он не готов. Люди, спокойно занимающиеся своей работой в виноградниках и возле винокурни, замолчали при его приближении. Это напряжение парня ни капли не удивило – может быть, Дилюк даже рассказал, кто он, Кейа, на самом деле. И это тоже последствия многолетней лжи. Дверь винокурни открылась – и Кейа уже второй раз за два дня обрадовался своевременному появлению главной горничной. Она не выглядела удивлённой – видимо, заметила его приближение из окна. - Господин Кейа, - обратилась она, когда подошла. – Вы пришли к господину Дилюку? Вопрос был естественным, но заставил задуматься. Что он вообще здесь забыл? - Не совсем, - ответил он. – Я хотел бы знать... Что с Дилюком? Не меняя бесстрастного выражения лица, Аделинда произнесла: - Господин скорбит, но в остальном всё в порядке. Похоже, правду ему никто не собирается говорить. Когда-нибудь стоит написать книгу «Как стать чужаком за неделю». Сейчас же это заставило действовать резче. Он сделал шаг к девушке и, слегка наклонившись к уху, прошептал: - Я слышал всё в «Доле ангелов». Аделинда изменилась в лице и отрывисто произнесла: - Поговорим наедине. Отойдя достаточно далеко, девушка обернулась: - И как много вы слышали? - Всё. Я знаю, что Дилюк был в абсолютно невменяемом состоянии и знаю, что сейчас вообще не лучше. Но, если вас утешит, насколько я знаю, больше никого не было. - Вот как. Мне жаль, что я не смогла сдержать это в себе. Это действительно постыдно. Но вам не стоило приходить – господин не хочет вас видеть. Кейа вообще не удивился такому ответу. Он был не уверен, что сам себя ещё хочет видеть. - Я знаю, - произнёс он вслух, - но скажи – он очнулся? Дилюку лучше? Горничная колебалась в течении нескольких мгновений, а парень нервно сжал одну руку другой, впиваясь в кожу ногтями. Наконец, она решилась: - Да, он вчера очнулся. - Благодарю. Это всё, что я хотел знать. Он ещё раз окинул взглядом винокурню, развернулся и пошёл прочь. Облегчение затопило все остальные чувства, даже боль от того, что его отныне тут не желают видеть. Но главное ведь не это. Главное, что живой. Живой. И теперь Кейа точно знал, что делать дальше. Уже вскоре он был в Ордо Фавониус и стучал в дверь кабинета магистра. Услышав уставшее «Входите», капитан кавалерии открыл дверь и застыл в дверях. - Прошу прощения, - произнёс он, - я не вовремя? Напротив магистра сидел инспектор Ордо Фавониус. Варка махнул рукой: - Всё в порядке. Мы как раз обсуждали события ночи, когда Урса напала на твоего отца. Хорошо, что рыцари, присланные вами, Эрох, смогли справиться. Не вините себя за то, что не смогли быть там. Вы сделали более, чем достаточно. Кейа еле сдержался, чтоб не подавиться воздухом. Всё мгновенно встало на места. Вот почему Дилюк ушёл из Ордо Фавониус. Теперь рыцарь даже знал, кто в этом виноват. Но нет, он не Дилюк. Он не будет уходить и злиться. Вс       будет по-другому. - Вот как, - проронил он вслух. – Тогда я вам очень благодарен. Жаль, конечно, что ваши рыцари не смогли спасти моего отца. Может, Эрох и был подлецом, но не дураком – его лицо слегка побледнело. Кейа полюбовался пару секунд плодами своих трудов. - Я пойду, с вашего позволения, - как можно спокойнее произнёс инспектор. Варка в ответ только кивнул. Когда их оставили наедине, Кейа заговорил: - Прошу прощения за беспокойство и за то, что заставил ждать. Я готов рассказать всё, что тогда произошло.