Разговор

      Хантеру де Вилю было всего пять лет, когда его родители погибли в автокатастрофе. Тогда они ночью ехали домой из соседнего штата, куда были вынуждены ненадолго отъехать по делам, но из-за очень плохой погоды потеряли управление и врезались в огромный грузовик. Именно тогда он впервые и узнал о существовании его двоюродной бабушки Круэллы де Виль, которая неожиданно нагрянула на похороны родителей, а после усыновила его и отправила жить в Англию. С самого начала знакомства с бабушкой, Хантер боялся еë. Его пугала еë безумная улыбка, еë потрескавшаяся кожа, безумный взгляд её глаз… Он старался не показывать это, но его учащённое сердцебиение и расширенные зрачки прекрасно говорили Круэлле, что чувствует еë внучатый племянник и, как уже намного позже выяснил Хантер, женщину это вполне устраивало.       Разумеется, Круэлла ничего не делала просто так, и Хантер быстро понял, что за еë благосклонность и одобрение нужно платить, а единственная плата, которую хотела себе Круэлла за все еë сделанные услуги, — была шуба из далматинцев. «Мой милый мальчик, ты ведь не хочешь огорчить бабушку после всего, что она для тебя сделала?» — постоянно напоминала она, и Хантер лишь послушно кивал, ведь Круэлла была его единственным оставшимся живым родственником. Без неë он бы остался совсем один.       Именно поэтому он пытается поймать тех проклятых далматинцев, но когда у него наконец-то получается это сделать, Круэлла просто выкидывает его, как будто он был какой-то игрушкой, выполнившей своë предназначение, а потому ставшей ненужной, лишней и бесполезной. А потом Хантер находит тех, кто действительно заботится о нем — семью далматинцев, тех самых далматинцев, которых он так отчаянно пытался поймать. Они простили его за это, даже приютили в своëм доме, чтобы он не чувствовал себя одиноким, но Хантер всë равно до сих пор винит себя за всю боль, которую он им причинил.       Со временем у мальчика выработалась привычка гулять по вечерам вместе с Дороти, его любимицей, хотя он всегда старался не выбирать себе фаворитов из щенков. Особенно им нравилось ходить в небольшой лесной парк у озера, где Дороти с громким лаем носилась по поляне, и Хантер, усевшись под старым дубом с дуплом, фотографировал еë, а потом они вместе смотрели на закат солнца. Дороти ещë не очень хорошо говорила, но с каждым днëм ей всë лучше и лучше удавалось связывать звуки в слова, а Хантеру всë лучше и лучше удавалось понимать еë детский собачий лепет.       Но в этот, с виду самый обычный день, всë пошло по другому. Когда Хантер вместе с Дороти прошёл в заветное место, он увидел, что его место под дубом уже было занято подростком лет на пять его старше, который что-то рисовал в своëм блокноте. Это слегка поразило де Виля — в эту часть парка до сих пор никто не приходил, и он уже начал считать его своим с Дороти личным местечком. Подросток же почти сразу же заметил Хантера и, оторвавшись от своего занятия, посмотрел на него. Хантер почти сразу же заметил мешки под его красными глазами и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это был его естественный цвет глаз. Незнакомец, как и Хантер, был блондином, на нëм была футболка со семьëй Старк стаей волков, очень понравившаяся мальчику, а ещë у него были шрамы, взлохмаченные волосы и острые уши, совсем, как у эльфов, наверное, с ним произошла какая-то мутация.       — Оу, я занял твоë место, не так ли? — осторожно спросил подросток, неловко теребя карандаш в руках. — Прости, мне жаль. Я сейчас уйду.       — Нет, — неожиданно для самого себя резко возразил Хантер. — Оставайся, я не против. Я редко общаюсь с другими людьми, в основном собаки, хах.       — Да, я тоже, — признался незнакомец. — Хотя, в последнее время у меня появились друзья среди… — тут он не надолго замешкался, — людей.       — Повезло, — оценил Хантер, садясь рядом с собеседником. — У меня до сих пор нет человеческих друзей, но, если честно, я их никогда и не искал. Предпочитаю общество животных, понимаешь?       — Понимаю.       Несколько минут блондины сидели молча. Хантер достал телефон и снимал Дороти на видео, а его сосед по дубу продолжил рисовать в блокноте птицу красный кардинал Ришелье.       — У тебя очень милая собака, — неожиданно сказал подросток, с интересом наблюдая за тем, как Дороти носится по поляне. — Как еë зовут?       — Дороти, — ответил Хантер. — Она далматинец, хотя по ней это пока что плохо видно — у неë ещë не появились пятна.       — Оу, понятно, я так и думал, — кивнул незнакомец, хотя Хантер по мог поклясться, что на слове «далматинец» он выглядел так, как будто впервые слышал об этой породе.       — У меня есть Флэпджек, мой та… верный птичий друг, — продолжил подросток. — Он сейчас где-то недалеко летает.       — Это он нарисован, да? — спросил Хантер. — И это ведь птица кардинал? Помню, я где-то читал про них, и твоя птичка — буквально отражение того, что я видел на фото. Ты очень хорошо рисуешь.       Его собеседник явно смутился от неожиданной похвалы.              — По правде говоря, это рисунок моей подруги, я просто немного доработал его, вот и всë. Сам я не очень хорошо рисую, разве что ру… — он запнулся, как будто чуть ли не сказал то, о чëм он не должен говорить. — Знаешь, неважно. Кстати, как тебя зовут?       — Я Хантер, — представился де Виль.        После этих слов незнакомец вздрогнул, выронил карандаш из рук и с очень удивлëнным взглядом уставился на него.       — Что-то не так с моим именем? — обеспокоенно спросил Хантер.       — Ничего, просто меня тоже зовут Хантер, — сообщил подросток. — Я думал, это очень редкое имя. Или может всех блондинов зовут Хантерами?       — О, рад знакомству, тëзка, — тоже удивился такому совпадению де Виль. — А про блондинов ни разу не слышал. Может нам тогда друг друга по фамилиям называть? Я, к моему огромному недовольству, де Виль.       — Почему тебе не нравится «де Виль?» — спросил другой Хантер. — Всяко лучше, чем моя фамилия, — в его голосе ясно слышалась грусть и сожаление.       — Так как твоя фамилия? Не волнуйся, я не буду смеяться, если она окажется смешной.       — Ох, она не смешная, она… она просто напоминает о моëм прошлом, кем я был до того, как встретил Луз, — красноглазый отвернулся, нервно поглаживая пальцами правой руки корни дуба.       — Ох, я тоже совершил немало ошибок, — признался де Виль. — Из-за моей глупости и желании доказать ей, что я не бесполезен и стою внимания, Дороти и еë семья чуть не погибли!       — Кому ей? — голос старшего Хантера стал серьëзней, жëсче, в нëм как будто проснулась скрытая, волчья ненависть, но не к младшему мальчику, а к этой таинственной «ей».       — Моей двоюродной бабушке, — де Виль вздрогнул, вспоминая последние минуты до того, как Круэллу увезли в тюрьму. — Она… она, сказала, что я должен принести ей далматинцев, чтобы она сделала из них шубу, но я… я думал, что, чтобы сделать из далматинцев шубу, их не нужно… их не нужно убивать. Поэтому я поймал ей еë желанных сто одного далматинца, среди них была Дороти, а она… она просто выкинула меня, когда я перестал быть ей нужным… Хорошо, что далматинцы смогли победить еë, и теперь она находится в тюрьме. А потом они простили меня за всë, что я сделал им, и приняли меня в свою семью, но мне кажется, что я этого не заслужил, ведь я подверг их всех страшной опасности… — тут он не выдержал и заплакал. — Господи, я такой идиот, мне следовало догадаться обо всëм раньше!       Тут де Виль почувствовал, что кто-то очень мягкий трëтся об его брюки. Сквозь слëзы он увидел обеспокоенное лицо Дороти, не понимающей, почему еë любимый человек плачет (но она была ещë слишком маленькой, чтобы внятно спросить об этом). После этого он почувствовал, как чья-то рука упала на его плечо, вздрогнул (эта была одна из его старых привычек, потому что Круэлла всегда касалась его тела только с одной единственной целью — наказать его), повернулся и встретился взглядом с другим Хантером, глаза которого были полны состраданием, жалостью и… понимаем? Только теперь, до мальчика дошло, что все эти шрамы, мешки под глазами, взлохмаченные волосы, всë это — признаки того, что с его новым знакомым когда-то случилось что-то поистине ужасное. Тут на плечо красноглазого сел тот самый красный кардинал.       — О, вот и ты, Флэпджек, как всегда вовремя, — ненадолго отвлëкся старший Хантер, но вскоре вновь обратил свой взгляд на де Виля. — Хантер, послушай меня, ты не виноват в том, что случилось. Твоя бабушка манипулировала тобой, а ты просто хотел еë одобрения и в действительности не желал причинить кому-нибудь вред. И посмотри, разве она, — он указал на Дороти, — сердита на тебя?       — Она ещë маленькая, она не понимает. Для неë вся история с моей двоюродной бабушкой лишь необычное игра-приключение. Но это не приключение, она могла умереть! Они все могли умереть! И в этом виноват был именно я!       — Не ты один, твоя бабушка виновата во всëм этом гораздо больше. Между вами большая разница, Хантер, ведь ты смог осознать свои ошибки и исправить их, а она — нет.       — Да, она помешана на шубе, — согласился де Виль, немного успокоившись от слов… друга? — И я не думаю, что это когда-нибудь изменится. Тем более она вероятно скоро умрëт, я имею в виду, ей больше сотни! Но… ты ведь тоже пережил, что-то подобное, да? Твои шрамы… откуда они? Я не настаиваю, ты можешь не говорить, если не хочешь.       — Ну, ты ведь рассказал мне свою историю, — вздыхая и теребя перья на голове Флэпджека, сказал Хантер. — Просто это будет… нелегко. Мне потребуется много чего объяснить.       — Ты уверен? — на своëм птичьем языке спросил хозяина Флэпджек. — Вот прям всë ему рассказать?       — Ей, я тебя слышу! — возмутился Хантер.       — Ты меня слышишь? — удивлëнно спросил Флэпджек.       — Ты его слышишь? — ещë более удивлëнно переспросил старший Хантер.       — Я… — де Виль замялся, после чего решил, что нет смысла скрывать свою способность от человека, которому он уже излил душу. — Да, я умею разговаривать с животными. Поначалу это были только собаки, но потом это начало прогрессировать. К тому же, ты ведь тоже понимаешь своего друга.       — Да, но лишь потому что он мой талисман, — сообщил красноглазый. — Ты ведь не знаешь, что такое талисман, не так ли? — после короткого кивка он продолжил. — Что ж, начну пожалуй с того, что я не человек.       — То есть ты эльф? — неверующе переспросил де Виль, посматривая на острые уши собеседника.       — Что? Нет, конечно, эльфы совсем не похожи на человека. Я ведьма, — шëпотом произнëс Хантер. — Хотя мужской вариант этого слова — ведьмак. Можешь использовать оба варианта, я не против.       В этот день де Виль очень многое узнал, как о своëм новом знакомом, так и о мире в целом. Он узнал, что существует другой мир под названием Кипящие острова, где правил безжалостный тиран Император Белос. Он узнал, что это император оказался обычным человеком, желавшим истребить всех ведьм и что старший Хантер изначально помогал ему с этим, считая своим дядей. Он узнал, как старший Хантер завëл первых друзей и благодаря им предал Белоса. Он узнал о штуке под названием «День единства», которая чуть не уничтожила всех ведьм на острове, и лишь странный мальчик-бог смог остановить это. Он узнал, что Хантер с четырьмя его друзьями, один из которых был человеком, оказались заперты на земле и что они уже достаточно долго пытаются починить портал в их дом. Разумеется, это было не всë, что рассказал ему красноглазый, но это было самое важное, что он ему сказал.       — Поэтому, я понимаю твою боль, — такими словами закончил свой рассказ ведьмак. — Я тоже совершил много чего плохого, желая добиться одобрений от того, кто никогда меня не любил. Но я рад, что мне удалось понять, что Белос — ужасный человек, хотя это было не просто, ведь он воспитывал меня с самого моего создания…       — Что ж, мне жаль через что тебе пришлось пройти, но я рад наконец-то найти че… ведьму, который полностью меня понимает. Погоди, — нахмурился де Виль, — ты только что сказал «создания» вместо «рождения»?       — Я… — старший замялся, пытаясь придумать, как сообщить информацию о его искусственном создании младшему.       — Он гримволкер, то есть клон, — помог Флэпджек. — Белос многократно клонировал своего брата, которого он сам же и убил, а потом, когда клоны начинали бастовать, а это происходило всегда, он убивал их.       — То есть фактически ты брат Белоса? — спросил де Виль у тëзки, который, если честно, уже устал удивляться неожиданным поворотам этого дня. — И тебя, как только Хантера, вообще никогда не существовало?       — Да, если тебя это пугает, я могу уйти и…       — Нет, нет, — затороторил де Виль. — Меня это нисколько не пугает! Просто мне раньше ни разу не приходилось встречать чьи-либо клонов. Или ведьм. Или гостей из другого мира. Или людей, говорящих с птицами. Сегодня очень удивительный день!       Ведьмак от его слов едва заметно улыбнулся.       — Спасибо, Хантер, ты делаешь меня более уверенным в моëм решении в ближайшем времени сообщить моим оставшимся друзьям о том, что я гримволкер. Просто, мне кажется, что они это не очень хорошо воспримут, а я очень не хочу их потерять.       — Я думаю, что друзья всегда тебя поддержат, — мудро сказал де Виль. — К тому же, быть племянником сумасшедшего дета и быть клоном брата сумасшедшего дета не такие уж и различающиеся вещи. Если они приняли первое, почему бы им не принять и второе?       Дороти, внимательно слушавшая весь разговор, согласно гавкнула, Флэпджек явно был доволен тем, как де Виль назвал ненавидимого им Белоса, а красноглазый от слов друга ещë больше развеселился.       — Если когда-нибудь я ещë раз встречу Белоса, хотя лучше, чтобы этого никогда не произошло, обязательно назову его сумасшедшим дедом. Он явно это заслужил.       — Вот бы мне хватило смелости как-нибудь похоже назвать Круэллу, — пробормотал де Виль. — Но я до сих пор еë боюсь, наверное, я просто трусишка.       — Ты не трусишка, я, пускай по мне и невидно, до сих пор нервничаю, вспоминая Белоса и всë, что он со мной сделал. Это нормально — бояться тех, кто с самого раннего детства причинял нам боль, и от кого мы были полностью зависимы. Были моменты, когда я, провалив задание, хотел убить себя, чтобы Белос не… неважно. Думаю, все страхи со временем пройдут, а пока не стоит корить себя за них.       — Спасибо, — улыбаясь, ответил де Виль, поглаживая виляющую хвостом Дороти. — Я очень рад познакомиться с тобой, Хантер. Надеюсь, мы с тобой ещë увидимся, ну там завтра, например?       — Надеюсь, — кивнул ведьмак.       В этот вечер закат они встречали уже вчетвером.