Мгновение длиною в жизнь

      Корабли на нашу планету прибывали два раза в месяц. Загружали руду и древесину, которую добывали взрослые, выгружали зерно, ткани и электронику, которые никогда не доходили до нас и оседали в карманах борисинцев. В воображении я всегда представлял, что корабли с других планет неделями добираются от нас, чтобы потом сразу же снова начать свой путь к нам. Однако оказалось, что это было не так. Я не успел обойти даже четверти помещений на корабле Байхэн, когда мы прибыли на, как она сказала, Лофу.       Путь занял у нас всего два дня. Первое время, особенно когда еще можно было увидеть родную планету, я почти не отлипал от окон. Я никогда не знал, как там над небом, мне казалось, что его персиковый цвет простирается бесконечно далеко, что небо везде одинаковое. Но когда мы поднялись, я увидел, что небо может заканчиваться. За нашим родным персиковым небом было черно. А наша планета была не такой уж и большой и не такой уж красивой, как я думал. Просто пыльный шарик с небольшими зелеными вкраплениями.       Байхэн познакомила меня со всеми своими друзьями. Я честно пытался запомнить их имена, но они были такими странными и сложными, что я даже не всегда понимал, какой звук должен стоять на очереди. Но мне не очень-то хотелось говорить с ними. Я побаивался их. Особенно ушей. Хвосты явно говорили, что это не борисинцы, но уши были очень схожи.       К концу первого дня, когда Байхэн накормила меня и вымыла, я, шатаясь по кораблю в чужой одежде с аккуратно перетянутыми шнурком чистыми волосами, случайно наткнулся на закуток у лестницы. Корабль и перемены были слишком большими для меня. Мне хотелось спрятаться именно в таком маленьком и незаметном месте. Сначала я сидел и, размышляя о чем-то теребил неровно отрезанный край кофты. На корабле не было детей, поэтому кто-то из знакомых Байхэн отдал ей одежду, которую та неумело и неаккуратно — мама сделала бы лучше, она была мастерицей на это — подрезала. Ткань была мягкая и красивая с рисунками, но срезанные края уже начали ремшиться и сыпаться. Моя старая одежда всегда была простой и немного грубой, нередко мама перешивала ее из старых отцовских вещей. Мне нравились новые штаны, кофта и странный халат, но я чувствовал себя совсем не на месте. Как будто я оказался здесь случайно, ошибся и не туда зашел. В моей одежде мне было бы спокойнее.       Незаметно я так и уснул там. А потом проснулся от частых шагов, которые возникали каждые несколько секунд, и хлопанья дверями. Я не знал, какое время суток было, но настороженно выглянул из своего закутка, не понимая, что происходит. И тут же встретился взглядом с высоким мужчиной из лисьего народа. Я запомнил, что он здесь главный, капитан.       Он тут же подошел ко мне и взял на руки. Другой рукой он достал небольшую коробочку и что-то натыкал в ней. Шаги стали стихать, люди, которые попадались нам на пути замедлялись и спрашивали, где я был. Капитан коротко отвечал.       А потом я увидел Байхэн. Она бледная шла по коридору, заглядывая под каждый стул и стойку, открывала без разрешения каждую дверь и звала меня. Когда она увидела меня на руках у капитана, то ее лицо стало страдальчески-облегченным. Как у мамы, когда борисинцы проходили мирно мимо нас. Байхэн подошла к нам и взяла меня на руки, крепко прижав и зарывшись лицом в мое плечо.       — Если взяла ребенка, то следи за ним, — голос капитана стал страшным, я подумал, что он сердится на меня. — Ялики на войне разбивать — это одно, но с ребенком нельзя быть небрежным! Девчонка. Весь экипаж под ночь на уши подняла.       — Простите, простите! — Байхэн поклонилась, я опасаясь падения, сильнее вцепился в мех на ее шее. — Я не думала, что он сможет так далеко уйти от каюты. Я буду внимательнее. Спасибо.       Байхэн не отругала меня, хотя я понял, что нельзя было уходить. Вместо этого мы вместе пришли снова в каюту и поели мороженого. Я теперь знал, как называется эта холодная белая штука. Потом она научила меня чистить зубы и положила меня на мягкую и пахнущую чем-то, как фрукты у домов борисинцев, кровать. Сама же провела всю ночь, сидя за столом. Когда я засыпал, она сидела перед плоской светящейся штукой и нажимала на нее. Когда же проснулся ближе к утру, она положила голову на руки и спала. Мама иногда тоже так дремала, когда стирала ночью. Папа научил меня, что в такие моменты нужно аккуратно укрыть человека чем-то теплым и быть тихим. Поэтому я стащил с кровати одеяло, под которым спал, и с трудом, встав на стул, натащил на плечи Байхэн его. Она не пошевелилась.       Второй день прошел спокойно и скучно. Больше я не уходил из каюты, чтобы Байхэн не волновалась. Ближе к обеду она начала суетиться и укладывать вещи в сумку. Я удивился, ведь считал, что лететь до Лофу очень долго, но вслух не спросил ничего. В один момент, ставя тарелки на стол, чтобы пообедать, она с оживлением спросила у меня:       — Ты не слишком устал? Просто мне не терпится проведать моих старых друзей и познакомить тебя с ними.       Я помотал головой, говоря так, что я не устал. Мне было скучно, но не тягостно. Я с сомнением подумал о том, что со старыми людьми может быть невесело проводить время, но промолчал. Я вообще почти не разговаривал.       — Эй, мальчик Инсин, который не говорит со мной. Не бойся, они славные ребята. Да и с таким милахой невозможно быть грубым. В любом случае я буду тебя защищать. Я знаешь, какая сильная!       Я посмотрел на нее с сомнением. Может, она и носила меня на руках, но сильной не выглядела. Наоборот, хрупкая, похожая на куклу Софии и очень красивая. Интересно, все ли люди-лисы такие красивые?       — По твоему взгляду прямо читается, что ты мне не веришь, — она, кажется, обиделась.       — Ты красивая, — я смутился, поэтому сказал тихо.       Байхэн замерла, но тут же вскочила и вновь стиснула меня в объятиях. Она слишком любит обниматься. Даже моя мама так часто не обнимала меня.       — Ну наконец-то в моем обществе появился хоть один джентльмен! Инсин, ты такой очаровательный.       Я невольно покраснел. Она мне нравилась. Просто я очень скучал, поэтому мне не хотелось разговаривать.       Через пару часов мы с Байхэн сошли в совершенно новом и странном мире. Эта планета походила на одну большую красивую картинку из книги сказок. Мне не верилось, что все вокруг настоящее, приятное глазу, поэтому я то и дело цеплялся руками за все. Люди вокруг спокойно ходили, не опуская голов, лисы и люди мирно разговаривали, смеялись, ели, носили красивые одежды. Под ногами была не пыль или слякоть, а красивые и чистые плиты, которые на свету чуть поблескивали. Мои старые башмаки, которые единственные напоминали о доме, никогда не видели таких домов. Прямо рядом с дорогой проплывали маленькие корабли, за арками цвела зелень и шумели ручьи. От столиков приятно пахло едой, которую я не знал.       Байхэн купила мне какую-то сладкую чуть пряную жидкость, пока мы шли. Она сказала, что это чай с манго. Потом мы зашли в магазинчик, где мне купили одежду по размеру. Такую же красивую с яркой птицей на одной из пол кофты.       Новый мир ободрил меня. Он отвлек меня, удивлял, заставлял бояться и желать попробовать все в нем. Байхэн многое говорила мне, но слов было так много, что скоро я перестал запоминать. Через время она взяла меня на руки. Я не устал, но она переживала. Мы взошли на борт маленького корабля, ялика, как сказала Байхэн, и направились между домами, куда-то далеко.       — Ну что, сделаем сюрприз? — она улыбнулась мне и потрепала по голове. — Я сказала, что привезла очень приятный сувенир, но не сказала какой.       Я кивнул, не понимая. Сюрприз — это когда папа на день рождения приносит что-то редкое: сладость или игрушку, а может, делает тебе свой собственный нож для мелкой дичи. Как я могу быть сюрпризом? У кого-то день рождения?       Ялик осторожно остановился посреди послушно застывших по сторонам вод, из которых возвышались деревья, похожие на ящериц. Я хотел рассмотреть все это внимательнее, ведь дома у нас не было так много воды, но Байхэн словно назло повернулась спиной ко всему этому. Я непонимающе посмотрел на нее, но сама Байхэн смотрела за спину.       — Похоже, в этот раз она откопала что-то действительно уникальное. Давно я не видел, чтобы она так сияла, — голос приятный, низкий, мужской. И он веселый. Значит человек не плохой.       — В прошлый раз она так улыбалась, когда притащила десять банок со светящимися жуками. Еле смогли их изгнать из биома Чешуйчатого Ущелья, чтобы эти «светлячки» не привели к вымиранию популяции рыб, для которых свет ночью оказался губительным, — а этот голос уставший и недовольный, но молодой.       — Да, тогда Байхэн чуть не попала под суд. Надеюсь, в этот раз ты ответственно подошла к делу? — женщина, очень спокойная.       — Ой, да ладно вам! Я же порадовать вас хочу! Поверьте, в этот раз мой сюрприз лучше всех предыдущих!       Байхэн резко развернулась. Я встретился глазами с тремя людьми. У мужчины и женщины были красивые седые волосы, но лица при этом молодые. Мужчина, одетый в доспех, мне понравился. Его губы, казалось, всегда улыбаются, как у кошек. Он смотрел на меня тепло. Женщина в удивлении выгнула бровь, было видно, что она поражена, но какая-то сдержанность и осторожность ощущались. Больше всего мне не понравился мужчина с длинными черными волосами. У него на голове были странные рога, как у козла, но сквозь них проходил свет, а за спиной был хвост, как у ящерицы. Его лицо при виде меня исказилось, он злился, досадовал и при этом был надменным.       — Отлично! Она украла ребенка! — рогатый мужчина, хлопнул себя по лбу. — Цзин Юань, что ей будет за похищение? Еще и на межпланетном уровне?       — Ну родить за два дня она его точно не могла… Может, она его выкупила? Я слышала, что борисинцы иногда торгуют людьми, — женщина взяла себя в руки и чуть наклонилась, рассматривая меня. — Байхэн, но ты же понимаешь, что своей покупкой ты поощряешь работорговцев? Это как с черепашками…       — Ой, да не продают их видьядхары уже несколько сотен лет, Цзинлю! — мужчина так закатил глаза, словно его за черепашек ругают каждый день.       Я поднял взгляд на Байхэн. Она насупилась и даже покраснела. Обхватив меня крепче, она надула щеки и обиженно сказала:       — Вот вы какого мнения обо мне?! Инсин пошел со мной добровольно вообще-то! Он остался без дома. Как вы можете обсуждать черепашек, когда перед вами такая симпотяжка!       — Ты говоришь о нем, как о дитинах, — рогатый мужчина с осуждением посмотрел на нее, но на меня теперь смотрел спокойнее и без прежней неприязни.       Байхэн поставила меня на землю, но я настороженно остался стоять подле нее, держась за ее юбку. Я старался или не поднимать голову, или смотреть только на улыбающегося мужчину. Как раз он и приблизился ко мне первым, опустившись на одно колено. Он осторожно приподнял меня за подбородок, вытянул мою руку, посмотрев на запястье и предплечье, а потом осторожно, следя за моей реакцией, приподнял меня на руках и тут же опустил назад.       — Байхэн, он точно совсем лишился дома? Дети, особенно недолгоживущие — это большой риск и ответственность. Было бы лучше, если бы он рос… — мужчина посмотрел на нее все с той же полуулыбкой, но в его голосе я почувствовал волнение и серьезность.       — Совсем! — она перебила его и странно дернулась, чтобы взять меня за руку.       — Легкий? — рогатый мужчина тоже приблизился. Цзин Юань (мне показалось, что это его имя) кивнул и задумчиво надавил мне на нижнюю челюсть, требуя приоткрыть рот.       — Байхэн, вместо того, чтобы хвастаться здесь, ты должна была его первым делом отвести в комиссию по алхимии! В крайнем случае сразу же попросить меня отвести его к видьядхарам-целителям! Зачем ты взяла его, если даже не думаешь о его состоянии? — рогатый ругает Байхэн. Он строгий.       Я ухватил его за длинную полу одежды и дернул, со страхом глядя в глаза.       — Дань Фэн, не горячись. Видишь, он подумал, что ты обижаешь Байхэн, — женщина тоже подошла ко мне и потрепала по голове. — Хороший малец. Да и в любом случае девать его теперь некуда.       — Неужели, гуманитарная помощь, которую мы посылаем, не доходит до жителей? — Цзин Юань с тревогой смотрел на меня. Он мне нравился, но его внимание вызывало настороженность. — Он недоедал. И зубы плохие, хорошо, что молочные пока. Да и бледность. В последний раз видел такое, когда экипаж на месяц застрял без провианта на пути к Лофу. Цинга.       — Ты не представляешь, насколько там все плохо, — Байхэн вновь взяла меня на руки.       — Но если мы ввяжемся, то получим ненужный для нас конфликт без обещания выгоды, — Дань Фэн выудил из кармана что-то яркое и твердое и протянул мне. От этого сладко пахло, но я не был уверен, что это можно есть. Он кивнул мне, поняв, чего я опасаюсь.       Фрукт. Сладкий и сочный. Папа приносил что-то с похожим вкусом, но этот плод сделал язык как будто шершавым, из-за чего я немного скривил рот, но продолжил есть. Мужчина довольно кивнул.       — Байхэн, действительно, отправляйся в комиссию по алхимии. Это необходимо и для его и для нашей безопасности. Эту ситуацию обсудим чуть позже. Твои действия хороши с моральной точки зрения, но сомнительны с других, — Цзинлю похлопала ее по плечу.        Байхэн послушно кивнула и хотела уже развернуться назад к ялику, но внезапно обернулась и с новым восторгом приблизилась к Дань Фэну.       — Дань Фэн, превратись в дракона! Прошу! Ты бы видел, как он рассматривал твое изображение на корабле!       — Иди в комиссию! Идиотка! — он опять злится. Странный. Вроде угостил, но злой при этом.       Байхэн снова надулась, но послушно пошла на борт. Цзинь Юань помахал мне, улыбаясь, я робко помахал в ответ. Может, мне показалось, но Цзинлю, кажется, усмехнулась, а Дань Фэн смотрел спокойнее.