Не называй игру любовью

***

      Кайя всегда считал себя обычным человеком, ничем не примечательным лондонским парнем, который не отличается от других людей. Он, родившийся в спальном районе Лондона, рос в самой обыкновенной, заурядной семье, по крайней мере, как он всегда считал. Однако благодаря прекрасному воспитанию и хорошему отношению родных Кайи к нему, он стал тем, кем сейчас является. Семья, безусловно, представляла наивысшую ценность для него, и он всегда хранил приятные воспоминания о детстве в своём сердце.       Детство Кайи было довольно счастливым и беззаботным. Добрая, заботливая бабушка Несрин и любящая мама, всегда всю его сознательную жизнь находились подле Кайи и души не чаяли в своём сыне и внуке. Конечно, мама была и всегда будет, безусловно, важным человеком в жизни Кайи, но его бабушка всегда являлась самым близким человеком. Она любила внука очень сильно — самой искренней и нежной любовью, которую все бабушки особенно сильно испытывают к внукам. Несрин постоянно всячески проявляла нежность и заботу к внуку: целовала, обнимала его, читала сказки на ночь, учила его читать и писать. Она всегда была рядом. Несмотря на то, что семья Кайи не жила в Турции и не имела непосредственного контакта и привязанности к родине, бабушке удалось научить внука говорить по-турецки и в совершенстве знать язык. Кайя хорошо помнил, как бабушка доставала книги и пластинки с музыкой на родном языке, с помощью которых прививала мальчику любовь к родине.       Мама тоже значила много для Кайи, наверное, как и любая мама для ребёнка. Нюкхет всегда старалась удивить сына вкусными блюдами, купить ему самые новые и классные игрушки, постоянно зацеловывала и обнимала его. Именно мама была первой, кто заметил, что сын тянется к рисованию, и всячески его поощряла в стремлении научиться рисовать: покупала альбомы и карандаши для рисования, отправляла на разные кружки, чтобы улучшить его навыки.       Нюкхет и Несрин никогда не пытались утаить от Кайи правду о том, что у него есть и другие члены семьи помимо мамы и бабушки. Хоть сейчас эти воспоминания немного омрачены и очернены после знакомства с Корханами, но Кайя помнит, как мама и бабушка восторженно рассказывали ему о его дедушке Халисе, который живёт в Турции и является очень уважаемым человеком. Несмотря на то, что Халис откровенно подпортил жизнь Нюкхет и Несрин, они всегда говорили о нём с любовью. Чтобы порадовать Кайю, на каждый праздник мама с бабушкой делали ему открытки с поздравлениями. И, как ни странно, дедушка всегда отвечал ему. Дед знал, как он учится, в какую девочку влюблён, какие подарки хотел бы получить на день рождения и Рождество. И Кайя искренне любил деда до тех пор, пока не увидел в письменных принадлежностях мамы недописанную открытку от деда…       Это, наверное, был первый раз в его жизни, когда наивное детское сердечко сначала задрожало, а потом и вовсе с треском кануло куда-то в небытие…       Отец Кайи — Омер — это то, что хотелось бы стереть из памяти. Он был грозным, жестоким, глубоко непорядочным и бесчувственным человеком. Он почти не жил с семьёй и перебивался случайными заработками, шёл работать туда, где ему платили хоть какую-то копейку. Конечно же, никакого заработка в семью Омер не приносил. Почти все деньги он пропивал. Отца Кайя редко видел, но при этом боялся до дрожи. Когда он заявлялся домой, почти всегда был пьян и постоянно устраивал скандалы, избивал их с матерью. Кайя помнит, как мама всегда его прикрывала, велела ему бежать, когда пьяный Омер накидывался на неё с кулаками. Кайя прятался в шкафу или под кроватью, пока крики и удары не прекращались. А после мальчик с опаской выходил из своего убежища и помогал маме. Та запрещала звонить бабушке Несрин и убеждала, что они не скоро увидят отца. Так и было. После побоев отец пропадал на некоторое время. Это были самые страшные и ужасные моменты его детства, которые в будущем сильно повлияли на психику Кайи.       Но шли годы, и Кайя рос. Став старше, окрепнув и возмужав, он уже не прятался, а старался защищать маму и принять часть гнева отца на себя. Во время одного из очередных скандалов, когда Кайе было примерно десять, он сам бросился на отца с кулаками, когда тот схватил Нюкхет за волосы. Омер с силой ударил жену головой о стену, после чего обернулся к мальчику.       — Ах ты, ублюдок! Гадёныш, ты на кого руку поднять посмел?! — взревел он.       Он резко схватил Кайю за горло, поднял и с силой отшвырнул в угол комнаты. Кайя сильно ударился головой о батарею и чуть было не потерял сознание. Он почти сразу почувствовал, что что-то тёплое и вязкое течёт из головы. Это была кровь.       Отец с животным оскалом и хищным взглядом направился прямо к нему и, видимо, хотел продолжить бить, но в этот момент мама схватила Омера за ноги.       — Умоляю, не трогай его! — закричала она. — Можешь сделать со мной всё, что угодно, но не трогай его!       Отец перевёл взгляд на мать.       — Значит, говоришь не трогать его? Что ж, будь, по-твоему.       Он вновь схватил её за волосы, но уже намного сильнее, и поволок в спальню.       Кайя слышал удары, громкие, отчаянные стоны матери и крики обоих родителей, но не мог пошевелиться. Голова просто раскалывалась. Сил не хватало даже на то, чтобы дышать, не то, что встать. Кайя никак не мог собраться с мыслями. Только после того, как Омер, уходя, захлопнул входную дверь, Кайя встал и, пошатываясь, медленно пошёл к спальне родителей.       Когда он вошёл в комнату, то увидел ужасающую картину: его драгоценная мама неподвижно лежала на постели лицом вниз, одежда на ней была изорвана, а на теле отчётливо виднелись красные полосы и синяки. Старая простыня прикрывала её тело ниже пояса. Её взгляд застыл на зеркале шкафа. Кайя осторожно забрался на постель, обнял маму и начал гладить её по голове. Она же в это время тихим безжизненным голосом напевала какую-то песенку.       Именно в тот момент этот десятилетний ребенок дал себе слово защищать всех женщин и, в первую очередь, свою мать. Больше он не давал так называемому отцу так сильно отыгрываться на ней. Увиденное глубоко поразило мальчика, засело густым, болючим комком где-то на подкорках сознания. Поэтому последующие разы он ещё сильнее давал отпор отцу, хотя и получал за это крепкие удары кулаками и ремнём. Но на первом месте была мама, ведь её здоровье и моральное состояние важнее самого Кайи.       Конечно, Несрин неоднократно пыталась помочь дочери, чем могла, ибо не могла видеть, как она мучается. Бабушка много раз писала на Омера заявления, но бытовые разбирательства не были первоочередной задачей полиции. Тем более сама потерпевшая не заявляла на мужа, так как боялась, что Омер может сделать что-то ещё более ужасное. Но, к счастью, вскоре его посадили на несколько лет за мошенничество, и Нюкхет с Кайёй теперь могли спокойно дышать, наслаждаться жизнью и не бояться каждый день за её сохранность.       Кайя с мамой начали сдавать собственную квартиру и переехали к бабушке. Им втроём было очень хорошо вместе. Настало время истинного счастья. Каждое утро бабушка готовила ему любимые завтраки, мама отводила в школу, потом на рисование. А вечером они собирались вместе счастливой, хоть и маленькой семьёй. И это был относительно мирный и счастливый период его жизни, который продлился целых два года, пока однажды всё не вышло из-под контроля и рядом с мамой стало небезопасно.       Сначала Кайя начал замечать странности в поведении мамы. Бывали моменты, когда у неё было прекрасное настроение, повышенная активность и чрезмерная забота к сыну. Она постоянно смеялась, пела, водила Кайю с бабушкой в развлекательные центры, буквально радовалась каждой минуте. Даже несколько раз позволяла сыну не ходить в школу, чтобы они могли пойти погулять по Лондону и провести больше времени вместе.       Однако уже через неделю это окрылённое состояние резко сменялось мрачным. Нюкхет молчала по несколько дней, сидела, уставившись в одну точку. Внезапные вспышки гнева на сына происходили всегда неожиданно. По ночам она сидела в кресле в гостиной, смотрела в окно и почти не спала.       Однажды ночью Кайя проснулся и очень испугался, когда увидел, как мама стоит у изголовья его кровати и смотрит на него. И этот взгляд был просто леденящим. Таким, как отец всегда смотрел на него, прежде чем ударить. После этого случая он постоянно запирал дверь комнаты на ключ, прежде чем идти спать.       Дальше — больше. Мать переставала его узнавать, говорила ужасные вещи, кричала, что он не её сын, начала избивать и оскорблять. Кайя с неописуемой болью в сердце вспоминает, как она часто спрашивала у матери, кто этот «недоносок», что он здесь вообще делает и почему бы от него вовсе не избавиться. И конечно, Кайя не забудет тот момент, когда она так сильно дёрнула его за руку, что вывихнула её.       Бабушка Несрин старалась не оставлять их одних, защищала внука, ругала Нюкхет. Бабушку мама слушалась, и лишь с презрением смотрела на сына, когда Несрин его защищала. Несколько раз Кайя заставал её за тем, как она разговаривала со своим отражением, а отражение «отвечало» ей. И это были два совершенно разных человека, даже голоса были разные. Такое ощущение, что его мать была заперта в том отражении, пока злая Нюкхет спорила с ней. Но потом период депрессии и апатии сменялся внезапной радостью. И Нюкхет снова становилась той самой нежной, любящей матерью, которая обнимала и целовала сына. Кайе пришлось принять тот факт, что у него две матери. И каждый раз, видя её, старался по взгляду и движению различить, какая же из матерей перед ним.       В этот период жизни единственным побегом от реальности для него было рисование. Только перенося на бумагу образы, которые были в его голове, или, срисовывая что-то определённое, он мог оторваться, «спрятаться» от ужасной реальности и забыться. Рисование было единственной его отдушиной и безопасной гаванью.       В один из периодов «счастья» бабушка уговорила Нюкхет посетить врача. Они поехали к нему втроём. В кабинет сперва зашла мама, пока Кайя с бабушкой её ждали. А после того, как мама вышла, врач пригласил и бабушку. Пока они ждали, мама пребывала в отличном настроении и во всех красках описывала Кайе, какая на улице хорошая погода, что как только они выйдут отсюда, мама купит ему мороженное и они вместе поедут в парк развлечений. Пока Кайя сильно нервничал и переживал, надеясь, что с его мамой всё в порядке, Нюкхет чуть ли не лепетала от счастья. Но их ждал неутешительный приговор.       Бабушка вышла из кабинета вся бледная, будто бы измученная, и испуганно взглянула на дочь, на коленях у которой сидел Кайя. Несмотря на приподнятое настроение мамы весь день, бабушка оставалась молчаливой и задумчивой. Кайя заметил, как она старалась постоянно находиться с ними, больше в тот день не оставляла их одних. Несрин правда старалась делать вид, что всё нормально и ничего не произошло, старалась контролировать ситуацию. Но на следующее утро Кайя проснулся от громких звуков. Это был грохот бьющейся посуды. Кайя вновь увидел ужасающую картину: мама кричала, рушила комнату, разбивала вазы, опрокидывала стол и стулья, пока бабушка умоляла её успокоиться. Увидев сына, «злая» Нюкхет ещё больше взбесилась и, к великому ужасу, бросила в него нож. Нож ударился о стену, пролетев чуть выше левого уха Кайи, пока он с неописуемым страхом смотрел на мать.       Бабушка закричала ему, чтобы он немедленно заперся в своей комнате и позвонил в скорую. Он сделал, как было велено, стал дрожащими руками набирать нужный номер, пока Нюкхет пыталась выбить дверь в его комнату, чтобы «добраться до сучёныша» и устроить ему взбучку за то, что тот «испортил ей жизнь». В это время слышались крики бабушки, которая старалась её угомонить, но безуспешно.       Пока они ждали скорую, Кайя залез под одеяло и лежал, будто защищаясь, в позе эмбриона, заткнул уши, чтобы не слышать маму и её многочисленные проклятия. К счастью, скорая приехала незамедлительно и, в конечном итоге, её поместили в психиатрическую клинику.       Ребёнок вовсе не должен знать и понимать, что такое психиатрическая клиника, но Кайе пришлось рано об этом узнать. Только через месяц им разрешили увидеть Нюкхет. Кайя помнит их первую встречу после того ужасного приступа: мрачное здание, холодные коридоры, белые стены, пациенты в одинаковой одежде. Они ничем не отличались от обычных людей на улице, но почему-то их взгляд был расфокусирован, а движения замедленными и неуклюжими.       Их с бабушкой привели в общую комнату и попросили присесть на диван. На стене висел телевизор, где шёл вестерн. Несколько пожилых людей смотрели кино. Но были и те, кто играл в шахматы, читал книгу, а кто-то бормотал и мысленно считал по пальцам. Кайе стало неуютно и некомфортно в этой больничной обстановке с незнакомыми и странными людьми и он прижался к бабушке.       Вскоре привели его маму. Кайя сперва даже и не узнал ту женщину, которую усадили на кресло напротив. Это была болезненно исхудавшая женщина с безжизненным взглядом. Волосы были коротко подстрижены. Им сказали, что неделю назад она объявила голодовку, но сейчас находится на успокоительных. Они могут с ней поговорить, но вряд ли получат ответ. Кайя был в полном ужасе от услышанного и увиденного. А бабушка держалась из последних сил, чтобы не заплакать. После того, как они вышли из палаты, в коридоре женщина присела на стул и горько заплакала. Кайя впервые увидел, как его светлая, жизнерадостная бабушка Несрин так захлёбывалась слезами. Он крепко обнял её, а она его в ответ. Им ничего больше не оставалось, как переживать эту боль и безмерное отчаяние вместе.       — Не волнуйся, бабушка, — успокаивающе сказал Кайя, гладя по волосам Несрин. — У нас же есть дедушка Халис. Он найдёт лучших врачей, и мама поправится.       — Да, — ответила женщина, поднимая на него заплаканные глаза. — Ты прав, дедушка поможет. Но нам нужно срочно перевести маму в лучшее место. Ты согласен со мной?       — Согласен, — сказал Кайя. — Это место просто ужасное. Маме тут плохо.       Бабушка утвердительно кивнула, встала, и, взяв за руку внука, направилась с ним к выходу.       Уже на следующей неделе Нюкхет перевели в частный пансионат для душевнобольных в пригороде Лондона, в живописном месте. Кайя помнит, что им пришлось туда добираться целых два с половиной часа. Но место было лучше, чем в той больнице. Мама выглядела относительно лучше. Им даже разрешили встречи по два раза в месяц.       В этот период отца выпустили из тюрьмы, и он вернулся. Конечно же, первым делом он захотел как-либо навредить сыну и жене. Омер застал их с бабушкой во дворе, угрожал, спрашивал, почему его квартиру сдают без его ведома, требовал Несрин вернуть ему семью, которую та якобы насильно держит в своём доме, спрашивал, куда делась Нюкхет. Бабушке пришлось коротко рассказать ему о случившемся.       — Я так и знал, что она ненормальная, — рассмеялся Омер. — Так ты, старая карга, спихнула мне свою сумасшедшую дочурку?       — Не смей так говорить о моей дочери! — вскипела тёща в ответ.       Омер лишь злобно ухмыльнулся и покачал головой, затем обернулся к Кайе.       — Разве я мало для вас сделал? У вас была крыша над головой, еда, одежда. Что вы ещё хотели от меня?! Видишь, щенок, а ты ещё и защищал эту безумную, вместо того, чтобы быть на моей стороне. Ты такая же грязь, как и она, — с этими словами он сплюнул на землю.       — Не оскорбляй мою мать, — смело заявил Кайя.       — Так ты снова на её стороне?! Да я тебя…       С этими словами он дал Кайе такую сильную пощёчину, что мальчик упал, а потом ударил ногой в живот. Бабушка закричала. Но им повезло: в этот момент к ним подбежали соседи и скрутили Омера.       Но на этом несчастья и тяжёлые моменты не закончились. Спустя некоторое время у бабушки произошёл сердечный приступ. Напуганный Кайя сразу же поспешил вызвать скорую. Он думал, что бабушка умирает, и просто не мог найти себе места от ужаса. После того, как её положили в больницу, Кайя некоторое время должен был сам заботиться о себе. Но самое страшное было вовсе не это — страшно было остаться совсем одному, никому не нужному в этом мире.       Слава Аллаху, Несрин выздоровела. Врач посоветовал женщине не слишком переутомляться и беречь себя. На этом счастливое и беззаботное детство Кайи закончилось. Теперь настала его очередь заботиться о бабушке. И Кайя полностью взял на себя ответственность за их маленькую семью. Возвращаясь с уроков, он закупал продукты, помогал бабушке готовить, по выходным убирался дома, оплачивал счета.       Конечно, из-за того, что Кайя теперь стал главой семьи, его успеваемость в школе начала снижаться и учителя стали жаловаться. Но для мальчика семья была важнее всего, а от наступающей депрессии и апатии спасало только рисование. Бабушка поговорила с учителям, объяснила, в какой ситуации оказался Кайя, и они не стали больше на него давить.       Во время одной из уборок в комнате бабушки Кайя нашёл её шкатулку с драгоценностями. Кайя помнил, как будучи ребёнком, бабушка с гордостью показывала ему драгоценности, которые она привезла из Турции. Там было много золотых колье, серёжек, браслетов, несколько жемчужных ожерелий и самое дорогое колье из бриллиантов — подарок дедушки Халиса. Но сейчас в этой шкатулке остались лишь одни жемчужные серёжки и несколько золотых.       «А куда же подевались остальные?», — пронёсся немой вопрос в голове Кайи. Но всё и так было очевидно…       Вечером Кайя решил серьёзно поговорить с бабушкой. Он уже не маленький и давно перестал верить в эту милую сказку с добрым дедушкой Халисом, выдуманную специально для детского разума. Кайя вырос и понял, что всё совсем не так, как ему преподносят. Сейчас положение его семьи висело буквально на волоске. А также, ему было очень интересно узнать, куда пропали золотые украшения.       — Бабушка, твой чай, — сказал Кайя, ставя перед ней стакан.       — Спасибо, милый, — ответила пожилая женщина, отложив книгу.       — Я могу спросить кое-что у тебя?       — Конечно, свет моих очей, — последовал ответ на турецком.       — Сегодня я нашёл твою шкатулку. Ту самую, которую ты мне показывала в детстве. Помнишь?       Женщина коротко кивнула и отвернулась.       — Я хорошо помню, что там было много украшений самых разных видов и форм. Но теперь их осталось совсем мало. Куда они подевались?       Женщина молчала.       — Бабушка, я уже взрослый и имею право знать. Расскажи мне, пожалуйста, — он сел у её ног и взял за руки бабушку.       — Я… Мне… — неуверенно, заикаясь, начала она. — Мне было сложно найти работу в чужой стране. И мне… мне приходилось иногда продавать свои вещи ради денег.       — Дедушка ведь не помогал нам всё это время, как вы с мамой мне рассказывали?       — Вначале помогал, примерно первые три-четыре года после моего переезда в Лондон. Потом перестал. Но ты не злись на него, он, правда, хороший человек.       — Хороший, как же, — пробормотал Кайя. — А подаренное им колье?       — Именно за счёт него, я смогла устроить Нюкхет, мою дочь, — голос женщины задрожал, — в частный пансионат. Послушай, Кайя. Мне удалось продать это колье за хорошую сумму, и я даже смогла открыть отдельный счёт для мамы. Если в дальнейшем ей понадобится помощь, то воспользуйся этими деньгами, ладно? Но маме об этом не говори. Это только наш с тобой секрет.       — Хорошо, бабушка, не скажу. Ты только не расстраивайся, я всё понимаю и сделаю, как ты скажешь, — мальчик поцеловал руки женщине. — Ты делала всё, что в твоих силах.       С этими словами он положил голову ей на колени, и женщина начала гладить его по волосам.       Со временем лечение Нюкхет стало давать свои плоды. Ей становилось лучше, и с каждым разом им с бабушкой всё больше удавалось вовлечь её в разговор. Нюкхет больше не проявляла агрессию по отношению к сыну. Он показывал маме свои рисунки, а некоторые даже подписывал «Люблю тебя, мама!» и оставлял у неё.       Конечно же, нет худа без добра. Было то, что день за днём омрачало их жизни. Несколько раз приходил отец, с каждым разом он выглядел всё хуже и хуже. Лицо осунулось, грязный, местами в порванной одежде, только глаза опасно блестели. И каждый раз он просил одного — денег. Кайя не понимал, что с ним, но бабушка всякий раз молча протягивала ему деньги и осторожно закрывала дверь. Потом она вернула ему ключи от его квартиры, чтобы он больше не приходил к ним, и сам сдавал свою квартиру и жил на те деньги.       В один из дней к ним заявились неожиданные гости, ранее незнакомые Кайе — господин Шехмуз с дочерью Пырыл. Как оказалось, мать Шехмуза была давней подругой бабушки Несрин, а он сам учился в колледже вместе с Нюкхет. Встреча прошла очень радушно. Мужчина был весьма громкий и импульсивный, но достаточно интересный, много где бывал, рассказывал интересные истории, вспоминал с бабушкой былые времена. А его дочка — настоящая принцесса — не отводила своего смущённого взгляда от Кайи.       Узнав о том, где в данный момент находится Нюкхет и в каком она состоянии, Шехмуз непременно решил съездить и навестить её. Он также предложил Несрин с внуком присоединиться к нему. Августовским утром в условленный день Шехмуз забрал их, и они втроём поехали в пансионат. По дороге мужчина пытался отвлечь от тяжёлых мыслей Несрин и Кайю, ставил популярные турецкие песни, говоря о том, что нельзя забывать про свои корни.       Мама была явно приятно удивлена, увидев нежданного гостя. Когда вошёл Шехмуз с букетом красных роз, то женщина и вовсе засияла, будто бы он сделал что-то невероятное. Кайя давно не видел маму такой счастливой, давно не лицезрел такой широкой улыбки на её лице и такой радости в глазах. Кто был этот мужчина и почему так благотворно влиял на его маму? Неужели он и правда, лишь друг семьи, приятель мамы из колледжа? Или Кайя опять чего-то не знает?       На четырнадцатый день рождения Кайя получил лучший подарок в жизни — Нюкхет разрешили забрать её домой. Но врачи поставили обязательное условие: принимать выписанные лекарства и проходить обследование каждые три месяца. Кайя был счастлив, что мама снова дома и больше не будет этих долгих, мучительных разлук с ней и недель ожидания. Ощущать любовь и тепло матери — это определённо самое лучшее, что может испытывать любой ребёнок независимо от возраста. Ведь мама — это самое главное, самое ценное, что есть у каждого человека.       Однако с появлением Нюкхет частыми гостями в их доме стали Шехмуз и Пырыл. Кайе нравился этот мужчина как человек, но вовсе не нравилось, как мама ведёт себя с ним. Они откровенно флиртовали, смеялись, разговаривали на разные темы, проводили всё больше и больше времени вместе, что очень злило Кайю.       С Пырыл был связан один неприятный момент из детства Кайи. В один из визитов её с отцом, мама предложила ему и Пырыл пойти в комнату Кайи, чтобы он мог показать рисунки или, к примеру, вместе послушать музыку. Когда Пырыл увидела старый музыкальный проигрыватель и покрытые пылью музыкальные пластинки, она стала заливисто смеяться. Девочка высмеяла Кайю за то, что он пользуется таким старьём и за то, что у него нет телефона, либо хотя бы музыкального плеера. Этот момент очень задел Кайю. Да, конечно этой принцессе не понять, как тяжело даётся хорошая, богатая жизнь. Она ведь растёт в благополучии и достатке, откуда ей знать о прелестях иной жизни?       За несколько месяцев до пятнадцатилетия Кайи, в марте произошло событие, которое очень сильно травмировало его и раздробило юношеское сердце на мелкие кусочки: скончалась его любимая бабушка. Она ушла из жизни так спокойно и тихо, что он не мог сначала в это поверить. Несрин просто не проснулась одним утром. Именно Кайе пришлось обнаружить бездыханное тело бабушки. Этот момент, тот самый апогей боли, страха, отчаяния и истерики на грани безумия он наверняка запомнит на всю свою жизнь. Но, к великому сожалению, бабушку уже не вернуть, она отдала душу на суд Аллаху. Такой сильной боли Кайя не испытывал больше никогда…       На похоронах был ограниченный круг людей: только он с мамой, несколько соседей и дядя Шехмуз с Пырыл, которые успели прилететь из Турции. Вечером того же дня Нюкхет сидела и рассматривала старые фотографии. Кайя присоединился к маме. Это были фотографии бабушки, сделанные в молодости. Кайя был удивлён, увидев, какой же красавицей была его бабушка: длинные локоны, свет в тёмных глазах, поразительная улыбка и нежный женский стан. Кайя никогда не видел её настолько живой, искренней и радующейся жизни, как на этих фотографиях.       Среди фотографий были и его детские снимки. Мама смеялась и умилялась, рассматривая их. На одном изображении ещё совсем крохотный Кайя лежит в новой детской кроватке, купленной специально для него, и сладко спит с милым, наивным выражением лица. На другой мальчик лет пяти, видимо, запечатлён в момент движения: он с широкой улыбкой на лице и распростёртыми объятиями бежит к маме, чтобы вручить ей маленький букетик только что сорванных цветов. На третьей — малыш с необычайным восторгом на лице высоко раскачивается на качели.       Какие тёплые, искренние и милые моменты были в его детстве.… Всё было так хорошо…       Куда делся весь свет, Кайя?       Кайя всё ждал, что его «славный», «добрый» и «прекрасный» дедушка таки приедет, чтобы попрощаться с бабушкой у её могилы. Мама говорила ему, что звонила деду и сообщила новость о смерти, очень просила приехать. Но дед, что и было сразу очевидно, не приехал ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц.       Потеря матери не могла не сказаться пагубно на Нюкхет. Она будто бы снова сходила с ума. Сперва она начала обвинять во всех горестях и бедах Халиса, а потом и вовсе внушать сыну, что его двоюродные братья Фуат и Ферит наслаждаются всеми благами мира, которые вовсе не заслуживают. Она активно проповедовала сыну, что кузены отняли у Кайи то, что по праву принадлежит ему. Нюкхет перестала принимать медикаменты, стала агрессивной и снова нападала на сына. Поговорив с врачами, Кайе пришлось ещё раз отправить маму в пансионат.       Теперь Кайя, оставшись совсем один, в полную силу ощутил своё одиночество. Брошенный, никому не нужный, как бездомный пёс. Вдобавок к своему одиночеству и апатии на Кайю навалилось и то, что нужно было заботиться о себе самостоятельно и устроиться на работу. Так как возраст ему не позволял устроиться на официальную работу, то Кайя работал везде, где можно и куда возьмут. Какие работы он только не перепробовал: мойщик машин, курьер, разносчик газет, посудомойщик, раздавал буклеты. Он не стыдился никакой работы, ведь это был труд, честно заработанные им деньги.       Можно сказать, что работа в разных местах положительно повлияла на Кайю и на приобретение им жизненного опыта. Будучи от природы наблюдательным и эмпатичным человеком, он очень быстро начал понимать людей, тонко подмечал настроения коллег, мог несколькими умелыми выражениями уладить спор. Самое важное, что он заметил — люди, в большинстве своём, боятся правды. Поэтому если приходилось поставить кого-то на место, то Кайя пускал в ход лишь факты. Это сразу же обезоруживало оппонента.       Время от времени с ним связывался дядя Шехмуз и предлагал помощь и деньги. Но Кайя каждый раз благодарил и отказывался. Он также и матери запретил принимать какую-то помощь от мужчины, ибо не желал получать никакую стороннюю помощь. Парень был убеждён, что на всё в своей жизни он должен заработать сам.       С шестнадцати лет начался тот самый отвратительный период в жизни, который Кайя хотел бы навсегда вычеркнуть из памяти. Тогда он впервые попробовал алкоголь и пристрастился к нему. Алкоголь, хоть и временно, но отключал мозги и заглушал боль. Поэтому каждую субботу и воскресенье, в свои выходные Кайя каждое утро начинал с двух бутылок пива, а ближе к вечеру дело доходило до распития водки у какого-то паба. После этого было так легко и просто завязать драку и выпустить накопившуюся боль. Ему было нечего терять. Какая разница, что ему делать, как жить. Ведь он не был никому нужен — ни семьи, ни друзей, ни братьев или сестер. Два раза его забирали в участок за хулиганство, но потом из-за нежелания заполнять кучу бумаг отпускали. Поэтому Кайя продолжал беспрестанно и безнаказанно кутить всю свою юность.       Один из его преподавателей по изобразительному искусству оказался свидетелем во время одной из драк. Полицейские уже почти скрутили его, когда Мистер Миллер вступился за Кайю, заявив, что знает его и попросил не забирать. Уже после того, как Кайя протрезвел, он получил часовую лекцию от преподавателя о том, что алкоголь — это зло, что Кайя талантливый молодой человек, у которого вся жизнь впереди и вовсе не стоит портить её таким образом. Тогда Кайе стало действительно стыдно за своё поведение и за то, что преподаватель, которого он уважал, так разочаровался в нём.       Взяв с Кайи обещание, что он бросит пить, Мистер Миллер обязался помочь ему поступить в университет. Он даже начал платить Кайе деньги, чтобы тот помогал ему убираться в студии по вечерам, после ухода учеников-студентов. Таким образом, Кайя больше не нужно было перебиваться случайными заработками. Даже бывало, он ночевал в студии, потому что никак не хотелось возвращаться в пустую квартиру.       Время от времени он навещал мать, состояние которой постепенно снова стало улучшаться. Наконец, настал счастливый момент: на Рождество её выписали из пансионата. Почти в то же время приехал Шехмуз. Он сообщил радостную весть — Пырыл решила учиться в Лондоне, и было бы здорово, если бы Кайя общался с ней, показал город и приобщил к местным устоям. Кайе было неловко отказываться, тем более, когда Пырыл так мило на него смотрела, поэтому он без лишних вопросов и возражений принял просьбу Шехмуза.       И Кайя, и Пырыл были довольно заняты из-за графика их занятий, но им всё же удавалось встретиться. Вместе они часто гуляли по городу и разговаривали. Чем больше Кайя узнавал Пырыл, тем больше убеждался, какая же огромная пропасть лежит между ними. Это проявлялось во всём: в восприятии мира, во взглядах, интересах, планах на жизнь, в отношении к каким-либо событиям. Пырыл олицетворяла все качества, которые Кайя не любил в людях: лицемерие, высокомерие, алчность. Она называла нищими людей, которые пользовались общественным транспортом, хотела обедать лишь в дорогих ресторанах и кофейнях, нагло обращалась с персоналом. Капризная папина принцесса.       Спустя месяц после его семнадцатилетия Кайе позвонил нотариус и коротко сообщил, что его отец умер и нужно явиться оформить документы на квартиру, которую отец завещал ему. Новость о смерти отца никак не тронула Кайю, потому что для него отец был давно мёртв. Он даже не посчитал нужным сказать матери о случившемся. Кайя просто поехал и быстро подписал все документы. Его совсем не интересовало, где и как был похоронен Омер Сонмез. Кайя просто хотел быстрее вырвать эту чёрную, запятнанную грязью и кровью страницу своей жизни.       В сентябре его приняли на факультет графического дизайна на платное обучение. Денег у него не было, но мистер Миллер предложил ему подумать или взять академический отпуск, но никак не отказываться от обучения. Он видел потенциал в Кайе и не хотел, чтобы его дар пропадал зря. И тут Кайе пришла идея — ведь есть квартира отца, в которой Кайя вовсе не собирался жить, но зато какие-то деньги за неё можно было выручить. Так как он собирался оплатить разом все четыре года обучения, то университет пошёл ему навстречу и немного снизил оплату. Суммы, полученной от продажи квартиры, ему хватило для полной оплаты своего обучения.       Все эти четыре года прошли относительно безмятежно. Мама пила таблетки и была относительно здорова. Врачи также были довольны её жизненными показателями и состоянием. Пырыл иногда заходила к ним в гости. А изредка приезжал и дядя Шехмуз, даже однажды с бывшей женой, матерью Пырыл. Кайе по-прежнему не нравилось видеть свою мать в обществе Шехмуза. Но зато её жизнь наконец-то вошла в спокойное русло, теперь он был в ответе за неё и не мог позволить, чтобы кто-то посторонний разрушил эту идиллию.       Кайя подрабатывал уже официально — официантом, менеджером в небольших отелях и продавцом в книжных магазинах. Именно там ему удалось прочитать большое количество книг. Но его больше увлекали книги по своей специальности, по живописи и скульптуре. Последние два года учёбы для подработки он выбирал только книжные магазины. И ещё одной причиной, почему он работал в библиотеках, было то, что там было легко знакомиться с людьми, особенно с девушками.       Первые отношения, как и первый раз, у Кайи были на первом курсе. Он познакомился с девушкой на одной из университетских вечеринок, и она сразу же заинтересовала его. Но это была лишь мимолётная связь. Все последующие отношения также длились достаточно недолго — максимальный срок был в шесть месяцев. Будучи человеком искусства, Кайя искал ту самую душевную красоту, тонкую связь в девушках, которая его захватит. Тем не менее, ни в одной из них он не мог найти ту самую — свою судьбу.       К двадцати шести годам у Кайи была относительно обустроенная жизнь. Он работал графическим дизайнером в одной из крупных медиа-компаний, у него был хороший заработок, даже отложены определённые сбережения. У него появились друзья и знакомые. Мама было практически здорова. Казалось бы: живи спокойно и наслаждайся жизнью, всё же идёт хорошо, не так ли?       Было хорошо. Пока однажды Кайя после работы не поехал к маме по её просьбе. Когда он приехал, то сразу же понял, что что-то случилось и маме от него что-то нужно. Но он никак не ожидал услышать о том, что дед Халис позвонил и пригласил их приехать и пожить в Стамбуле. Кайя был раздосадован и зол и тут же отказался ехать. Но Нюкхет убеждала, что хочет поехать и увидеть наконец-то отца. Тем более им обоим нужна месть — за их прискорбное существование все эти годы в изгнании, за его детство, за бабушку Несрин.       Нюкхет точно знала, какие слова, нужно сказать и на какие точки давить, чтобы Кайя не смог отказаться. Ещё она знала, что сын ни в коем случае не отпустит её одну и обязательно поедет с ней. И Кайя не смог отказаться.       Именно после этого разговора он не смог сдержать своих эмоций, сильно напился и… совершил один из самых опрометчивых поступков в своей жизни, переспав с Пырыл.       В скором времени жизнь Кайи кардинально изменилась. Ему пришлось уйти с работы — перейти на удалёнку, где платили чуть меньше, а затем и вовсе попрощаться с друзьями, со своим домом и страной и уехать в неизвестность — в Стамбул.