Не называй игру любовью

      — Ты в порядке? — первым делом спрашивает Кайя, как только они заходят в дом.       — В порядке, да, — отвечает Суна. — Наконец, он получил по заслугам.       Неожиданно к ним подошёл господин Халис, прерывая разговор новоиспечённых мужа и жены. Было удивительно, что пожилой человек, который почти не покидает свои покои, спустился, решив почтить своим присутствием молодых. Это было большой редкостью, чтобы Халис сам лично шёл навстречу кому-либо. Кайя и Суна обеспокоенно посмотрели друг на друга, ожидая долгого и напряжённого разговора. Кайя, конечно же, знал, что дед вовсе не оценит такую скорую женитьбу внука, и был готов к любой грубости со стороны Халиса. Но вот Суна явно побаивалась гнева со стороны главы особняка. Это можно было понять по её растерянному взгляду, замершей позе и слегка подрагивающим рукам. Поэтому, чтобы Суне было спокойнее, Кайя встал впереди жены, при этом держа её миниатюрную ладошку в своей, едва ощутимо касаясь её руки в успокаивающем жесте.       — Кайя, что тут происходит? — грозно обращается старик к внуку.       По омрачённому злому выражению лица Халиса можно было оценить степень его гнева. Кайя решил говорить первым:       — Дедушка, мы с Суной решили вопрос о свадьбе.       — Самостоятельно? Не спросив никого? — строго спрашивает господин Халис.       Да, Кайя был явно прав в своих догадках — дед был очень зол. Немудрено, ведь где это видано, чтобы у него — самого Халиса Корхана, не спросили позволения, да и тем более в таком важном вопросе, как заключение брака?       Кайя решил парировать «атаки» деда:       — Дедушка, ты изначально дал согласие на этот брак. Если бы в тот вечер не произошло недоразумение, то мы бы уже были женаты. Но мы сами строим своё счастье, и никакие неприятные события не могут омрачить его.       — А как же Казым? — спрашивает мужчина. — Как вы его убедили? Говорите прямо, не утаивайте от меня ничего, — настойчивый строгий взгляд деда говорил сам за себя.       — Давай, — подбадривает Кайя Суну.       Теперь он хочет, чтобы его жена сама рассказала о недавних событиях. Так он даёт понять Суне, что они на равных и она тоже имеет право говорить. Суна, хоть и слегка побаивалась Халиса, не могла не оценить такой маленький, но приятный жест со стороны Кайи.       — Господин Халис, вы хорошо знаете моего отца и понимаете, что он смотрит на нас с Сейран, как на способ получения выгоды для себя, — неуверенно начала Суна, смотря в пол. — Я… Я всего лишь хотела ему доказать, что мой брак не будет для него выгодой, не станет ещё одной возможностью для приобретения хорошей, богатой жизни. Да, я дала ему возможность приехать сюда с нами. Но ни за что не позволила бы войти в дом.       — Видел-видел, — самодовольно улыбнулся господин Халис. — Ты выгнала его?       — С вашего позволения, я хочу стать частью вашей семьи. Той семьи, которая поддержала меня — вы, госпожа Ифакат, Кайя. Конечно, Сейран, тётя, мама — тоже моя семья. Но я хочу, чтобы мой отец понял, что не сможет жить в этом доме, используя своих дочерей.       Всё это время Кайя стоял рядом, продолжая держать её руку в своей, тем самым придавая ей уверенности. Он знал, что Суна сейчас чувствовала себя неловко и явно ждала какого-то подвоха. Очевидно, девушку мучал страх, что её попросту могут выгнать отсюда. Но Кайя не позволит.       Некоторое время господин Халис молчал, видимо, тщательно всё обдумывая. Однако вскоре, неожиданно для молодожёнов, он стал заливисто смеяться. Это была весьма нетипичная реакция для деда, что вызвало шок Кайи и Суны.       Как только дед перестал смеяться, то подошёл ближе к младшей невестке и аккуратно приподнял её лицо за подбородок.       — Подними голову, девочка, и посмотри мне в глаза, — говорит он. — Ты молодец. Я горжусь тобой! Ты поступила правильно. Смогла сделать то, что другие не смогли бы никогда. Умница! Невестка, достойная меня!       Суна смущённо улыбнулась и в знак благодарности поспешила целовать руку господина Халиса. Кайя также последовал её примеру.       Неожиданно в дом практически врывается Нюкхет. Увиденное ею явно выбивает женщину из колеи. Она, очевидно, не ожидала увидеть здесь своего сына, да ещё и с этой пронырой Суной! Шестерёнки в её голове начали быстро крутиться, и стало совсем не трудно сложить дважды два. Случилось самое ужасное, что могло произойти с Кайёй. Нюкхет просто нужно было услышать подтверждение своих мыслей.       — Что здесь происходит? — с порога спрашивает Нюкхет. — Господин Халис? Кайя? Что эта девушка здесь делает? Её отец же только что лежал у ворот. Их же выгнали, разве нет? Они всё ещё не уехали?       Недоумение, беспокойство и гнев — именно эти три чувства перемешались в душе Нюкхет и ярко отражались на её лице. Женщина явно была в недоумении и не понимала, что же дальше делать.       Кайя же, наоборот, в эти минуты отличался особым спокойствием. Он ловко вытянул из рук Суны свидетельство о браке, чтобы предоставить его как доказательство своей матери.       — Мама, мы с Суной решили вопрос о свадьбе. То есть, мы поженились, — говорит он, демонстрируя красный документ.       — Что? Как? Ты шутишь, сынок?!       Нюкхет пребывала в полнейшем шоке от происходящего. Она не могла поверить, что её непутёвый сын выбрал эту дурочку в качестве жены. Такое великое недоразумение просто не укладывалось в голове.       — Давайте, поцелуйте руку маме, — говорит дедушка. — Конечно, не по нашим традициям жениться так спешно и без благословения семьи, но всё же в этом нет вашей вины. Я вас поддерживаю.       Кайя первый подходит к матери и целует её руку. Нюкхет с явным презрением и огромным недовольством окидывает взглядом сына. Конечно, матери пришёлся не по душе поступок сына, и она не упустит возможности упрекнуть его за неповиновение.       — Мы можем поговорить наедине? — тихо, но со злобой говорит она, чтобы слышал только Кайя.       — Поговорим, — коротко отвечает он.       Суна подходит и тоже целует руку свекрови. Нюкхет совсем не по душе её невестка, более того, она в открытую презирает Суну, но при отце, естественно, натягивает свою улыбочку.       В следующий момент в зал заходит Ифакат. Она не менее Нюкхет ошарашена, удивлённо уставляется на новую невестку этого дома.       — Суна? Ты вернулась?       — Она не просто вернулась, — отвечает господин Халис за Суну. — Теперь она невестка этого дома. Не так ли, доченька?       Суна растеряна и не знает, что и ответить. Дрожь в её теле и смущение не дают вставить и слова.       — Ифакат, — обращается Халис, — проведи невесту в комнату молодожёнов. И попроси Шефику приготовить сегодня на ужин что-то особенное. И да, закажите кебаб.       После этих слов Халис покидает зал. Ифакат жестом подзывает к себе Суну.       — Пойдём, дорогая.       — Увидимся за ужином, госпожа Нюкхет, — с толикой гордости говорит Суна, наконец проявляя свою силу и просыпающуюся уверенность. С победоносной улыбкой смотрит на свекровь, после чего уходит за Ифакат.       — Да она издевается, — цедит сквозь зубы Нюкхет. — Кайя, пойдём, нам нужно поговорить.

***

      Ифакат ведёт Суну в свою просторную комнату на втором этаже.       — Я попрошу ребят занести твои чемоданы. Располагайся. Надеюсь, вам с Кайёй будет уютно в этой спальне, — двусмысленно говорит Ифакат. — Добро пожаловать в особняк. Теперь и ты стала одной из невесток Корхан.       — Спасибо, — коротко отвечает Суна.       После того как женщина покидает комнату, Суна начинает неловко осматриваться. Трюмо с пуфиком, мягкий диван, картины на стенах, громадный гардеробный шкаф, ванная комната — всё то, что предполагает обычная комната. Вроде бы, всё отлично, ничего лишнего. Но вскоре взгляд Суны задерживается на кровати. И тут неожиданно Суна теряется, просыпаются все её страхи.       Сегодня ночью им придётся разделить постель. Как бы Суна не хотела, как бы не бежала от этого, как бы не стремилась закрыться в себе, но ей не удастся. Точно не сегодня. В этот день их первая брачная ночь с Кайёй. Он и так сделал для неё много: женился, забрал в этот дом. Поэтому Суна должна отплатить той же монетой и ни в коем случае не оказывать сопротивление.       Разум говорит одно, но сердце и, самое главное, поломанная психика, сломанная девочка внутри Суны говорят совсем об ином. От одной мысли о том, что ей придётся откинуть куда-то далеко свои страхи, свою скромность и стеснительность, раздеться этой ночью перед мужчиной, обнажая всю свою суть, разделить с ним постель… Суну охватывает дикая паника.       То ужасное обращение, те издевательства, те извращения, что пришлось пережить Суне в браке с Саффетом, навсегда останутся в разуме клеймом, которое снова и снова будет обжигать её ярким пламенем. Такое не забывается, уж точно воспоминания о насилии нельзя выкинуть из головы. Ни одна девушка ни в коем случае не заслуживает испытывать такой дичайший страх и ужас в жизни.       И Суна не заслуживала.       Но, как и всегда, получила.       Именно поэтому тремор рук, бегающие глаза, покалывание в сердце и невидящий взгляд — это то, что сопровождает накатывающий страх бедной девушки. Она просто не в силах справиться с травмирующими воспоминаниями.       Из мрачных мыслей Суну вырывает стук в дверь. Будто просыпаясь от кошмара, она громко говорит:       — Войдите.       В дверном проёме показываются два охранника и Айше. Они заносят чемоданы Суны в комнату.       — Суна-ханым, я помогу вам разместить ваши вещи, — услужливо предлагает Айше.       — Спасибо, — благодарит охранников Суна. — И тебе спасибо, Айше, но я сама.       — Как вам будет угодно, — отвечает Айше, тихо закрывая за собой дверь.       Только сейчас Суна приходит в себя, успокаивается и обращает внимание на иные детали комнаты. На столе, стоящем у окна, лежит небольшая стопка бумаг и карандаши, аккуратно сложенные в уголке. Небольшую полку, находящуюся около стола, заполняют книги самых разных жанров. На одной из прикроватных тумбочек — графический планшет.       «Значит, Кайя увлечён чтением и рисованием», — отметила про себя Суна, что не могло не удивить и не порадовать её.       Она подходит к трюмо и достаёт из сумочки документы. Вот их удостоверения личности, а вот и свидетельство о браке. Когда они расписывались, то Суна заметила кое-что, но сейчас хотела точно убедиться. Взяв удостоверение личности Кайи, она увидела дату рождения: 05.05.1992. Всё верно — ему 26 лет. Она старше его почти на 2 года. Хотя Суна всегда была убеждена, что её муж, как бы это не было стереотипно, будет старше её как минимум на 5 лет. Но вышла замуж за того, кто младше её. Но ведь возраст не главное, ведь так? Главное, чтобы в отношениях была любовь, поддержка, доверие и взаимопонимание.       А будет ли их брак таким?

***

      — Браво, браво! Ты всё прекрасно придумала, мама, — похлопал Кайя в ладоши, как только они вошли в комнату Нюкхет.       — Не понимаю о чём это ты, — нахмурившись, ответила та.       — Суна. Не говори, что она случайно подслушала тот наш разговор.       Нюкхет хмурится и недоумённо смотрит на сына, будто не понимая, о чём он. Но Кайя лишь недоверчиво ухмыляется. Он слишком хорошо знает мать, чтобы понять, что она притворяется.       — А ты что думал? — в один момент Нюкхет переменилась в лице, поняв, что Кайя раскусил её игру. Злая гримаса теперь делала её ещё разъярённее и недовольнее. — Что я оставлю тебя с этой бесхребетной дурой?       — Ну и что, добилась своего? Стоило ли оно того? Ты испортила свадьбу собственного сына!       — Ой-ой-ой. У тебя свадьба испортилась, значит? — Нюкхет говорила таким тоном, будто бы перед ней не взрослый мужчина, а пятилетний мальчик. — Стоило бы. Стоило! Если бы я смогла спасти тебя от этой неудачницы, всё бы было по-другому!       Кайя смотрит на мать с полным непониманием и глубоким разочарованием и с огорчённым видом качает головой. Почему она с первого дня так невзлюбила Суну? Что эта забитая, несчастная, скромная девушка сделала ей? Чем так не угодила?       — Боже мой, заладил он со своим браком! Что это за Суна такая?! Сынок, ты бы вышел, прогулялся бы по Стамбулу, познакомился бы с другими девушками! — раздражённо протараторила мать. — Если у тебя так много энергии, так пойди и развейся!       — Мама, мы чуть было не разрушили жизнь Суны, ты совсем не понимаешь этого?       — Да что там было разрушать? — раздражённо фыркнула мать. — Её жизнь и так была разрушена, мы ничего даже не сделали.       — Не могу поверить, что ты такое говоришь, — Кайя провёл руками по лицу. Ему тяжело было осознавать, что мать не только не приняла его выбор, но и оказалась ещё и очень гадким человеком.       — Как ты вообще мог жениться втайне от меня? — возмущается Нюкхет. — Тебе совсем неинтересно мнение матери?       — Я женился не втайне от тебя, я тебе об этом говорил, предупреждал, что так поступлю. Это сейчас не столь важно. Лучше ответь мне, что эта девушка сделала тебе? Почему ты без всякой причины ненавидишь Суну?       Нюкхет озадаченно посмотрела на сына, но так и не смогла ничего сказать. Конечно же, дело было вовсе не в Суне. Всё гораздо глубже: Нюкхет даже самой себе не могла до конца признаться, что боится потерять единственного сына, единственного родного человека. А что, если, женившись, он заведёт собственную семью и забудет мать, не будет больше о ней заботиться? Такое возможное будущее вовсе не устраивало Нюкхет, поэтому она продолжала отчаянно бороться за сына.       — К тому же, у моего брака есть очень большие плюсы. Мне нужно как можно скорее втереться в доверие «любимого» дедушки. Он увидит меня — настоящего Кайю Сонмеза — семьянина, ответственного работника, в целом положительного человека. Если он действительно рассудительный человек, то он поймёт, что я не Ферит, что на меня можно положиться и доверить семейный бизнес и наследство. А если у меня ещё и родится сын… — при этих словах он хитро улыбнулся. — То мы с тобой быстро поменяемся местами с кузеном, не так ли? Только влившись в семью и войдя в бизнес, я смогу разрушить Корханов.       — Ты расстраиваешь меня, сынок, — грустным голосом сказала мама. — Я привезла тебя сюда, чтобы у тебя была своя семья. Я сама бы разобралась с Халисом. Ты не понимаешь во что ты ввязываешься, что тебя ждёт в конце.       — Мама, я больше не ребёнок. Я в ответе за свой выбор. Мы с Суной приняли решение, как два взрослых человека, и поженились. Вот и всё.       — То есть для тебя всё так просто?       — Да, просто. И ты должна это принять, — отвечает Кайя, приобнимая и целуя мать.       После этого мужчина спешно направляется к двери, но его окликивает мама:       — Кайя, Кайя!       — Что такое, мама? — оборачивается он.       — Очень прошу тебя, услышь меня хоть раз, расстанься с этой девушкой, пока не поздно. Пусть уходит!       Кайя отрицательно качает головой и закрывает за собой дверь, не желая больше слушать неприятные слова мамы.       Нюкхет тяжело вздыхает и поворачивается к зеркалу, висящему над трюмо.       — Что ты так смотришь? — зло спрашивает она своё отражение.       — Ты преувеличиваешь, — мягко отвечает ей отражение. — Девушка очень милая и скромная. Наш сын в безопасности, не переживай.       — Скромная? Да она чуть ли не сразу вскружила голову моему Кайе! Ничего себе скромность, — спорит Нюкхет.       — Она изначально хотела подружиться с тобой, но ты не захотела. Послушай меня…       — Замолчи, замолчи, замолчи! — Нюкхет прикрыла уши и села на стул, отвернувшись от своего отражения. — Замолчи, замолчи, не хочу тебя слышать!       Трясущимися руками она достала баночку с таблетками из шкафчика и снова обратилась к своему отражению.       — Послушать тебя? Тебя? Да ты так и Халиса простишь. Всё, довольно болтовни! Иди принеси мне воды, мне нужно запить таблетки.

***

      В дверь снова постучались. На этот раз это был Кайя. Он вошёл и улыбнулся, увидев красный документ в её руках.       — Я не знала куда положить, — сказала Суна, слегка подняв взгляд на Кайю.       — Я сам.       Взяв свидетельство и удостоверения, он подошёл к гардеробу. Пока Кайя складывал документы и возился с вещами, Суна, не знала, что делать дальше. Но не решившись прервать неловкое молчание, решила занять свои руки — начала разгружать чемоданы.       Вскоре на туалетном столике появились и её немногочисленные вещи — тушь, светлая помада, тональник, небольшое зеркальце и прозрачные лаки для ногтей, а в ванной комнате — шампуни, гель для душа, крем для лица, зубная щётка. Так как украшений было совсем немного, она решила положить их к украшениям Кайи. Далее Суна взялась за одежду, верхнюю одежду она весила на крючки у двери. Открыв шкаф, она увидела, что несколько вешалок заняты одеждой Кайи. Её было немного — несколько пар брюк, две сорочки, две толстовки. Внизу аккуратно лежала стопка с футболками. Не густо.       — Помочь? — спросил Кайя, подойдя сзади.       — Нет, спасибо. Я сама.       Кайя кивнул и, не желая отвлекать Суну, подошёл к столу. Взяв несколько листов, он почему-то начал внимательно их изучать. Видимо, это были эскизы к украшениям.       Суна тем временем продолжала развешивать свою одежду рядом с одеждой мужа. Свою? Точно уверена, что она твоя, Суна? Нет, конечно нет. Это была одежда Сейран — абсолютно вся. Ничего нового, вся одежда — то, что уже долго носила Сейран и ей надоело, поэтому она и отдала сестре. Только такого она была достойна в собственном доме.       Она вдруг вспомнила случай, произошедший год назад.       Flashback       — Отец, можешь одолжить мне немного денег? — робко попросила Суна после ужина, когда вся семья пила кофе.       — Зачем тебе? — нахмурившись, спросил отец, которому вообще не понравилось, что старшая дочь в принципе открыла рот и смеет говорить о деньгах.       — Мне нужно купить себе кое-что из одежды и обувь. Многие вещи уже старые, износились, — тихо ответила Суна.       Мама поддержала её:       — Правда, Казым. Одежда уже старая. Не к лицу молодой девушке ходить в таком в Стамбуле.       Отпив кофе, отец ответил:       — Возьми у Сейран.       — У Сейран? — переспросила Суна. Она, кажется, не расслышала.       — Да, у Сейран, — передразнил её отец. — Вон у неё сколько одежды — целый магазин. И я не думаю, что она носит всё. Пусть отдаст тебе, то что уже не нравится.       Тётя с безразличным молчанием наблюдала за ситуацией.       — Это ведь… неправильно, — растерянно, неверяще сказала Суна.       — Что неправильно? — непонимающе спросил отец. — Разве вы в детстве не носили одежду друг друга? Неужели ты думаешь, что Сейран тебе ничего не отдаст?       — Они ведь больше не дети, Казым, — мягко уговаривает Эсме.       — А вдруг кто-то поймёт? Узнает? Ферит, Гюльгюн-ханым, прислуга? — отчаянно спрашивает Суна.       «А если Абидин?», — мысленно добавляет она.       — Кто поймёт? — вставляет тётя Хаттуч.       — Нет, я сказал! — повышает голос отец, сильно ударяя кулаком по столу. — Никто не поймёт. И даже если поймёт, то кому какое дело? К тому же Ферит, мой сынок не такой парень, чтобы говорить о таком.       В Суне вскипает ярость, она крепко сжимает кулаки под столом, да так, что ногти больно впиваются в кожу, а глаза горят огнём.       — Не смотри на меня так! — вскрикивает отец. — Я не собираюсь тратить на тебя ни копейки! Разведённая, сидишь на моей шее, мозолишь мне глаза. Достала меня уже!       Суна крепко сжимает зубы, не сводя взгляда с Казыма.       — Суна! — строго выговаривает тётя. — Не спорь с отцом! Он ведь прав во всём. И не нужно стыдиться — вы же сестры. Нет ничего такого в том, чтобы носить одежду своей сестры.       Мама подходит к отцу и мягко кладёт ему руку на плечо, чтобы как-то успокоить его.       — Хорошо-хорошо, Казым-ага, — примирительно говорит она. — Мы так и сделаем. Не злись, пожалуйста.       Потом оборачивается к Суне с огорчённым взглядом. Она согласна с дочерью, и ей жаль её, но, как и всегда, Эсме не собирается перечить мужу себе в ущерб, поэтому Суне приходится отступить под напором матери, тёти и отца.       Суна медленно встаёт и уходит в свою комнату. Заперев дверь на ключ, она делает несколько шагов и падает на колени. Схватившись руками за голову, девушка начитает рыдать.       «За что мне такая судьба? Сколько ещё унижений и боли мне придётся пережить? Неужели никто не спасёт меня от этой жизни?» — именно такие горькие мысли посещают девушку каждый день. Видимо, ей больше не выбраться из этого ада, и она будет терпеть унижения вечность. Да и поделом ей, всё — её вина. Если бы она была умной и сообразительной, как Сейран, то уже давно была бы счастлива. Но такой неумёхе, глупой растяпе счастье априори не положено. Поэтому бремя Суны на всю жизнь — это осуждения, крики и побои отца, строгий взгляд и речи тёти, грустные глаза матери и потасканные шмотки сестры.       На следующий день Шанлы поехали в гости к Корханам, чтобы проведать Сейран. Пока Казым надоедал всем жителям особняка, Эсме успела поговорить с младшей дочерью. После этого Сейран поспешила забрать Суну в свою комнату. К счастью, за разговорами никто и не заметил, как Сейран с Суной быстро упорхнули с глаз. Заведя сестру в комнату, Сейран взяла руки Суны в свои, с любовью и грустью одновременно смотря на сестру.       — Мама рассказала мне о вашем вчерашнем разговоре с отцом. Сестрёнка, душа моя, не расстраивайся, ладно? Ты можешь взять любую мою одежду, я совсем не против. Бери даже самую лучшую и красивую. Ты же моя сестра, мой самый близкий человек на свете. Почему ты сразу не попросила меня?       Суне пришлось выдавить из себя улыбку, чтобы не обижать сестру. Хоть Суне было очень неприятно на душе сейчас, но она обняла Сейран. Её младшую сестру не испортили деньги, её сердце всё ещё не потеряло доброты. Дай Аллах, чтобы Сейран всегда была счастлива, и ничто в жизни её не огорчало. Тогда и Суна будет счастлива, ведь на данный момент её собственное счастье зависит только от счастья младшей сестры.       Сейран взяла её за руку и повела к рядам с большим количеством одежды.       — Сестрёнка, не стесняйся, бери всё, что хочешь.       Суна начала проходить по рядам и выбирать только самое необходимое. Ей вообще было крайне неприятно происходящее, она откровенно унижалась перед сестрой. Однако Суна прикусила язык и стала брать одежду. Пара сорочек, толстовок, одно лёгкое платье и брюки — больше ничего Суна брать не стала. Обувь и верхнюю одежду девушка не взяла, доносит свою, хватит с неё. Сейран, конечно, говорила, что она взяла слишком мало одежды, пусть не стесняется, всё равно она всё это не будет носить. Но Суна коротко ответила, что ей достаточно.       Аккуратно сложив одежду в сумку, Суна направилась к выходу. Но не тут то было. К её великому несчастью, дверь открыл Ферит.       — Оооо… Свояченица! А ты что тут делаешь? — весело спросил он.       — А тебе какое дело? — парировала Суна. — Мы просто болтали с сестрой. Обычные девичьи разговоры.       — А меня не посвятите? — деланно обиженно спросил Ферит.       Суна обошла Ферита и уже вышла из комнаты.       — Нет. Потому что мы уже закончили.       — Жаль, не успел. Кстати, Суна, твоя семья уже уезжает. Папа Казым уже ждёт тебя в такси. Беги.       — Уже, — улыбается Суна. — Увидимся, Сейран!       Сейран машет ей на прощание.       Суна закрывает за собой дверь, но не уходит, а прислушивается.       — В самом деле, что вы тут делали? Что за сумка у неё была? — спрашивает Ферит Сейран.       — Да так. Некоторые мои вещи.       — А почему ты отдала ей свои вещи? Раз не носишь, то могли бы отдать прислуге.       Сейран промолчала.       — Что происходит, жёнушка? — не отстаёт Ферит.       — Отец отказался ей что-то покупать. Сказал, пусть возьмёт мои вещи. Будем делиться, как в детстве.       — Вот негодяй! — вскипает парень. — Какой же он подлец!       — Это мой отец, — еле слышно отвечает Сейран.       Суна слышит шаги в комнате.       — Послушай, пообещай, что не будешь носить уже эти вещи после Суны!       — Конечно не буду. Я уже их подарила ей.       — Отлично! Моя жена не будет донашивать за кем-то одежду. А хочешь поедем и купим тебе обновки?       — Ферит, нет…       Суна слышит кокетливый смех Сейран и бормотание Ферита. Непрошенные слёзы подступили к глазам, ноги не слушались и дрожали. Даже сестра и Ферит презирают её… Что может быть унизительнее?       Она медленным шагом спускается вниз, держа в руках ненавистную сумку. Сев в такси, Суна отворачивается к окну, чтобы никто не видел её горьких слёз.       — Выбрала, что понравилось? — улыбаясь, спрашивает мама.       Суна лишь коротко кивает.       — Ну и всё, — говорит тётя. — А ты переживала.       — Именно, тётя, — подхватывает Казым. — Развели бесполезные разговоры. Поехали уже.       Суна молчит. А что здесь говорить? Ненужная, никчёмная, обуза, явно лишняя в своей семье — зачем она вообще родилась? От надвигающейся истерики девушку спасает только то, что сейчас она не одна и не может показать свою слабость при семье. Всё потом, в её маленькой комнате, где она вновь будет одна.       Flashback end       Развесив одежду, Суна смотрит на часы: ровно три. К восьми они должны будут спуститься к ужину. Для неё это будет первый ужин в этом особняке в роли невестки дома. Необходимо тщательно подготовиться: выбрать соответствующий наряд, уложить волосы и хотя бы минимально накраситься.       Она твёрдо решила для себя, что на этот раз не наденет одежду Сейран. Что бы ни случилось. Только не сегодня. Из своей одежды у неё было длинное шифоновое платье лилового цвета, которое она надевала в день свадьбы родственников в Антепе, и белое платье, в котором она была на своей первой помолвке с Феритом.       Как бы не были болезненны воспоминания, Суна понимала, что белое платье более подходящее для сегодняшнего вечера. Она достала его и, встав перед зеркалом, приложила к себе, изучая отражение. Оно ещё подходило ей, поэтому Суна выбрала его.       — Ты наденешь это платье? — спросил Кайя, откинувшись на спинку стула.       — Да. Не нравится? Могу надеть лиловое, — отвечает ему Суна, указывая на другое платье.       На вкус Кайи это платье — просто ужасное, образец безвкусицы. Его было бы хорошо немедленно сжечь. Однако он пока оставляет своё мнение при себе, дабы не обидеть и не задеть Суну.       — То чёрное тебе больше подходит, — говорит он, намекая на короткое платье в горошек. — Или голубое.       — Нет, — отводит взгляд Суна. — Либо белое, либо лиловое. Выбирай.       — Ты сама должна выбрать. Но почему именно эти платья, а не те? Чёрный и голубой цвет тебе идут больше, чем белый и лиловый.       Суна молчит, не зная, как сказать о таком. Но отступать не собирается — она не наденет одежду сестры ни за что.       — Суна?       — Те платья не мои.       Кайя вопросительно смотрит на неё. Суна вешает оба свои платья в шкаф и достаёт по несколько вешалок более красивых нарядов.       — Вся моя одежда — это одежда Сейран, — показывает она мужу. — Только те два платья мои. И я не собираюсь сидеть за столом в первый день моего брака в чужой одежде.       Кайя меняется в лице — смотрит серьёзно, потом медленно встаёт и подходит к жене. Осторожно взяв из её рук вешалки, он бросает их на пол.       — Запомни, Суна: моя жена никогда не будет носить чужую одежду. Не позволю. Никогда не стесняйся говорить мне о своих желаниях. Тебе нужно купить наряд на этот вечер, потому что ты обязана блистать. Давай, поехали в магазин.       С этими словами он берёт из шкафа толстовку, накидывает на плечи Суны своё пальто, и они вместе направляются к выходу.