Divine destiny

Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значения человеческих глаз. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда!

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

В черноте помещения весело танцевало рыжее пламя, поглощающее трескучие брёвна в растопленном камине. У единственного источника освещения был ковёр и низенький деревянный столик с маленькими резными ножками. Вокруг расположились трое собеседников на подушках цвета сапфира и вели тихую беседу о прошлом, нынешнем и будущем. О прошлом молвил обладатель грозной и яростной силы, но голос его не был похож на управляемые им раскаты грома — он походил на лирическую и даже печальную мелодию, ведавшую о безвозвратно утерянном, но дорогом сердцу. О нынешнем рассуждало добродушное существо вкрадчиво и так же уверенно, как завывало его стихийное бедствие, обрушивавшееся на землю то смертоносными ураганами, то ласковыми и лёгкими дуновениями. О будущем лепетало совсем юное, но полное жизни и энергии создание, хлопочущее о несбывшемся и мечтавшее о подвигах, славе и признании и — как всякое молодое существо — грезившее о немного приукрашенных и романтизированных вещах. На изумруде атласной скатерти, впопыхах расстеленной на дубовой поверхности, стоял чайник на металлической подставке с разогретыми докрасна углями. Всюду пахло жимолостью, душистыми травами иссушённых полевых цветов, внезапно грянувшей грозой по весне и спелыми цитрусами. Едва ли Кассандра могла припомнить, когда и где она в последний раз пила настолько божественно вкусный чай — и пила ли когда-нибудь вообще. Лично для неё был раздобыт богом ветра лимон и, под задорные смешки девицы и её вялые попытки забрать нож и обслужить себя самостоятельно, был нарезан лордом на желторотые дольки и отправлен полукружиями солнц в каждую из трёх дымящихся керамических чашек. Непрерывно говорили братья, и Кэсси вторила им, то слушая их мерно льющуюся беседу, то увлечённо вставляя своё красноречивое словцо. Её взгляд часто — слишком часто — намертво приковывался к сидящей подле неё фигуре, обрамлённой пылающим светом. Не в силах совладать с собой, она упивалась ничуть не изменившимся божественным видом, поглощала благородство бессмертной красоты, запоминая каждую морщинку на оттенённом прожитыми столетиями лице. Он определённо был красив — так решила Кассандра для себя, грея руки о бархатистую ёмкость и мягко улыбаясь, разморённая приятной духотой помещения, наполненного жаром огня, согревающего до последней косточки в теле. Оглушающее буйство шума непогоды удалялось, и в конце концов за окном всё стихло, но девушка знала, что вместо неистовства грозы с проливным дождём местность храма утонула в сырости вечера. Когда она встала, разминая затёкшие конечности, и вышла на балкон с изысканной каменной балюстрадой, уже давно перевалило за полночь, и Кэсси укорила себя за то, что позабыла о времени и оставила родителей и гостей в одиночестве, а сама невозмутимо отправилась по зову бесперебойно бьющего сердца к божеству. Она кручинилась не долго, ведь он почти тут же оказался рядом с ней, словно она непроизвольно посылала к нему сигналы, призывая его, дабы он забрал её печали и тревоги. Кэсси взглянула на громовержца, наивно и даже по-детски, как маленький ребёнок смотрит на что-то непостижимое, но оттого ещё более интересное и манящее. Она помялась, желая заговорить, но не нашла в себе хоть толику решительности для этого. Всё же они впервые были наедине, и без разряжавшего обстановку Фуджина меж ними пролегла неловкость. Воздух был свеж и чист после затянувшихся сезонов ливней, длившихся невесть знает сколько. Прохладой обдавало ножки Кассандры и её розовощёкое лицо, подставленное навстречу августовской тьме. Небосвод заволокло угольной пеленой, и Рейден, присоединившись к смертной, величественно развёл руки в стороны, напрягая мышцы и призывая природу подчиниться его воле, — и небеса торжественно разверзлись под натиском божественной мощи. Тучи расплылись кто куда, гонимые прочь от обители, и луна ровным, выведенным по контуру диском возглавила бездонную синеву пространства. Её молочный свет разлился по тверди земной, срывая покров ночной и открывая взору чарующую местность: виднеющиеся вдали бледные, припорошенные снегом макушки острых гор, стремящиеся ввысь и пронзающие пушистые облака; лежащую у поляны с оврагами и холмами опушку и хвойный лес, простирающийся до бескрайнего горизонта; дворики и закоулки храма со старыми терракотовыми идолами и редкими кронами багрянца листвы, с крошечными скамейками и блуждающими под порывами ветра огоньками. Рейден покосился на Кассандру, глядевшую на иссиня-чёрный шёлк просторного космического полотна, искрящийся от мерцающей мириады алмазных пылинок, и восхищённую представшей пред нею дивной картиной. А он не мог отвести от неё взор. И как она так быстро повзрослела? Годы взяли своё: он едва помнил её проказливым дитя, которое он считал родным и лелеял по-отцовски, как умел, расходуя нерастраченные за вечность чувства. А теперь бок о бок с ним стояла юная смертная женщина, прибавившая не только в летах, но и в росте, и в привлекательности, а лоб её, некогда большой и детский, вытянулся и теперь мог расположиться на уровне его губ… Какая несусветная глупость. Но она больше не дитя, определённо — всё в ней твердило богу грома о том, что она вошла в цветущую пору и не собиралась из неё выходить ближайшие пару лет. Ведь ей было всего восемнадцать — как много для той девочки, что он знавал, и как мало для бессмертного создания вроде него. «Восемнадцать!» — вдарило по черепной коробке, едва не раскалывая её на части. А ведь он не знал, что она придёт. Но она пришла, ведомая судьбой. — Я прошу прощения, что не подготовил подарок, — Рейден взял на себя инициативу нарушить молчание, хоть с ней оно и не было тягостным и тревожащим — он находил его удобным и приятным, но настойчивая мысль заставляла его говорить: — Обещаю исправиться. — Не надо, это лишнее, — смутилась Кассандра, — мы ведь столько лет не виделись… — она умолкла, взволнованно вцепившись в свой бордовый свитер и перебирая ткань пальцами. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы говорить, но всё невысказанное застряло как назло на пути к пересохшему рту. — Я… Я хотела попросить прощения, — наконец она сбивчиво пролепетала и, взглянув на бога грома, тут же понурила голову. Лорд стоял ближе, чем было положено — плечом к плечу — и пристально взирал на неё, выбитый из колеи внезапными девичьими извинениями. О, сколько усилий Кэсси потребовалось приложить, чтобы облечь во внятные предложения свои сожаления, и голос её звучал так, словно она была провинившейся девочкой, оправдывающейся перед родителями за проступок: — Я так резко перестала с тобой и Фуджином общаться… У меня был сложный период в жизни: сначала я не хотела возвращаться к тренировкам, мне было не до того, а потом вернулась и поняла, как мне не хватает вас… Прости меня, я была эгоисткой, и даже не попрощалась и не объяснилась с тобой… Ты не заслужил этого… — Кассандра вновь благоговейно воззрилась на бога, внимательно наблюдавшего за ней. Её взгляд случайно скользнул вниз — к дрожанию воздуха у его уст, и она стыдливо отвернулась, поджимая губы. Рейден был удивлён девичьими речами, но понимал, что они не беспочвенны: лишь Старшим богам было известно, сколь многое она на самом деле перетерпела, пока из зёрнышка крепла и взращивалась в плодоносное цитрусовое деревце. Ему многое было известно от младшего брата, тоскливыми вечерами болтавшего невпопад новости смертных. И разве мог он злиться на неё после того, что она пережила в пору отрочества? — Я не сержусь на тебя, — сказал лорд искренне, без намёка на затаённую обиду, и слова его были слаще мёда для её ушей — она облегчённо выдохнула, осознавая, что он и вправду не был огорчён её поступком и был всё так же добр и учтив к ней. Рейден произнёс: — Твоей вины нет в том, что случилось с твоими родителями… — Ты знаешь?! — Кассандра отпрянула от него, не то испуганная, не то растерянная. Румянец расплескался по веснушчатой коже пухлых щёк, чёлка упала ей на лоб, и выражение лица её приобрело нездоровый оттенок. — Я слышал, что твои родители расставались, — объяснил лорд. — Мне очень жаль, — он заметил, как плечи её поникли — и вся она сделалась меньше, точно пыталась обратиться в пылинку и с попутным ветром исчезнуть с балкона. Рейден помедлил прежде, чем задать вопрос: — Сейчас ведь всё в порядке? — Да, они вместе, — поспешила сказать она на выдохе. — Сейчас всё хорошо… Кэсси хотела бы признаться ему, как одиноко и тоскливо ей было: как тот заляпанный алыми пятнами позорный вечер на острове она желала забыть, как страшный сон, и избавиться от того, из-за чего вынуждено повзрослела; как в те ушедшие, но не вымаранные из памяти месяцы она рыдала на груди отца от бессилия, ища поддержки; как настрадалась в кабинетах настойчивых психологов и упрямо отвергала их помощь; как поддавалась унынию, пока просвет надежды не расколол непроглядный мрачный купол, под которым она была похоронена заживо. Но Кассандра не могла выдавить из себя встрявшую поперёк горла ужасную правду, разрушившую её детство: ни ему, ни кому-либо ещё она не расскажет ни за что! — Я молился за благополучие вашей семьи, — вывел её из пучины дум Рейден, — и я рад, что всё наладилось. Девушка едва сдержалась, чтобы ехидно не усмехнуться: однажды она горячо взывала к Старшим богам, просила о самом сокровенном и важном, вот только её мольбы не были услышаны, и с того момента она не верила в их чудодейственность. Волшебства не существовало — никто не подаст смертным желаемое на блюдечке, исполняя их фантазии в реальность. Всегда нужно полагаться на себя — вот, что она усвоила. Это её отец был умным и любящим мужчиной, и ежели не его всепоглощающая настойчивость и забота о жене… Никакие Старшие боги не спасли бы трещащий по швам брак. Кэсси прикусила язык, дабы не лезть на рожон с обвинениями. И почему Рейден верил в эту чушь? Неужели за вечность он не познал разочарования в обречённых на провал молитвах? Для неё это было непостижимой загадкой. — Спасибо, — только и смогла вымолвить Кассандра, отбрасывая тотальное разочарование в дальний уголок своей души. — Так значит… Если ты не передумала связывать свою жизнь с военным делом… Мы возвращаемся к совместным тренировкам? — спросил лорд, разглядывая очарование весёлых канапушек на миловидном лике, и золотая цепочка с ракушкой обожгла ему грудь, ощущаясь как никогда горячо. Ответом ему послужил кивок. Девица кокетливо заправила прядь волос за ухо, взмахнув веерами ресниц и устремив проницательный взор на Рейдена. Её глаза притягивали внимание бога, стремясь утащить его в заманчивую пропасть ореховых радужек. И почему её очи так завораживающе сияли?

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

Забрезжил рассвет: из-за горизонта, скрытого за рослыми, раскинувшими ветви пальмами, лениво поднималось светило, озаряя первыми лучами землю. Сокрытая в безопасности тенька роса большими каплями стекала по горкам малахита травы прямо в плодородную почву, увлажняя её перед грядущим жарким деньком. Свежий августовский воздух приятно холодил кожу, вместе с тем пробуждая стайки колючих мурашек. Кассандра вразвалочку брела по ведущей к особняку плиточной дорожке и не могла перестать улыбаться. Она не чувствовала усталости и была полна сил: сейчас ей казалось, что она могла свернуть горы и совершить невозможное — до того дух её возвысился и приободрился от обычной встречи с богами. Она пробыла в небесном храме до утра и была доставлена Фуджином к той же беседке, у которой он вчерашним вечером забрал её, ибо перемещение его в пространстве было бесшумным и незаметным — ветерок лишь качнул могучие кроны древ — в отличие от телепортации старшего брата, от коей зигзагообразные искры разлетались в стороны. Попрощавшись с лордом и взяв с него обещание поскорее встретиться вновь для первой тренировки, Кэсси проводила взглядом исчезнувшую в потоке ветра фигуру и ещё постояла какое-то время в саду, слушая щебечущих нараспев птиц и утопая в окружающих её запахах цветов и цитрусов. Она опомнилась только, когда сдвинула рукава свитера на ладони, и поёжилась, выпуская пар изо рта. Ей нужно было в тёплую кроватку, под одеяло, наслаждаться воспоминаниями ночи — таковой была её теперешняя цель, и девушка неспешно отправилась её выполнять. Кассандра тихо вошла на террасу, взглянув на абсолютно чистый стол, бывший несколько часов назад праздничным, и сняла туфельки, чтобы не разбудить домочадцев стуком каблучков. Оказавшись в доме, она медленно, тихо ступая, двинулась к лестнице, но с треском провалила свою конспирацию. Из кухни выглянула Соня, навострившая уши даже в сонном состоянии — чуткий слух не подвёл её, и она тут же обнаружила крадущуюся по коридору дочь. — Доброе утро, — сказала женщина, зевая и почёсывая затылок. Кэсси дёрнулась и подпрыгнула на месте, оборачиваясь и прикладывая ладонь к яростно забившемуся сердцу. Она укоризненно нахмурила светлые брови и хотела высказать маме за ничем неоправданную тревогу, но тут же смягчилась — всё-таки она поступила гадко, бросив гостей и отправившись к божествам и, скорее всего, заставив родителей переживать. Неловкость взяла вверх над секундным испугом, и девица виновато потупила взор. — Доброе утро, мам… — залепетала Кассандра извиняющимся тоном. — Прости, что пропала. Это было по-свински, и я… — Нет проблем, — Соня махнула рукой, возвращаясь на кухню, — я понимаю. Тем более, что ты уже взрослая. Кофе будешь? Она начала хозяйничать у кофемашины, стараясь не греметь посудой, и Кэсси, облокотившись о дверной проём и воззрившись на мать, только сейчас смогла в полной мере оценить её наряд: женщина без стеснения щеголяла в рубашке мужа, утонув в её гигантских размерах; застёгнута она была на две пуговицы на уровне груди, воротник её был смят и открывал хороший вид на шею, испещрённую алеющими отметинами. Кассандра стыдливо залилась краской, переключив внимание на копну растрёпанных русых волос, а затем на выглядывающие из окна кусты сирени, судорожно стараясь не думать о том, чем занимались родители в её отсутствие. — Нет, — быстро ответила она, — я лучше пойду наверх и отдохну, — она помедлила, прежде чем спросить: — А Джеки и дядя Джакс…? — Спят сладким сном в гостевых комнатах, — сказала Соня, грустно усмехнувшись. — У кого-то сегодня будет жуткое похмелье… — Кэсси вновь посмотрела на маму, желая подойти к ней и обнять, поблагодарив за доброту и принятие её проступков, но не решилась приближаться, всё так же стоя столбом в проходе. — Как провела вечер? — поинтересовалась женщина, взяв кружку с дымящимся напитком и чуть подув на него. От неё не утаился ни румянец на веснушчатых щеках дочери, ни вспыхнувший в её глазах задорный, красноречивый блеск — он был ей хорошо знаком, ведь Соня лицезрела в очах мужа похожий негаснущий огонёк, безоговорочно твердящий о безграничной любви к ней. Она знала, что ещё не единожды будет наблюдать его в ореховых радужках своей тыковки — всякий раз он будет появляться при упоминании божеств, — но это будет потом. — Нормально, — скромно ответила Кэсси, удерживавшаяся от того, чтобы не расплыться в глупой улыбке и не запищать от рвущей наружу радости. Боги, до чего же она была счастлива! — Скоро приступим к тренировкам с лордами… — она вдруг поджала губы, с сожалением взглянув на маму. — Ты прости, что я… Ну… Такая плохая и вредная дочь… Мне правда нравились тренировки с тобой… — Кэсси, — женщина в пару шагов сократила расстояние меж ними, — ты самая прекрасная дочь на всём белом свете, — она подняла свободную ладонь к небрежно спадавшей на овальное личико русой чёлке и заправила прядки за ушко. — Иногда ты, конечно, бываешь вредной, но кто из нас не без греха? — Соня тепло улыбнулась, подходящие слова приходили ей в голову как никогда молниеносно, ибо держали путь из закромов души. — А тренировки — это пустяки. Я не обижаюсь. Твои божки найдут, чему тебя научить. Тем более, ты всегда их обожала и в их компании тебе было веселее, — она многозначительно взглянула на дочь, и та моментально стушевалась под пристальным взором родителя. — Спасибо, — прошептала Кэсси. Она и не надеялась на понимание, но мама была благосклонна, что девушка едва не расплакалась от нахлынувшей на неё трогательной волны эмоций. Она кашлянула в кулак. — Ну, тогда я пойду дрыхнуть… — Угу, — кивнула Соня, — а пока ты путешествуешь по Царству Морфея, я сберегу для тебя несколько кусочков тортика, — она подмигнула и пролепетала, как её муж накануне: — Тыковки для тыковки. — Ну, ма-а-ам! — ворчливо протянула Кэсси, и они обе тихо рассмеялись, чтобы не разбудить спящих. Получив наилучшие пожелания от родителя, девушка мигом отправилась наверх. Она быстро проделала все утренние процедуры, чтобы со спокойной душой рухнуть в объятия мягкой постели. Укутавшись в одеяло, Кассандра целую вечность смотрела на балконные окна, за которыми виднелось короновавшее небосвод солнце, и, подставив ослепительным лучикам лицо, она глупо улыбалась, с трепетом вспоминая прошедшую ночь и предвкушая грядущую тренировку. Уж теперь-то она покажет свои навыки и умения — спустя столько лет ей есть, чем похвастаться! А лорды будут ею гордиться, ведь из маленькой девочки с мешком надежд и фантазий за пазухой, она выросла в девушку, активно стремящуюся исполнить свои мечты. И пока что судьба ей благоволила. Её очи заблестели золотом в сине-голубых лепестках незабудок, червоточины зрачков то сужались, то разрастались, заполняя обсидиановой пропастью ореховые радужки. Но вскоре Кассандра начала зевать и всё чаще устало закрывать глаза, её ускоренный сердечный ритм замедлялся, возвращаясь в привычное неторопливое «тук-тук», ресницы её сомкнулись, и она засопела в подушку, разглядывая под веками разноцветные сны, в которых главную роль играл только один бессмертный мужчина, занимавший её мысли все эти годы.

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

Соня же, проводив дочь, приоделась в домашний халат — всё-таки негоже было ходить полураздетой, пока у них были гости — и вернулась к кухонному гарнитуру, выудила из холодильника еду и перетащила её на залитую ярким светом террасу. Она не решилась будить ни гостей, чтобы те составили ей компанию, ни мужа, изнурённого ночной страстью, и в гордом одиночестве устроилась удобнее за небрежно покрытым скатертью столом. Окинув взглядом разномастные блюда, женщина принялась за завтрак, купаясь в утреннем сиянии небесного светила и попутно позволяя рою мыслей одолевать её черепную коробку. Таких счастливых бликов в любимых радужках она не видела с той самой поры, как сообщила дочери о переезде в родной дом — тогда Кэсси была вне себя от радости воссоединения родителей. Теперь же повзрослевшая дочь получала выброс эндорфинов в кровь от совершенно иных вещей — от охвативших её романтических чувств. Неужели всего одна встреча способна воскресить в юном сердце невинную детскую привязанность? Быть может, она никогда не умирала вовсе? Отчасти Соню гложила вина, ведь она предрекала, чуяла на подсознательном уровне, что девичьи чувства будут только крепнуть, но выхода не найдут — да и могут ли, учитывая, кому они адресованы? «Это кончится плохо», — разразилась буря в разуме. Тяжкий вздох покинул её уста. Она не хотела, чтобы её дочь страдала — она достаточно уже настрадалась за детство и отрочество, — но, кажется, любовные перипетии были неизбежны и настигали всякое юное создание. Соня воззрилась на расставленные перед ней угощения, на аппетитно блестящие в соусе листья салата и нанизанное на вилку сочное мясо, и поняла, что кусок ей не лезет в рот. Отставив деликатесы, она взяла кружку с порядком остывшим кофе и прикрыла веки, пытаясь расслабиться под лобызающими кожу порывами лёгкого ветерка и опаляющими лучами зноя солнца. Всего спустя несколько мгновений до её чуткого слуха добрались звуки чьих-то тихих шагов, а ещё через минуту в окнах мелькнула тень — и на террасу вышла сонная Джеки. Она ещё не продрала глаза и щурилась, позёвывая и почёсывая распушившуюся копну смоляных кудрей, нуждающихся в срочной укладке. Неистово потерев веки, она наконец разлепила их и уставилась на добродушную физиономию Сони, озарившуюся сопереживающей улыбкой. — Похмелье? — деликатно полюбопытствовала она, отчего Бриггс робко потопталась на месте, поправляя позаимствованную накануне у подруги пижаму. — Ну, я… — Садись-садись, — женщина отодвинула ближайший стул, настойчиво приглашая этим жестом Джеки присоединиться к ней, — а я пока приготовлю тебе чай. Плюхнувшаяся в объятия стула с мягкой спинкой и съёмной подкладкой под пятую точку, девушка окончательно пробудилась ото сна, вдыхая прохладу свежего воздуха, и лениво водила взглядом от одного блюда к другому, — пытаясь понять, голодна она или нет, — пока Соня не вернулась к ней с упаковкой таблеток и травяным чаем. — Спасибо вам… — Бриггс неловко заулыбалась, сразу проглотив спасительную капсулу и запив её ароматной, горячей жидкостью. — Боюсь, бате тоже понадобится, я-то не так много выпила. — Да уж я заметила, — сказала Соня без обиняков, — что Кэсси совсем тебя вчера не спаивала… Джеки смущённо потупила взор на душистой водице, переливающейся золотом в её чашке, как будто ей было до жути интересно разглядывать плавающие на дне чаинки, случайно выскользнувшие вслед за кипятком из чайника. Она поведала бы, что пьёт не впервые и что и прежде она напивалась, но не до беспамятства, и переживала гораздо худшее, нежели сейчас. Но она не решилась говорить об этом — здесь нечем было хвастаться, да и ей не хотелось выставлять себя в плохом свете перед матерью Кейдж. Вдруг Соня подумает, что её дочь тоже пробует в компании лучшей подруги всякую дрянь? Вот только этого Джеки не хватало! — Вы ведь не скажете бате? — спросила она, а несуразные слова так и не покинули её уста. — О, боги! Конечно, нет, — женщина приложила ладонь к сердцу, словно клялась, что никогда не выдаст тайны девушки её отцу. Прошло всего мгновенье, прежде чем она решилась заговорить о серьёзных вещах: — Джакс… Довольно строгий отец, — зашептала она, и Джеки спрятала взгляд в районе своих босых ног и закивала головой, как болванчик, — но любящий. Когда ты пойдёшь в добровольцы, он может рассердиться… — Точно рассердится… — поддакивала она. — Но он поймёт, — увещевала Соня, чуть склонившись над столом в сторону собеседницы. — Ты — единственная радость в его жизни. Рано или поздно он примет твой выбор. Ведь он защищал, любил дочь, как умел, как мог любить мужчина, потерявший веру в будущее и держащийся за последний оплот надежды — с разверзшимся в душе горьким сожалением Блейд понимала его. Её щёки опалил стыд: её выстроенная годами крепкая дружба с Джаксом давно с омерзительным хрустом трещала по швам, расползаясь уродливыми трещинами. И ведь женщина даже не пыталась её склеить, ибо знала, что причин и доводов будет недостаточно: Джакс был слишком упёртым, а она не привыкла бегать за людьми и уговаривать их. Нельзя было достать его из зияющей пропасти уныния, как бы она — или кто-либо другой — ни подавала ему руку: по крайней мере до тех пор, пока он не справится с щемящей за рёбрами болью сам и не воспрянет духом. Истина разлилась шумящими волнами прибоя, но успокоения не принесла, сдавливая черепную коробку металлом клещей. Соня поморщилась то ли от того, что забивала голову тем, что её расстраивало, то ли от слепящего глаза солнца, поднимавшегося всё выше в нетронутую облаками лазурь небосвода. Она посмотрела на Джеки, пережёвывавшую сказанное и утрамбовывавшую новоприобретённую информацию в сознании, и жалость в женщине взыграла с новой силой. Хотелось притянуть эту девочку к груди и обласкать, как мать бы ласкала своё дитя, подарить ей то, в чём она нуждалась и что по понятным причинам ей не мог дать Джакс. — Было бы всё так радужно, как вы говорите, — со вздохом произнесла она, желая рвать и метать, вывалить перед Блейд всю правду об отце — впрочем, об этом женщина и так была осведомлена, — возроптать и пожаловаться, что её держат в ежовых рукавицах, рассказать о каждом запрете и… И она, конечно, не стала этого делать. — Ну, — Соня пожала плечами, видя внутреннюю борьбу девушки и натягивая виноватую улыбку, — наше будущее в наших руках. — А вы… — Джеки помедлила, сглотнув и тщательней сформулировав предложение, слетевшее шёпотом с языка: — Вы гордитесь, что Кэсси сделала выбор в пользу военной карьеры? Не ожидавшая такого поворота, Блейд внимательным взглядом прошлась по сконфуженному смуглому личику, осмысливая явно не послышавшийся ей вопрос. — Я… — она смахнула лезущую в глаза чёлку и поправила халат, намеренно пряча пальцы в складках и сворачивая их, чтобы ноготки резво прошлись по кутикуле — боль помогала ей собраться с мыслями. — Наверное, как любой родитель, переживающий за своё чадо, я испугалась и переволновалась по началу, — призналась она, вспоминая тот страх, что сковал тело, когда маленькая девочка — её солнцеликая дочурка — во всеуслышанье заявила о своём намерении пойти по родительским стопам и стать военной, чтобы сражаться за Земное Царство. Сцена мелькнула на плёнке воспоминаний, отзываясь болезненной тяжестью под сводом рёбер, и растворилась в мареве яркого света. Былое и недосягаемое, то, что нельзя было ни исправить, ни вымарать из многотомной летописи жизни, сдавило грудь. Соня вздохнула: — Но я знаю, что я не могу запретить моей упрямой девочке идти к своей мечте. Я горжусь смелостью её выбора. И постараюсь поддерживать в начинаниях. Джеки опустила взгляд: в ней поднималось разочарование от собственных неудач, а мысли схватила в тиски зависть… Была бы только её мама жива, она бы тоже гордилась своей дочерью, она бы и позволила ей выбрать профессию и защищала её в конфронтациях с отцом! Хотя, возможно, что к тому моменту её папочка, не знавший трагедии от смерти любимой жены и излечившийся от старых ран, был бы более благосклонен к дочери и её увлечениям? Девушка поджала губы, гадая, как бы круто повернулась жизнь, будь её мама рядом. — И я очень горжусь тобой, Джеки. И буду поддерживать вас обеих с Кэсси, — сказала женщина, по наитию протягивая ладонь по скатерти и ободряющим жестом касаясь девичьих пальцев, сжимавших чашку. Это было всё, на что она была способна, но Джеки оценила выказанную ей маленькую поддержку и робко улыбнулась. Тактильный контакт — это не то, к чему привыкла Соня Блейд. Но она училась преодолевать свои страхи, ведь учиться было никогда не поздно, даже на приближающемся пятом десятке лет.

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

Желторотые ромашки открыли объятия белоснежных лепестков навстречу громадному светилу, царившему в вышине. Впервые, пожалуй, за несколько лет местность ликовала, воодушевлённо стряхнув тяжесть дождевых капель с каждого листочка и кустика. Они высыхали, подставляясь зною солнца, опалявшему землю, иссушавшему лужи и слякотную грязь. Ворох мягкого ковра приятно шуршал под ногами, не поднимаясь выше положенных ему дюймов, и сверкал нефритовым морем в жгучих полуденных лучах. Над просторами божественного сооружения наконец правила не гурьба чёрных туч, хранящих в себе раскатистый, сотрясавший небесную твердь гром и океаны непролитых слёз, а радость августовской жары. Грозовые ненастья угнала подальше мощь ледяных ветров, оставив после себя лишь приятное, лёгкое дуновение, игриво щекочущее кожу и гуляющее в густой зелени крон высоких древ. В воздухе смешались запахи примятой травы, полевых цветов, раскрывшихся под ярким диском ослепительного света. С тех пор, как Кассандра впервые побывала в обители, над храмом не проплыло ни единого серого облачка и не сверкнула ни одна извилистая молния. Случайность то была или нет, Фуджин не знал, но ему нравились перемены и возвращение в его унылую вечность пышущего жизнью создания. Хоть и была перед ним теперь не девочка, а настоящая девица, он всё ещё нежно любил её, как отец может любить своё чадо. Бог ветра находил эти чувства странными по отношению к вымахавшей особе, но ни за что от них не отказался бы. Стоило ей улыбнуться, и всё на милю вокруг приобретало более живые краски, излучая первозданную красоту. А как сияли её глаза… Наблюдавший за ней Рейден не мог этого не замечать, как и того факта, что поцелованное солнцем дитя повзрослело. И это было даже странно: он, казалось, привык к ней прошлой, к тому, что она — резвый, неугомонный ребёнок, которого нужно учить уму-разуму, который так мало знает о жизни и не смыслит ничего в делах старших. Громовержец пытался вспомнить детское лицо, но у него не выходило: в памяти отпечатался лик нынешней юной девы, к которой он с молниеносной скоростью проникался. Она была такой же бойкой, как и прежде, — по крайней мере об этом твердили её быстрые атаки и шустрая реакция. Конечно, с отточенными, выверенными за тысячи лет движениями бога ветра её движения сравниться не могли, но она была маленькой, поворотливой и легко уклонялась от направленных на неё ударов. По началу они с Фуджином дрались серьёзно, точно насмерть, и выглядело это презабавно: бог бесцеремонно исчезал в потоках ветра, отчего Кэсси приходила в яростное негодование, и появлялся всегда у неё за спиной, как бы она не провертелась за время его отсутствия в поле зрения. Он норовил сшибить её с ног, что у него выходило достаточно умело, а она лихо подскакивала и, как комарики слетаются на кровавый пир, налетала на него неотразимыми ударами. Но чем дольше продолжалась тренировка, тем больше они дурачились и откровенно подшучивали, стоило кому-нибудь из них сделать кажущийся неудачным или смешным выпад, или поскользнуться на истоптанной траве. В очередной раз упав, Кассандра удобно примостила пятую точку на земле и выставила вперёд ладонь. — Всё-всё, сдаюсь, — она выпалила, выравнивая сбивчивое дыхание и утирая струящийся со лба пот. И в других местах, особенно под топиком и удлинёнными шортами, она неприятно взмокла и покрылась бисеринами влаги, пропитавшими прилипшие ткани к разгорячённой коже. — Разве Кейджи сдаются? Я-то думал, что ты сражаешься до победного конца, — усмехнулся Фуджин и протянул ей руку, но она отмахнулась и повалилась в роскошь зелёной растительности, распластавшись в ней и вытянув гудящие ноги. — Какого-какого конца? — на её щеках играл румянец, она прищурилась, отворачиваясь от выкрученной до предела яркости неба и вглядываясь в приближающийся силуэт, попутно находя опору на локтях. Лорд не решился бросить искрометную шутку, которая заставила бы девичьи щёки полыхать огнём, и тоже взглянул на высокую фигуру брата, облачённого в серую с завитушками узоров японскую тунику с длинными рукавами и штаны свободного кроя. — Ты достойно сражалась, Кассандра, — сказал он, окидывая взглядом стройное тело, поблёскивавшее каплями на солнце и испещрённое свежими ссадинами, ещё не успевшими принять лилово-фиолетовый оттенок. Он опустился подле девушки на колени и коснулся её плеча, посылая в неё священную исцеляющую силу. Кэсси вздрогнула и покрылась предательскими мурашками, не отрываясь от созерцания сосредоточенного божественного лика. Боги, она бы отдала всё — всё, чтобы этот миг не заканчивался. — Ну, я училась у лучших, — она подмигнула, потеряв стыд и страх, распалённая и не соображающая здраво. — Может, теперь ты растрясешь свои многовековые кости? — смело сказала она и глупо заулыбалась, смущённая бесконтрольно вылетающей из её уст чепухой. — Разве я недостаточно поколотил тебя? — спросил Фуджин, молча глядевший на действо пред ним. Она нахмурилась и открыла было рот, чтобы возразить, но Рейден отстранился, когда последняя отметина исчезла с Кассандры, и она проводила его расстроенным взором. — Ты не устала? — спросил бог грома, и она в мгновение ока ощутила, как утомлённые мышцы лениво отзываются на команды мозга. — Ну, может быть немного, — Кэсси приподнялась, отряхиваясь, — но ты же меня исцелил, так что я в полной боевой готовности. — Похвально, — прокомментировал Фуджин, — но я бы лучше разобрал твои ошибки. Не прошло и секунды, как девушка замялась и поёжилась, уставившись на свои прежде белоснежные, а теперь пыльные и грязные носки кроссовок. Неминуемо грянула самая нелюбимая, но неотъемлемая часть тренировок. Конечно, это была проверка способностей и показательное выступление, но Кэсси всё равно не нравилось, когда подходил черёд обсуждения её промахов. В поисках знака она покосилась на Рейдена, сложившего на груди руки и одобрительно кивнувшего ей. — Ладно-ладно, — со вздохом согласилась она, понимая, что выбора у неё нет. — Ты многому научилась за эти годы, Кэсси, — произнёс ласково Фуджин, и ей уже не пришлось по душе начало его речи. — Твоё преимущество в скорости и… — он внезапно запнулся и хотел сказать «в маленьком росте», но не решился: всё-таки изумлённо изогнувшей светлые брови Дюймовочке вряд ли бы это понравилось. Взглянув на взъерошенную девицу, он добродушно улыбнулся ей. — В быстрой реакции — вот уж правда, этого у тебя не отнимешь, но… — она напряглась и обратилась бы в каменную статую, если б только могла. Всегда было это раздражавшее её «но»! — Но ты бываешь очень невнимательна, Кэсси. Нужно сконцентрировать всё внимание на противнике. Кто же поправляет волосы во время боя? — Ну… Они мешают… — она поспешила оправдаться, неловко заправляя упавшую на глаза чёлку за ухо. — Хорошо закрепи и забудь о них, — лорд перекинул наперёд свою длинную, успевшуюся растрепаться косу, и любовно пригладил серебро локонов. — Ты должна забыть и о том, что одежда сидит неудобно, и о том, что волосы лезут в глаза, и о слепящем солнце. Только противник, Кэсси. Далее… — Это не всё?! — возмущённо воскликнула она, и уголки губ Рейдена — о, она могла поклясться — едва заметно поползли вверх. — А ты как думала? — Фуджин усмехнулся и прищуром посмотрел в небесную ввысь. В ближайших кронах древ прошелестел ветерок. — Давайте-ка лучше прогуляемся и найдём укрытие, что-то солнце и вправду сильно печёт. Кэсси застонала и надула губы, её плечи опустились, она резко развернулась на пятках, и вместе с богами отправилась к плывущему в знойном мареве храму, мраком и невзрачностью выделявшемуся на прекрасном пейзаже природы. — Может быть немного дождя не помешало бы, — задумчиво проговорил громовержец, поравнявшись с братом. Шедшая чуть позади девушка всплеснула руками, выскочив перед ним: — Никакого дождя! Даже не вздумай! — Кассандра погрозила ему пальцем, будто это она была здесь главной по погоде. Возможно, в какой-то степени это было истиной. Рейден лишь пожал плечами на девичье предостережение — затяжные ливни, беснующиеся страшные грозы, затхлая сырость и расходящаяся по коже мурашками прохлада были его вечными комфортными и привычными спутниками. Разве могло что-то измениться теперь? Знал бы он, что как в старые добрые времена уже не будет — будет иначе. В его размеренную жизнь вновь врывалась она — только ныне с другой целью. Троица прошествовала к небесному храму, и весь путь смертная скрашивала длинным рассказом о том, как практически всё лето ездила с матерью на базу специальных сил, где обнаружила любопытнейшие изобретения и штуковины, которые ей не терпелось испробовать в деле. — Жаль, что в тирах гораздо скуднее ассортимент оружия, — со вздохом сказала Кассандра, когда они уже подходили к одной из мрачных комнаток. Фуджин придержал спутникам дверь и вошёл следом, сразу потоком ветра одёргивая плотные портьеры, впуская дневной свет в тёмное пространство, и принимаясь за растопку камина. — Разве? — уточнил он, бросая на девушку, усаживающуюся за низенький стол вместе с громовержцем, быстрый взгляд. — Мне кажется, что… — Ну, ты знаешь, — перебила она его, — по сравнению с выбором оружия на военной базе — в тире выбор скудный. Тем более, что там до совершеннолетия нельзя длинноствольное оружие, только пистолеты, — она огорчённо пожала плечами, а после добавила тихим шёпотом, словно поведала богам тайну: — Но мне иногда давали винтовочку или дробовик. На стрельбищах, как и всюду, были свои правила, но Кассандра Кейдж была рождена, чтобы их нарушать. Да и как ей, являвшейся заядлым посетителем и постоянным, знакомым каждому работнику клиентом, могли не сделать поблажку? — Так теперь ты официально можешь подержать серьёзное оружие в руках, — сказал лорд, отходя от воспламенившихся поленьев. Рыжий огонь вспыхнул в камине и начал медленно прогревать комнату, захватывая её в объятия золотистого сияния. — Да, — подтвердила Кэсси с важным видом, потерев оголённые плечи — теперь ей уж точно не помешал бы жар летнего солнышка, — но я ещё не успела съездить в тир… Прошло всего несколько суток с её дня рождения, и вот она была вновь здесь — в самой лучшей компании, о какой только могла помыслить. Бог ветра раздобыл приплюснутый заварочный чайничек — хотя Кэсси не отказалась бы от целой ванны кипятка, которая смыла бы с неё пот и грязь — и вскоре три ёмкости наполнились ароматным, душистым чаем и полукружиями тонко нарезанных лимонов — отныне и навсегда обязательными атрибутами всех напитков в божественной обители. — А ты когда-нибудь бывал в тире? — спросила девушка, хватая свою чашечку и грея об неё ладошки. Тепло от камина ещё недостаточно распространилось, и Кассандра то и дело покрывалась ледяным табуном мурашек, ёрзая на разбросанных на толстом ковре подушках. — Нет, — просто ответил Фуджин, — но всё же от смертных кое-какое оружие я перенял: арбалет и мечи. — О-о-о… — протянула она, удовлетворённо закивав. Её глаза загадочно заблестели и она мечтательно устремила взгляд на трескучие брёвна, охваченные огнём. — Я могу научить тебя обращаться с клинком, — произнёс вдруг лорд, словно прочитал её мысли, но следующие его слова она никак не ожидала услышать: — если ты научишь меня стрелять из оружия… Кассандра бросила наблюдение за всполохами пламени и изумлённо вытаращилась на Фуджина, и как покатилась со смеху, сгибаясь пополам и почти касаясь лбом деревянной поверхности стола. Её тело содрогалось и тряслось от вырывающего наружу хохота, живот скручивало от спазмов, из глаз брызнули слёзы и устремились к кончику носа, чтобы оттуда упасть здоровенными каплями. У девушки нарисовалась перед глазами картина: бессмертный бог, проживший тысячелетия, держит какой-нибудь автомат и стреляет в противников пулями, вместо того, чтобы использовать в бою свою родную стихию ветра — почему-то это казалось ей до жути забавным. Фуджин поддержал порыв Кэсси, повеселившись вместе с нею, и лишь Рейден оставался нем, следя за разыгравшимся представлением. — Знаешь, — отсмеявшись и утерев влагу с щёк, залепетала она, покашливая и кряхтя, — а это неплохая затея, — на губах бога ветра заиграла самодовольная ухмылка, означавшая, что в качестве его идей не стоило сомневаться. Позабыв о том, что ей ещё предстоит разбирать промахи и отдуваться за ошибки, девушка воодушевлённо, уверенно продолжала командирским тоном, пресекающим любые возражения: — Пойдёшь со мной в тир и я научу тебя стрелять, — она заулыбалась и повернулась к Рейдену, внезапно обращаясь к нему. — А ты что скажешь? Пойдёшь с нами? Молчавший до этого и только вслушивавшийся в повествование смертной и её диалог с его братом, бог грома как-то удивлённо поднял брови, посмотрев на Кассандру, умоляюще взиравшую на него, — сейчас она была похожа на котёнка, выпрашивающего лакомый кусочек съестного. На её слипшихся трепещущих ресницах блестела соль волн, а взор большущих ореховых очей был устремлён на божество. Его лицо приняло озабоченное выражение, он вздохнул, собравшись было в пух и прах разнести планы брата и смертной, но мерцание животрепещущих огоньков в ореховых радужках заставило его повременить с отказом, а потом и вовсе передумать. Какой бы глупой ему не показалась эта авантюра, — ведь и вправду, зачем богам пользоваться оружием смертных? — он не хотел расстраивать Кассандру. Тем более, что от его согласия она засияла пуще прежнего и больше никакой разбор полётов не мог её огорчить.

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

Это был первый из многочисленных дней пребывания Кэсси в обители божеств — весь август она распланировала и теперь, по прошествии стольких лет, включила в своё расписание тренировки с богами. Обычно они встречались ранним утром, когда ещё солнце не поднялось из-за горизонта и только румянец успевал расплескаться на востоке у границы неба и земли — Джонни всё негодовал, что его дочь встаёт ни свет ни заря и, закинув в рот завтрак, со всех ног бежит навстречу Фуджину, телепортировавшему её в божественную обитель, — и упражнялись, пока кто-нибудь не валился без сил, требуя подать обед. Чаще всего Кассандра занималась с богом ветра, но громовержец так же подключался к тренировкам. В их первый поединок девушка не нашла в себе смелости налегать на лорда ожесточёнными атаками и её удары выглядели жалко и нелепо. Она стеснялась под сосредоточенным и грозным взглядом божества, впрочем, сделавшимся гораздо мягче, как только он понял, в чём дело, — ну или решил, что понял. — Прошу прощения, если напугал тебя, — говорил лорд, прерывая схватку. Вокруг его рук перестали искриться извилистые электрические разряды, стихия под властью бога съёжилась и исчезла в закромах души. Ежели ветер Фуджина не поднимался до смертоносного урагана и лишь безболезненно придавливал неуклюжую девушку к земле потоками воздуха, то молнии Рейдена высвобождались, угрожающе окружая своего владыку, и вполне могли навредить смертной, случайно задень она их. — Пока я не буду пользоваться силой, договорились? Кассандра поджимала губы и яростно мотала головой вверх-вниз, соглашаясь с ним, хотя причина была далеко не в этом, и о ней она собиралась помалкивать до конца времён. После многочасовых тренировок лорды разбирали её тактику и стиль боя, раздавая советы и обучая тому, как правильно поставить удар и не заработать при этом себе пару переломов; иногда хвалили — этим занимался Фуджин, мягкосердечный к любым неудачам, а порой ругали — в этом преуспел Рейден, в обучении не отличавшийся строгостью от Сони Блейд. Кассандра быстро нашла общий язык с богом ветра — это оказалось на удивление так же легко, как и прежде, а вот с громовержцем общаться не торопилась, ибо наливавшее щёки румянцем смущение было преодолеть катастрофически тяжело, особенно когда они оставались наедине. Фуджин всегда скрашивал обстановку и разбавлял девичью застенчивость своим присутствием, но стоило ему отлучиться, как все шуточки Кэсси замирали на кончике языка, сердце ускоряло ход, губы расплывались в смятённой улыбке, а взгляд невольно устремлялся на витающие в пространстве пылинки. Она выглядела, как влюблённая дурочка, но ничего не могла с собою поделать. Ни перед кем ещё она так рьяно не робела, как перед ним. Девушка знала, что это пройдёт со временем, что она привыкнет к компании громовержца и они будут — она надеялась — друзьями. Дружба с ним была бы для неё достойным утешением. К концу дня у неё изнывали мышцы, и как бы лорды не залечивали полученные ушибы и раны и не вливали в её тело энергию Джинсей — порой перенося девушку сразу в источник, — непомерная усталость с плеч никуда не исчезала, а к ней прибавлялась сонливость. Хоть Кэсси была уже взрослой, могла не оповещать родителей о своих перемещениях и оставаться спать там, где ей заблагорассудится, она испытывала тоску при виде комнаты, служившей ей некогда спальней, и странную неловкость при мысли о том, чтобы заночевать в небесном храме, и каждый раз поздним вечером отправлялась в сопровождении повелителя ветра домой, считая время до следующей тренировки. Она бы занималась ежедневно, но ей нужно было готовиться к последнему учебному году, штудировать книги и проводить время с друзьями. Последним она, к своему же несчастью, случайно пренебрегла, и Джеки не заставила себя долго ждать на пороге особняка Кейдж. — Ты целыми днями пропадаешь у своих божков, — буркнула Бриггс, как только дверь, отделявшая их от дружелюбного дяди Джонни, предлагавшего девушкам прохладительные напитки, закрылась за ней. — Ты совсем голову потеряла! Мы с тобой не виделись с твоего дня рождения — целых две недели! Кэсси посмотрела на неё так, будто это у Джеки — отличницы и примера для подражания — были большие проблемы с арифметикой и их срочно нужно было решать. — Полторы, — парировала Кассандра, тут же состроив несчастную мину, как только подруга бросила на неё укоризненный взгляд. Она прошла вглубь комнаты, залитой дневным светом, оценила и беспорядок на книжных полках — одна часть томиков отсутствовала и была невесть где, другая же высилась кривыми и неустойчивыми стопочками на полу, — и хаос на заваленном фотокарточками, журналами и косметикой туалетном столике, и бардак на прикроватной тумбочке с грязной посудой, и не заправленную постель — ещё бы Кейдж её заправляла! Губы Кэсси растянулись в невинной улыбке, словно она тут ни при чём и это не её спальня. — Нет, это никуда не годится, — вынесла вердикт гостья. — Да мне просто было некогда разобрать всё… Но я уберусь… — когда-нибудь — забыла добавить Кэсси, почесав затылок. — Я, вообще-то, ревную, — стоило этим словам покинуть уста Джеки, как подруга прыснула и разразилась безудержным хохотом, хватаясь за живот. Бриггс закатила глаза: — Мы проведём время вместе и это не обсуждается, — сказала она, но Кассандра только весело закивала, не прекращая гоготать. — Между прочим, сегодня будет тусовка, соберётся вся старшая школа. Мы просто обязаны пойти, иначе нас засмеют! — Тусовка? — переспросила девушка, вытирая проступившие в уголках глаз слёзы и задумываясь на мгновенье. Она была не против встретиться со школьными товарищами перед учёбой — всё-таки ей ещё целый год учиться с ними. В погоне за оттачиванием навыков и получением удовольствия от времяпрепровождения с лордами, она совсем позабыла о простых развлечениях смертных. — А я не знала… — Я не удивлена, — Джеки подошла к зеркалу, поправив кудри волос и причмокнув пухлыми губами своему отражению, и взглянула на Кэсси. — Ты провинилась, так что я воспользуюсь твоим гардеробом. — Да пожалуйста, — та пожала плечами, — будто мне жалко. — И тебя я тоже наряжу. — Ну нет! — начала возмущаться Кассандра, догадываясь, во что её вырядит подруга, но сопротивление было бесполезным. Бриггс ухватила её под локоть и потащила в гардеробную, где царила ещё большая вакханалия, чем в комнате. Порицательно покачав головой, особа начала перебирать шмотьё, часть отправляя на полки аккуратными стопочками, часть бросая в отдельную кучу — для примерки. Она по-хозяйски бродила меж рядами вешалок, открывала ящики в комоде, выуживая оттуда запакованные чулки и колготки — было очевидно, что к ним с момента покупки никто не притрагивался; распахивала шкафы и доставала покрывшиеся многолетней пылью запрятанные в закромах платья и юбки. Спустя полчаса Джеки разложила несколько альтернативных образов, со знанием дела отметала неподходящие, оставляя более выгодные варианты, и, в конце концов, вручила ничего не соображающей подруге стопку вещей, наказав ей переодеться. Наблюдавшая за активной деятельностью гостьи, Кассандра нахмурилась, что-то буркнула себе под нос и удалилась в комнату, чтобы переодеться. И через несколько минут из спальни раздались недовольные возгласы — то девица комментировала свой облик. Уже разодетая в платье, Джеки выглянула из гардеробной и уставилась на крутящуюся у зеркала подругу. На стройных ногах — слишком худых по заверению Кэсси — красовались чёрные чулки, на бёдрах пристроилась немного мятая джинсовая юбка с карманами, едва прикрывающая ягодицы — благо, что юная особа додумалась надеть короткие шорты под низ, грудную клетку обтягивал топ с глубоким вырезом, почти откровенно демонстрирующим зажатые прелести. — Идиотизм, — констатировала Кейдж, представая перед Джеки. — Тебе сказать, на кого я похожа? — На модницу? — Хуже… — выдохнула она и указала на свой бюст: — Это надо прикрыть. Несмотря на возражения и протесты Бриггс, Кассандра накинула на плечи такую же помятую, как и прочие вещи, цветастую рубашку, позаимствованную когда-то у папочки и перекочевавшую навсегда в её гардероб, повязала её на груди, стянула чулки и отшвырнула их не глядя, и, наконец, удовлетворилась своим видом. — Но-но-но, — затараторила Джеки на заявление девицы о том, что она готова к вечеринке. — Ещё макияж и причёска. Кассандра оставила за собой право сделать длинный хвост, но позволила подруге размалевать ей физиономию — та переборщила с тенями и Кэсси пришлось до красноты растереть себе веки влажными салфетками, дабы избавиться от этого ужаса. На этот раз Джеки было разрешено только подкрасить Кейдж ресницы и нарисовать стрелки, и даже так она умудрилась ткнуть кисточкой в слизистую. — Ты меня решила убить? — вопрошала Кэсси, шипя, как дикая кошка, и зажмуриваясь от острой боли. — Я же случайно! — разводила руками Бриггс, принимаясь за свой макияж. Время медленно близилось к закату: пока подруги собирались, солнце успело выйти из зенита и перекатиться по небесному склону, устремляясь к линии горизонта. Вездесущий Джонни предлагал юным созданиям поужинать, но те лишь наспех перекусили добытыми с кухни фруктами. Кэсси расфасовала по карманам всё самое важное, включая телефон и наушники, сообщила папочке, что вернётся поздно, а заодно выслушала от него несколько важных правил, как девушке обезопасить себя на подобных мероприятиях — долго отец, впрочем, нудить не осмелился, понимая, что его дочь уже не ребёнок. Джеки же в свою очередь предупредила мистера Бриггса о ночёвке у подруги — хотя на самом деле планировала гулять как минимум до рассвета, — и они обе отправились в дорогу. Путь был неблизок — пришлось ехать практически на другой конец города в обычные спальные районы — менее престижные, чем тот, в котором жила Кейдж, — по сгущающимся пробкам. Кэсси не воздержалась от едких комментариев о том, что выехали они вовремя и простоят в дорожном заторе до глубокой ночи. Но их такси по удачному стечению обстоятельств проскакивало на зелёный почти в самые последние секунды, и девицы всего за два часа добрались до места назначения. Пред ними высился нужный двухэтажный дом, подле которого были припаркованы дорогие и самые простые машины. Из здания лился весёлый смех, гогот и музыка, варварски мешая всем в округе провести спокойный вечер. Внутри гостей встречал неоновый пурпур с разноцветными вкраплениями, бегающими по стенам, как солнечные зайчики. В помещениях было полно народа: кто-то собирался в компаниях по несколько человек и общался, пытаясь перекричать доносившиеся из динамиков песни; кто-то танцевал прямо в центре гостиной, размахивая конечностями и едва не расплёскивая напитки на окружающих; кто-то бегал покурить в специально отведённые для этого места, уже до отказа забитые молодёжью; кто-то и вовсе устраивал соревнования «кто больше выпьет» или, как сказала бы Кэсси — «кто быстрее угробит свою печень». Многие веселились во дворе у бассейна, заполненного молодыми людьми и разодетыми в купальники девицами, восседающими у кромки, как царицы, плещущими длинные ножки в подсвеченной воде и потягивающими с видом полного превосходства коктейли. Юные особы протиснулись через зажигающую толпу к кухне, где им вручили уже наполненные стаканчики. Кэсси с прищуром подозрительно оглядела полупрозрачное пойло, в то время как Джеки залпом выпила, и, зажмурившись на миг, попросила ещё. Кассандра последовала примеру подруги, пробуя жидкость на вкус: та с молниеносной скоростью влилась в рот, стекла по языку, обжигая горло и распаляя изнутри тело жаром. Девушка понятия не имела, что это был за высокоградусный напиток, но соблазну выпить второй раз она не поддалась и упросила местного бармена, творящего невесть что с алкоголем, налить ей чего-нибудь полегче. Получив в свои владения холодную бутылку пива, она вскинула бровь, но придираться не стала, да и не успела бы, ведь Бриггс с улыбкой до ушей обратилась к ней, перекрикивая грохот музыки: — Давай, мы же не какие-нибудь серые мышки! — и потянула её в центр гостиной, в массу безудержно и резво отплясывающих. Кассандра спешила за ней, глядя на мелькающую перед глазами макушку со смолью чёрных завитков и ощущая крепкое сжатие запястья. Джеки демонстративно осушила свой стакан — Кэсси не считала, но, кажется, это был четвёртый или пятый, — да так, что её аж передёрнуло от количества выпитого за последние минуты, поставила опустевшую ёмкость на попавшуюся на пути тумбу и поддалась бушующему ритму сердца, отбрасывая все мысли на задний план. Какая разница, сколько на часах было времени, для неё существовало только здесь и сейчас: алкоголь, коим можно напиться до беспамятства, одногодки в лице одноклассников и люди чуть постарше, уже поступившие в университет и всё равно возвращающиеся к шальным школьным вечеринкам, ревущие современные композиции, сменяющие друг друга и заставляющие танцевать до боли в мышцах. Кассандра танцевать не умела, хоть и была грациозна в бою, но одно дело на изнуряющих тренировках бить противника, другое — двигаться элегантно в такт мелодии. И уж последнему мастерству её никто не удосужился научить. Девица лавировала меж людьми, пытаясь удержать бутылку и испить из неё, а заодно и не потерять из виду шуструю приятельницу. Джеки отплясывала потрясающе — так же, как и виляла пятой точкой в поисках приключений. Очень скоро она нашла школьных товарищей и завертелась с ними, кружась на импровизированном танцполе. Кассандра лишь следовала за ней, покачивая бёдрами и взволнованно озираясь по сторонам, но никому из присутствующих не было дела до того, как она нелепо танцует. Кто-то же из знакомых парней решил, что она заскучала, и настойчиво предлагал девице своё внимание, но она так же уверенно, как они доставали её, отказывала снова и снова, неустанно отбиваясь от не пойми откуда взявшихся поклонников. Кэсси догадывалась, что это последствия горячительных напитков и помутнение рассудка, твердившего юнцам в срочном порядке найти девчонку, а потому с завидным упорством продолжала отнекиваться от приглашений потанцевать или ещё хуже: потусить вместе, — что скрывалось за этим завуалированным предложением она даже не хотела представлять. Гулянка была хороша, — громкая музыка, толпы снующих туда-сюда молодых людей, льющийся рекой алкоголь — но всё это было не то. Кассандра бы предпочла сидеть в относительной тишине, нарушаемой раскатами грома, в небесном храме у пылающего огнём камина, пить ароматный чай с лимоном и слушать рассказы лордов. Она чувствовала нутром: её место там, — с богами — но не здесь — на шумной вечеринке. Наверное, с ней было что-то не так. Никто из присутствующих не понял бы её — даже Джеки, — никто не счёл бы её желания нормальными, и, узнай о них кто-нибудь, то обязательно покрутил бы пальцем у виска и посмеялся над ней. Ей не хотелось жадных до ласк приставучих смертных мальчиков, она жаждала бессмертного бога — только его одного. Кассандра с горечью понимала, что он не был смыслом мироздания, и что жизнь на нём не кончалась. Она не обманывалась на его счёт, осознавая, что они могут быть друзьями или иметь партнёрские отношения наставника и ученицы — не более того, но отчего-то свет сошёлся на нём клином, и девушка попросту не могла предпринять хотя бы малейшую попытку найти объекту своей симпатии, наконец, замену. Может быть в ней не было нужды?

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

На землю опустилась глубокая ночь. Кто-то расплескал по тёмно-синему полотнищу разноцветные краски и они въелись в небосвод сверкающими звёздами. Воздух был прохладен после жаркого дня, но всё так же свеж, — он наполнялся ароматами пота, одеколонов и коктейлей. Кассандра устроилась на балконе второго этажа, выудив наушники и воткнув их в уши, и слушала песни на полной громкости, лениво наблюдая за происходящим внизу. Она оставила подругу на заднем дворе, и та осушала стакан за стаканом, танцевала с одним из парней, которого выбрала себе в кавалеры этим вечером, и даже успела искупать ножки в бассейне, а заодно и пожалеть об отсутствии купальника. Кэсси тяжело выдохнула, допив остатки алкоголя из бутылки — то было красное вино, доставшееся ей в честном бою на кухне, правда, половина жидкости всё же была безбожно пролита на пол в середине схватки. Посмаковав терпкий вкус на языке, девушка поднялась, разминая затёкшие конечности и глядя на высвечивающееся на телефоне время — ровно два часа, — убрала провода с устройством в карман и поспешила спуститься по внешней лестнице. Вечеринка была в самом разгаре и даже не собиралась стихать, кое-где разносились сквозь грохочущую музыку странные звуки от уединившихся молодых людей, ветерок разносил запахи жареного мяса и прочих угощений, на которых налегали изголодавшиеся и уставшие от бесконтрольной попойки подростки. Кассандра протиснулась через столпившихся у лестницы юношей и побрела к Джеки, которая не без удовольствия восседала за уличным столиком под зонтом, призванным защищать от солнца. Бордовое платье идеально облегало её фигуру с припухлыми округлостями, волосы растрепались от частых телодвижений и выбились из замысловатой причёски, с пухлых губ уже давно стёрлась помада, а взгляд от количества выпитого сделался томным. Кэсси приблизилась к ней, прервав её увлекательнейший диалог с парнем, и наказала ему удалиться восвояси. — Поедем домой? — спросила девушка, присаживаясь на освободившийся стул подле подруги. Та удивлённо поглядела на бесстрастное выражение лица Кейдж, подалась вперёд, дыхнув алкоголем прямо на неё: — Тебя кто-то обидел? — зашептала заговорщическим шёпотом Джеки. — Что? Нет, конечно нет, — девица отрицательно помотала головой. — Я просто устала и хочу домой. А тебя я не могу бросить, тем более, что твои вещи у меня. Бриггс с прищуром осмотрела Кэсси, задумываясь над предложением. Конечно, ей-то совсем не хотелось уходить — она вошла в состояние азарта, когда любое касание и взгляд могли значить куда больше, чем обычно, и наслаждалась им. Но оставаться без компании подруги — пусть и незримой — ей не хотелось, и она, вздохнув, согласно кивнула и отодвинула от себя стаканчик с высокоградусным напитком. Девушки поднялись и направились к выходу, но Джеки попросила повременить с уходом и отлучилась в уборную, вернувшись спустя долго тянущиеся минуты с парой раздобытых невесть откуда бутылок. Кэсси, стоявшая на лужайке перед домом, со всем присущим ей скептицизмом встретила инициативу подруги продолжить пить, но та успокоила её: — Это энергетики, — объяснила она, — чтобы не уснуть в пути. Они откупорили склянки и чокнулись, перед тем как усесться в подъехавшее такси. Замелькали янтарные фонари, освещавшие дорогу и стволы рослых пальм, ветерок приятно ласкал кожу, растрёпывая причёски, и играл в локонах, заставляя их весело развиваться из стороны в сторону. Пробок не было, город ангелов видел уже не первое сновидение, и лишь редкие машины разъезжали по главным улицам — возможно, то спешили к очагу засидевшиеся работники офисов. Из окна в салон проникала ночная свежесть, напиток бодрил, не позволяя векам смыкаться, да и Кэсси не могла бы закрыть глаза, любуясь очарованием ночи. Девушка с радостью прогулялась бы пешком, но алкоголь заземлял её возвышенные мечты, напоминая о боли в мышцах, о том, что на долгое путешествие их бы с Джеки не хватило и они добрели бы до дома дай бог к вечеру, если не повалились бы с усталости во мраке кустов. В особняке ещё мерцали блики от горящих ламп, и Кэсси даже стало неловко перед подругой — мало ли, чем её родители занимались в столь поздний час, а уж застать их на месте преступления, да ещё и с лишним свидетелем, ей не хотелось. Покинув автомобиль, девушки прошли через ворота по дорожке к крыльцу и остановились. Кассандра навострила уши, но кроме стрекотания сверчков, шелеста листвы и возни рядом стоящей Джеки ничего не услышала, и, вздохнув с облегчением, она принялась долго искать в карманах связку ключей, в итоге достав их вместе со спутавшимися наушниками. С горем пополам, попыхтев и распутав в кромешной тьме провода, она открыла входную дверь и предостерегла подругу, чтобы та вела себя тише. В сумрак холла из гостиной струился тёплый свет, озарявший декорированные горшки с глянцем зелёных листьев, кремовые стены, увешанные рамочками, под стеклом которых покоились нынче семейные фото — когда-то их место занимали обложки фильмов. Кассандра осторожно заглянула в помещение, подумав было, что родители уснули за просмотром телевизора, и обомлела. Соня сидела в домашнем халате на диване, подложив подушку под спину и читая книгу. Перед нею на коврике, усеянном косметической всячиной — маникюрными ножничками, пилочками, кремами, салфетками, — устроился муж, для удобства отодвинувший журнальный столик подальше, склонившийся над её ножками и наносивший на ноготки лак. Переферическим зрением женщина заметила подглядывающую дочь, повернула к ней голову и улыбнулась. Джонни оторвался от своего увлекательного занятия и тоже посмотрел на Кэсси. — Привет, — она ощутила себя неловко и вышла из-за преграды, а за нею и Джеки, активно помахавшая родителям подруги. — Здрасьте, — выпалила она, потому что на «здравствуйте» у неё бы уже не хватило сил — язык так и норовил заплестись в тугой узел. Кассандра поглядела на неё, одним лишь взглядом умоляя уйти, и Джеки, пожелав спокойной ночи всем присутствующим, отправилась по лестнице наверх — отдыхать. — Что у вас тут происходит? — полюбопытствовала Кэсси, прислонившись к дверному косяку плечом, как только подруга скрылась на втором этаже. — Твой отец решил показать мне самое начало своей фильмографии, — женщина многозначительно обвела взглядом пространство. Кэсси не могла не посмеяться. — Как ты понимаешь, просмотр этих шедевров искусства стоил недёшево, — она подмигнула дочери, указав на Джонни. — Да брось, — сказал он, останавливая на мгновенье кисточку в дюйме от поверхности ногтя, — не так уж они и плохи. — Всё верно, — Соня как ни в чём не бывало кивнула, перелистнув страницу, и похлопала мужа стопой по ладони, — ты не отвлекайся. — А вы чего так рано? — спросил мужчина, не без удовольствия вернувшись к своему кропотливому делу. Кассандра покосилась на настенные часы, отображавшие точное время: уже было пол третьего. И это, по мнению папочки, рано? Он продолжал: — Неужели вечеринка была тухлой? — Ну… — она замялась, сконфуженно начала поправлять свою рубашку под проницательным материнским взором. От Сони не скрылись потускневшие глаза, обрамлённые печалью, но она предпочла не лезть с расспросами к дочери. — Было немного скучновато… — Ох уж эта современная молодёжь, — отец аккуратно накрасил ногтевую пластину и оставил сушиться. — Вот в наше время… — Джонни… — позвала его жена, не позволив закончить предложение. Он воззрился на неё, уловив какой-то адресованный ему знак в её выражении лица, и вздохнул. Да, лет эдак тридцать назад всё было иначе — по крайней мере в его кругах, но неужели он был настолько стар, чтобы лезть с нравоучениями к своей любимой дочурке? — Мм, — протянула Кэсси в наступившем неловком молчании, — я, пожалуй, пойду спать, — она театрально зевнула и потянулась, растягивая мышцы. — Сладких снов, тыковка, — синхронно произнесли родители. — Споки ноки! — ответила им весело дочь. И была такова. Кейдж сделал последние штрихи, оценил свою работу по высочайшему баллу с самодовольной улыбкой и убрал все мешающие предметы в сторону. Он протёр фаланги смоченной в антисептике салфеткой, коснулся их губами, заставляя Соню мгновенно выглянуть из-за книги и смутиться. Не замечая её смущения — или не желая его замечать, Джонни вновь одарил смачным чмоканьем стройные пальчики, залюбовавшись замешательством женщины. — Я думаю завязать с карьерой актёра… — внезапно прошептал он. — Хочешь устроиться в педикюрный салон? — поинтересовалась Соня, на что муж тихо посмеялся и коснулся нежным поцелуем её лодыжки. Выпрямив спину и возложив подбородок на острые коленки жены, он взглянул на неё, как послушный, верный пёс, просящий ласки у хозяйки. Она отложила чтиво в сторону, не забыв бумажную закладку меж нужных страниц, и устроила ладонь на каштановой с лёгким налётом седины шевелюре. — Ты знаешь, я не так востребован в кино, как раньше, — заговорил Джонни будничным тоном, словно его больше не волновало отсутствие приглашений на значимые роли. — И я планирую вернуться на службу в армию, — произнёс он, ошеломив своей откровенностью жену — она так и застыла с приоткрывшимся ртом. — У меня нет высоких чинов и званий, — он пожал плечами, — и ваше требовательное начальство я на дух не переношу. Но я хочу, как и ты, быть рядом с Кэсс, когда она поступит… — Джонни помедлил: Соня на работе привыкла быть только серьёзным генералом, следующим указаниям и раздающим приказы, а он мог вжиться в любую роль, и более всего ему нравилась роль мужа и отца — он мечтал справлять с ней идеально. Он искренне переживал, что его тыковке будет тяжело под пристальным надзором не матери, а строгого генерала, и хотел быть тем смягчающим звеном меж ними. — Знаю, она уже взрослая, и мы не должны её опекать, но… Я хочу убедиться, что с ней всё будет в порядке и она станет нашим отличным преемником. Соня испустила вздох и откинула голову назад на спинку диванчика — заявление мужа повергло её в шок. Джонни Кейдж был актёром — и он был более, чем хорош в своей стезе, — но армейская служба с волокитой обязательств и смертельным риском — не его конёк. Сначала дочь, за ней подруга, теперь и муж… И почему их всех тянуло защищать Земное Царство? О, Старшие боги были ей свидетелями, она боялась за них — страшилась потерять их всех, как однажды потеряла отца и сослуживцев… Блейд привыкла подвергать свою жизнь опасности, привыкла к тому, что её мозг заточен на выслеживание врага, денную и нощную бдительность и правильную расстановку приоритетов на рабочем месте. Но она не могла вынести мысли, что все дорогие ей люди будут под угрозой, а она — беспомощная — ничего не сможет с этим поделать. Женщина поддерживала начинания Кэсси как могла, желая быть лучшей матерью, но в глубине души у неё теплился крохотный огонёк несбыточной надежды… — У неё ещё целый год в запасе… Может, она передумает. — Тыковка? Передумает? — Джонни скептично изогнул брови, морща высокий лоб. Он хотел было сказать, что Соня плохо знала свою дочь, но не решился, — не сейчас, когда их отношения устраивали их обоих, ни к чему было бередить раны прошлого. — Если Кэсс чего-то хочет, она обязательно этого добьётся, — они оба усмехнулись — то была неоспоримая истина. — К тому же… — нотки игривости зазвучали в мужском голосе, и Кейдж с очевидным намерением нашёл пристанище своим рукам на ляжках жены. — Я бы всё равно вернулся на военную базу, чтобы отвлекать моего генерала от важных дел… Он начал прокладывать дорожку из пылких поцелуев вверх по её ноге, отодвигая мешающие ткани. Шустрые мужские пальцы развязали пояс и распахнули халат, открывая вид на сомкнутые вместе бёдра и скомкавшийся в районе живота пеньюар. Женщина ощутила, как горячее дыхание мужа добралось до кромки нижнего белья, как губы требовательно мазнули по лобку и нижней части живота, в котором уже вскипало лавовое озеро. Она томно вздохнула, встретившись с бесстыдным, но умоляющим взором мужа, и почти позволила ему победить в неравном бою. Но Соня не была бы Соней, если бы в первую очередь не прислушивалась к доводам разума. — Джонни… — шикнула она на него приглушённым шёпотом, как кошечка, которую погладили против шерсти. — Все спят, мы не должны шуметь… Тем более у нас гости! — Чувствую себя подростком, которого могут поймать с поличным родители, — фыркнул мужчина, но был вовсе не намерен прекращать своё баловство. — Мне же нужно расплатитьсяза завтрашний киносеанс… Крепкие ладони юркнули к ягодицам, одним лишь сжатием призывая жену поддаться искушению. Разве могла она противиться? Она, наконец, сменила позу не без помощи мужа, подвинувшего её к краю, и призывно раздвинула бёдра, выставляя себя напоказ. Не прошло и мгновения, как шёлковая преграда была повержена и Джонни приник губами к обжигающе горячей плоти. Женщина изогнулась, закусывая губу и сдерживая рвущийся наружу стон. Грудь её тяжело вздымалась, шаткие вздохи покидали уста вместе с обрывками фраз: — Чёрт побери… Боги, Джонни… Он бы с радостью ей ответил шуткой и про чёрта, и про божков, но был слишком сильно вовлечён в любимое занятие, чтобы его прерывать. Дразнящее прикосновение проворного языка, скользившего по лепесткам нежнейшего цветка, вынуждало вырабатывать его ещё большее количество нектара. Как забредший в знойную пустыню путник, умирающий от потребности в воде и глотающий лишь пыль песка, Джонни льнул к спасительному истоку жены, пил из него, утоляя жажду и насыщаясь её влагой. Он был совсем не против впивающихся в кожный покров ногтей женщины, едва ли не выдиравшей клочья его волос, и трудился активнее и кропотливее, стоило ей содрогнуться, ведь за этим жестом следовала дивная картина, которую он готов был наблюдать вечность: сходя с ума от жары, Соня зажмуривалась и широко приоткрывала рот, судорожно ловя воздух, напрягалась всем существом и уносилась на два десятка секунд за грань мироздания, где правила блаженная нега. Она не единожды отправлялась по ту сторону благодаря мужу и обессиливала от его непрекращающейся жадной ласки. Предрассветные сумерки успели смениться забрезжившим на горизонте ранним утром, возвещавшем о начале нового дня. Пожалуй, — заключила Соня, когда пришла в себя и разглядела в стоящем перед глазами мареве довольную и хитрую, как у Чеширского кота, физиономию Джонни — это было хорошее вознаграждение за грядущие мучения на киносеансе его старых фильмов.

✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧

Небосвод затянула свинцовая воронка, солнечный день уступил место пасмурному вечеру: вдали оглушающе рокотал раскатистый гром, предвещая ненастье, готовое отыграться ночью на славу, искрящиеся молнии пронзали собравшиеся чёрные облака, словно не природа, а сам властитель стихии бушевал в вышине небес. Конец августа выдался душным, и местность не смогла стерпеть стоявшей зноем жары и позволила ветрам пригнать неистовство гроз, а проливному ливню обрушиться на земную твердь. Впервые за несколько недель в обители грозные тучи проливали горючие слёзы, увлажняя лесные просторы и возвращая в божественное жилище промозглую сырость, намеревавшуюся проникнуть в самые мрачные его закутки. Снаружи громыхнуло — совсем близко, — сотрясая сооружение, вторяще завыли ветра, по стеклу с новой силой затарабанили холодные капли, отбивая тоскливую мелодию, но в четырёх стенах по прежнему веяло домашним уютом и спелостью цитрусов. Тонкий шлейф из прошибающего мозг аромата тянулся по холлам, и только прибывший из путешествия Рейден, ощутив это благоухание, растерянно остановился, снимая коническую шляпу и стряхивая с неё дождевую росу, и решил отыскать столь манящий источник. Он нашёлся довольно быстро, в одном из знакомых залов, оживляя своим присутствием храм изнутри, преображая его в тёплую и далёкую от суровости родную гавань. Когда громовержец вошёл в помещение, предварительно постучавшись, он оказался окутан душным сумраком — здесь было гораздо теплее, чем в холодных коридорах. В камине колыхалось пламя, обрамляя две фигуры, усевшиеся за низеньким столиком. Устроившие пятые точки на мягких подушках, они вели непринуждённый диалог, но при появлении третьего лица перестали переговариваться и обратили взоры на Рейдена. Он осмотрел обстановку, подмечая детали позднего вечера — на атласной скатерти расположились пара чашечек и чайничек, деревянная дощечка с ножичком и дисками лимонных солнц, небрежно свешивавшийся до пола свиток и устройство размером с ладонь — то, должно быть, был телефон. Как в старые добрые времена, когда она была ещё ребёнком, Кассандра вновь проводила время в доме богов, как самая желанная гостья. Невидимыми прочными нитями она привязалась к бессмертным созданиям и не смогла долго обходиться без них, и уже через пару дней после вечеринки отправилась к лордам, ища утешительных бесед и излюбленной ею компании. Она улыбнулась, увидев Рейдена, и приветственно помахала ему рукой, доставая ту из-под притащенного ею из дома пледа, который она накинула на озябшие плечи. — Присоединишься к нам? — её улыбка стала шире, в то время как Фуджин одним взмахом руки отправил чайник на раскалённые угли и левитировал невесть откуда ещё одну ёмкость, плюхнув в неё слайс желторотого фрукта. Бог грома проследовал к собравшимся, устроился спиной к источнику огня, дабы быстрее просохнуть под струями жаркого воздуха, и уложил шляпу позади себя. Его седые волосы выбились из тугого, короткого хвоста, и теперь небрежно ниспадали на его широкие плечи и обрамляли испещрённое усталыми морщинами лицо. Кэсси внимательным взором окинула насквозь вымокшие божественные одеяния — светло-серая туника походила больше на выпачканную в грязи, до того она потемнела, а благородный сапфировый оттенок верхнего плаща почти что обратился в неказистый смоляной цвет — и, не раздумывая ни секунды, протянула ему плед. Лицо вытянулось, хмурость бровей в мгновение ока поползла вверх по высокому лбу, демонстрируя не то удивление лорда, не то насколько глубоки складки его морщин. Пока уголки губ Фуджина подрагивали в едва заметной усмешке, Рейден встречал инициативу смертной с отразившимся на его лице недоумением, покосившись на Кассандру с толикой недоверия и непонимания. — Ты же замёрз, — невинным тоном пояснила она, не завидев в своём жесте ничего предосудительного, хотя… В глубине души она истерично вопила, что есть мочи, и билась в наглухо запертую дверь, за которой в тайне от неё и здравого смысла разрабатывались самые гениальные идеи, призванные опозорить её. Неужели она всерьёз думала, что лорд накинет сухую ткань поверх своих пропитанных влагой дождя одежд? Каким-то неведомым образом громовержец принял врученную ему накидку, вдыхая повеявшей от неё свежестью цитрусов, пробудивших в груди странный восторг, и покачал головой. — Благодарю, но в этом нет нужды, — отказался бог, передав приятное на ощупь махровое покрывало обратно. «Как глупо! Как глупо!» — укутываясь снова, корила себя девушка, и румянец стыда разливался по мочкам её ушей и щекам, — «Но разве сидеть в мокром не глупее?» — подумалось ей, но она поспешила откреститься от этой мысли. — Всё в порядке? — подал голос бог ветра вместе с чаем брату. Тот многозначительно кивнул, взяв казавшуюся крохотной в его большой ладони чашечку. Кэсси стало жуть как любопытно узнать, о чём был этот короткий разговор, явно означавший что-то ей неведомое, но она предпочла уткнуться в свой напиток и промолчать — всё-таки у богов, как и всегда, были свои неотложные дела и обязанности, в которые ей — смертной — не следовало совать нос. В наступившей неловкой тишине раздался чудовищный грохот — казалось, что объятые яростью грозы небеса обрушатся вниз, уничтожая на планете всё живое. За плотно зашторенными окнами не было не видно ни зги, и только яркие зигзаги молний на несколько мгновений вспышками света раскалывали тьму на части. Кэсси пялилась в свой чай, забыв, кажется, что его нужно пить, Рейден сделал несколько больших глотков душистой с привкусом кисленького лимона жидкости, в одночасье согревшей внутренности, а затем принялся рассматривать разложенный свиток, на котором красовались в увеличенном масштабе шесть материков, помеченные красными точками в определённых местах. — Мы тут как раз обсуждали кое-что важное, — завидев заинтересованность брата, сказал Фуджин, указывая на карту. Он придвинул её ближе — вся она всё равно не умещалась на столе. — Кэсси напомнила мне, — при этих словах повелитель грома взглянул на девицу, а та отмерла и зарделась пуще прежнего, — что радары спецназа ещё в прошлом месяце засекали, как в Земном Царстве открывались порталы во Внешний мир. Мне довелось поговорить с генералом Блейд, и она поведала мне, что на наших территориях не было обнаружено ни одного внешнемировца. И сейчас, конечно, всё прекратилось, — бог ветра вздохнул, скрещивая на груди руки. — Военные ломали головы над этим, теперь — мы. — А так ли верен подписанным соглашениям Коталь Кан? — Рейден нахмурился, скопировал позу младшего брата и уставился на разрозненные алые пятна на бумаге. — Ты считаешь, что он принимает у себя земных гостей? — вопросом на вопрос ответил Фуджин. — Не думаю, что Коталь Кан из тех, кто нарушает договорённости. Он доблестный представитель Ош-Текк и честный правитель. — Наивно так полагать. Он мог им быть десяток лет назад, — с уверенностью продолжал Рейден. Не доверять внешнемировцам, что были на протяжении веков заклятыми врагами землян, было в его духе, и бог ветра не мог винить в этом брата — смертельные турниры, потери земных воинов в своё время выжали из лордов-защитников всю имевшуюся у них благосклонность к жителям иного мира. У Кассандры голова шла кругом: девушка не была сильна ни в политике, ни в правителях — её мало волновали подобные темы, и она только слушала разговор братьев, не смея встревать. Шестерёнки в её плавящемся мозгу крутились, она обдумывала сказанное божествами, но всё равно мало что понимала, делая выводы, основываясь на своём малом опыте и имеющейся информации — куда большее скрывалось вне зоны досягаемости за полем её знаний, а уж расширять их, забираясь в неведомые дебри, снедаемая жаждой новых открытый — особенно о незнакомом мире — Кэсси любила. — А мог бы кто-нибудь проскользнуть во Внешний мир незаметно? — подала голос она, и лорды тут же обратили взоры на неё. — Ну, втайне от этого Коталя? — Вряд ли… Коталь Кан знал бы о забредшем на его территорию чужаке, — пояснил бог ветра. Кассандра поникла, расстроенно выдохнув и покрутив чашечку в ладонях, — первое же предположение и сразу мимо. Она исподлобья осторожно покосилась на собеседников: они не смотрели на неё осуждающе или с предубеждением — они вообще не глядели в её сторону, занятые разглядыванием карты. Освещённая ярко-рыжим огнём, эта сцена воспроизвела навечно запечатлённый на плёнке девичьих воспоминаний эпизод — тогда Кэсси примостилась у камина на мягких пуховых подушках с ветхой книжечкой, стол был завален аппетитными съестными лакомствами и высокоградусными напитками, а компанией ей служили дивные иллюстрации и двое мужчин. В нынешней сцене кого-то не хватало, и у особы спёрло дыхание, когда она осознала, кого. — Может это Бо'Рай Чо таскает выпивку между мирами? — выдвинула догадку она. Возникал тогда резонный вопрос: зачем ему высаживаться на разных материках? — Нет, Кассандра, — отозвался Рейден. — Военные предельно ясно дали понять: никто из Внешнего мира не ступал ногой в Земное Царство. — Военные могут ошибаться, — буркнула она. — Мы бы ощутили, если бы наш старый друг прошёл через портал, — откликнулся Фуджин, соглашаясь с доводами старшего брата. На долю секунды его лик обратился в лукавый и насмешливый, но разыгравшиеся эмоции предназначались не присутствующим — по всей видимости, лорд возрождал в памяти безобидное времяпровождение с мастером, по которому скучал. — И я думаю, Бо'Рай Чо обязательно заглянул бы к нам. Так было всегда. — Значит, ваш Коталь не чист и кому-то из наших позволяет шастать туда-сюда, — заявила Кэсси, разводя руками в стороны. — А почему бы лично его не спросить об этом? — Обвинять… — начал было бог ветра. — Да никто его не обвиняет! — перебила она. — Кто знает, что будет, если мы явимся с подозрениями к гордому правителю, — Рейден помрачнел, нахмурившись. Дискуссия явно зашла не в то русло, и теперь он думал о худшем — о том, что уже случалось, и о том, что могло бы произойти, будь они беспечны в деловых отношениях с Внешним миром. — Кто знает, на что он способен… Коталь Кан ясно дал понять: если случится конфликт с Преисподней, он будет на нашей стороне, но до тех пор мы не должны лезть друг к другу. Мастер Бо'Рай Чо не в счёт, он наш знакомый и уже долгое время путешествует в Земное Царство. Воцарилась гробовая тишина: Фуджин лениво водил пальцем по ободку чайной чашки, искоса поглядывая на пожираемые пламенем брёвна; повелитель грозы тонул в волнах скорби, со стремительной быстротой погружаясь в пучину неприятных размышлений, уставившись куда-то в пространство — мимо стола и всего, что на нём стояло, а Кассандра смотрела на Рейдена, готовая решительно броситься за ним на морское дно и спасти, вытащив его на берег. Её внезапно осенило — в детстве она столько часов провела в компании мастера и даже не удосужилась спросить, как он приобрёл божественных друзей. И правда — не всякому смертному существу удаётся завести приятельские отношения с бессмертными созданиями. И она была одним из исключений из правил. — А как вы познакомились с Бо'Рай Чо? — осведомилась Кассандра. Фуджин замер, не поверив в услышанное, и широко заулыбался, — по всей видимости, возрождая тот день в памяти. — Это долгая история, — сказал Рейден, заранее догадываясь, что такое оправдание юная особа не примет. — Пф! Мы никуда не торопимся! — она шустро с молниеносной скоростью подлила всем чай, а затем уселась поудобнее и приняла умоляющий вид, щенячьими глазками взирая на громовержца. Он вздохнул, убрал со лба пару серебристых прядей, упавших, когда он наклонился чуть вперёд, нависая над чашкой, и черты его лица смягчились. Одарив Кассандру снисходительной улыбкой — у неё даже сердце в пятки ушло, — лорд заговорил, возвращаясь в былые, давние лета, а она всё смотрела на него, не смея отвести завороженный взгляд от рассказчика. Он часто глядел в обращённое к нему веснушчатое лицо, и от трепетного, лучезарного блеска огоньков в девичьих очах, в области под рёбрами бога зарождался грандиозный пожар. Её глаза сияли — необычно и животрепещуще… В них отражалось пламя медовых свеч и натопленного камина, уголь зрачков увеличился и заполнил собою радужки из сверкающего на солнце золота песка, омываемого водами голубого моря. Существовала ли причина, по которой её глаза могли сиять так ярко или же ему это просто казалось? Рейден не знал, но именно они приковывали к себе всё его внимание, как и она — смертная забавлялась, горячо и бурно реагируя на излагаемую им повесть, и когда Фуджин вставлял своё красноречивое словцо, она звонко, потешно смеялась. И у бога грома дрожали уголки губ — ему очень хотелось смеяться в ответ.