Дядина забота

– Вот так, моя дорогая. В такую погоду руки нужно беречь, а ты все снимаешь их. – Герцог заботливо снимает с рук ребенка вязаные рукавицы после прогулки. – Я совершенно не умею лечить маленьких детей. Девочка забавно хихикает и прекращает попытки поиздеваться над дядей: все-таки, Ризли и правда не выглядит как человек, способный о ком-то заботиться, поэтому помочь застегнуть ботиночки или повязать шарф ребенку на шею – его максимум. Сиджвин никогда не видела, как дядя заботился хотя бы о себе, а судя по его виду, заботиться о нем выпало как раз на долю племянницы. Дядя выглядел как самый настоящий уголовник: руки забиты темными пятнами замысловатых узоров, а где не забиты, то замотаны эластичными бинтами, чтобы скрыть следы от рваных ран. Одному Богу известно, как там под ними обстоят дела с дядиным здоровьем. Сиджвин, однако, это не беспокоило. Ризли проводил с ней достаточно времени, кормил (пытался, во всяком случае), одевал и никому не давал в обиду. Так его, эта самая, забота и проявлялась – шугать негодников и угрожать кулаками. Родителей ей заменить он не мог, да и не хотел – опеку над племянницей он взял-то не по своей воле. Покойная сестра, уходив, оставила малышку на него. Глупая затея, но не выполнить последнюю волю дорогого человека он не мог. С тех пор так и живут – дядя-почти-уголовник и девочка-припевочка, взявшая на себя домашний быт, готовку и поиск дяде невесты. Да-да, именно невесты. – Негоже вам, дядя, такому завидному жениху одному ходить. У вас и работа, ВОН какая, и дом, ВОН какой. – Девочка для пущего эффекта с каждым «ВОН» взмахивает руками. – Вы ни с кем не хотите знакомиться! Ризли все еще стоит у плиты в попытках приготовить что-то съедобное. Не все же маленькой племяннице об этом заботиться. Работа у Ризли и правда была хорошая – не пыльная, но интересная. Сиджвин с радостью бежит к нему на работу после школы. Полицейский участок, отдел оперативных работников, кабинет 12, стол 2. Вот оно, место детской радости. Для дяди, где он расследует дела и ведет важные документы предоставлена правая сторона стола, а для цветных карандашей и листов бумаги с уже нарисованными «смотри, дядя, это ты!» - левая сторона. Бегать по работе Ризли приходилось много, поэтому оставлял он ее или в отделе с Клориндой, или домой отправлял. Уходил рано, приходил поздно, сильно уставал, но выслушивал каждую свежую новость из жизни девочки. Казалось бы, никакой невесты не надо. А зачем? Ризли пытался, много раз. Дело часто не доходит дальше первого свидания – разочаровываются в характере, в прицепе в виде девочки или в уродливости внешнего вида. Кажется, шрамы иногда все же не красят мужчину. Поэтому на заявление Сиджвин о поиске невесты Ризли молча улыбается и кивает, мол, правильно говорит. Дальше они сидят за столом: Ризли задумывается о прошедших и будущих делах на работе, а Сиджвин лениво тыкает в еду вилкой, с сомнением подцепляя ее и осматривая. - Странно, все-таки, что при таких умениях в готовке дядя вообще дожил до своих лет.. – Думает девочка и все же кладет кусочек в рот, стараясь есть быстрее. Быстрее начнет – быстрее это закончится. Ризли сидел тише обычного. Такие перемены в настроении дяди были сильно заметны для девочки. Герцог редко становился таким – похож на что-то среднее между хищником и потерянным ребенком. Сиджвин быстро вымыла посуду свою, а затем и Ризли и почти за руку проводила того спать. Сам он, сидя в таких раздумьях, может и вовсе спать не пойти, а останется сидеть на кухне. Погода днем была отвратительная. Небо сильно хмурилось, от перепада температур болела голова, Сиджвин расстроилась из-за сорвавшегося похода в парк, а мысли Ризли еще со вчерашнего дня были забиты работой. По крайней мере, так думала племянница. Ризли же и сам не знал, что думать. Появилась у них на днях в соседнем отделе группа из местного суда. Что-то искали и спрашивали по поводу ведомых дел, но Ризли до этого дела не было, все-таки, отдел был не его. Зато его величество герцог в один день наблюдал картину маслом: приходит с обеда с кружкой чая, а за его столом в кабинете сидят двое – дорогая племянница и мужчина из суда. – Добрый день, верховный судья. – Ризли почтительно выдержал паузу и прошел к своему столу. – Что-то потеряли здесь? Тон пренебрежительный, как у пса, на территорию которого беспардонно вторглись гости. Ждет, пока тот уйдет. Ризли знает, что мужчина за его столом – человек, плохо понимающий настроение людей. Видятся они не первый раз, но так близко все-таки редко удается. – Прошу прощения, герцог. – Судья встает и коротко кланяется с извинением. – Думал подождать вас снаружи, но эта милая юная дама убедила пройти внутрь и подождать вас здесь. А дальше я и потерялся во времени за такой компанией. – Судья вышел из-за стола и отошел подальше от территории владельца. Ризли немного расслабил плечи. Все-таки опасность показалась ложной. Поставив стакан на стол, потянулся к полкам над столом. – Приятно знать, что компания вам оказалась по душе. Вы за отчетами, да? Все отделы мне на уши поставили. Доставая несколько увесистых папок, он составляет их рядом на стол. – Приношу свои извинения. Это необходимо для ведения дела, в котором я бы хотел разобраться лично. От вас не потребую ничего больше. – Судья тянется к документам и быстро пролистывает их содержимое. – Я посижу за ними совсем недолго: сделают пометки, и верну на место. Перенеся все папки на соседний стол, герцог возвращается на свое рабочее место. Гость сидит практически бесшумно, и Ризли вспоминает о нем только тогда, когда племянница толкает его под бок. – Дядя, ты совершенно перестаешь думать о гостеприимстве.. Сам чай выпил, мне принес, а господин Невиллет остался совсем без чая. Неудобно как-то.. – Девочка смотрела на герцога с, практически, мольбой в глазах. Конечно, ее новый друг, который с ней столько играл (читать как «новый благодетель») не может остаться без внимания. Ризли, выдохнув, поднимается и отправляется в короткое путешествие в буфет за чаем и парочкой сладостей. Сидевший за столом судья и сам не ожидал опустившегося на бумаги стакана с горячей жидкостью. Коротко улыбнувшись, даже не поднимая взгляда, судья смущенно притянул стакан к себе, отхлебнув пару глотков. Ризли, вспомнив про свой, оставленный на столе чай, подхватил кружку и присел рядом около стола. Сиджвин после учебного дня стала засыпать на диванчике рядом, пока двое важных людей в комнате тихо допивали напиток. – Вот он какой, верховный судья.. – Думает герцог, прикрывая непроизвольно приподнимающиеся уголки губ широкой кружкой. Ризли часто слышал, какой этот господин. Человек заносчивый, эгоистичный, грубый, неучтивый, высокомерный, неприветливый и, в принципе, странный. А он вот какой – сидит и старательно дует в стакан, потому что только что с непривычки сильно обжегся. Внимательно высматривает чаинки на дне и боится поднять взгляд. Смущается. А взгляд у судьи пронзительный. Глаза кажутся прозрачными и отражают, кажется, все, на что смотрят. Сейчас из-за чая кажутся коричневатыми, а при взгляде на небо – ярко синими. В голосе приятное французское мурчание, а движения совсем непривычны для глаз. Жесткие, но изящные, подстать такой особе. Ризли ловит себя на том, что засматривается. На тонкие длинные пальцы, поправляющие белые пряди, на бегающий в стеснении взгляд, на ровную осанку и тонкие черты лица. Спустя пару часов судья заканчивает со сверками документов и удовлетворительно кивает, перенеся папки на стол к герцогу. - К сожалению, сегодняшней проверки не достаточно и я буду вынужден прийти еще раз. Было бы славно, имей я право выносить эти документы, но это будет энергозатратно для вас. Если вы не против моего визита, конечно. Ризли не был против. По крайней мере, поймал себя именно за этим ответом, хоть и совершенно не думал о нем. Так, судья дня три еще приходил по делам. Чтобы не смущать хозяина отдела (или не смущаться самому), садился в самый дальний угол, зарывался в бумаги и читал. Отвлекался только на предложение о чаепитии от герцога и его племянницы. Потом и сам стал приносить сладости, предлагать девочке. А потом перестал. Пропал запах французских сладостей, пропало тепло, расходящееся от чужого стакана с чаем. Пропали бессмысленные разговоры за столом в перерыве, в который Ризли больше не выходил из кабинета. Этот судья, Невиллет, не чурался его, не обращал внимания на такие грубые следы тяжелой работы и ее последствия, заботился о комфорте и учился даже минимальной заботе специально для их маленькой семьи из двух человек. Так вот, сегодня ливень. Даже зонт промокает насквозь, потому что льет как из ведра. Сиджвин прицепилась к шее герцога, сидя на руках, и от усталости так и задремала. До квартиры было недалеко, поэтому он предпочёл пойти пешком – зачем лишний раз тратиться. Девочка одета тепло и не замерзнет, а Ризли по умолчанию в высоких сапогах. Проблему составил только обходной путь, через который пришлось идти, потому что на привычном отрезке дороги воды по колено. Переходя через мост, Ризли все еще был погружен в свои мысли, крутящиеся в последние дни только около этого молодого господина. И небеса его услышали, кажется, судя по тому, что именно этого человека он наблюдал сейчас на перекрестке. Одного, без зонта, и явно не собирающегося переходить дорогу. Поспешив навстречу, герцог быстро добрался до судьи, подставив зонт у того над головой. Мокрый, конечно, но лучше, чем ничего. От неожиданности Невиллет обернулся, почти сталкиваясь лицом к лицу. Ризли заметил покрасневшие глаза и явно осунувшееся лицо. Беспокойно осмотрев всего судью, он поспешил подтянуть его за руку под ближайший козырек здания. Несколько секунд молчания дали о себе знать и, неожиданно для них же, оба притянулись друг другу губами навстречу. Зонт, пропускавший воду, предательски холодил щеки, промокшая одежда неприятно липла к коже, но две души согревали друг друга в теплом поцелуе. Добравшись до квартиры и уложив девочку спать, Ризли многозначительно утянул судью сначала в душ, смывать с себя холод плохой погоды, а потом и в спальню, окончательно разбираться в чувствах друг к другу. Касания разогретой кожи, шорохи постельного белья, тихие стоны в подушку, все окончательно заставляло падать в пропасть чувств. Ризли наконец-то любят, всего и полностью. То, как Невиллет осторожно касается рваных шрамов на шее и спине, прижимает широкие плечи к кровати, целует узоры татуировок. Как сам отдается на смене ролей, как пускает слезу от переполняющих чувств, как говорит, что любит. Он любит. Его любят. С утра все стоит на своих местах – зонт все еще сушится после дождя, Сиджвин сидит на кухне в ожидании завтрака, а юные влюбленные теперь стараются готовить вместе. И только Сиджвин теперь видно со стороны, что ее дядя всегда умел любить и заботиться. Просто нужно было найти своего человека.