Вереница

      Мужчина спешил, перепрыгивая через недавние лужи и стараясь не шевелить руками. Солнце сегодня было особенно ярким после ужасного ливня. Во Флориде такое бывало часто.       Недавний переезд всё ещё сказывался, поэтому приходилось останавливаться и осматриваться, не потерялся ли он.       Внутри было странное воодушевление. Кристофер никогда раньше такого не чувствовал. Он переживал что опоздает, хотя был уверен, что она его дождётся. Они дождутся. И, тем не менее, стабильно пару раз взглянуть на часы — стало практически рефлексом.       Городок скромно пестрил тёмными черепицами частных домов. Где-то там ещё один домик, который они с Мэри купили и обустроили. Их спальня, а рядом ещё одна комнатка с, пока что, прикрытой дверью. Крис не думал раньше, что он будет чувствовать себя так в этот момент. Нет, конечно, он мечтал о подобном. Сердце билось так гулко, что дышать при беге было тяжело. А ведь он ещё молод. Скромный букет из пары жёлтых кустовых роз трепыхался от движений и мужчина поправлял обёртку, чтобы выглядело презентабельнее. Мэри любила, когда всё красиво.       Поворот за дом. Крис видел, как на него смотрят прохожие, как на чокнутого, но безумно счастливого.       Если подумать, то они с Мэри уже столько всего пережили. Они встретились в Иллинойсе, но переехали во Флориду. Мэри долго уговаривала своих родителей приехать на их свадьбу. Но те так и не согласились. Крис убедил будущую жену оставить родителям места на свадьбе. Так и получилось. Те приехали и, удивительно, но счастливые. Мэри тогда расплакалась прямо в свадебном макияже. Родители Кристофера тоже почтили их присутствием, хоть и были разведены уже давно.       День их свадьбы — был один из дней в жизни, когда Крис был на грани того, чтобы разрыдаться. Мэри так шло белое платье. Её от природы загорелая кожа выглядела золотистой, а тёмные тени подчеркивали карие блестящие глаза. Он потерял дар речи, пока его будущая жена шла к алтарю. Мэри сама шла к нему, отказавшись от привычных традиций сопровождения отца. И была превосходна. Её чёрные уложенные в кудри волосы смотрелись ещё эффектнее, чем обычно. Мэри Эрнанде всегда выглядела превосходно для Кристофера.       Мэри Блейк же вызывала трепет теперь при одном взгляде на неё. Всё такая же молодая, но теперь гордая и опасно взвинченная из-за беременности, она заставляла Криса чуть ли не на носочках рядом ходить.       Они оба ждали этого ребёнка и были счастливы, когда врач сказал, что первенцем будет мальчик. Крис так вообще был в восторге. Они долго подбирали ему имя. Мэри воротила нос от различных "Лиам" и "Дин". Хотелось чего-то большего.       Роддом виднелся уже в паре метров и Крис перешёл с бега на шаг. Тяжело дышать. Бок покалывает. Всё же, они жили весьма далеко от больницы.       Признаться честно, в глубине души засел страх. Страх отчего-то не за то, родиться ли ребёнок здоровым и всё ли будет хорошо. Можно быть уверенным в отлаженном механизме. Или в физическом явлении. Никогда нельзя быть уверенным только в самом себе. И Крис никогда не стремился придерживаться мысли, что он мог бы хоть когда-то делать истинно правильный выбор. Ведь правильных выборов не существует, верно? Всё относительно в зависимости от отношения. Простая истина, которая молодому парню давалась удивительно сложно. Ведь легко быть плохим человеком. Это не страшно. Для семи из десяти людей ты будешь в чём-то плох.       Стать плохим отцом. Вот, что хуже. Хуже, когда собственный ребёнок смотрит на тебя с сожалением или презрением.       В груди неприятно что-то сжималось и мужчина несколько раз размеренно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться и взглянуть на всё трезво.       Опьяняющее счастье отцовства мешалось с тревогой, когда дверь в приёмный покой открылась. Он сдержанно кивнул администратору, зная, что она его помнит. Слишком часто одно и тоже обеспокоенное лицо сновало туда-сюда. Кажется, Кристофер своей суетой выводил её из себя. — Добрый день, мистер Блейк. — раздался её голос. Быстро зашелестели страницы. Женщина отмечала часы посещения. — Добрый! К Мэри Блейк можно? — роста Блейка хватало, чтобы преодолеть расстояние от входа до ресепшена за пару шагов. И он, нависнув над миниатюрной работницей дружелюбно улыбнулся, надеясь, что она пропустит его без лишней возни. — Можно. Только букет оставьте тут. Мы передадим его, когда она отдохнёт после родов, а ребёнка осмотрят. — это была обязательная процедура. К младенцам не допускали вещи, способные вызвать аллергическую реакцию или стать стимуляторами болезней. Поэтому Крис кивнул, отдавая букет, скидывая куртку на вешалку при входе и надевая поданый женщиной халат и маску.       В отделении Кристоферу предложили присесть на скамейку для ожидания, но хватило того ожидания не надолго. Уже спустя полчаса он мерил шагами коридор, прислушиваясь к происходящему в палатах. Где-то тихонько кто-то пеленает детей. Слышится хлюпающие звуки плача и хныканья. Если закрыть глаза и представить, что ты не в роддоме, то картина весьма жуткая. Но настоящей жути нагоняет периодический крик из палаты, где сейчас была Мэри. Они на всякий случай подписали бумагу, по которой малейшего желания Мэри хватило бы, чтобы Крис мог присутствовать на родах, но сидя в кориде и отбивая нервную чечётку подошвой кроссовок, Кристофер был на грани грызть ногти. Крики жены заставляли действительно ужаснуться. Может её там режут наживую? Нет, он раньше никогда не присутствовал и не участвовал в подобном, но мать рассказывала в юношестве как появляются дети. И, быть честным, Крис не представлял, что это будет именно так.       Периодически поглядывая на часы, отметилось уже три часа с начала.       Мужчина отвлекал себя мыслью, что скоро всё закончится. И после стольких болей их уже будет трое. Он, любимая жена и крошка сын, которого Блейк будет любить больше жизни.       Неожиданно дверь в палату открылась и из помещения показалась женщина-акушерка, осмотревшая его с головы до ног. — Руки вымыли? — кивок головы в подтверждение, — Тогда прошу, папаша. Вашей жене не помешает поддержка. Сердце ухнуло внутри. Отчего-то стало тревожно. Руки сжались в кулаки. Дрожь пробила их.

***

      Чёрные кудрявые волосы разметались по подушке. На золотистой коже выступила испарина. Дыхание выравнилось и Мэри прикрыла глаза, выпуская руку мужа из цепких пальцев, пока другая ладонь мягко гладила мокрую щёку. — Ты молодец, дорогая. Отдохни. — Крис сдерживал улыбку, потому что видеть Мэри такой измотанной не должно приносить удовольствия. Но тот факт, что эта женщина делала и продолжает делать его счастливым отпечатывается в светлых радужках и кричит громче, чем любые слова. — Я чуть не умерла. — хрипит женщина, отплёвываясь от волос, попавших в рот. Сил откинуть челку назад не было. Бесформенная больничная рубашка казалась тяжелее огромного камня, придавившего к койке. — Да, я почувствовал, как ты чуть не разодрала мне руку. — рука всё ещё болела, но Кристофер осторожно смеялся, помогая убрать чёрные непослушные волосы. Девушка приоткрыла глаза, молча рассматривая мужа, его руку, на которой остались следы от ногтей. В памяти ещё свежи острые чувства боли и подступающей истерики. И чувства, как Крис гладит по голове, успокаивающе прерывая бесконечный поток вырывающихся криков из горла.       Секунда. Две. Три. Поджав припухшие губы, Мэри тихо всхлипнула. Сказываются пережитый стресс и боль. — Прости пожалуйста. — Крис ощущал, что сам сейчас заплачет. Сердце сжимается, прерывая доступ кислорода. Ей никогда не нужно было извиняться. Мэри знала, что она не виновата в этом. Что царапины заживут, что боль пройдёт. А сын подрастёт и они будут счастливы. Мужчина осторожно приближается к ней, касаясь губами взмокшего лба. Врачи сказали, что не стоит сейчас беспокоить женщину, но это ведь не такая большая проблема, верно? — Не извиняйся. Решила как назовём сына? — тихий шёпот вызывает уставшую улыбку. — Джонатан. — Мэри расслабилась, прикрывая глаза и снова замолчала. Измотанное лицо, круги под глазами, опухшие губы и абсолютно тихое дыхание. О том, что женщина жива извещает только ритмично вздымающаяся грудь. — Джонни. Чудесное имя, родная. Хаха, признаться, я думал, что ты выберешь что-то близкое к твоему менталитету... — в ответ ничего не прозвучало. Лишь тихие вздохи, — Мэри?       Взгляд упал на девушку, провалившуюся в глубокий сон. Осталось лишь улыбнуться. Тяжело быть родителем, а матерью ещё тяжелее. ***       На выписке были только они. Может, так и лучше. Крис не хотел, чтобы было много шума, когда они поедут домой с Джоном на руках. Мальчик был беспокойным и остро реагировал на разного рода шумы. Мэри вскользь шутила, что слухом в папу. Уже знакомая администратор дружелюбно улыбалась, провожая взглядом Кристофера, который впервые брал на руки сына. Ладони дрожали. Такой крошечный малыш, закутанный в одеялко. — Милый, ты неправильно его держишь. — хихикнула женщина, чьи волосы сейчас были завязаны в пучок. Выглядела она значительно лучше, чем в день родов. Крис боялся представить насколько весь этот процесс плохо ощущается, что женщина может так меняться. Тёмные круги под глазами пропали, но они оба знали, что это временно. Что впереди ещё долгие бессонные ночи и куча потрясений. — А? Да? Вот чёрт... Покажи, покажи как! — обеспокоенные серые глаза выглядели комично, но Мэри не смеялась. Она нахмурила брови и взглянула на мужа исподлобья. — Не ругайся при ребёнке!       Они и правда ещё молоды и неопытны, как говорили родители, но, когда Мэри так ласково помогала, клала голову на плечо в такси, когда малыш на руках хмурился и на каждую улыбку реагировал ответной, казалось, что жизнь стала удивительно лёгкой. Словно появилась ещё одна причина не сдаваться.