Первая Ночная охота Цзинь Лина

Искорка костра, спрятавшегося среди высоких трав, едва мерцала в растекающейся тьме. Ветра не было, дым поднимался столбом прямо к чернильному небу, где одна за другой загорались звёзды. На востоке, куда стлались бесконечные луга, где разливались лотосовые озёра, засеребрилась макушка луны. Цзинь Лин замер у огня, одновременно немного испуганный и полный восторга. Дядя Цзян впервые взял его с собой на Ночную охоту. Пусть монстров они пока и не встретили, но зато с ними были собаки-оборотни, настороженно принюхивающиеся к темноте. Однако вот уже довольно долго вокруг царила тишина, и дядя не произносил ни слова, только смотрел в наступающую ночь. — Дядя Цзян, — начал Цзинь Лин, привлекая его внимание,— а… расскажи мне что-нибудь? — Что рассказать? — повернул к нему голову тот. Взгляд его показался Цзинь Лину почему-то печальным. — Про… про хули-цзин? — предположил Цзинь Лин. — Или про тёмную энергию? Дядя Цзян покачал головой, и его лицо на миг омрачилось. Цзинь Лин виновато опустил глаза, должно быть, неправильный задал вопрос. Расстраивать дядю ему совсем не хотелось, вдруг он после этого не возьмёт с собой больше? Или перестанет приходить в Башню Золотого карпа? Он и так бывает там нечасто. Травы вдруг зашелестели как от ветра, хоть ночь оставалась спокойной. Собаки встревоженно вскочили, всматриваясь в темноту и беззвучно скаля зубы. —Кто там?— огляделся Цзинь Лин, но вокруг стояла только темнота, в которой ничего за пределами круга, вычерчиваемого светом костра, не было. Дядя Цзян тоже прислушался к ночи и коротко вздохнул. Голос его внезапно оказался спокойным и тихим, ни одной привычной нотки в нём не слышалось: — Не думай про тёмную энергию, А-Лин. Это не путь меча. Тебе не нужно о ней знать, слышишь? — ощутилась и горечь. Цзинь Лин поёжился, понимая внезапно, что вновь напомнил дяде про то, как тот потерял всю семью из-за отступника Старейшины Илина. Историю эту ему никогда до конца не рассказывали, но Цзинь Лину недоставало храбрости, чтобы спросить подробности. Тем временем дядя Цзян добавил: — Но про хули-цзин я могу рассказать. Цзинь Лин внимательно посмотрел на него. Тишина ночи доходила до звона, травы утихли, собаки вглядывались во тьму, и только костерок потрескивал, не зная иных забот, кроме как превращать в пепел и золу хворост. Блики пламени больше не доставали до кожи дяди Цзяна, теперь только луна поглаживала лучами черты его лица, и Цзинь Лин почти испугался. Дядя Цзян выглядел отчуждённым, таким… словно вспомнил что-то плохое. Наконец дядя Цзян посмотрел на него— удивительно тепло, даже слегка улыбнувшись, а потом притянул к себе, обнимая за плечи. Цзинь Лину редко выпадали такие объятия. Пусть дядя Цзинь Гуанъяо относился к нему хорошо, но прикосновения в Башне Золотого карпа были не в ходу, и часто там Цзинь Лин чувствовал своё сиротство куда острее, чем в Пристани Лотоса, где никогда надолго не оставался. Когда же дядя Цзян обнимал вот так, Цзинь Лин до болезненной остроты понимал — вот он и есть его семья. Впрочем, тут же пришлось отвлечься и прислушаться. — Рассказывают, Цзинь Лин, что взрослая хули-цзин, накопившая больше трёх хвостов, способна даже опытного заклинателя свести с ума. Особенно в ночи, когда луна встаёт голубая, — начал дядя Цзян, глядя куда-то вдаль, где свет костра обрывался темнотой и лишь отдалённо на чёрном небе выделялись силуэты деревьев. —Голубая?—Цзинь Лин недоверчиво посмотрел на дядю Цзяна, потом нашёл взглядом уже высоко поднявшуюся луну. Та сияла бледностью.—Дядя Цзинь говорил, что луна бывает белой и красной, или оранжевой, или жёлтой. Но разве может быть голубая? —Такая, пожалуй, над Башней Золотого карпа восходит редко,—согласился дядя Цзян, усмехнувшись.— Но над озёрами Юньмэна случается. В такую ночь просыпается в молодых хули-цзин вторая натура. — Вторая? А которая у них вторая, а какая первая? — удивился Цзинь Лин, весь подобравшись. — До пятидесяти лет хули-цзин может быть только лисой. Но после получает возможность обретать человеческое обличие, — пояснил дядя Цзян на это. — Но впервые такое случиться может, только если луна голубая. Цзинь Лин снова перевёл взгляд на лунный диск, ему захотелось увидеть, как хули-цзин впервые меняют обличие. А ещё хотелось, чтобы ночь не заканчивалась, чтобы дядя не стал снова привычно строгим. *** Лунный лик скрылся за сизыми облачками, и свет стал отливать синевой. Костёр почти прогорел, а угли подёрнулись дымкой пепла. Цзинь Лин задремал, прижавшись к дяде Цзяну. В Башне Золотого карпа он из ночи в ночь оставался с темнотой один на один, и никогда это не ощущалось безопасным, хотя по коридорам ходила стража, а защитные талисманы были чуть ли не в каждом углу. Однако скоро Цзинь Лина словно что-то толкнуло, он проснулся в тревоге и сел, но ничего подозрительного вокруг не приметил. Собаки спокойно спали в траве, дядя Цзян так и сидел с ним рядом, погружённый в глубокую медитацию. Ничего странного будто и не было. Цзинь Лин собирался уже лечь обратно, устроив, как прежде, голову у дяди на коленях, но тут одна из собак встрепенулась, поднялась, всматриваясь во что-то. Цзинь Лин прикусил губу. Очень хотелось посмотреть, что там таится в тенях. Собака ведь всё равно сумеет его защитить, верно? А потом он похвастается, что на Ночной охоте всё-таки выследил чудовище. Если то будет слишком уж страшным, дядя его защитит, в миг примчится. Они ведь семья. Поднялся ветер. Цзинь Лин осторожно отступил от костра, уложил ладошку на холку собаки. Та поняла его сразу и медленно двинулась через высокую траву к видневшимся неподалёку деревьям. Подобравшись поближе, Цзинь Лин всё же оробел. Под густыми кронами тьма казалась особенно чёрной и почти живой. Он оглянулся назад, но не увидел ни костра, ни собак, ни дяди. Луна, прячущаяся за облаками, стала пронзительно голубой, и тени оттого оказались гуще и насыщеннее. Куда идти?.. Не вернуться ли? Собака под ладонью коротко тявкнула и вдруг сорвалась с места. Тут же исчезла впереди, только белое мельканье хвоста осталось едва различимым. Цзинь Лин же остался один, застыл в тишине и темноте. Испуганно озираясь, нащупал на поясе маленький нож. У него пока и не было более серьёзного оружия. Услышит ли дядя, если он позовёт сам? Если собаки рядом не будет? Вдруг прямо из черноты выступила или соткалась девушка. Очень красивая, с такими нежными чертами лица, что Цзинь Лин забыл о всяком страхе. Одета она была в светлое платье, сквозь тонкую ткань почти виднелись очертания тела. Склонившись к нему, девушка мягко погладила его по волосам. Прикосновение было столь нежным и невинным, что Цзинь Лину подумалось — так касалась бы мама. — Откуда ты здесь? — спросила она, и голос её струился и звенел как речная волна. — Я… Мы… с дядей на Ночной охоте, — пробормотал Цзинь Лин, отчего-то смущаясь. — С дядей? Не с отцом? — улыбнулась девушка. — Мне показалось, ты потерялся. — Госпожа, я… я заклинатель! Заклинатели не теряются! — возразил Цзинь Лин. — А отец… отца я никогда и не видел, его убили… — договорить он не успел. Она прервала, не дав переключиться на застарелую боль. — Проводи меня к своему костру?.. — попросила она. — Я так озябла в ночи. Одежды её были и правда чересчур лёгкими, и Цзинь Лин послушно подал руку, собираясь отвести к костру, но девушка повела его сама. Скоро он увидел и дядю всё в той же позе. Только собаки куда-то подевались все до одной. Стоило им подступить ближе, как дядя Цзян открыл глаза, нахмурился. — А-Лин! — Дядя, я… И тут он понял, что ладонь из его пальцев выскользнула. Оглянулся — а девушки и нет, только лисий хвост мелькнул среди трав. Дядя Цзян в то же мгновение сгрёб его в объятия, крепко прижал к себе. Заметил ворчливо: — Ну куда ты пошёл без меня?.. Что бы я делал, если бы тебя увела хули-цзин? Ты ведь моя единственная семья, А-Лин. Цзинь Лин замер в его руках, сознавая внезапно, что действительно посмотрел на хули-цзин, правда встретил лису, но… Важнее оказалось ощутить, как дядя волнуется о нём.