Держись крепче

Когда Антон появился у порога школы, небо все ещё напоминало густое месиво ночи, грозовых туч и дыма курильщиков. Ноябрь. Ещё не зима по сути, но уже темно, снежно и холодно. Иногда слякотно, как сегодня, а потому поход куда-либо раньше, чем в девять утра ощущался сном. Холодным, противным, давящим на тебя серыми снежными кучами. Без нормального снега было совсем туго. Школьники, уныло хлюпающие носами в тумане, больше напоминали восставших мертвецов, а серые многоэтажки, окружавшие все здание школы, нагоняли жути своими чернильными глазами-окнами. Но приходилось собирать волю в кулак, сражаться с квартирным и наружным холодом, теплой кроватью, а потом топать на работу через силу. Оставалась надежда только на то, что и детям понадобится как можно больше времени, чтобы прогнать сонный морок. Потому что самое ужасное — встретить в это утро бодрого человека. Ужаснее только желание этого человека с тобой поговорить. Клацнув одним из трёх выключателей, который отвечал за лампы в конце кабинета, Антон прошел к своему месту. Из его детей пока никого в классе не было, а потому он развалился в учительском кресле как-то совсем странно и застыл, приманивая сон обратно. Первая рабочая неделя в качестве учителя. Нет, классного руководителя: директору из-за неизвестных Антону обстоятельств пришлось взвалить на его плечи шебутной 4"А" и пока с ними он особо познакомиться не успел. Представился на классном часу в прошлую пятницу, а дети особо на это внимания и не обратили. Несколько человек заинтересовались, задали стандартные вопросы в духе: "Где Алина Евгеньевна?", "Вы надолго к нам?", но никак больше своего любопытства не выказали. Самому Антону отвечать на это было нечего — попросту не знал — и к детям он не лез. Но по общему настрою обычно шумного класса было ясно: расстроились. На свой счет он это не принимал. Потому что и сам понимал, что для них он пока еще непонятный, незнакомый дядька, которого им подсунули вместо любимой классной. Даже напротив — радовался. Учителей, по которым дети будут скучать, найти очень тяжело. Тяжело было даже представить такого человека. Антон вздохнул и сел прямо. Нужно было потихоньку просыпаться. Следующие пятнадцать минут он спокойно заполнял журнал, борясь со сном, и готовил папки с чужими рисунками. Второе полугодие началось без прелюдий и на Антона свалилось сразу несколько классов, у которых уроков ИЗО или черчения совсем не было. Все это время! Если малышам от этого ни жарко, ни холодно, то со старшими классами приходилось разбирать программу с самого начала. Начнешь с середины и у бедняг поедет крыша. Ворох раздражений снова был прерван цокотом женской обуви. Только в этот раз к нему будто бежали, нет - неслись. — Антон! Антон Борисович, — в проходе материализовалась высокая тётка и звучно щёлкнула другими выключателями. А показалось, что Антону зарядили пощечину. Очень высоким и светлым конским хвостом. Он, наверное, вознёсся бы к небесам, если бы боль не вернула его обратно. И даже так женщина не перестала казаться сущим дьяволом в облике учителя. Антон зажмурился и съёжился под натиском любопытной коллеги. — Екатерина Владимировна, — констатировал он вместо приветствия, потирая пальцами глаза, и сдержанно улыбнулся. Учительница направилась в его сторону твердым, уверенным шагом, рыская холодными серыми глазами по углам и партам. Будто проверяла, как он тут справляется. Хотя нет, скорее выискивала, за что можно зацепиться. Интересно, а к Алине Евгеньевне она тоже так захаживала? Ни здрасьте, ни доброе утро. Такой вот была математичка, которую постигла та же участь, что и Антона: неожиданное классное руководство, только уже над четвёртым "В". Себе Антон это объяснял нехваткой преподавателей. Все-таки город небольшой, многие предпочитают уезжать. — А ты чего сидишь в темноте? Где малые? Может, они даже не знают, куда им идти нужно! Встретил бы, — слишком уж бодро, притворно по-доброму запричитала Екатерина Владимировна. Звучало и ощущалось это как издевательство, а голос резал слух. — Я схожу за ними, спасибо, Екатерина. — Антон оторвал руки от лица и глянул на нее, сахарно улыбаясь и хлопая ресницами. Это было пиздецки больно: в глазах все еще стояли белые, почти ядерные прямоугольники ламп, и создавалось ощущение, что ему самому вставили в глазницы два прожектора. Которыми до одури хотелось испепелить Смирнову в отместку. — Тебя Сыч вызывала. Поторопись, а то эти демоны превратят этаж в аварийное помещение. Если бы Екатерина не смотрела на него, то Антон бы определенно закатил глаза. Никто из детей не приходит в такую рань. Только ее класс, а она этим, несомненно, очень гордится. И считает обязательным напоминать об этом каждый... день. Не словами, конечно, но ее самодовольное поведение, движения, манера речи — все это будто кричало: "Посмотрите, какой я замечательный учитель!" Спорить и ругаться с ней определенно не было никакого желания, потому что он успешно избегал этого всю прошлую неделю. Только прекрасно понимал, что рано или поздно это все-таки произойдет, но старательно оттягивал неприятный момент. Хотя иногда казалось, что только этого она и ждёт. Антон кивнул и ничего не ответил: Незачем. — Ещё кое-что, — тон ее тут же стал равнодушным и ледяным как обычно. Екатерина Владимировна оказалась рядом с Антоном так быстро, что тот даже испугался, — Ты сегодня дежуришь в коридоре. Всю первую смену, каждую перемену. Даже не думай отлынивать, Антон Борисович. Отчество она выплюнула вместе с небольшим пластиковым квадратиком. — Я и не думал, Екатерина Владимировна, — процедил он в ответ, опуская взгляд на стол. Перед Антоном лежал прозрачный бейдж с пометкой "ДЕЖУРНЫЙ" и пустой полоской для имени и фамилии. Нет, она точно издевается над ним. И, видимо, почуяв, что Антона потихоньку начинает штормить, Учитель Года ушла прочь. "Тогда прямо сейчас к Сыч, а то Катя точно житья не даст, если не успею раньше детей" — подумалось Антону перед тем, как он, с большим усилием, поднялся с места.

***

Звуки хлынули, как только Антон выбрался в коридор, прикрывая тяжелую деревянную дверь кабинета директора. Здесь уже было не так пусто и тихо, как в начале дня: мимо сновала малышня — Антон сразу убедился в том, что это не его дети и облегченно выдохнул — и расхаживали туда-сюда школьники постарше. Он сложил вчетверо небольшой листок, который был любезно подготовлен Сыч для него, и сунул в передний карман рубашечки. Не было сейчас времени вчитываться, но одновременно размышлять и двигаться к своему кабинету ему ничего не мешало. Так что он понемногу переваривал полученную информацию. С чем именно ему предстояло столкнуться, Антон пока представлял очень смутно. Дату намечавшегося мероприятия не знала даже директор, но она очень постаралась раздобыть хоть какую-то информацию и подготовить Антона, за что учитель был ей безмерно благодарен. Как он понял из их беседы, Антону и еще одной учительнице — возможно учителю — предстояла то-ли поездка в санаторий, то-ли экскурсия. В новинку было узнать, что школам в этом городе часто предоставляют подобные активности совершенно бесплатно, хотя сопровождающих для детей всегда приходится подолгу вылавливать: проблемы с нехваткой преподавателей никуда не делись. Сыч объяснила подобную щедрость от государства статусом "Чернобыльская зона", а такие поездки — попыткой оздоровления учащихся. Очень интересно. Про статус города Антон, конечно, знал, но про оздоровительные поездки слышал впервые, а потому возможность с этим познакомится ему нравилась. Слишком уж заманчивой ему виделась идея провести двадцать шесть дней в сосновом лесу, вдыхать морозный хвойный дух и узнать своих учеников получше. Хотя это и значило отсутствие уроков ИЗО и черчения еще некоторое время. А может и не значило. Сыч упомянула о том, что поездка может выпасть аж на весенние каникулы, так что Антон рассчитывал на минимальное количество пропущенных им уроков. Антон поднялся на свой этаж и тут же понял, что игру наперегонки с детьми он проиграл. Справа, прямо на лестничной клетке, его сцапала Екатерина Владимировна — вспомни солнце, вот и.. — и на этот раз Антон все-таки дёрнулся от неожиданности, хотя этого Катя не заметила в порыве раздражения. — Пришел-таки! — грозно шепнула она, быстро всучила все тот же бейдж, оставленный на столе, и пробубнила очень злобно, проходя ему за спину: — Я же говорила про дежурство... Антон молча проводил гневную тетку взглядом, прекрасно понимая, что это не весь яд, который он должен получить за такой проступок. Но она явно куда-то торопилась, даже опаздывала. Спускалась по лестнице очень резко стуча каблуками и пробираясь через плотную детскую толпу, которая никак ее не хотела пропускать. Антон ехидно улыбнулся, наблюдая за исчезающим хвостиком вскипающей преподавательницы. "Как мысли читают". "Только вот с координацией у них часто есть проблемы" — подумалось ему, когда сзади кто-то ощутимо шмякнулся прямо в спину и нахально замельтешил, продолжая тыкаться в учителя как муха, настойчиво пытающаяся пробить своим тельцем стекло. Здесь, в младшем крыле, было тихо ровно до тех пор, пока не скрылась из виду Екатерина Владимировна. Так что теперь малыши повысовывали головы из дверных проемов, а самые смелые уже бегали от стены к стене, вереща так, что можно подумать от этого зависит их жизнь. Антон развернулся и поймал неугомонного, готового просверлить дырку в его спине, за плечо. Гриша — как оказалось, его ученик — тут же прекратил атаку, растянул рот в виноватой улыбочке и выпрямил руки по швам, хватаясь ими за подол серой жилеточки. — Извините Антон Борисыч! Я подумал, вы старшеклассник, — выглядел Гриша так, будто готов по команде сорваться с места и продолжить игру. Хотя почему будто? Так оно и было. Антон строго поднял брови, стараясь выглядеть серьезно, по-взрослому. Это было сложно: Гришка почему-то глядел так непоседливо и искренне лучезарно, что ругаться на него было не только тяжело — невозможно. Да, он может и шебутной, но пацан хороший. — Даже если старшеклассник, ты думаешь, бегать можно? — Гриша отрицательно помотал головой, — Вот-вот, дождись прогулки. Там снег. Хоть мягче будет падать. Потом глянул на остальную часть коридора, которую ему предстояло утихомирить до прихода Екатерины Владимировны. А когда опустил взгляд снова — Гришки и след простыл. Это будет весело.

***

Дежурить оказалось намного сложнее, чем представлял Антон до сегодняшнего дня. Чтобы тормозить хулиганов больше, чем на минуту-две ему не хватало грозности и авторитета, но он не сдавался. То и дело ловил и разворачивал запыхавшихся детей. Антону приходилось расхаживать вдоль коридора, потому что в его зону ответственности попадал весь этаж. Контролировать обе его половины одновременно было просто невозможно: Два квадратных помещения соединялись между собой длинным, не меньше десяти метров, проходом шириной в два взрослых шага, и дети этим пользовались. Просачивались в ту часть, где не было угрозы быть пойманным и продолжали игру, пока снова не пора было менять коридор. И так по кругу. Но когда Антон в очередной раз развернулся, дойдя до стенки, к нему в руки будто по заказу влетел Семён. Красный-красный, как поросенок. — Бабурин, ну сколько можно? Я тебя уже в третий раз останавливаю, ты меня вообще слушаешь? — Антон начинал раздражаться, потому что никто кроме Бабурина так не наглел и больше одного раза никто старался не попадаться. В ответ послышалось только загнанное свистящее дыхание и быстрое, брошенное автоматически "Извините", которое тут же утонуло во всеобщем шуме. Сёма закрутил головой по сторонам в поисках поддержки или для того, чтобы погнаться за первым попавшимся одноклассником, но из-за угла захихикали и мгновенно скрылись. — Да они сами за мной бегут! — Запричитал Бабурин, не обнаружив соратников. Он зажал пухлые пальцы в кулаки, нервно подпрыгивая на месте, а рот его возмущенно вытянулся. — Я это от тебя каждый раз слышу. А еще вижу, как ты радостно подножки всем ставишь, — он красноречиво поднял брови, ожидая ответа хоть немного поправдоподобнее. Но Семён только весь напружинился, ожидая, что его снова отпустят после одного замечания и даже не слушал, что ему говорили. Так и рвался обратно, но Антон вопреки этому крепче сжал его плечо. — Так, все. Иди в класс, и чтобы сегодня на переменах я тебя в коридоре не видел, понятно? Глаза наказанного стали по пять копеек от такого заявления. Бабурин, наконец обратив внимание на преподавателя, сразу переключился в режим "несправедливо обиженного судьбою": — Антон Борисыч! Так я же не один, все бегают! А наказываете только меня, — он нахмурился, повернулся, хищно перебирая взглядом потенциальных нарушителей, которых сможет потянуть за собой, и вдруг завизжал, перекрикивая коридорный шум, — Так не честно! Вон Даник и Максим вообще на подоконнике сидят, Антон Борисыч! Вы их тоже в класс отправьте, так не честно! — Он победно тыкнул пальцем в сторону нарушителей, другой рукой дергая Антона за рукав. Визг его привлек достаточно внимания, чтобы беготня в коридоре прекратилась за рекордные секунды три. Антон даже не успел поднять голову и посмотреть в сторону, куда указывал Бабурин, как мальчиков оттуда сдуло. Бьют — беги, как говориться. — Никого я там не вижу. Вот будешь слушаться так же, как они, тогда и поговорим. Подножки ставить очень опасно и толкаться тоже. Давай, Семён, — строго отбрил Антон, — В класс, быстро. В толпе хитро и восторженно зашепталась та самая парочка, почти пойманная за нарушением. Антон выразительно зыркнул на них и пригрозил наклоном головы: "В первый и последний раз!" Они старательно закивали головами в ответ и снова пропали, уходя глубже в толпу. Остальные притихшие дети с интересом уставились на Сёму. Хихикали, переговаривались, пока он, насупившись, не скрылся в кабинете. Бабурин стал первым, кого Антон отправил под "арест" и это подействовало. Теперь и в сторону Антона последовали редкие быстрые взгляды, в которых читалось: "Ты, оказывается, так можешь?" Игра возобновилась. Дети не перестали бегать и баловаться, но то и дело останавливались, быстро обменивались свежайшей информацией с теми, кому не посчастливилось это увидеть — неважно, был это одноклассник или незнакомый ученик — и продолжали обычное дело. Хотя уже немного тише и медленнее. Ни Максим, ни Даник Антону на глаза больше не попадались. Они вообще стали вести себя аккуратнее. "Вот только на долго ли" — мысленно вздохнул Антон, хотя дисциплина в коридоре все-таки заставила его немного расслабиться. Как будто только сейчас у детей перед глазами появился кто-то похожий на взрослого, а не какой-то мальчик, которого к ним отправили, пока занят Настоящий Взрослый. Вот бы эту же мысль донести и до Екатерины Владимировны.

***

Первый для Антона урок прошел вполне спокойно. Он рассказал детям новую тему, спросил заданное домашнее и дал задание до конца урока. Благо Сыч передала Антону план на несколько недель вперед, который составляла еще Алина Евгеньевна. Там были довольно интересные задания, и Антон не мог не оценить уровень преподавательницы. Если Алина Евгеньевна готовилась так к каждому уроку, то ей можно смело ставить памятник. И завидовать. В любом случае это сильно облегчило работу для Антона, особенно пока он только привыкает к новой обстановке. Некоторые ребята разбрелись по кабинетам и углам после того, как устали бесцельно топтать крашеный пол и нашли себе новое развлечение: девочки расселись вокруг одной из парт в кабинете и занялись плетением браслетиков, мальчики бегали вверх-вниз по лестнице с цветной пружинкой, а кто-то развлекался с попрыгунчиком. Обычно Екатерина Владимировна и такие игрушки отбирает, давая взамен раскраски или дополнительные номера домашнего задания, вот только детей это не устраивает. Поэтому сейчас, получив возможность разыграться, никто особо и не старался нарушить далеко не идеальное, но, все-таки, спокойствие. Все еще стоял галдеж, беготня и редкие визги, но все было вроде не плохо. Ближе к началу урока Антону пришлось разогнать небольшие кучки по кабинетам и стало совсем тихо. Только за дверями урчали неугомонные организмы, состоящие из детских визгов, топота и хохота. Тут-то он и услышал уже знакомый гундёж. — Стас, ты понимаешь, что ты только у остальных отнимаешь время! Уже не маленький и должен знать, в какой кабинет подниматься. Пятый класс это тебе не детский сад. Или у тебя в школе каждого учитель за ручку к парте приводил? — Она вела впереди себя того самого светловолосого мальчугана, который попал в ее класс сразу после того, как Антон стал тут работать, а поэтому запомнился ему особенно хорошо. Заблудился, наверное. Тон Екатерины Владимировны ему не понравился, но Стас не выглядел особенно расстроенным или обиженным, совсем наоборот: спокойно шел впереди учительницы, то и дело немного подпрыгивая, чтобы поправить лямку портфеля. Катерина ругалась как-то слишком уж... запальчиво в этот раз, и Антон совсем не мог понять причины такого настроя по отношению к мальчику. Долго разглядывал его профиль, проводив взглядом до самой двери и растерялся, когда Стас повернулся в его сторону. Посмотрел так же равнодушно, а потом скрылся за дверью, за которой было удивительно тихо. Екатерина Владимировна осталась в коридоре, что-то гадкое бормоча себе под нос. Говорить и контактировать с ней не было никакого желания, но любопытство взяло свое и Антон приблизился к учительнице. — Что-то случилось? Вы чего ругаетесь? — Тихо спросил Антон, изображая на лице встревоженность. Екатерина Владимировна зыркнула зло и поджала губы, но злилась в этот раз явно не на него. Сразу поняла, кого Антон имел ввиду под "случилось". — Ничего Стас не натворил. Просто дурачок он. Подкинули мне на голову, мучайся теперь. — А что плохого? Он, вроде, послушный мальчик. И с чего вы вообще решили... — не успел закончить, как его тут же перебили: — С того! — Рявкнула Катя. — Он будто не здесь вечно, на меня никакого внимания! Уже извелась вся. "Потому что к детям другой подход нужен, а не отчитывать в первый же день, — прищурившись, подумал Антон, — А то, вижу, от твоей рожи недовольной у него прямо желание идти на контакт появится". — А вас разве не предупредили об этом? — Вместо этого спросил он. — Конечно, — зло улыбнулась Екатерина Владимировна и активно закивала головой, — Предупредили, как же! Он же по бумажкам так, нормальный, но ты ж видел его? Как со стенкой говорю, ей богу. — Видел, не похож он вроде на ненормального, — Антон спокойно улыбнулся. Только это Екатерину будто ещё больше взбесило. Видимо, ощутила себя в неудобной позиции, жалуясь на своего же ученика. — Знаете, Антон Борисович, — процедила сквозь зубы преподаватель, выпрямляясь и складывая руки на груди. Даже приподняла подбородок и, сощурившись, вцепилась в Антона хищным взглядом, — вы, по-моему, слишком мягкотелый. Такой подход к детям неэффективен. Ваш четвёртый очень скоро сядет на шею и радостно свесит ножки. Тогда и поговорим. Всего доброго. От ее язвительного тона стало тошно. Антон промолчал, потому что любой его ответ вызвал бы молниеносную ответную реакцию в виде порции яда. Всплыло бы и его опоздание на дежурство, и то, чего он еще сделать даже не успел. Он только кивнул без особого энтузиазма и оба разошлись по кабинетам. Но эта ситуация его напрягла, а слова залегли глубоко в голове. Особенно это Катино откровение по поводу новенького. Было не столько обидно, сколько жалко мальчика. Хотя что может пойти не так? В классе они под жесточайшим присмотром, да и хулиганов Катя, судя по ее строгости к ученикам, должна пресекать быстро. А сейчас его голова вообще должна быть забита совсем другим. Щёлкнула ручка уже его кабинета, и Антон сбросил негатив. Оставил по ту сторону двери, переключаясь на кое-что более важное. — Доброе утро, ребята! — он улыбнулся, медленно направляясь к своему рабочему месту под стихающий гул, — Все, давайте потише. Все приготовились к уроку? Первым у нас сегодня "Человек и Мир", открывайте тетрадки, записывайте... К незатихающему шуму ему ещё только предстояло привыкнуть.

***

— Сёма! Тебя уже отправили в класс, ну-ка давай, обратно, — Бабурин под надзором учительницы спрятался за дверью. Попался, что ж тут поделать. — Спасибо. А то у него почти получилось, — хмыкнул Антон, приветственно кивнув ей. На следующей перемене к его коридорному патрулю неожиданно подключилась и Полина Дмитриевна: человек, встретивший Антона в новом коллективе в самом начале года и просто хорошая преподавательница. Немного ниже самого Антона, с темными длинными густыми волосами и глазами василькового цвета. Всегда аккуратная, немногословная, юркая учительница языка и литературы. И Антон был очень рад видеть ее, хотя они особо и не успели познакомиться. Так, обменивались иногда дежурными фразами если появлялась свободная минутка. Теперь они важно расхаживали по коридору уже вместе, одергивая заигравшихся детей. Так было намного легче переносить долгие пятнадцать минут чистого рандома от подопечных. И было с кем поговорить, а то у Антона в одиночку уже начинала кружиться голова. — Как тебе первый день? Тяжело, да? — Тяжело, — согласился Антон, улыбнувшись, — Они пока меня не очень-то и жалуют, — он махнул головой в сторону своего кабинета. Полина понимающе закивала и продолжила погромче: тяжело было говорить в шумном пространстве. — Конечно. Синь просто золото. Надеюсь, она скоро вернется к нам, тебе тогда полегче будет со всем справляться. Синь? Разве это фамилия Алины Евгеньевны? "Сокращение, — догадался Антон, — Синистромова выговаривать слишком долго". — А вы не знаете, почему ее нет? — Удивился Антон. Полина в ответ только покачала головой и смешливо поправила: — Давай на "ты", мне ж не сорок лет ещё, — после чего сразу невозмутимо продолжила, возвращаясь к вопросу, — Семейные обстоятельства. Ну а Сыч навстречу ей пошла, обошлось без увольнения, — Полина грустно вздохнула, — Вы и сами знаете, учителей здесь не хватает совсем. — Понимаю. Правда сам ещё не со всеми успел познакомиться. Полина удивленно глянула на него, потом прищурилась и уголки ее губ растянулись в хитрой улыбке. Это сбило с толку: так она совсем не была похожа на учительницу. Наверняка в голове уже прикинула, с кем Антон мог пока даже не пересечься. — Еще успеешь, не волнуйся, — она заговорщически наклонилась поближе и прогудела низким голосом, указывая носом в сторону беснующихся детей: — Тебе их в столовую вести после третьего урока, а это то ещё испытание. Там и посмотришь на наших учителей. А познакомитесь вы тоже очень быстро. Собрание скоро, да и много чего еще. Полина Дмитриевна выровнялась — и тут же снова стала вежливой учительницей. Заправила выбившуюся чернильную прядь за ухо, после чего продолжила: — Я думаю, ты быстро вольёшься в коллектив, если не будешь зевать. У нас все учителя приятные и хорошие, — она помедлила немного и добавила: — Почти все. Но по поводу Екатерины Владимировны даже не волнуйся. Она ни с кем не ладит из преподавательского состава, — Полина пожала плечами, и они развернулись, когда дошли до конца коридора. — Так и думал. Это очень заметно, — процедил Антон, пробегаясь взглядом вдоль стен. Полина хмыкнула. — Только я тебе этого не говорила, — она аккуратно развернула бегущую в их сторону Соню, которая совсем не смотрела по сторонам и снова повернулась к Антону, — Вы уже успели поцапаться что-ли? У тебя такая... мина кислая. — Да не то, чтобы прям. Просто иногда кажется, что она меня учителем-то и не считает. Так, пацаненком, — вздохнул он, поправляя очки на переносице. Полина тут же замотала головой, надежно сжала пальцами плечо Антона, выказывая таким образом поддержку и уверенность в своих словах. — Это она первое время так. Хотя дальше, если честно, не лучше. Просто сильно при ней не косячь и тогда, может, поуспокоится. — Да не может человек быть таким негативным, должна быть причина, — Антон задумчиво нахмурил брови и его шаг при этом явно замедлился. Полина задумалась, не спеша что-то отвечать, — А ты не пыталась никогда с ней общаться? — Честно? Не пыталась, — призналась Полина, — Это все-таки ее выбор, вести себя так. Я и не лезу. А пока она выполняет свои обязанности, у Сыч к ней вопросов нет. Антон фыркнул невесело и Полина опасливо поинтересовалась: — А что, она прямо-таки ядом плещет? "Может и не плещет..." Антон пожал плечами. Развивать эту тему и дальше не хотелось. Может Екатерина Владимировна и ведет себя грубо по отношению к коллегам, но ее класс является на данный момент одним из лучших на параллели, если не самым лучшим. Хотя Антон был склонен списывать большую часть заслуг старой классной руководительнице четвёртого "В". Хотя у него все еще оставались, конечно, вопросы по поводу этого класса. Например, как там Стас. Но он понимал, что Полину о таком спрашивать бессмысленно. Она ничего нового не расскажет, учитывая, что с Катей они явно не ладят. Откуда ей тогда знать? Во время его размышлений Полина Дмитриевна временно отвлеклась, чтобы поговорить с шумной компанией каких-то незнакомых ему девочек и разрешить мелкий спор, но быстро вернулась. Антон улыбнулся ей. — Вам, в смысле тебе, тоже класс дали? — спросил Антон из-за плеча. Она засмеялась, нагоняя его широкими шагами, и они вернулись к старому маршруту. — Нет, что ты! У меня сейчас восьмой... вроде Бэшки. После физкультуры, — Полина посмотрела на него с таким выраженным шоком и ужасом, что на ее лице можно было без труда прочитать: "Это просто кошмар!" и Антон невольно улыбнулся, прикрывая рот рукой. Еще чуть-чуть и он точно захихикает. Меж тем Полина продолжала, глядя куда-то вперед: — А окна не откроешь. Все заклеено! Сыч не разрешает снимать бумагу до конца месяца, чтобы не дуло, — она опять глянула на Антона и тут же заметила веселый блеск в его глазах. Нахохлилась, нахмурилась возмущенно, но тоже с трудом сдерживала улыбку, — Антон! Борисович! — в последнем слове явно послышался обиженный смешок. Он кашлянул в кулак и замахал другой рукой, пытаясь состроить серьезное выражение лица. — Мне правда очень жаль, Полина Дмитриевна! Могу одолжить противогаз, если нужно... Полина пихнула Антона плечом и глянула осуждающе сначала на него, а потом на группку детей поблизости, хотя улыбка все так же украшала ее лицо. "Все, хватит. Мне тоже очень смешно, но рядом твои дети!" Антон кивнул, и они остановились рядом с широкой зелёной дверью, за которой гудели другие этажи. Ей пора было бежать в свою газовую камеру. — У меня есть девочки. А у девочек — свои способы, — она красноречиво подняла брови и бросила на прощание, скрываясь за дверью: — Увидимся! — Увидимся, — хмыкнул Антон и повернулся к малышне, тут же меняя интонацию голоса, — Все ребята, звонок скоро! Давайте быстренько по кабинетам. Этот разговор стал первым приятным событием за его первый самостоятельный рабочий день в школе. Он смог изложить кому-то свои опасения и даже шум перестал так сильно действовать на нервы. И даже на Екатерину Владимировну бросаться не было желания, но это, конечно, до первого ее появления в поле зрения.

***

На втором уроке — английский — его четвероклашек разделили на две группки и увели в разные кабинеты. "Гэшки" тоже двинулись куда-то длинной цепочкой, а "Вэшки" в принципе не высовывались из своего кабинета, так что дежурство в коридоре завершилось немного раньше само по себе. Антон вспомнил про бумажку в кармане и решил с ней ознакомится, пока выдалась форточка. Только вот там он обнаружил то, что явно предназначалось не ему: пять столбиков с кое-где перечеркнутыми классами и приписками. Не очень похоже на описание мероприятия или что-то подобное. Видимо Сыч поменяла кому-то расписание. Антон и сам такую получал, когда приходил в пятницу знакомиться с классом. Только вот обычно она добавляла название предмета рядом с классом и кабинетом. Ну, например, "изо" или "черч", иногда и другие предметы, если их приходилось заменять больше недели подряд. У Антона такими предметами были Обществоведение и ОБЖ. Получается, этот учитель ведет только один предмет? Антон завистливо фыркнул, но для себя отметил, что занятых окошек все-таки было немало. А где-то по два класса сразу! Так, подождите... Он опустил взгляд на первую колонку — понедельник — и ткнул во вторую строчку. Там с удивлением обнаружилась приписка "4Г", которая не была перечеркнута и осталась на месте даже после изменения всего остального расписания. Вот так везение. Антон уже догадывался, куда ему следовало направится, но решил уточнить. Направился в пустующий кабинет 4 "Г" и нашел, кого искал: в углу, чуть привалившись к стеночке сидела Наталья. Пожилая учительница младших классов и классная руководительница "Гэшек", отчества которой он не запомнил, а спрашивать будет очень неловко. Она не очень-то сосредоточено глядела на страницы какой-то книги сквозь толстенные линзы и не сразу подняла на него свой взгляд. — Здравствуйте, а у ваших сейчас что? Учительница нахмурилась и устало вздохнула, меняя свое положение. — Физкультура. Вам зачем? — Спасибо. А у меня тут расписание физрука, получается, — он улыбнулся, демонстрируя сложенный лист, — Анастасия Валентиновна перепутала. Схожу, передам. Она понимающе кивнула, и Антон было хотел ретироваться, но Наталья его окликнула. — Антош, будешь в столовой проходить, — она чуть сощурилась, — Попроси в буфете чая. Тётя Тома так даст, ты и себе возьми. А то белый какой-то совсем. Антон сконфуженно улыбнулся. Это было неожиданно услышать от, вроде бы, строгой и серьезной учительницы старой закалки, улыбку которой ни разу не видел. Но это было приятно. — Хорошо, я возьму, — и двинулся на выход в еще более приподнятом настроении, чем до этого. В груди теплилась надежда, что весь остальной учительский состав будет таким же, как Полина и Наталья. Надо обязательно узнать ее отчество.

***

Когда в спортивном зале он встретил только неизвестного десятиклассника, бездельно занимающего учительское место, позитивный настрой немного поутих. Если у Антона на руках чужое расписание, то у физрука должно быть то, что предназначалось ему. Так что просто передать бумажку через ученика не получится. — Пятифанов отошел, а куда не сказал, — растягивая гласные тупо пробасил парень, не дождавшись вопроса. Но так его хотя-бы было слышно через какофонию звуков. — Я понял, спасибо, — разочарованно отмахнулся Антон и, призадумавшись, спросил: — А имя-отчество Пятифанова знаешь хоть? По тому, как паренёк стыдливо заулыбался, Антон понял, что физрук особо не заморачивался с выбором заместителя для своего рыжего деревянного стульчика, и покинул спортзал. Вот уж задачка: где может обитать физрук, кроме спортзала? Тяжелый вопрос. Он было всерьез задумался над тем, чтобы посетить трудовика, но посчитал это глупым следованием стереотипу. А потому двинулся напрямик к Сыч. И не прогадал. Как только Антон спустился на первый этаж и оказался в просторном коридоре, со стороны учительской он услышал стук каблуков и "ругань": у учителей она не была особенно громкой и не включала в себя оскорблений, но хорошо читалась по интонациям. Голос Сыч звучал непреклонно и раздраженно, в то время как грубый и незнакомый — принадлежал какому-то мужчине — звучал удивленно, протестующе и возмущение в нем слышалось очень явно. Гласные разносились по коридору вместе со стуком директорского каблука, и Антон двинулся к её двери с другой стороны: учитывая насквозь проходную столовую, весь коридор первого этажа складывался в беспрерывный квадрат, и обогнать ссорящихся не было проблемой, если немного поднажать. Он решил встретить обоих там, будто не слышал ссоры, а просто ждал Сыч. Так и вышло. Когда преподаватели завернули за угол, и Сыч увидела Антона, то быстро тронула возмущенного мужчину, призывая к спокойствию. Выглядела она немного вымотанной. Скорее всего выслушивала все это уже достаточно долго. Хотя шла уверенно, по сравнению с тем, который семенил рядом очень резко, нервно и громко. Этот самый Незатыкающийся вдруг, не меняя хмурого выражения лица, глянул на причину тычка от Сыч. Волей не волей, а взглядами они зацепились. И хоть Антон был уверен, что не является причиной недовольства незнакомца, все равно стало как-то не по себе. Отвел взгляд и только тогда отметил, во что был одет мужчина: спортивный костюм. Его настойчивые доводы резко затихли, остались только неравномерные шаги двух пар обуви. Так это и есть... как его? Патифонов? Вот так повезло. Парочка приблизилась к кабинету в абсолютном молчании. Когда оказались достаточно близко, Антон приветливо улыбнулся директрисе. — Что, форточка выпала, Антон Борисович? — она натянула усталую улыбку, навалившись на дверь всем телом и отпирая её. В руках женщины запрыгал пухлый брелок-бочонок, который цепляли к каждому ключу здесь. Физрук остановился чуть позади, разглядывая Антона. Вот так прямо и бесцеремонно. Ощущалось это совсем неприятно, так что Антон, чуть погодя, вцепился в него ответным взглядом и кивнул, четко проговаривая автоматичное "Здравствуйте". После чего снова обратил все свое внимание на Сыч. — Да, форточка. У меня тут в общем дело к вам. Краем уха он услышал от физрука ответное приветствие и смешок, но отметил, что пялиться тот не перестал. И теперь это откровенно действовало на нервы: обычно людей смущает, если их ловят за бесцеремонным разглядыванием. Только вот физрука это, видимо, совсем не колышило. — Я даже догадываюсь, с чем ты ко мне пришел, — спокойный голос директора притупил раздражение. Щёлкнул замок, она отлипла от двери. Антон кивнул и протянул аккуратно сложенный листочек. Сыч взяла его, развернула и, мельком глянув, сразу передала физруку. — А вот и ваше расписание, Роман Фёдорович, — она немного расслабилась и вытащила из кармана другую бумажку, намного более помятую, которую и передала Антону. Ему было интереснее отследить реакцию Романа на этот жест: у того, почему-то глаза возмущенно расширились, и он осоловело посмотрел прямо Антону в глаза. После чего выдал как-то громко для мертвенно-тихого коридора: — Я с этим, что-ли, ехать должен?! Сказал так, будто "этого" тут и вовсе не было. Антон непонимающе уставился в ответ, пока до него запоздало доходил неприятный факт. Компанию в поездке ему составит этот самый... Патифонов. В глазах Романа Фёдоровича стояло явное отторжение напополам с раздражением. Будто ему подкинули лишний балласт. Что-то подобное он видел в выражении лица той же Екатерины Владимировны и это открытие Антону явно не понравилось. — Какие-то проблемы? — холодно поинтересовался он и мысленно приготовился отбиваться. Словесно, разумеется. Смотреть прямо на Романа, сохраняя при этом невозмутимость и хладнокровие было безумно тяжело. — Ты же и недели не проработал, — прищурился Роман и наклонился ближе, сунув руки в карманы олимпийки, — зачем согласился ехать? Запахло резиной, свежевыстиранной формой и почему-то морозом. В зелёных глазах плескалась уже насмешка, вместо недовольного букета эмоций, которые Роман Фёдорович извергал из себя пару минут назад. Вот только теперь раздражение начало сгущаться внутри Антона. Он только невозмутимо повёл бровью, но даже сказать ничего не успел, как вклинилась Анастасия Валентиновна: — Вот поэтому я вас и отправляю, уважаемый Пятифанов Роман Фёдорович. Вы же у нас так хорошо с детьми ладите, — почти пропела она, пристально глядя на Романа. Тот в ответ закатил глаза и шаркнул спортивной обувью, принимая более нейтральную позу и отступая от Антона. Это что, была подколка? — Анастасия Валентинна, ну че вы начинаете... — Это я ещё не начала. А по-моему, вы очень хорошо справитесь. Тем более, других не отправишь: они олимпиадников, видите ли, готовят. Вот незадача, а? — на лице невольно блеснула улыбка. Как будто перед Сыч сейчас стоял какой-нибудь мальчуган, а не физрук. Она открыла свою громадную дверь, явно намереваясь закончить бессмысленный разговор, но Роман явно не собирался мириться с ее решением. — Я и сам тогда съездить могу. Без проблем вообще. — Это строго запрещено. Условия читали? Минимум два сопровождающих на группу. — Полина Дмитриевна? — не сдавал обороты Роман. От знакомого сочетания имени и фамилии Антон насторожился. — Олимпиадники и выпускники, — легко отфутболила Сыч. — Игорь Алексеич? — Нет уж, вас вместе я не отправлю. Потом проблем не оберешься. Видимо, других вариантов у Романа не нашлось, или они уже были опробованы по дороге сюда, а потому он сдался: нахмурился и умолк. Антон решил разузнать больше: видимо недавно директору пришла еще какая-то информация, раз она уже нашла и второго сопровождающего. — Экскурсия все-таки? В глазах Анастасии Валентиновны мелькнуло удивление. Антон явно смог улучшить ее настрой своей заинтересованностью, и она сразу забыла про недовольного физрука. А он будто сделался еще более хмурым. — Нет-нет! Санаторий. Хорошо, что спросил. Я тебе тогда дам еще бумажку с прошлого года... Там смены и распорядок, но они не меняются особо. Еще же справки нужно взять детям, врачей пройти. Пойдемте. Сыч успела пройти вглубь кабинета и, опомнившись, крикнула: — Роман Фёдорович, вы тоже!