Багряные рассветы

Сеул, 2023 год

      Тэхён ошарашенно смотрит на снимок, снова читает заголовок и бросает на альфу растерянный взгляд.       — Простите меня, я всё испортил, — искренне сожалея, шепчет омега.       — Прекрати извиняться, — сразу же говорит Чонгук. — Если бы для меня было столь принципиально поддерживать статус холостяка, я бы об этом позаботился. Признаюсь честно: не ожидал, что там будут журналисты, хотя стоило предположить. Всё же это частная школа, в которой учатся далеко не простые дети.       — Значит, никаких проблем у вас не будет? — уточняет Тэхён, всё ещё шмыгая носом после того видео.       — Я до сих пор в статусе свободного альфы. Моя личная жизнь нигде не освещается, оттого эти журналюги и следят так пристально. Для них, вероятно, целая сенсация, что кому-то удалось нас подловить, но не бери в голову — я найду, как ответить. Главное, родители уже с тобой знакомы и не станут донимать меня лишними вопросами, — совершенно спокойным голосом поясняет Чонгук. — Показал тебе, чтобы не было эффекта неожиданности, когда вдруг где-то встретится эта или любая другая статья.       — Я и не знал, что вы настолько известная личность, — сконфуженно говорит омега. — Теперь мне кажется, что я влез на чужую территорию.       — Ты на ней живёшь вот уже несколько месяцев. И кому какое дело до того, что между нами происходит? Пусть строят теории и догадки.       — А потом выйдет разгромная статья, что я бросил вас с ребёнком на руках? — запоздало осознаёт омега и ужасается. — Это же позор для меня! Мы совершенно не подумали о конфиденциальности, господин Чон.       — Хочешь, чтобы я дал опровержение? — дёрнув бровью, хмыкает альфа.       — Да вы гляньте на снимок! — растерянно кивает Тэхён.       — А что тут? — Он озадаченно рассматривает фотографию.       — Вы на меня смотрите… — вздыхает омега и сокрушённо качает головой.       — Это запрещено законом? — непонимающе спрашивает Чонгук.       — Вот так… — Ким пытается подобрать правильные слова, рисуя что-то невидимое изящной кистью в воздухе. — Такой взгляд бывает у человека, который…       — Не продолжай, Тэхён, — резко перебивает его альфа, абсолютно не готовый услышать правду, потому что не сможет как-то это комментировать.       — Ладно, — примирительно отступает омега, поджав губы.       — Как самочувствие? Ты успокоился? — мягко переводит тему Чонгук, разглядывая чуть припухшие от слёз глаза.       — Да, всё нормально, — кивает Тэхён. — Вы говорили, что мы куда-то собираемся.       — Верно. — Он хитро улыбается. — Мальчики уже, вероятно, готовы.       — «Мальчики»? — изумляется омега. — Мы поедем все вместе? — На его лице расцветает искренняя улыбка.       — Да. Идём… — Чонгук берёт его за руку и тянет за собой.       В гостиной Чондэ и Чонсу и правда уже ждут их, не совсем понимая, что задумал вечно занятой отец. А когда узнают, что это самая обычная прогулка в парке с пикником, то и вовсе удивлённо переглядываются.       — Вы не заболели, господин Чон? — нервно усмехаясь, спрашивает Тэхён.       — Давно там не был — вот и подумал, что свежий воздух нам всем не помешает, — смущённо бормочет альфа, направляясь к двери, ведущей в подземный гараж.       Омеги улыбаются, покорно следуя за Чонгуком, и усаживаются на привычные места в «кадиллаке». Ждут, пока он загрузит в багажник всё необходимое для пикника, заботливо заготовленное поваром и дворецким ещё с самого утра, и с большим предвкушением отправляются в путь, без умолку болтая обо всём на свете.       И альфа вдруг ловит себя на мысли, что до этого момента совершенно не знал своих детей. Вот такими — яркими, улыбчивыми и совсем другими — они раскрылись именно с омегой, сидящим по правую руку от Чонгука и то и дело бросающим на него многозначительные взгляды.       В выходной день в парке не протолкнуться. Несмотря на осень, денёк сегодня погожий и солнечный, поэтому желающих прогуляться и устроить пикник слишком много. Но дети с радостью гоняют на арендованных самокатах по специальным дорожкам, пока взрослые неспешно идут к назначенному месту. Чонгук толкает перед собой тележку, в которой лежит большая корзина с продуктами, складные стулья и пледы.       Тэхён с интересом поглядывает по сторонам и не сразу замечает, когда на его талию ложится широкая ладонь. Альфа хотел взять его за руку, но кое-кто спрятал её в кармане пальто, поэтому приходится слегка обнаглеть.       — Что такое? — Заметив осуждающее выражение лица омеги, Чонгук довольно ухмыляется.       Тэхён хочет спросить: «Зачем это всё?» — но не решается. Потому что идти вот так, в обнимку, ему очень нравится. И отталкивать от себя Чона совсем нет желания. Омега смущённо отводит взгляд и прячет улыбку, решив не спорить и не портить такую прекрасную прогулку.       Безусловно, от него не укрылось поведение альфы по отношению к мальчикам. И это не может не радовать. И отчего-то Тэхён уверен, что Чонгук делает это не для показушности, а потому, что глубоко в душе явно что-то начинает для себя понимать.       — ВИП-территория? — усмехается омега, осматривая отдельный участок в отдалении от основного скопления людей.       — Ну не сидеть же нам среди этой толпы! — оправдывается альфа, толкая тележку. — Я и так очень сильно вышел из зоны комфорта.       — Да я совсем не против, господин Чон, — сразу же говорит Тэхён. — Так действительно будет спокойнее.       Стол там уже есть, поэтому они достают раскладные стулья и расставляют многочисленные контейнеры с едой. Здесь имеются и свежие сэндвичи с курицей, лососем и говядиной, и несколько видов кимчи, и кимпабы, и нарезанные овощи, и фрукты, и чай в термосе.       — Ощущение, что с нами ещё человек шесть должно быть! — со смехом приговаривает омега. — Ну куда столько?       — Это повару потом скажешь, — говорит Чонгук, непрерывно улыбаясь. — Хотя уверен, что на свежем воздухе мы всё съедим.       Мальчики оставляют самокаты на специальной стоянке и присоединяются к ним. Тэхён хлопочет вокруг них, строго проследив, чтобы те обработали руки антисептиком, прежде чем приступят к перекусу. Уговаривает Чонсу попробовать сэндвич с рыбой, рассказывая о пользе морепродуктов. Но не в виде нравоучений — он на ходу сочиняет какую-то историю, и к финалу мальчик уже без сопротивления съедает всё необходимое под ошарашенные взгляды отца и старшего брата. Они отпускают детей на большую площадку неподалёку и расслабленно наблюдают за людьми вокруг.       — Как тебе это удаётся? — неожиданно спрашивает Чонгук.       — О чём вы? — удивляется омега, сжимая в руках картонный стаканчик с остывающим чаем.       — Это действительно талант, Тэхён, — продолжает альфа. — Вот так общаться с детьми. Хреновый из тебя чайлдфри, я тебе скажу, — со смехом добавляет он.       — Вроде и обидеться нужно, но не получается. — И возвращает ему улыбку. — Когда я говорил вам, что не люблю детей, то не лукавил. Это действительно было так… Но видимо, они тоже бывают разные.       — Мои, стало быть, тебе понравились? — интересуется Чонгук.       — Это тот самый случай, когда мне отчаянно хочется успеть дать им хоть немного любви, пока я ещё здесь. Может, это неправильно. — Он ненадолго замолкает. — Скорее даже это в корне неверное решение, потому что я уже к ним привязался, а они — ко мне. Но я ничего не могу с собой поделать…       — Знаешь, поначалу я злился, когда ты впервые пошёл в южное крыло. И даже наговорил тебе гадостей. — Бросает на него виноватый взгляд. — Но чем дольше наблюдал за вами, тем больше осознавал, что я действительно хреновый отец.       — Не говорите так, господин Чон! — перебивает его омега.       — Нет-нет, я реалист и здраво оцениваю не только обстановку, но и собственные поступки. Мне казалось, что этого достаточно, понимаешь? — Тяжело вздыхает. — Ты же сам видел моих родителей. Они и друг с другом никогда не были ласковыми, — что уж говорить про меня? Можно по пальцам одной руки пересчитать, когда папа меня обнимал. И не потому, что не любил, а просто вот такой он человек. Про отца вообще молчу. — Закатывает глаза. — Не научили меня дарить тепло детям, вот так с ними гулять и проводить время. Я действительно думал, что, вкладывая огромные суммы в их образование, даю им главное. Но ты будто глаза мне на всё открыл.       — Это же очень хорошо, — ободряюще говорит Тэхён. — Значит, не всё потеряно! Каким бы строгим вы ни были, ваши сыновья вас любят!       — Знаю… И теперь испытываю какое-то глубокое чувство вины, — признаётся он. — Будто я упустил нечто очень важное и ценное.       — А не такой уж вы и сухарь, господин Чон! — довольно цокает омега.       Они одновременно смеются, хотя тема очень животрепещущая. И за широкими улыбками проскальзывает грусть в глазах — и у одного, и у второго. Тэхён не понимает, как быть дальше, потому что прикипает к этой семье с каждым днём, а Чонгук до сих пор не может осознать, что его сердце уже безнадёжно занято красивым омегой с ореховыми глазами.       — Спасибо за такой чудесный пикник, — расслабленно говорит Тэхён и благодарно кивает, когда Чонгук набрасывает ему на плечи плед.       — Не замёрз? — заботливо интересуется он.       — Нет, всё прекрасно.       — Судя по тому, что анализы не подтвердили беременность, скоро начнётся течка? — неожиданно спрашивает альфа.       — Верно. Если только наш вчерашний секс не дал нужного результата, — задумчиво предполагает Тэхён, вновь подливая им чай из термоса.       — Просто хотел предупредить, что в этот раз уехать не смогу. Меня и так не было целую неделю. В офисе много дел накопилось.       — Понимаю, ничего страшного. Как-нибудь справимся, — неуверенно произносит Тэхён, совершенно не представляя, каким образом всё это будет происходить в действительности.

***

Три дня спустя…

      Пальцы сжимают упругий член и смело ласкают его по всей длине. Тэхён наклоняется и, прогнувшись в пояснице, касается губами головки, слушая глухой стон альфы. Кружит языком, распаляя его ещё больше, и насаживается ртом как можно глубже, чувствуя давление на горло. Чонгук берёт его за волосы и настойчиво толкается, не давая отстраниться.       Это грубо, но так возбуждающе, что Тэхён скулит и чувствует, как смазка медленно стекает по внутренней части бедра.       Омега просыпается посреди ночи и понимает, что его одновременно знобит и бросает в жар. Ужасное состояние — и от этой лихорадки становится не по себе. Такой горячий сон до сих пор заставляет ощущать смущение и нестерпимое желание удовлетворить самого себя. Он ёрзает на кровати, смотрит на часы и пытается заснуть, но так и мается до самого утра. Тэхён отключается в тот момент, когда обычно уже встаёт и спускается на завтрак. Но сегодня всё иначе, и тому есть логичное объяснение.       Пришла грёбаная течка.       Омега спит до обеда, с трудом заставляет себя встать и добраться до душа, после чего отправляет сообщение дворецкому, что нужно сменить постельное бельё. Аппетита нет никакого, да и вообще состояние кошмарное. С пятнадцати лет Тэхён принимает блокаторы, которые помогают пережить этот период вполне сносно. Но сейчас, когда это запрещено делать, он буквально на стену лезет и проклинает свою омежью сущность, которая изнывает от нестерпимого желания получить альфу прямо здесь и сейчас.       — Ненавижу это всё… — хнычет он в подушку, сжав между ног скрученное одеяло. — Ну за что мне такие мучения?       Тэхён не ест целый день и вновь проваливается в сон ближе к вечеру, естественно игнорируя ужин. Чонгук чувствует его запах повсюду. Альфа всё понял по густому, насыщенному аромату иланг-иланга, как только проснулся, но, когда вернулся после работы, осознал, что находиться в одном доме с омегой, которого и без течки дико хочешь практически двадцать четыре на семь, — такое себе удовольствие. Распоряжается, чтобы Тэхёну принесли небольшой перекус, и допоздна торчит в кабинете, с ужасом думая, как ему идти в северное крыло.       Кажется, Чонгук слегка переоценил свои возможности.       Когда останавливается между их спальнями, желание только одно — войти и залюбить до смерти. Сжимает руки и медленно выдыхает через рот, проклиная всё на свете. Уходит в спальню и долго торчит в душе, сбрасывая напряжение самостоятельно. Проветривает комнату и всё же пишет омеге.       Чонгук:       Как ты?

Тэхён:

Отвратно…

      Чонгук:       Хотел бы я предложить помощь…

Тэхён:

Спасибо, не нужно. Я справлюсь.

      Чонгук:       Добрых снов…       Ответа он не получает и сам засыпает далеко не сразу, изучая в интернете вопрос о том, как можно избавиться от назойливого аромата течного омеги. Находит блокаторы и даже оформляет заказ в аптеке, но так и не забирает, вернувшись следующим вечером домой злой как собака. Дети сегодня у родителей — и слава богу, а то ещё сорвался бы на них. Снова уходит в кабинет и разговаривает с Юки. Эта белая игуана уже давно слушает его душевные излияния и так смотрит, будто всё-всё понимает.       Альфа интересуется у дворецкого, выходил ли Тэхён из комнаты, но тот лишь отрицательно качает головой. Воображение рисует слишком красноречивые сценарии того, как он там в одиночку справляется с течкой.       — Ясно… — сдержанно говорит Чонгук и направляется к себе.       Останавливается у двери чужой спальни, прислушиваясь. Но никакого шума нет, поэтому он уходит к себе, запоздало вспомнив, что так и не забрал блокаторы.       — Ну что за блядство? — вздыхает альфа и снова пишет Тэхёну.       Чонгук:       Ты живой там?

Тэхён:

Да…

      Чонгук:       Почему не выходишь? И толком не ешь ничего?

Тэхён:

Не могу. Не донимайте меня вопросами, и без того тошно…

      Чонгук:       Хочешь, я приду?

Тэхён:

С ума сошли?

      Чонгук:       Мы оба мучаемся. Думаешь, мне тут легко дышать тобой и не сметь войти?

Тэхён:

Ну уезжайте куда-нибудь. Или я могу…

      Чонгук:       Вот ещё! Не пущу!

Тэхён:

Добрых снов.

      Чонгук:       Я так тебя хочу, что зубы сводит!

Тэхён:

…

      Чонгук:       Как это понимать?       Ответа нет. Это злит неимоверно! Альфа ходит волком по спальне и косится на дверь. Проверяет телефон и пишет.       Чонгук:       У тебя завтра последний день?       Ответа нет.       Он снова что-то спрашивает, но омега его игнорирует. Это уже не злит, а беспокоит. Чонгук бросает телефон на кровать и падает рядом, но мысли только о Тэхёне.       — А вдруг ему стало плохо? — неожиданно спохватывается он.       Резко вскочив, направляется к двери и распахивает её уж слишком решительно. Видимо, сознанию альфы очень нужна была веская причина, чтобы попасть в соседнюю спальню. Он дёргает за ручку, но та ожидаемо заперта изнутри. Чонгук раздосадованно цокает и уходит на первый этаж — там в потёмках отыскивает связку дежурных ключей.       Возвращается и снова замирает, терзаясь сомнениями.       «Может, оно и не надо?»       Но внутренний голос упорно твердит другое. Альфа открывает замок и, распахнув дверь, сразу же устремляет взгляд на кровать, где никого не обнаруживает. Чонгук смотрит в сторону ванной и подходит к ней, прислушиваясь. Там — тишина. Совсем непонятно, как отреагирует Тэхён, если он сейчас войдёт.       Они же всё обговаривали.       И Чонгук клятвенно обещал, что не станет давить на него. Тем более после того, как узнал о его первой течке. Но ладонь уже опускает ручку, а ноги сами собой переступают порог.       Омега лежит в ванной, свесив голову и руку через бортик. Ощущение, что он либо спит, либо без сознания. Это настолько пугает, что Чонгук оказывается возле него через несколько секунд.       — Тэхён? — с тревогой спрашивает альфа и хватается за его плечо.       Это тотальная ошибка.       Потому что омега так пугается и дёргается, что чуть ли не половина содержимого ванной оказывается на полу. Смотрит на Чона ошалевшими глазами и отползает в самый дальний конец джакузи, подтянув к себе колени.       — Уходите немедленно! — осипшим голосом говорит он.       — Ты что, спал в ванной? Совсем с ума сошёл? — ругается Чонгук. — Знаешь, сколько людей по статистике погибает вот так нелепо?       — Да лучше сдохнуть, чем так мучиться! — в отчаянии выкрикивает Тэхён и погружается под воду с головой.       — Да что же такое?! — эмоционально всплеснув руками, восклицает альфа и, схватив под мышки, вытаскивает его. — Посмотри на меня!       — Уходите, — звучит совсем жалобно.       Тэхён зажмуривает глаза и как-то странно прижимает голову к плечу, отвернувшись от него. Дышит через рот часто-часто и совсем не сопротивляется, когда его рывком выволакивают из ванны и решительно уносят в спальню.       Чонгук бережно вытирает его полотенцем и, укутав в одеяло, прижимает к груди. Ему и самому сложно сдерживаться, но он же альфа, а значит, должен быть сильнее.       — Ну что мне сделать, чтобы ты не мучился? — в отчаянии шепчет он. — Я уже даже готов привезти тебе эти чёртовы блокаторы.       — Не надо… — едва слышно отзывается Тэхён. — Немного осталось потерпеть.       — Мы же уже были близки столько раз! И ты знаешь, что я никогда тебя не обижу… — Он замолкает, подбирая правильные слова. — Быть может, если мы сделаем это в течку, то всё получится с первого раза?       — Я не могу, — шепчет омега. — Дикий страх внутри — и всё тут.       — Но я же сейчас здесь с тобой, и ничего ужасного не происходит.       — Ничего, — соглашается Тэхён и обречённо вздыхает, уткнувшись лицом в подушку. — Вы мне снились всё это время, — неожиданно признаётся он.       — Ты мне тоже, — сразу же говорит альфа, осторожно скользя рукой по его обнажённой ноге.       — Подумать не мог, что моё воображение настолько богатое! — устало говорит омега и чувствует горячую ладонь на своём бедре. — Вы же всё равно не уйдёте? Да?       — Только если ты попросишь.       — Я прошу…       — А я не могу.       — Какой вы ужасный человек, господин Чон! — всхлипывает Тэхён, ощущая его пальцы между ног. — Вы… — Он задыхается от того, как бесцеремонно альфа проникает внутрь. — Вы…       — Я здесь, чтобы ты больше не страдал. Природу нельзя обманывать! Забыл? — Чонгук умело ласкает омегу рукой, наблюдая, как тот уже плывёт от его действий.       Переворачивает на живот и укладывает так, чтобы под ним было несколько подушек, после чего с голодным блеском в глазах припадает губами к промежности. Смазки так много, что альфа буквально упивается её обилием. Растирает её по бёдрам омеги и бесконечно слизывает, срывая с чужих губ глухие стоны.       Добился своего.       Тэхён с трудом соображает, что происходит, но всё же понимает: подпустил этого альфу — и теперь обратной дороги нет. Плохо это или хорошо — он подумает завтра. А пока всё происходящее настолько крышесносно, что остаётся только пальчики на ногах поджимать и рычать в подушку.       — Детей дома нет, поэтому убери уже её от лица, а то я переживаю, что ты задохнёшься! — Чонгук рывком отбрасывает ненужный предмет в сторону.       — Мы же всё равно не одни, — скулит омега.       — На этом этаже только мы. Всё, расслабься! Люблю, когда ты громкий. — Он снова возвращается к ласкам языком и довольно причмокивает: — Какой же ты вкусный, просто невероятный!       — Ох, боже-е! — прогнувшись в пояснице, скулит омега. — Не могу больше!       — Хочешь меня? — заполошно шепчет Чонгук.       — Да-а…       — Скажи мне! — Он нависает над ним, и губы застывают возле уха, пока налитый от дикого возбуждения член тычется ему между ног.       — Я хочу вас, господин… Чон! — выстанывает Тэхён, зная, что уже завтра его накроет волна сожаления и жгучего стыда за содеянное.       Но то будет завтра.       В него входят почти сразу, отчего по телу разливается болезненное наслаждение. Такое острое, что омега громко всхлипывает, содрогаясь от избытка ощущений. Это ярко, феерично и совсем не похоже на то, что они делали до этого.       Ошеломительно.       Он двигается навстречу, жадно насаживаясь на член, и влажные шлепки вперемешку со стонами разносятся по всей спальне. В течку всё иначе: этот возбуждающий зуд был таким сильным, и поэтому сейчас, когда омеге наконец дают то, что так желал, он буквально сходит с ума под альфой.       Подушки летят в сторону, и Чонгук отстраняется лишь на несколько секунд, чтобы перевернуть его на спину и сразу же накрыть собой. Входит плавно, чувствуя, как дрожит под ним податливое тело.       Такое желанное и соблазнительное.       Он прижимает его к себе слишком близко и замирает, чувствуя, как Тэхён кончает изнутри, царапая его спину. Когда волна спадает, альфа продолжает двигаться, раскачиваясь вперёд-назад, отчего его пах, плотно прижатый к чужому, наглым образом трётся о возбуждение омеги. Не касаясь руками, Чонгук нашёл способ довести его до пика.       Тэхён и без того мечется от взрыва ощущений, а здесь ещё и это.       Сжимается и дёргается, чувствуя, как изливается ещё и себе на живот.       Чонгук утопает в этой безумной страсти, наслаждаясь каждым мгновением. Снова и снова заставляет омегу балансировать на грани. Это настолько прекрасно, что не хочется останавливаться ни на секунду.       Альфа наклоняется и шепчет ему на ухо:       — Не представляешь, как я хочу тебя поцеловать… Как хочу впиться в твои губы и терзать их до изнеможения. Позволь мне, Тэхён.       — Н-нет, — содрогаясь от настойчивых движений альфы, выдыхает он. — П-пожалуйста! — отчаянно мотает головой.       И за этим его «нет» стоят тысячи неозвученных «да», которые омега не может произнести вслух, потому что, переступив эту грань, растеряет остатки самообладания и впустит его в своё сердце.       — Я бы осыпал поцелуями всё твоё тело! Ни один сантиметр кожи бы не пропустил! Тэхё-он! — Он продолжает толкаться, зарываясь носом в его волосы чуть выше уха. Задевая губами мочку, отчего у омеги мурашки по всему телу, произносит: — И мой язык — на твоих сосках! Бог мой, как я мечтаю их попробовать на вкус! Всего тебя!       — Чонгу-ук! — звучит на грани слышимости, шелестом взмаха крыльев бабочки, но так пронзительно, что альфу размазывает к чертям.       Омега впервые назвал его по имени.       Всего одно слово, способное всё перевернуть внутри Чонгука и устроить настоящий взрыв эмоций. Такое долгожданное, оттого ещё более ценное.       Он кончает в него, неистово двигая бёдрами. Резко и даже грубо, отчего Тэхёна хватает лишь на невнятный всхлип, потому что трясёт всем телом. Мелкой дрожью, волнообразно и даже немного безумно.       Пальцы в его волосах.       Полумесяцы от ногтей на коже.       Губы шепчут беззвучно:       — Чонгук…       Альфа стискивает его почти до хруста, врываясь с новым оргазмом и узлом. Сцепка в течку совсем другая. Какая и была задумана природой, чтобы наверняка. Когда и смазки много, и возбуждение на пике. Чонгук и сам не ожидал от себя, что так сорвётся. Это необъяснимо и неконтролируемо. На грани инстинктов и чего-то дикого и необузданного. Он в нём растворяется и находится так долго, что остальные сцепки и рядом не стоят.       Всё настолько правильно, что слёзы у омеги сами собой стекают из-под прикрытых век к вискам, но не от боли, а от какого-то всеобъемлющего счастья, которое заполняет его без остатка. И не хочется думать больше ни о чём.       Есть только они.       Здесь и сейчас.       Сконцентрированные на наслаждении, они, распадаясь на атомы от накрывшего экстаза, лежат единым целым, и происходящее уже не похоже на обычный секс. Это какой-то иной уровень, после которого не может быть как раньше. Совершенно очевидно для обоих, потому что внутри, как в часовом механизме, что-то безвозвратно поменялось.       Подстроилось и пустило корни.       Чонгуку очень хочется сказать что-то ласковое, но он не решается. Его и так для Тэхёна сейчас слишком много. Достаточно и того, что подпустили и доверились в такой важный момент. Альфа никогда не спал с омегами и вообще всю эту тему с течками откровенно презирал, считая, что мужики с ума посходили от своих половин. Однако сейчас понял, что в этом кроется не только похоть и животное желание обладать чьим-то телом, но и другое…       Нечто удивительное.       Почти магия.       Тэхён так обессилел, что даже говорить не может, когда его обтирают и кутают в одеяло. Ему невероятно хорошо, и на лице играет счастливая улыбка. Балансирует где-то на грани сна и блаженства, потому что после долгих мучений наконец пришло долгожданное избавление.       Влажная от безумного секса постель совершенно не пригодна для сна. А заправлять её заново сейчас совсем не хочется. Чонгук подхватывает омегу на руки прямо в одеяле и уносит к себе. Бережно опускает на кровать и довольно улыбается. Будто поймал главную добычу в своей жизни. Они насквозь пропитались друг другом, но впервые альфа не желает смывать с себя ни собственный пот, ни смазку, аромат которой очень похож на родной запах омеги, но имеет какие-то особые возбуждающие нотки.       Чонгук ложится рядом и сгребает его в охапку, подмяв под себя сильной рукой и ногой. Фиксирует и зарывается носом в волосы. Шумно дышит; хищным зверем принюхивается, понимая, что вот оно — то самое, родное и совершенно точно одному ему принадлежащее. Отодвигается и присматривается в темноте к умиротворённому лицу омеги, который сладко спит, опьянённый и удовлетворённый. Альфа лишь довольно жмурится, представляя, как сильно Тэхён удивится, когда проснётся.       Бросает сонный взгляд за окно: только-только начинает всходить солнце и багряный осенний рассвет окрашивается яркими красками, будто намекая одним своим цветом на безумную любовь, зарождающуюся прямо здесь и сейчас.

***

      Когда Тэхён открывает глаза, то совершенно убеждён, что это сон. Ну потому что быть такого не может! Он не в своей спальне и лежит на груди у Чонгука, который его ещё и обнимает. Пытается проморгаться и вспомнить, как они до такого докатились.       Ночью омега был настолько опьянён необузданным желанием и страстью, что всё же подпустил к себе. Воспоминания о сумасшедшей близости врываются в сознание бурным потоком. Все эти объятия, прикосновения и горячий шёпот альфы с просьбами о поцелуях по-настоящему шокируют.       «О господи!» — мысленно ужасается Тэхён и прислушивается к себе.       Неприятный зуд и тяжесть внизу живота сменились на лёгкость, да и энергия плещет через край. Это настолько удивительно, что он несдержанно расплывается в улыбке. Тянет носом, купаясь в аромате кардамона, и приятная истома растекается по всему телу.       Чонгук, кажется, почувствовал, что омега проснулся, потому что стискивает его ещё крепче и сонно вздыхает, поглаживая по спине. Хочется лежать вот так целую вечность, наслаждаясь запредельной близостью. Он осознаёт, что ни с кем ему не было так хорошо. Да у альфы даже в спальне ни разу никто не ночевал, а здесь у него и сомнений не было, когда решил унести Тэхёна сюда.       — Доброе утро. — Голос Чонгука сейчас с особенной хрипотцой, но ему так идёт.       — Даже не буду спрашивать, каким образом я тут оказался, — отзывается омега, игнорируя приветствие.       — Твоя кровать была непригодна для сна, — усмехается альфа, вспоминая их ночное сумасшествие.       — Она что, сломалась? — ужасается омега, напрягаясь всем телом.       — Нет, но пришлось бы тратить время и силы, чтобы всё перестелить. Было проще унести тебя сюда, к тому же… — Чонгук замолкает, загадочно улыбаясь. — Я не готов был оставить тебя там одного. Вдруг ещё понадобилась бы моя помощь?       — А эти объятия к чему? — сконфуженно спрашивает Тэхён.       — Всё? Фригидный омега вернулся? — хохотнув, подкалывает его альфа. — Во сне ты ласковый и тактильный до умопомрачения. Жаль, я не знал этого раньше.       — Что?! — ошарашенно восклицает он и пытается выбраться из цепких рук. — Ложь и провокация!       — Ничего подобного! Твоё тело просто жаждет обнимашек, — продолжает раззадоривать его Чонгук. — Прекрати уже вырываться: я всё равно сильнее.       — Пустите! — шипит Тэхён.       — Лучше скажи: как самочувствие? Ничего не болит? — переводит тему альфа, блокируя его ещё и коленом.       Держит в капкане и ждёт, когда тот наконец угомонится.       Омега возмущённо сопит и игнорирует вопрос.       — Не злись. Эта ночь была чудесной, и советую не портить не менее прекрасное утро. Уже всё случилось, и отрицать не вижу смысла. Хочу лишь извиниться за просьбы тебя поцеловать. Это точно было лишнее, — произносит Чонгук и всё же выпускает его из рук.       Тэхён отодвигается и бросает на альфу обиженный взгляд. И совсем непонятно, что его больше расстроило: всё случившееся, факт повышенной тактильности во сне или последние слова альфы. Он невольно осматривается, отмечая, что эта спальня, пожалуй, самая стильная и красивая из всех. Просторное помещение разделено на две части перегородкой из натурального дерева с поворотным механизмом. Напротив кровати висит огромная плазма, а с другой стороны размещена гостиная зона с удобным диваном. Всё так же выдержано в общей стилистике дома, но стены украшают яркие картины известных художников, а на полках расставлен модный декор. Омега даже не удивлён, что постельное бельё у альфы чёрного цвета, да ещё и шёлковое. Оно приятно холодит кожу и идеально вписывается в общий ансамбль. Тэхён обречённо зарывается лицом в подушку и вздыхает.       Самое ужасное, что всё их общение давно вышло за рамки контракта. И виноваты в этом оба. Но чем больше омега об этом думает, тем грустнее становится. Он вспоминает этот горячий шёпот на ухо с просьбой о поцелуях и понимает, что тоже безумно этого хотел. Сам удивляется, как тогда сдержался и не вцепился в чужие губы.       Пожалуй, это последняя грань, которую они так и не перешли.       Очень личная для Тэхёна и, безусловно, пугающая.       — Раз уж это случилось в течку, — после длительного молчания сдержанно произносит омега. — Думаю, стоит подождать пару недель, чтобы убедиться в результатах.       — Под словом «подождать» ты имеешь в виду больше никаких попыток зачатия до похода к врачу? — Чон меняется в лице, явно недовольный услышанным.       Не так он себе представлял это утро. И умом понимает, что Тэхён просто включил защитную реакцию, но всё равно психует и не может этого скрыть.       — Именно, — холодно произносит омега. — Надеюсь на благоприятный исход, а сейчас я бы ушёл к себе, если позволите. — Он собирается выбраться из постели, но запоздало осознаёт, что полностью обнажён и никакой одежды не наблюдается.       В ногах лежит только его одеяло. Но нужно отдать должное Тэхёну: он не теряется, а набрасывает его себе на плечи, будто это королевская мантия, не иначе, и, грациозно ступая босыми ногами, уходит к себе, оставив Чонгука в полном недоумении.       — Невыносимое создание! — стонет альфа, падая на подушки.       Когда омега оказывается на безопасной территории, сразу же закрывается на два оборота и отмечает, что, пока они спали, его кровать уже перестелил и заправил вышколенный слуга. Даже думать не хочется, что все в этом доме теперь в курсе: хозяин наконец-то провёл течку с омегой. Наверняка там шушукаются и обсуждают его за спиной.       — Да и плевать! — зло бросает Тэхён и смотрит на себя в зеркало.       На голове — чёрт знает что, но в лице будто что-то изменилось. Едва уловимое и утончённое, но омега сразу это замечает. Внутри идёт немая борьба, в которой голос разума монотонно напоминает о контракте, а сердце изнывает от тоски. Понимает, что всё катится куда-то не туда и им просто необходимо держать эту чёртову дистанцию, особенно теперь, когда шансы на положительный результат заметно возросли.       — Соберись, тряпка! — цедит он своему отражению. — Не смей даже думать в его сторону! Родишь — и всё закончится. Такое бывает только в сказках!       Но как же больно внутри от реальности, в которую он сам себя окунает, приводя в чувства.       Буквально нечем дышать.       И знал же, что, если преодолеет страх и подпустит этого альфу в течку, потом будет очень тяжело. Но сейчас осознаёт, что не готов к такому. И даже, грешным делом, решает, что если зачатие всё же не случится, то разорвёт к чертям этот грёбаный контракт. Ну потому что невозможно! Омега просто не в силах оставаться равнодушным к этому человеку, как бы ни пытался.       Ещё ничего не произошло, а уже так больно.       И страшно.       — Надо срочно всё это прекращать. Очевидно же, — шепчет он, сползая на пол по стене в глубочайшем отчаянии.

***

Две недели спустя…

      Обычно Тэхён самостоятельно посещает клинику каждый понедельник. У него берут анализы и проводят осмотр. Но сегодня Чонгук откладывает все дела и отправляется вместе с ним.       Эти две недели дались непросто, потому что обоих штормило так сильно, что, казалось, даже стены дома всё чувствовали, не говоря уже о людях. Омега изводил его своим сарказмом и холодностью; да и альфа за словом в карман не лез — бросал такие фразочки, что тот сдержанно поджимал губы и отвечал затяжным молчанием, демонстрируя полное равнодушие.       С остальными — от детей до прислуг — Тэхён общался по-прежнему с большим теплом, что неимоверно бесило альфу. Его снова поместили в главный санкционный список и совершенно незаслуженно, по его мнению.       Чонгук без привычной близости сходил с ума. В буквальном смысле потерял сон и покой, отчего ещё больше злился на проживающего рядом омегу, хотя умом понимал, что тот абсолютно прав в своих действиях. И предложением держать дистанцию в который раз напомнил альфе о контракте, намекнув на сугубо деловые отношения.       От такого профессионализма уже дёргался глаз.       Да и не только он.       Чонгук пристально наблюдал за Тэхёном, его режимом сна и пищевым поведением, но ничего подозрительного не происходило, разве что на ужин омега стал спускаться всё реже, чем выводил из себя хозяина дома ещё больше. Но заставить его Чон просто не мог, а признаться, что скучал по прошлому общению и душевным вечерам, — тем более.       Теперь они сидят в кабинете у врача и терпеливо ждут, пока тот что-то распечатывает на принтере. Каждое его действие невыносимо медлительное, отчего Тэхёну хочется стукнуть того по башке. Чонгук сидит с непроницаемым видом и считает секунды.       — Ну что же, — начинает мужчина, потирая морщинистые ладони. — Могу вас поздравить с долгожданной беременностью! — с улыбкой говорит он и смотрит на ошарашенные лица напротив.       И вроде же действительно долгожданная.       Только вот радости почему-то не наблюдается.       — Это точно? — на всякий случай спрашивает Тэхён дрогнувшим голосом.       — Сомнений нет! Я же говорил, что в течку всё обязательно получится! — добавляет врач и размашисто подписывает бланки. — Здесь все рекомендации на первый месяц. Если будут какие-то неприятные ощущения или симптомы, сразу же звоните мне или приезжайте без записи. Ставлю вас на учёт с сегодняшнего дня.       — Хорошо, — растерянно кивает омега и поднимается. — Мы уже можем идти?       — Да-да, конечно. Всего вам доброго!       — Спасибо, — сухо произносит Чон и забирает бланки, неверящим взглядом уставившись на заветную строку с положительным результатом.       В машине едут молча. Тэхён то и дело поглядывает на Чонгука, а тот будто воды в рот набрал. Хмурит брови и смотрит только на дорогу. Это задевает что-то внутри, отчего ком в горле и глаза на мокром месте, потому что реакция альфы абсолютно непонятна.       А всё лежит на поверхности.       Чонгук впервые осознаёт, что больше не сможет быть близок с этим омегой. Не прижмёт к себе, не проведёт ни одной ночи и не вкусит его аромата, ставшего таким родным за это время. Больше вообще ничего не будет. Только девять месяцев изнурительного ожидания, в течение которых они, судя по всему, окончательно друг друга возненавидят.