One in a Million

Первое, что слышит Питер, — это стрёкот сверчков. Не то, что он ожидал, но это приятно. Звук успокаивает, и он позволяет себе снова погрузиться в тьму.

***

Во второй раз он слышит голоса. Проходит время, прежде чем неразборчивый шум превращается в слова, которые Питер может понять. — Почему он все ещё спит, папа? Голос незнакомый, но не пугающий. Он звучит мягко, по-детски, с очаровательными нотками наивности. Питер его не узнает, но уютная тьма нежно укутывает его, и он чувствует, что вырываться из неё незачем. — Питер выздоравливает, малышка. Это голос знакомый. Питер погружается еще глубже в темноту, зная, что здесь он в безопасности.

***

В третий раз пробуждение совершенно иное. Теперь Питер слишком остро осознаёт всё вокруг. Звуки в комнате давят, слишком громкие. Он слышит каждый вдох — их три. Три сердца, бьющихся слишком быстро. Веки словно налиты свинцом, и он даже не пытается их открыть. Рот кажется отвратительно липким, горьким и сухим. Он ощущает ткань одежды, которая на нём, и мельком думает о своем костюме, но мысль быстро угасает, уступая место боли. Его левая сторона горит, будто в неё вонзили раскалённый прут. Мышцы судорожно сжимаются, и он хочет закричать, но всё, на что способен, — открыть рот и шумно втянуть воздух, отчего горло еще сильнее обжигает. — Питер, ты меня слышишь? Боль в левой стороне усиливается, но в правом запястье тоже ощущается неприятный толчок. Он дёргается, пальцы судорожно сжимаются на чём-то, и слышится тихий стон. — Питер, если ты меня слышишь, отпусти. Инстинктивно он только сильнее сжимает пальцы. Голос вновь стонет, но более настойчиво. — Малыш, это Тони. Тони. Он здесь, живой. Питер хочет что-то сказать, хочет выдать поток извинений, благодарностей, хочет выразить своё облегчение, но вместо этого сжимает пальцы еще сильнее. — Малыш, ты должен меня услышать. Ты сломаешь запястье волшебника, — говорит Тони уже с нотками тревоги. Волшебник? Доктор Стрэндж тоже здесь? Питер вдыхает и чувствует запах кофе и машинного масла, который ассоциируется у него с Тони. Слабый аромат чая и чего-то древнего доносится от Доктора — он помнит этот запах с корабля, на котором они летели в космос. — Не трогайте его руку, — голос Стрэнджа звучит напряжённо. — Он может сломать мне запястье. Питер этого не хочет. Он не хочет причинить вред доктору, и, несмотря на боль в пальцах, медленно разжимает хватку. Его рука безвольно падает на что-то мягкое, вероятно, кровать. Питер чувствует себя изнурённым. Он пробует открыть глаза, но не может. Не может даже пошевелить пальцем. Боль всё еще разливается по левой стороне тела, как будто огонь захватывает его шею. — Что это было? — голос Тони дрожит. — Его рефлексы восстановились, — отвечает Стрэндж с тихим стоном. — Сила не пострадала, несмотря на коматозное состояние. Его регенерация впечатляет. — Черт, малыш, — выдыхает Тони. — Папа, Питер теперь проснётся? — звучит тот самый детский голос. — Морган! Сколько ты здесь? — голос Тони резко меняется. Питер слышит лёгкое движение ткани, и затем — поцелуй. — Я присматривала за ним, как ты сказал, — шёпотом отвечает девочка. — Думаю, лучше не оставлять её с ним наедине, — говорит Стрэндж. — Его чувства обострены, и тело защищает его от любой потенциальной угрозы. Угроза? Значит, это снова Танос? Они проиграли? — Почему он начал двигаться сейчас, после всего этого времени? — спрашивает Тони. — Точно сказать не могу, — отвечает Стрэндж. — Но, возможно, его тело позволяет ему проснуться, так как процесс заживления замедляется. Питер пытается слушать дальше. Ему нужно знать, что случилось, но тьма вновь подхватывает его.

***

В четвёртый раз пробуждение немного легче. Боль все еще тлеет в левой руке, горячая, колющая, будто от слишком долгого контакта с электрическим током. Но не боль разбудила его. На правом боку ощущается что-то лёгкое, а в воздухе витает сладковатый искусственный запах. — Только не говори папе, — теперь Питер узнает голос девочки. — Я принесла тебе виноградный фруктовый лёд. Что-то холодное вложили в его ладонь, и мышцы на щеке у Питера чуть дёрнулись. — Я не могу заснуть, так что решила посидеть с тобой, — продолжает она. — Еще я принесла мишку. Любопытство берёт верх, и, чувствуя, как его правая рука начинает неметь от холода, Питер медленно приоткрывает глаза. Всё кажется размытым, но постепенно становится чётче. Комната в полумраке, что приятно для глаз, а единственный свет исходит из рук девочки. Девочка носила красные вязанные перчатки, напоминающие руки Железного человека, с маленькими святящимися кружками, похожими на репульсоры. — Этого мишку зовут Чайничек, — объявляет девочка. — Хорошее имя, — хрипит Питер. Голос с трудом, горло болит и обжигает, но всё же это лучше, чем молчание. Девочка резко оборачивается, глаза широко распахнуты. — Питер? Ты проснулся! — Кажется, да, — шепчет он. Его взгляд падает на фруктовый лед. — Откроешь мне? Она взяла лакомство, а Питер облегченно вздохнул, когда холод исчез из его пальцев. Девочка быстро справлялась с оберткой, а затем, став на колени, протянула фруктовый лед. — Вот! Рука Питера дрожала, когда он взял палочку и поднёс лёд к губам. Он ощущал, как Морган следит за каждым его движением. Холодное лакомство растаяло на языке, а струйки прохлады успокаивали его горло. Это не сильно помогло убрать вязкость во рту, но вкус был приятным. — Спасибо, — поблагодарил он. Девочка заправила волосы за ухо и улыбнулась во весь рот. — Я говорила папе, что тебе понравится! — Кто твой папа? — Питер смотрит на неё внимательнее. Он быстро доедал лакомство, не в силах остановиться. — Ты не помнишь? Папа говорил, что ты мог забыть меня, потому что тебя долго не было, — она грустнеет. — Но он не говорил, что ты забудешь его. Питер сглотнул кусочек льда, едва не подавившись, но справился. Наш папа? — задумался он. Единственным человеком, которого он мог бы назвать отцом, был Тони. Хотя Питер и не был уверен, хочет ли Тони быть его наставником после всего, что произошло. Но приглядевшись к девочке, он заметил: те же тёмные волосы, тот же умный взгляд. Если бы у Тони Старка была дочь, она выглядела бы именно так. — Железный человек, — прохрипел он. — Папа. — Железный папа, — просияла Морган. — Он наш папа! Ты вспомнил! Рука Питера бессильно упала, а сознание закружилось. Веки снова становились тяжелее, и он из последних сил боролся с накатывающим сном. — Передашь ему кое-что он меня? — тихо попросил Питер. — Конечно! — охотно кивнула Морган. — Скажи, что я сожалею, — выдохнул Питер. — О чём ты сожалеешь? — Морган наклонила голову набок. Питер слабо покачал головой, его взгляд плыл. — Скажи, что я его люблю. — Обязательно скажу, — пообещала она. — Он тоже тебя любит. Он говорит это каждый день — и мне, и тебе. А я люблю его на три тысячи раз больше. Питер улыбнулся, чувствуя, как глаза закрываются. — Морган? — Да? — Приятно познакомиться с моей младшей сестрёнкой, — прошептал он. — Я тоже тебя люблю, Питер. Как здорово, что ты проснулся, — ответила она. — А теперь я снова посплю, — сказал он, уже засыпая. — Спасибо за Чайничка. — Мне тоже пора спать, — Морган зевнула. — Я посплю с тобой! Питер почувствовал, как она устроилась рядом, положив голову ему на грудь, а маленькая ручка легла на его живот. Собрав последние силы, он обнял её за плечи и крепче прижал к себе, прежде чем сон снова забрал его.

***

Тони заглянул в комнату Морган, но, как и ожидал, она оказалась пустой. Удержать энергию четырехлетнего ребенка на месте было практически невозможно, и уж точно не на рассвете. Он и Пеппер частенько находили ее внизу, где она смотрела утренние мультики, ожидая, когда кто-нибудь из них придет готовить завтрак. Проходя мимо комнаты Морган, Тони остановился у закрытой двери. Когда они впервые переехали в этот дом у озера, он сразу же настоял на том, чтобы одна из комнат была для Питера. Он не знал, как и когда сможет вернуть мальчишку, но твердо верил, что это произойдет. Иначе было бы признанием поражения, а он не собирался сдаваться. Тони покачал головой, отгоняя тяжелые мысли, и открыл дверь. Его глаза постепенно привыкли к полумраку, и на губах заиграла мягкая улыбка. Он тихо вздохнул. Удержать Морган подальше от комнаты Питера было почти так же трудно, как уговаривать ее сидеть на месте. После того как они с Пеппер рассказали ей, кто такой Питер, и объяснили, что он вернулся, девочка была в восторге от идеи, что у нее теперь есть старший брат. Каждый день она приходила к нему, чтобы поговорить, умоляя его проснуться и поиграть с ней. Питер не отвечал, но это не останавливало ее от новых попыток. Даже тот случай, когда Питер, всё ещё находясь без сознания, схватил Стрэнджа за запястье и чуть не сломал его месяц назад, не стал для Морган поводом держаться подальше. Тони шагнул в комнату, отметив, что на кровати появился еще один плюшевый мишка, а на простыне расплылось огромное фиолетовое пятно. Это явно след от фруктового льда, палочка от которого безвольно лежала в руке Питера. Тони покачал головой, но на его лице читалось явное умиление. Он осторожно подошел и начал поднимать Морган, стараясь не потревожить Питера. — Папа, — пробормотала девочка, обвив шею Тони ручками и оставив на его щеке сонный, влажный поцелуй. — Что я говорил насчет того, чтобы тайком пробираться в комнату Питера? — проворчал Тони, мягко щекоча ее в боках. Морган заёрзала у него на руках, тихо хихикнув: — Я не могла заснуть, поэтому принесла Питеру фруктовый лед. — Я вижу, — он снова взглянул на пятно на простыне. Придётся менять их в очередной раз. Хорошо, что Стрэндж планировал зайти и осмотреть Питера. Магией менять белье, не потревожив его поврежденную левую сторону, было гораздо проще. — Ему понравилось? — Очень! — уверенно кивнула Морган. — Он заснул, не доев. — Правда? — Тони потыкал воображению девочки. — Да! Он еще сказал, что ему нравится имя Чайничка, — гордо заявила Морган. — А ещё попросил передать тебе, что он сожалеет и любит тебя. Тони замер, его взгляд резко устремился на дочь. Казалось, воздух внезапно исчез из легких. Они никогда не рассказывали Морган о том, что именно произошло с Питером. Все, что она знала, — он был ранен, спасая мир, и что он настоящий герой. Ей показывали видеозаписи с Питером, и она часто представляла, как будет играть с ним, когда он проснется. Но никогда раньше она не говорила, что он разговаривал с ней. — И еще он сказал, что ему приятно познакомиться со мной, — с гордостью добавила она. — А потом мы снова уснули. — Постой, — голос Тони охрип. — Питер сказал это? Он проснулся? — Именно это я и сказала, папа, — Морган нахмурилась. — Но не долго. Ему всё ещё хочется спать, даже после такого долгого сна. Мысли Тони бешено кружились. Питер проснулся. Питер проснулся, увидел его дочь, съел фруктовый лед и снова уснул. — Он еще что-то говорил? — требовательно спросил Тони. — Нет, — покачала головой девочка. — Папа, можно приготовить для Питера блинчики? — Отличная идея, — кивнул он, ставя ее на ноги. — Мама на кухне, иди помогай. Стук маленьких ножек эхом разнесся по дому, пока она бежала вниз. Тони пошатнулся, подойдя ближе к кровати Питера. Убрав палочку от фруктового льда, он сжал его руку своими трясущимися пальцами. — Малыш? — позвал он тихим голосом, боясь нарушить тишину. Грудь Питера равномерно поднималась и опускалась, но больше ничего. — Ну же, парень, — почти выдохнул Тони. — Пожалуйста. Просто дай мне знак. Покажи, что ты в порядке. Он медленно наклонился и коснулся лбом Питера. Его рука непроизвольно сжалась, когда голова мальчика повернулся к нему. Во сне его губы шевельнулись, издавая тихий звук, словно он пытался что-то сказать. Затем он вновь замер, но выражение лица оставалось умиротворенным. Тони почувствовал, как к глазам подступают слезы. Из его груди вырвался удивленный и радостный смех. Это было больше, чем он видел за последний месяц.

***

В пятый раз, когда Питер проснулся, он был один. На этот раз глаза открылись быстрее, и зрение почти сразу стало четким. Резко вдохнув, он с трудом приподнялся, принимая сидячее положение. На мгновение мир вокруг закружился, но вскоре картинка стабилизировалась. Двигаясь осторожнее, Питер устроился, привалившись к изголовью кровати. В комнате было светлее, но занавески преграждали доступ яркому солнечному свету. Питер был благодарен, что их не раздвинули. Он осмотрел комнату, узнавая мелкие детали, хотя в целом она была для него новой. У стены стояли прикроватная тумбочка и письменный стол, рядом — книжная полка. На стенах висели рисунки, явно нарисованные Морган, а знакомые фотографии дополняли интерьер. Питер улыбнулся, представляя, как она раскрашивала что-то специально для него. На тумбочке стояла бутылка воды, и Питер потянулся за ней. Он зашипел от боли, когда движение заставило левую руку протестовать. Посмотрев на нее, он увидел чёрные вены, ползущие от пальцев вверх по руке и исчезающие под рукавом футболки. Его кисть, ладонь и пальцы выглядели так, словно их долго держали в воде, а потом покрыли серым налетом. От этого зрелища его желудок неприятно сжался, но он все же взял бутылку. Он сделал несколько маленьких глотков, облегченно выдохнув. Ему бы не помешало почистить зубы и прополоскать рот литром ополаскивателя. Внизу доносились голоса и звук работающего телевизора. Допив половину бутылки, Питер поставил её обратно на тумбочку и глубоко вдохнул. Осторожно отбросив одеяло, он свесил ноги с кровати. Его колени дрожали так сильно, что ему пришлось ухватиться за кровать, чтобы не упасть. Он ждал, пока немного утихнет, прежде чем сделать шаг. Двигаясь, очень мучительно медленно он шел вдоль стены, цепляясь за нее здоровой рукой. Его способности, к счастью, работали, и он прочно держался. Достигнув двери, Питер открыл ее. Голоса стали громче. Он различил голоса Пеппер, Тони, Морган и Стрэнджа. Затем услышал Стива, Клинта и Брюса Бэннера. Даже глубокий голос Тора прозвучал в этом хоре. Сердце Питера забилось быстрее, и он тяжело сглотнул. Ему хотелось вернуться обратно в кровать и спрятаться, но желание увидеть Тони, обнять его и убедиться, что его наставник в порядке, оказалось сильнее. Когда он дошел до лестницы, ему пришлось сесть. Колени дрожали почти неконтролируемо, а руки, стиснувшие перила, тряслись так, что он едва удерживал равновесие. Запах готовящегося обеда вызвал урчание в животе. Он был голоден, и мысли о еде усиливали это чувство. Медленно, шаг за шагом, он спускался вниз, крепко держась за поручни и мысленно обещая починить любые вмятины, если они появятся. Добравшись до нижней ступеньки, он был совершенно измотан, весь в поту и почти задыхался, но все еще полон решимости поесть. — Ты снова проснулся! — радостно воскликнула Морган, внезапно появившись перед ним. — Привет, — Питер улыбнулся ей в ответ. — Похоже, да. — Волшебник думал, что ты проспишь обед, — сказал она, разглядывая его с интересом. — Или даже ужин. — Ну, я очень голоден, — признался Питер. — Пойдем на кухню! Мама готовит сэндвичи и макароны с сыром, — Морган подпрыгивала на месте. Питер скривился, представляя, как добирается до кухни. — Не думаю, что смогу. — Почему? — Она нахмурилась. — Ты ведь сказал, что голоден. — Голоден, — подтвердил Питер. — Просто я… очень устал. — Но ты так долго спал, — надулась Морган. — Случалось ли у тебя, что ты слишком долго сидела на ноге, и она затекала? — спросил Питер. Глаза Морган расширились. — Да! — Вот так сейчас чувствует себя все мое тело, — объяснил он. — Когда со мной такое было, папа носил меня на руках, пока боль не проходила, — задумчиво сказала она. — Хочешь, я позову папу помочь тебе? — Да, — кивнул Питер. — Это было бы здорово. — Хорошо! — радостно ответила она и побежала, громко крича: — Папа! Питеру нужна помощь дойти на кухню! У него все тело затекло, и он очень голоден! В кухне наступила тишина, затем раздался звук стула, отодвигаемого по полу, и тяжелые шаги. Через мгновение перед Питером оказался Тони. Его рот был приоткрыт, а глаза жадно изучали лицо мальчика. Питер сглотнул, облизал губы и хрипло сказал: — Мне срочно нужно почистить зубы. Тони хрипло рассмеялся, опустился на колени и крепко обнял его. — Боже, малыш, — выдохнул он. Питер всхлипнул: — Прости… — и тут же разрыдался, снова и снова повторяя, как он сожалеет. — Шшш, все хорошо, малыш, я с тобой — Тони прижал его крепче, мягко гладя по спине. — Успокойся, все хорошо. — Прости, — всхлипывал Питер. — Я… я не знал, что ещё делать… Он судорожно вдохнул, боль пристрелила левую сторону, и он снова разрыдался, теперь уже от отчаяния и вины. — Тише, Пит, —мягко сказал Тони, гладя его по голове. —Никто на тебя не злится, слышишь? Никто. Я точно нет. Ты меня так напугал малыш, но все позади. Ты просто меня напугал до чертиков, но теперь ты здесь. — Прости, пожалуйста, — продолжал шептать Питер. — Никаких больше «прости», — твердо сказал Тони, хотя его голос дрожал. — Ты был невероятен, Питер. Я так горжусь тобой. От этих слов слезы покатились из глаз мальчика с новой силой. Он уткнулся в плечо Тони и разрыдался, чувствуя себя маленьким и уязвимым. Он даже не заметил, как снова погрузился в сон. Когда он открыл глаза, он уже лежал на мягком диване, укрытый подушками. Его глаза жгло, веки были опухшими, но он сдержался, чтобы не потереть их. Он медленно свесил ноги на пол, но тут же услышал позади себя голос Тони: — Даже не думай вставать, малыш. Ты на постельном режиме. И вообще, как ты черт возьми, добрался до лестницы? — Ты просто феномен, Питер Паркер, — добавил хриплый голос. Питер повернул голову и увидел, как к нему подходят Тони и Стрэндж. Они сели на кофейный столик напротив него, внимательно глядя на него. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Стрэндж. Питер поджал губы: — Устал. Голоден. Все болит. Чувствую себя отвратительно. — Сейчас мы что-нибудь тебе принесем, — сказал Тони. — Но, если по шкале от одного до десяти, насколько больно? Питер задумался. — Семь. — Ты понимаешь, что произошло? — тихо спросил Стрэндж. Мальчик сглотнул, опустив взгляд на свои руки. Они выглядели неестественно: сырые пальцы, пересеченные черными венами, казались чужими. Он не знал, что это ждет, когда он наденет Перчатку. Не представлял, что боль будет столь невыносимой, что помутится сознание, что сделать щелчок будет практически невозможно. Он не ожидал, что его левая сторона будет повреждена до такой степени. — Я… — Питер вытер губы языком, голос дрожал. — Я сделал что-то очень глупое. — Ты сделал что-то невероятно смелое, — резко возразил Тони. — И слово «глупое» даже близко не описывает то, что ты совершил. — Прости, — прошептал Питер, и глаза снова защипало. — Ты спас мир, — тихо сказал Стрэндж. — Ты остановил Таноса и вернул всех, кого мы потеряли. — Ты спас нас, малыш, — добавил Тони. — Сколько я был без сознания? — наконец выдавил Питер, когда смог снова говорить. — Почти четыре месяца, — ответил Стрэндж. — Мы думали… — голос Тони дрогнул. — Мы думали, что это тебя убило. Я думал… Господи, я думал, что потерял тебя снова. Это чуть не убило меня, малыш. Но каким-то чудом ты начал дышать. Стрэндж открыл портал и доставил тебя в больницу, где тебя стабилизировали. Потом мы перевезли тебя сюда. — Куда? — Питер поднял брови. — Домой, — мягко сказал Тони. Домой. Это слово согрело Питера больше, чем что-либо еще за последние несколько месяцев. — А моя рука… она всегда будет такой? — осторожно спросил он. — Думаю, нет, — сказал Стрэндж. — Сейчас она в намного лучшем состоянии, чем четыре месяца назад. Питер снова посмотрел на свои руки: — Это лучше? — Поверь нам, малыш. Лучше, — нахмурился Тони, устало потер лицо рукой. Питер отвел взгляд, притягивая руку к себе, стараясь спрятать ее за подушкой. Он вскрикнул, когда грубая ткань коснулась поврежденной кожи. Стрэндж встал, прочищая горло: — Я принесу тебе что-нибудь поесть. Мы кормили тебя через капельницу, но думаю, что что-то простое будет лучшим вариантом для начала. Питер остался наедине с Тони. Он поднял взгляд и был удивлен, увидев, как тот смотрит на него с почти неподдельной болью и облегчением. — Я до сих пор не могу поверить, что ты здесь, малыш, — покачал головой Тони. — Я думал, что потерял тебя снова, и это почти сломало меня. Ты мой ребенок, и я не смог тебя защитить. — Это не твоя вина, — быстро возразил Питер. — Я сам выбрал быть там. Прости, если я разочаровал тебя. Тони глубоко выдохнул: — Ох, малыш, ты никогда меня не разочаровывал. Ты самый смелый ребёнок, которого я знаю. То, что ты сделал, я никогда не смог бы осудить. Просто я хотел бы спасти тебя от этого, — он махнул рукой в сторону его руки. — Я… я твой ребенок? — прошептал Питер. — У тебя есть Морган и… Тони резко наклонился, притянув его к себе в крепкие обятия. — Ты мой ребёнок. Точка. Морган нужен старший брат, а мне — ты. Больше никогда так меня не пугай. Я просто не выдержу т твою потерю вновь. — Я люблю тебя, — пробормотал Питер, уткнувшись ему в шею. — И я тебя люблю, малыш. Питер обнял Тони крепче, впервые за долгое время чувствуя покой. Он был дома, в безопасности. И самое главное — с теми, кто был для него важнее всего на свете.