One Thousand Galleons

       К несчастью, теперь, когда Северус вновь начал нормально спать, возникла новая проблема — ужасный недосып. Тошнота прошла к концу первой недели, и, приступая ко второй дозе лекарства, он засомневался. Пока что всё, что изменилось — его режим сна, но это приносило больше вреда, чем пользы. Теперь он постоянно чувствовал усталость, потому что его организм стремился урвать все моменты отдыха для сна. Ремус вел себя странно и не объяснял, в чем дело. Теперь Северус просыпался позже него, и к концу рабочего дня часто был таким уставшим, что оказывался в постели уже в половине девятого. Это означало, что они спали в одной кровати, но он больше не мог помогать Ремусу с животными так долго, как раньше. Ремус слишком просто принял это, что было подозрительным. Должно быть, раздражает, что Северус стал тратить большую часть своего свободного времени не на их совместное времяпровождение, а сон. Он воспользовался случаем и рассказал об этом Нарциссе. — Северус, дорогой, — начала она, выслушав его оправдания и объяснения о принимаемых ими антидепрессантах, едва ожидая каких-либо комментариев. — Прошла неделя. — Я об этом же. — ответил он, нахмурившись, как бы говоря ей “Я знаю, и что?”. — Уверена, он переживет, если не будет трахать тебя до бесчувствия целую неделю. — Нарцисса сказала это так, будто он и его предположения, что это действительно может волновать его партнера, были смешны. Она пришла к нему в кабинет вместо того, чтобы Северус пришел в мэнор. Драко вместе с отцом был у бабушки и дедушки этим вечером; Нарцисса же отказалась от посещения старших Малфоев, чтобы лично ответить на письмо Северуса. — Тогда почему он так странно себя ведет? — спросил он с настойчивостью. — Возможно потому, что он не уверен, как ты отреагируешь. — Нарцисса одарила его знающим взглядом. Северус опустил взгляд на свои руки, избегая её взгляд и обдумывая эти слова. Он стыдился и одновременно не стыдился того, что нуждался в этом; он давно знал, что со временем проблемы станут слишком серьезными, чтобы их игнорировать. Теперь ему казалось, что он слишком быстро сдался, что ему не так плохо, чтобы нуждаться в этом. Оглядываясь назад на этот год. он понимал, как глупо было переживать из-за истории со своей семьей, но он также понимал, что так мало спать вредно для здоровья. — Рада, что ты наконец-то сделал что-то со своей бессонницей. — спокойным тоном прокомментировала Нарцисса. — Это правда очень тревожило. После этих слов Северус посмотрел на нее. Она не выглядела так, будто осуждала его — Нарцисса говорила как обычно, раскладывая все факты. Он действительно восхищался её самообладанием и тем, что она, казалось, всегда знала, что сказать. Теперь, когда он подумал об этом, всё это казалось ему более значимым. Замечал ли он когда-либо по-настоящему всё то, что она делала для него, не ожидая ничего взамен? Что-то прорвалось через его щит, который он сдерживал вокруг себя, и он был удивлен, сколько ему потребовалось времени, чтобы осознать это. Нарцисса любила его, и осознание этого заставило его почувствовать себя слабым, но при этом растроганным. — Спасибо, — искренне поблагодарил её Северус, взял в руки кружку с медово-лимонным чаем просто чтобы занять чем-то руки. — Тебе надо поговорить с ним. — непринужденно напомнила ему Нарцисса, не подозревая о его внутреннем кризисе. — Это единственный способ узнать наверняка. — она сделала паузу, а после сменила тему. — Когда ты приведешь его в мэнор? Будет гораздо лучше, если вначале Люциус познакомится с ним, а потом узнает новости. Возможно, на весеннее равноденствие? — она задумчиво постучала пальцем по подбородку; её взгляд заострился при обдумывании вариантов. — Тебе придется отправить его к Валери. Северус был рад, что разговор перешел на более привычную тему. — С каких пор ты и мисс Сноу называете друг друга по имени? — С тех, когда она делала твой костюм, в старые добрые времена. — она встала, чтобы взять с его стола пергамент и перо, чтобы прописать свой план. — Она потрясающе шьет. Валери сделала мне множество нарядов, у неё действительно талант. — она начала писать заметку своим размашистым почерком. — Когда ты сможешь отправить его к ней? Нам нужно будет скорректировать цветовую палитру, чтобы она подходила ему. — Есть ли смысл сдерживать тебя? – спросил Северус, уже зная ответ. — Можешь попробовать, если хочешь. — с пренебрежением сказала Нарцисса.              

xXx

Северус сделал глубокий вдох и замер в раздумии, стоит ли ему постучать или просто произнести пароль от комнат Ремуса и войти. Он всё ещё не решил, будет ли он принимать вторую дозу или же дать эффекту первой пропасть, а потом начать регулярно принимать лекарство летом. Теперь он чувствовал себя бодрее, хотя всё ещё не был уверен, что его состояние стабилизировалось. Уроки проходили как в тумане; он тихо ходил по классу, но у него не хватало сил на что-то, кроме спокойных исправлений. Эндрюс уронила перо, и он даже не издал раздраженный вздох, когда наблюдал, как она наклоняется, чтобы поднять его, краснеет и отводит взгляд, не желая устанавливать зрительный контакт. Ему потребовалось так много времени, чтобы принять решение, что он даже не заметил, как Спящая вдова на время покинула артину. Вот почему он опешил , когда Ремус открыл ему, неуверенно улыбаясь. — Хочешь войти? — спросил Ремус, но когда к концу вопроса Северус уже проскользнул внутрь. — Ты- — -я- Когда портрет закрылся за ними, они одновременно заговорили, а после неловко замолчали, ожидая, когда собеседник продолжит говорить. — Ты хорошо себя чувствуешь? Всё ещё чувствуешь себя уставшим всё время? — наконец заговорил Ремус. — Усталость начинает спадать. — любезно сообщил Северус. — Это… хорошо? — Ремус рассматривал его в поиске намеков на это. Северус вздохнул и мысленно решил, что никогда не скажет Нарциссе, что она была права. Эта женщина и так была достаточно самодовольной. — Не знаю, приму ли я вторую дозу, — правдиво сказал он. — По крайней мере, до лета. — Ладно. — Ремус ответил слишком быстро и слишком уступчиво. — Я не стеклянный. Ты можешь меня отчитывать. — Северус скрестил руки на груди. Он пытался заставить Ремуса высказать, что он на самом деле думает об этом. — Я понимаю, что в моих интересах продолжать принимать его. — Северус. — Ремус шагнул к нему и осторожно взял его руки в свои. — Я не буду разочарован, если ты решишь больше не принимать антидепрессанты. Прости, что заставил тебя почувствовать, будто тебе нужно сделать это, чтобы я был счастлив. Я просто рад, что ты немного отдохнул. — Как ты это делаешь? — потребовал Северус с легким раздражением. Ремус непонимающе заморгал. — Делаю что? — Говоришь самую доброжелательную вещь, что только возможна. Это заставляет меня задуматься, искренне ли ты говоришь это. Ты действительно веришь в эти слова? Или думаешь, что это поможет сохранить мир? Ремус не несколько секунд растерялся, и на его лице промелькнуло что-то между обидой и горечью; он опустил взгляд на их руки и медленно, успокаивая себя, выдохнул. — Я не знаю. — признался он. — Я просто… не хочу всё испортить. Я не хочу, чтобы ты думал, что я пытаюсь “исправить тебя”. Это твои слова, не мои. — напомнил он Северусу. Северус с чувством стыда вспомнил тот разговор. — Временами я срываюсь. — он старался говорить так честно, как мог, чувствуя, что стоит на краю чего-то, что может как принести им пользу, так и навредить. — Это не значит, что я не хочу, чтобы ты был честен. — Хорошо. — Ремус отпустил его руки, позволяя им опасть по бокам. — Думаю, я был честен, когда говорил, что я не буду возражать против в любом случае. Если ты будешь принимать их время от времени, то это нормально, как и если ты захочешь привыкнуть к нему. Сонливость пройдет, если ты продолжишь — просто людям требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к лекарству. — добавил он, чтобы заверить его. Северус почувствовал некоторое облегчение, услышав эти слова — они немного облегчили принятие решения, но он всё ещё не решил этот вопрос. Он кивнул и прошел в гостиную, где сел на диван, и позвал Рулло, который с бодрым приветствием появился перед ним. Он велел домашнему эльфу принести им чая без кофеина ;Ремус подошел к дивану и сел рядом с ним.              — Шахматы? — предложил профессор по Магическим существам. — Минерва дала мне один из своих старых наборов.       — Тот, который спорит с тобой. — сообщил Северус. — Она пыталась сбагрить их кому-то годами. — Ну, это разумно, — Ремус усмехнулся и всё равно призвал шахматную доску. После полутора часов смехотворного спора с фигурами, в ходе которого им пришлось раскрыть свои стратегии просто чтобы заставить их замолчать, они зашли в тупик, каждый с тремя фигурами, и решили закончить на этом вечер. Северус всегда терпеть не мог болтливую белую королеву, но она была не так ужасна, как черный рыцарь, что обзывал Ремуса каждый раз, когда тот не делал то, что хотелось самой фигуре. Северус, признаться честно, немного устал, но, когда Ремус просто чмокнул его в щеку и больше ничего, он решил, что не был настолько уставшим. Он повернулся и прижался к теплой спине Ремуса; рука пробралась под его рубашку и накрыла бок, а после продвинулась ниже по изгибу бедра к поясу его штанов. Он водил большим пальцем по дорожке волос, что шла вниз, исчезая под пижамными штанами Люпина. Ремус вздрогнул под его рукой, а после положил руку поверх руки Северуса. — Всё в порядке? — спросил Северус, уткнувшись лицом в его лопатку, и его сердце сжалось в тревоге от мысли, что Ремус откажет ему. Ремус без лишних слов продвинул его руку под ткань, пока Северус не почувствовал тепло его медленно набухающего члена. Он на мгновение замер, чтобы просто прочувствовать это ощущение без возможности смотреть, а затем обхватил основание рукой и сделал небольшое движение рукой, насколько ему позволяло ограниченное тканью штанов пространство. Ремус в ответ откинулся на него и прерывисто выдохнул. У Северуса возникло внезапное желание видеть его; он спустил штаны Ремуса ниже, а после сел и забрался на его бедра, чтобы Ремус лег на спину. Ремус наблюдал за его действиями с приоткрытым ртом; он был явно возбужден, и его зрачки расширились в темноте комнаты. Он выглядел заинтересованным и не пошевелился, чтобы подбодрить его или остановить в этом начинании. Осмелев, Северус опустил взгляд на свой приз, спрятанный в темных лобковых волосах; его эрекция, уже наполовину вставшая, тяжело лежала в его ладони. Он сделал еще одно медленное движение рукой, собирая влагу с кончика и размазывая её по головке. В последнее время их встречи были более отчаянными, чем эта, и он осознавал, что по большей части это было из-за него. Этой ночью он хотел не торопиться. Он наклонился и, приоткрыв губы, начал покрывать бедра Ремуса поцелуями, игнорируя его член и сосредотачиваясь на вкусе кожи и том, как дергаются мышцы под его губами. Он двигал рукой вверх-вниз в медленном, бессмысленном темпе, обводя вену на стволе члена; запах возбуждения сгущался в воздухе вокруг них. Северус сглотнул, и его рот наполнился слюной, будто готовясь, несмотря на то, что он ещё не думал о том, чтобы обхватить его губами. Северус мог почувствовать жар между собственных бедер, но пока он не считал нужным что-либо с этим делать. Он перекинул волосы на левое плечо, а после провел языком по головке члена; он чувствовал во рту солоноватый вкус смазки. Ремус издал низкий стон, и его руки зарылись в волосы Северуса, убирая их с лица, чтобы он мог смотреть на него. Северус мог чувствовать на себе его тяжелый взгляд, когда обхватил член губами и сделал пробное движение. Это был первый раз, когда он делал нечто подобное для Ремуса, и он не помнил, чтобы его вообще заботило это раньше, когда он пробовал прежде. Теперь же его любопытство брало верх. Рот открылся шире, чтобы взять член глубже, пока на глазах не выступили слезы, напоминающие, что и у него есть лимит. Он замер, привыкая; язык двигался вверх и вниз по стволу, слегка стимулируя, прежде чем Северус отстранился, чтобы посмотреть, как жемчужина смазки стекает по члену Ремуса, следуя за слюной, покрывавшей член. Он был благодарен, что Ремус придерживает его волосы — он мог представить, как они могли бы мешать, когда он начнет двигать ртом. Северус попытался вспомнить, что доставляло удовольствие ему, но он чувствовал, что сейчас он доставляет удовольствие больше себе, чем Ремусу. Он хотел увидеть реакцию Ремуса на ощущения, понять, что заставит его рот наполниться предэякулянтом Ремуса, что заставит того тихо застонать и сжать его волосы в руке. Он обхватил основание правой рукой и начал двигать ей вверх и вниз, насаживаясь ртом на член так сильно, как только мог, прежде чем с вздохом отстранился. Он и не знал, как ему не хватает воздуха до того, как его тело напомнило об этом. Северус поднял глаза, чтобы проверить, нравится ли это Ремусу, и они встретились взглядами. Теперь Ремус тяжело дышал, глядя на него из-под полуприкрытых век; его лицо раскраснелось. Северус, удерживая зрительный контакт, провел языком по головке члена, заставляя Ремуса тихо выругаться, и дернуть бедрами в погоне за ощущением. Это заставило Снейпа почувствовать себя всесильным/могущественным, тем, кто мог превратить Ремуса в дрожащее месиво, и теперь он понимал, почему Ремусу нравилось делать это ему. Он увеличил темп и начал отчаянно двигать ртом вверх и вниз, закрыв глаза, чтобы сфокусировать всё внимание на своей задаче и прислушаться к своему телу, узнать, не перебарщивает ли он. Руки Ремуса сжали его волосы сильнее, так, что это было почти больно. Он также мог ощутить фантомное ощущение двигающихся навстречу его движениям бедер Ремуса, что почти трахали его рот. Северус прижал его бедро левой рукой, удерживая на месте, и начал двигать губами быстрее. компенсируя. Было трудно дышать, но он как-то справлялся, слишком увлеченный, чтобы остановиться. Ремус бормотал бессвязные подбадривания, но Северус не обращал на них внимания. Его челюсть болела, но он не хотел останавливаться, пока его партнер не кончит. Он почти отстранился, его губы накрывали только головку члена, когда Ремус под ним дернулся и кончил. Первая струя ударила в небо, и Северус отстранился; между его губами и головкой члена протянулась ниточка слюны. Он почти забыл, что ему нужно двигать рукой во время этого, но тут спина Ремуса выгнулась, и он подался в кольцо его ладони. Северус сделал несколько быстрых движений, позволяя струям спермы попасть на его подбородок и открытых в тяжелом дыхании рот. Ремус обмяк, и Северус отстранился от него, чтобы вытереть рот, и в эту конкретную секунду Ремус наконец посмотрел на него. Оборотень издал рык, сел и прижал их рты вместе, просовывая язык в его рот, чтобы ощутить свой вкус на языке Северуса. Это было развратно и непристойно, месиво из слюны и спермы тело было размазано по их губам и подбородкам и впутывалось в волосы на лице Ремуса. Когда он наконец отстранился, они оба тяжело дышали. В глазах Ремуса появилось что-то властное, и он схватил плечи Северуса, чтобы в следующий миг поменяться позициями. В отличие от Северуса, Ремусу удавалось относительно хорошо подавлять рвотный рефлекс, и всего через несколько минут Северус с низким стоном кончил ему в горло.              

xXx

В следующий обеденный перерыв Северуса кто-то неожиданно подключился к его камину. Он вообще не должен был находиться в своих комнатах в это время, но из-за усталости он постоянно откладывал проверку работ, так что сегодня он решил поработать над стопкой эссе за небольшим обедом. Ремус предложил пойти с ним, но Северус лишь отмахнулся, зная, что он не сможет поработать, если Люпин будет рядом. Их отношения были чудом для его желаний, но ужасом для его работы. Мало кто имел прямой доступ к его камину; он наклонился вперед, чтобы проверить цвет пламени — оно было скорее голубым, чем зеленым. Лили и Нарцисса покупали свой летучий порох в разных магазинах, и у Нарциссы пламя всегда было темно-зеленого цвета. — Проходи, Лили, — позвал он отвлеченно; Северус поверить не мог, что ему до сих пор приходилось снимать с учеников баллы за грамматические ошибки. — Я просто в процессе проверки эссе. — Ээ… Северус не заметил колебания в голосе; сначала он даже не был уверен, слышит он мужской голос или это просто какие-то фоновые звуки. Затем голос прочистил горло, и вместо голоса Лили раздался голос Джеймса Поттера. — Не уверен, захочешь ли ты, чтобы я вошел. Северус встал и, обойдя стол, с беспокойством уставился в огонь. — С Лили всё в порядке? — Ох, да, она в порядке! Извини, не хотел побеспокоить тебя, — быстро заверил его Поттер, поправляя очки на носу и глуповато улыбаясь. Северус уставился на отделенную от тела голову в своем камине, серьезно размышляя о том, чтобы отключить камин и разорвать связь прямо здесь и сейчас. Он полагал, что должен был ожидать это теперь, когда он был в отношениях с Ремусом Люпином, но это не значило, что Северус был особенно рад этому. Одно дело — разговаривать через письма, и совсем другое — увидеть его лицо впервые за почти десять лет. Как и ожидалось, это вызвало у него болезненную злость. Он сжал кулаки, так что его ногти впились в ладони, ожидая, когда пройдет первоначальный шок и вспышка гнева. — Я тоже рад тебя видеть. — саркастично откликнулся Джеймс, когда молчание затянулось. – Ты выглядишь… здоровым? — Зачем ты тут? — прошипел Северус. Собеседник тяжело вздохнул. — Ага, прямо как по маслу. Полагаю, будет чересчур просить, чтобы этот разговор был хоть сколько-то цивильным? — Это зависит от тебя, Поттер, — холодно ответил Северус, скрещивая руки на груди. — Если ты тут не из-за Лили, то я могу предположить, что это разговор насчет Люпина. — Ты серьезно всё ещё называешь его по фамилии? Разве вы не встречаетесь больше двух месяцев? — Джеймс, не веря своим ушам, разинул рот. — Разговор не имеет смысла, спасибо, что доказал это. — Северус сделал шаг вперед, намереваясь закрыть каминные решетки. — Подожди! Подожди! Ладно, да, это насчет Ремуса! — отчаянно выпалил Джеймс. — Я просто собирался спросить, что ты запланировал на его день рождения! Северус выгнул бровь. — Почему я должен рассказывать тебе? — Ну, ты же наверняка что-то запланировал! — с раздражением ответил Джеймс. — Вечеринку, например? — С какой стати я буду планировать вечеринку? — Северус начинал думать, что это какой-то тщательно продуманный фарс. — То, что ты не любишь праздничные вечеринки, не значит, что другие тоже их не любят! — Джеймс раздраженно фыркнул. — Если ты хочешь устроить вечеринку, то, конечно, устраивай. — выдохнул Северус, отмахиваясь от его предложения. — Ладно, но ты же его парень. Разве тебе не следует хотя бы принять в этом какое-то участие? — спросил Поттер с сомнением, будто он и сам не был уверен в ответе. — Это… — его мозг запнулся на идиотском термине “парень”, и Северус нахмурился. — Он не ожидает такой банальности. — вот только он тоже не был так уверен в этом; они определенно были теми ещё “напарниками” — спорили о том, о чем они на деле не имели ни малейшего понятия. — У него, вероятно, уже много лет не было приличной праздничной вечеринки! — в голосе Поттера была слышна тревога. Он с осуждением во взгляде прищурился на Северуса. — А если бы я спланировал что-то, ты бы даже не пришел, да? — Зачем тебе вообще нужно мое мнение? — потребовал Северус. — Делай, как хочешь. Я не понимаю, почему ты беспокоишь меня этим!              — Мы уже прошли это. Ты автоматически приглашен. Ты плюс один .— Джеймс смотрел на Северуса так, будто это он был тем, кто несет чушь. — Как я вижу, у вас всё в порядке. — их прервал голос Лили, звучавший откуда-то издалека. — Я же просила тебя подождать меня, прежде чем звонить ему. — Я не нуждаюсь в присмотре. — упрямо возразил Джеймс. — Мы можем поговорить, как взрослые люди. Я не виноват, что парень Лунатика такой трудный. — Джеймс, любовь моей жизни, отец моего ребенка, правило номер один: вы двое всегда должны быть под присмотром. И во-вторых, думаю, ты только что отнял у него десять лет жизни, назвав его “парнем” Ремус. И третье, самое важное, вы оба ужасны в планировании. — Мы спланировали твой день рождения! — Джеймс был оскорблен. — Нет, это сделали Кэролин и моя мама, а ты решил, что всё будет проходить в нашем доме. — кратко и ясно осекла его Лили. — И Северус справляется лучше один на один. — Я всё ещё здесь. — ворчливо напомнил Северус. — И я покидаю этот разговор. Позвоните мне снова, если захочется поругать меня ещё. — он закрыл каминные решетки и понаблюдал, как пламя превращается в жалкие угольки. Да, это было пустячно, но он был довольно раздосадован тем, что этот разговор вдобавок дал ему новый повод для беспокойства. Он будет сожалеть о том дне, когда признал, что Джеймс Поттер был в чем-то прав, но, возможно, он слишком поспешно отказался от идеи устроить вечеринку для Ремуса. Однако это также означало, что ему придется встретиться лично со своим школьным обидчиком, и Северус не знает, что он чувствует по этому поводу. На самом деле знает — он явно не в восторге. Потребовались годы, чтобы смириться с тем, что Лили бросила его ради Поттера, и даже сейчас это всё ещё было напряженным моментом между ними в некоторых отношениях. Изменился Поттер или нет — это не имело значения. Он пообещал себе, что никогда не попадет ситуацию, когда их пути вновь столкнутся. Не имели значения и его извинения — они не отменяли многолетнюю вражду и обиду. Он сел за свой стол и оперся подбородком на руку. Ремус сказал, что Северус важен для него, но, в конце концов, что именно это значило? Прекратил бы он свою дружбу с Джеймсом, если бы стало ясно, что его партнер не сможет смириться и простить мальчика, что превратил его школьные годы в ад? Значило ли это, что тот, кто начал вражду, первым лишится расположения Ремуса? Какая-то часть его существа испытывала отвращение даже при мысли о том, что быть милым с Поттером. С другой стороны, Ремус явно прилагал максимум усилий, чтобы Северус был счастлив и чтобы в их отношениях не было ссор. На это можно было посмотреть с двух точек зрения. С одной стороны, он добровольно вступил в отношения с человеком, который дружил с Поттером, и поэтому ему стоило научиться ладить с ним. С другой же, он не должен был менять себя в угоду другому человеку. Северус застрял между двумя идеями, зная, что Ремус был не из тех, кто ожидал бы от него подобного, но, вероятно, был бы невероятно тронут, если бы Северус поступил так. Он также начинал понимать, что ему нравится делать Ремуса счастливым. Он хотел делать вещи, что он обычно не делал, просто потому, что он понимал, как Ремус это ценит. Он чувствовал себя ущербным, просто принимая всю его доброту и не давая ничего взамен. Ремус пробудил в нем желание стать лучше. Он сохранял самообладание, был более терпеливым; делал все эти вещи, которые, как он всегда думал, никогда не сделает для другого человека. Возможно, не “для” Ремуса, а из-за него. Сможет ли он ужиться с кем-то, кого он так долго ненавидеть, ради кого-то другого? Северус не знал ответа на этот вопрос. Он также не знал, сможет ли он вообще ответить. Было ли в этом мире что-то, что заставило бы его относиться к Поттеру дружелюбно, без желания набить ему морду? Будет ли он всегда искать того жестокого ребенка в каждом слове и поступке выросшего Поттера? В конце концов, ситуация разрешилась сама собой. Позже в тот же день он получил от Рубеуса Хагрида написанное от руки приглашение на вечеринку по случаю дня рождения Ремуса, что должна состояться в комнате отдыха для персонала школы. Оно было незаметно вложено в его утреннюю почту; конверт, на удивление, был невзрачен. На внутренней стороне конверта было написано “не вскрывать в присутствии Ремуса”. Однако тут напрашивался вопрос. Пошел бы он, если бы Джеймс там был? Остальные преподаватели решили бы, что нет, но он стал чаще видеться с Хагридом, помогая с магическими существами. Они трое работала в тандеме, собирая от существ всё, что могло бы понадобиться для его зелий, и Хагрид всегда весело здоровался с ним, как будто они были по меньшей мере знакомыми. Северус всегда отвечал ему кивком и позволял ему прервать утреннюю тишину ради пустой болтовни. Он был, пожалуй, единственным, помимо Альбуса, преподавателем, который знал, что они с Ремусом проводят время вместе, хотя и не знал, в каких пределах. Ремус всегда был осторожен в своих словах и поступках в присутствии Хагрида. Даже если он не планировал праздничную вечеринку и, следовательно, от него не ожидали, что он будет развлекать гостей и играть роль доброжелательного хозяина, пошел бы он всё же и, возможно, устроил сцену, если бы не смог сдержать свою вспыльчивость? Он мучился над этим весь вечер, но всё-таки успел проверить части работ, прежде чем забраться в постель. Он сказал Ремусу, что он отвлекает его от работы, и Ремус просто рассмеялся и поцеловал его в щеку, прежде чем подчиниться и оставить его одного на весь вечер.