One Thousand Galleons

xXx

Ремусу выпала злосчастная задача сообщиь Минерве о том, что ему «не позволено убегать», а после наблюдать за всем спектром эмоций на её лице, прежде чем она придет в себя и смирится. Она сказала, что ему больше нельзя выкидывать такие фокусы, и с неё хватит его выходок. К счастью, Минерва также пообещала, что разберется с директором. Теперь Ремус был в долгу перед Хагридом за сердечный приступ, вызванный новостью, что он будет преподавать в новом учебном году. Ремус прошел через всё это в каком-то ошеломлении, не зная, что именно ждет его в подземельях, куда он должен был спуститься после. Он послал своей матери Патронуса с сообщением, что его уговорили остаться в Хогвартсе, а затем апатично сидел в Большом зале. Он не был голоден, но всё же взял печенье. Ремус начинал задумываться, правильно ли он понял Северуса; ему не хотелось снова ставить его в неловкое положение. Какой вывод он мог сделать из действий Северуса? Казалось, он не был против того, что Ремус находился поблизости в течение этих нескольких месяцев, а потом вдруг попросил его остаться, когда Ремус наконец сделал, как он просил? Было ли это чем-то обыденным, как и то, что они нашли друг друга привлекательными? Хватило бы у него вообще духу, чтобы отказать Северусу хоть в чем-то? Скорее всего, ответом было «нет». Ремус собрался с духом и постучал в дверь Северуса спустя час. Он запоздало подумал, не имел ли тот в виду следующее утро, поскольку было уже довольно поздно, но в этот момент мастер зелий открыл дверь и отступил в сторону, пропуская его внутрь. — Извини, я не был уверен, имел ли ты в виду «сразу» или- — Он оборвал себя, чувствуя беспомощную неловкость. — Да, я хорошо знаком с твоими извинениями. — Сухо ответил Северус. — Ты говорил про Лунную тягу серьёзно? — Коротко спросил Ремус, чувствуя, что его лицо горит от стыда. — Я не говорю того, чего не имею в виду. — Он скрестил руки на груди, будто защищаясь. — А про остальное, что я сказал…? — Подтолкнул его Ремус. Возможно, он ходил по тонкому льду, но ему была нужна хоть какая-то ясность. Нужно было так много всего обсудить, и Ремус просто не знал, с чего начать. К чему всё это привело? Северус намекнул, что он отвечает взаимностью на влечение, но он также не давал никаких четких инструкций, что Ремус может сделать, чтобы загладить свою вину. В своем письме и небольшой речи Люпин явно дал понять, что испытывает к мастеру зелий что-то большее, чем вину или похоть — Ремус был заинтересован в нем романтически. Вот почему он чувствовал свою искренность такой противоречивой и лицемерной. Вот почему в итоге он решил, что Северусу будет лучше без него. — Я не забыл об этом. — Ты хочешь, чтобы я остался. — Ремус сделал нерешительный шаг вперед. — Ты знаешь, что я чувствую к тебе. — Он ожидал увидеть какой-то намек на отрицание или недовольство. — Ты знаешь, что я хочу тебя… — Он понизил голос, подходя так близко, что он мог бы протянуть руку и коснуться Северуса, если хотел. — Я не хочу оказаться непонятым. Северусу, казалось, было неуютно в своем собственном теле; глаза опущены, рука обхватывала затылок, губы сжаты. Ремус хотел бы знать, что происходит в его гениальной голове — нервничает ли он, напуган ли он, или это что-то в совсем другой сфере. Больше всего на свете Ремус хотел, чтобы на его чувства ответили взаимностью, но также боялся испортить всё ещё больше. Он был удивлен, что всё ещё не унёсся, поджав метафорический хвост. Возможно, всё дело было в том, что он отчаянно хотел услышать ответ. — Ты… хочешь, чтобы я пока ушел? — Спросил Ремус на грани шепота. — Нет. — Северус наконец поднял на него глаза и теперь пристально смотрел на него. — Я хочу, чтобы ты делал то, что хочешь. Ремус начинал подозревать, что Северус никогда не скажет прямо ничего, что может изобличить его. Он будет держать свои карты при себе и подталкивать Ремуса к первому шагу. Он должен был взвесить все «за» и «против», проделать долгий обходной путь, чтобы сделать себя как можно менее уязвимым. — Ты не будешь против? — Ремус придвинулся ещё ближе, так, что между ними было лишь несколько дюймов, и осторожно поднял руки, чтобы Северус понимал, что он делает. Северус не смотрел на него — он напрягся и настороженно следил за его губами. Ремус провел по его щеке тыльной стороной пальцев, ожидая, что он вздрогнет, проверяя, оттолкнет он или передумает. Не встретив этого, Ремус обхватил его щеки ладонями, и Северус на несколько секунд перестал дышать, прежде чем начать медленно расслабляться. Его веки дрогнули и опустились, не закрываясь полностью, но тихо уступая. — Всё в порядке? — Ремус не видел негативной реакции, но и не хотел предполагать что-то. Кожа Северуса под его ладонями была теплой; стоя так близко, Ремус мог вдыхать запах, сводящий его с ума. От Северуса пахло гвоздикой и оловянными котлами, и оборотень в Ремусе жаждал оказаться ближе. Конфликт волков теперь был всего лишь мутным воспоминанием — остались только осознание сходства и желание. Ремус не мог сдержать улыбки, расплывшейся по его лицу, при виде едва заметного кивка. Сердце бешено билось в его груди, и ликование не давало ему сохранять самообладание. После всего, что он натворил, ему казалось, что он наконец делал что-то правильное. Ремус наклонился и нежным движением приподнял лицо Северуса, чтобы прижать их губы друг к другу. Это было нежно, но пылко, и в них обоих вспыхнуло что-то неожиданное и яростное. Северус в то же мгновение протянул руки и схватил его пиджак, притягивая ближе. Они подались ближе и прижались друг к другу в поцелуе немного плотнее; соприкосновение их губ давало успокаивающий, заземляющий эффект. Ремус на секунду отстранился, чтобы слегка повернуть голову, прежде чем продолжить целовать Северуса, глубже с каждым новым поцелуем. Он не был уверен, от чего у него кружилась голова, от радости или недостатка кислорода, и ему приходилось напоминать себе дышать через нос. Через время Северус отстранился на достаточно долгое время, чтобы сделать быстрый вдох, и от этого тяжелого дыхания в Ремусе начало разгораться медленное жжение. Их губы были раскрыты, и Ремус запустил руки в волосы Северуса, прижимая их языки друг к другу, горячо и мучительно нежно. Он чувствовал себя пьяным, пробуя и требуя столько, сколько мог. Он чувствовал, что его поклонения никогда не будет достаточно. Ремус опустил руки на талию Северуса и просунул пальцы под верхнюю одежду, пробираясь к теплому внутреннему слою. Чувствовать Северуса было приятно, и чем теснее они прижимались друг к другу, тем больше жар окутывал Ремуса. Теперь руки Ремуса лежали на его спине, нежно скользили вверх и вниз по позвоночнику. Он наслаждался тем, как Северус вздрагивал и прижимался ближе; их плечи, грудь и бедра соприкасались. Это было приятно, безопасно, идеально. Ремус боялся, что если они отстранятся на слишком долгое время, всё исчезнет, как лихорадочный сон. Северус судорожно втянул воздух, и Ремус поцеловал его в уголок рта, не обращая внимания на жжение в собственных легких. Водя губами вдоль челюсти и по шее Северуса, он хотел попробовать на вкус каждый дюйм его кожи. Им обоим не хватало воздуха, но Ремус чувствовал себя всесильным, зная, что может заставить Северуса затаить дыхание, целуя бьющийся в его горле пульс. Огромная его часть желала вонзить зубы в его мышцы и кости, пока Северус не перестанет отрицать, что он предназначен ему. Темная вспышка похоти заставила Ремуса застонать, и ему понадобилось отстраниться, прежде чем желание стало реальностью. Он начал расстегивать мантию Северуса прежде, чем пришел в себя. Они так и не обсудили то, как далеко они хотят зайти и чего именно ожидают друг от друга. Было бы просто погрузиться в него и не выныривать, пока они оба не будут потными и насытившимися. Это не способствовало чему-то продолжительному, а Ремус не планировать отпускать его ближайшее время, когда они наконец наладили отношения. Он неохотно оторвался от мужчины перед ним, и как только Северус открыл глаза, стены между ними вновь воздвиглись. — Я не уверен, хочешь ли ты чего-то большего. — Я бы остановил тебя, если бы ты зашел слишком далеко. — Уклончиво ответил Северус, стараясь звучать спокойно. — Но что значит «слишком далеко»? — Терпеливо спросил Ремус, рассеянно поглаживая подбородок большим пальцем. — Что ты хотел сделать со мной во время Лунной тяги? — Ответил ему вопросом Северус, не в силах ответить на вопрос Ремуса даже самому себе. Огонек жидкого жара опустился куда-то вниз живота Ремуса. Стыд за свои желания был уже не таким сильным, и постельные фантазии вырывались на передний план его сознания. — Слишком много всего для одной ночи. — Прямо признался Ремус и протянул руку, чтобы убрать прядь с лица Северуса. Он мог увидеть вспышку возбуждения, вызванную этим заявлением. Зрачки Северуса расширились, а рот приоткрылся. Он станет погибелью Ремуса. Неужели он действительно сможет получить это? — Мы посмотрим, как далеко зайдем. Он хотел сделать с ним так много вещей, как грязных, так и достаточно приличных. Разница между этими фантазиями и реальностью заключалась в том, что он не хотел заходить слишком далеко. Он хотел чувствовать, что они оба в достаточной безопасности, чтобы отпустить себя и не проснуться позже с осознанием совершенной ошибки. Он понимал, что всё не будет идеально, особенно если он был прав, предполагая, что Северус поначалу будет отказываться доверять ему полностью. В прошлом Ремус иногда мог быть слишком снисходителен к своим партнерам, и потому он задавался вопросом, будет ли Северусу нормально, если он сосредоточится на его удовольствии, а не на своем. Он решительно скинул с плеч свой пиджак и сложил его. — В твоей спальне? Северус на мгновение замер, следя за движениями Ремуса. Сегодня на Люпине была простая рубашка с длинными рукавами — он не планировал отправляться куда-то, кроме как к своей матери. Ремус задавался вопросом, выглядит ли она дешевой или поношенной, но материал был мягкого выцветшего темного синего, и это была одна из его любимых воскресных рубашек. Северус, подумав, потянулся к своей мантии и расстегивал её до тех пор, пока ряд пуговиц не закончился на его талии. Мантия распахнулась, и под ней оказалась мягкая серая туника. Удивительно, но рукава туники были закатаны, и у Ремуса в голове мелькнула шальная мысль, что, возможно, он застал Северуса за зельеварением. Северус повернулся и направился к своим покоям. Ремус, идущий за ним, отметил, что все помещение обставлено угольно-черной мебелью с темно-синими вставками. Это сильно отличалось от его открытых, гостеприимных бежевых тонов покоев Ремуса, но он не мог отрицать, что это соответствовало стилю Северуса. В один момент его взгляд упал на руку Северуса, ту самую, которую Ремус, будучи оборотнем, истерзал; ему захотелось протянуть свою руку, чтобы рассмотреть раны, и одновременно с этим отдернуть её. Шрамы выглядели лучше, чем в последний раз, когда Ремус видел их, но осознание их существования всё ещё огорчало его. В спальне стояла такая же темная мебель, и это придавало ей готический, элегантный вид. Кровать с балдахином была на удивление скромной, с простынями цвета серого вереска. Ремус живо представил, как укладывает Северуса на эти простыни, и его в очередной раз поразила сила его влечения. Северус аккуратно повесил мантию на спинку стула, а затем протянул к Ремусу руку, чтобы тот дал ему свой пиджак. Это была такая рутинная вещь, но он выглядел таким необычным и мягким сейчас. Может быть, это было как показать лодыжку в другую эпоху. Хотя его выражение лица всё ещё было немного неуверенным, он выглядел как человек, которого можно встретить где угодно. Ремус был благословлен на вид видеть его в этом месте таким расслабленным, в этом универсальном виде уюта и дома. Ремус сократил расстояние между ними и быстро накинул свой пиджак поверх мантии Северуса, прежде чем потянуться к нему, притягивая ближе. Северус охотно придвинулся и свободно обвил руки вокруг его плеч, когда Ремус начал целовать его. — Я хочу коснуться тебя. — С отчаянием прошептал Ремус. — Я могу уложить тебя? Северус прерывисто вздохнул и потянул его за плечи. — Тогда двигайся. Ремус положил руку на его бедро, и они пятились к кровати, пока их колени не уперлись в матрас. Северус подчинился и позволил уложить его на одеяло, всё ещё с некоторым трепетом наблюдая за Ремусом. Ремус начал с его горла. Он водил языком по коже, а его руки гладили ребра под рубашкой. Полотно ошеломляло его возможностями, но он знал, что начинать нужно с простого. Он поцеловал Северуса в середину грудины и повел пальцами ниже, к бедрам. Северус, казалось, не возражал, позволяя ему задавать темп, и Ремус слышал, как с каждым его прикосновением дыхание Северуса становится всё более прерывистым. Было что-то особенное в ощущении мягкой, отзывчивой кожи, слушании его тяжелого дыхания, чутье его возбужденного запаха, от которого ему хотелось потерять немного самоконтроля. Ремус подавил это желание, сказав себе, что у него будет время на собственное удовольствие позже. Ремус задрал тунику и провел большими пальцами по его соскам, заставляя Северуса слегка выгнуться и покраснеть; красные пятна начали расцветать на груди и спускались вниз к животу. Ремус прокладывал дорожку поцелуев от пупка и к левой груди, оценивая давление и ощущения. Северус был удивительно отзывчив; он прикусил губу, сдерживая жалобный стон, когда Люпин начал дразнить его сосок зубами. Ремус в то же мгновение же провел большим пальцем по его нижней губе и надавил на неё, чтобы слегка приоткрыть его рот. — Не надо. Не сдерживайся, если тебе приятно. Ремус проник языком в его рот, и Северус расслабился. Он не замечал, насколько был напряжен всё это время, пока напряжение не ушло. Северус с тихим прерывистым вздохом открылся ему, запуская руки в волосы Ремуса. Они не планировали этого, но их бедра оказались в идеальном положении, когда они начали тереться друг о друга. Этого трения было достаточно, чтобы заставить Ремуса застонать в его рот. Ремус разорвал поцелуй и стянул рубашку через голову, а затем откинулся назад, когда Северус остановил его, положив руку ему на грудь. Он замер, позволяя Северусу скользнуть рукой по ключице легким, как перо, прикосновением. Одна рука Снейпа лежала на ключице, а другая вела вниз к пупку, пока пальцы не коснулись брюк. — Сними. — Просто приказал он. Ремус даже не успел подчиниться, как Северус сам начал расстегивать молнию его брюк, и давление на болезненную эрекцию заставило Ремуса застонать. Он не мог свыкнуться с интересом на лице Северуса, когда тот стянул ткань с его бедер и обхватил выпуклость через нижнее белье. В этот момент напряжение оборвалось, и они начали нетерпеливо срывать с себя оставшуюся одежду. Ремус только начал скучать по виду рубашки, задравшейся до ключиц Северуса, но вид полностью обнаженного Снейпа, распростертого на кровати, определенно был более соблазнительным. Его рот наполнился слюной при виде его члена, твердого и слегка изогнутого влево, с блестящей каплей смазки на головке. — Можно? — Ремус взял его в руку, пробуя его на ощупь; его губы растянулись в ухмылку, когда Северус ахнул и вздрогнул от этого ощущения, и это разожгло его желание ещё больше. — Да. — Голос Северуса звучал надрывно, надломленно от силы его желания. Ремус на пробу провел рукой вверх и вниз по стволу, а затем наклонился ниже и взял головку в рот. Внутри него всё сжалось, когда до него донесся судорожный вздох мужчины под ним. Северус, казалось, не знал, что делать со своими руками, и потому после секундной нерешительности он уронил их на матрас, сжимая простыни. Его бедра дернулись так сильно, как только могли под хваткой Люпина, прижимающего его к кровати, когда Ремус начал медленно двигать головой. — Ах! — Голос Северуса бессильно вздрогнул; он продолжал постанывать, заставляя Ремуса двигать головой снова и снова. Со временем Ремус подстроился под ритм движений бедер Северуса. Экспериментируя и наблюдая за реакциями, он обнаружил, что Северусу особенно нравится, когда он подхватывает его под ягодицы и приподнимает его бедра. Северус сдерживал себя от того, чтобы сильно качнуть бедрами, заставив Ремуса задохнуться, но он уже чувствовал, что был близок к окончанию. Звук его тяжелого дыхания и плавные движения его губ заставляли Ремуса возбужденно стонать; он нуждался в прикосновении к своему члену, но ограничивался трением об кровать. Ремус сжал его ягодицы, и его пальцы прошлись между них, чуть пониже отверстия ануса, и Северус издал звук, о котором часто вспоминал в минуты уединения впоследствии. Теперь он не мог контролировать ни движение бедер, ни свой голос; он беспомощно выгибался навстречу рту Ремуса, пока тот продолжал отсасывать ему. — Я-я… Ремус издал тихое мычание, принимая его предупреждение, и Северус излился в его рот, наполняя его солоноватым вкусом. Ремусу показалось безумно милым то, как он попытался оттолкнуть его, но в конечном итоге всё равно придерживал его голову, пока долго и обильно кончал. Его голос, казалось, не мог выбрать между судорожными вдохами и тихими сдавленными звуками, освобождаясь от оставшегося выплеска. Северус содрогался под ним; его сознание совершенно размылось, пока он не превратился в сплошное извивающееся месиво. Ремус отстранился и хрипло закашлялся. Его горло пересохло, а глаза слезились, но все усилия того стоили. До него запоздало дошло, что он бездумно гладит себя правой рукой; он был слишком близко, чтобы ждать дольше. Прошло совсем немного времени, и он кончил, пачкая живот Северуса длинными струями. Он хотел запечатлеть этот момент в своей памяти и смотреть его на повторе. Северус, с тяжело вздымающейся грудью и остекленевшим взглядом, выглядел совершенно развратно. Сперма Ремуса, покрывшая его живот, всё ещё свисала с кончика его опустошенного члена. Ремус рухнул на спину рядом с ним, его разум помутнел от посторгазменного опьянения. Он, конечно, хотел бы сделать больше, но понимал, ему нужно время, чтобы прийти в себя, если он надеется на второй раунд. — Всё в порядке? — Спросил Ремус срывающимся голосом, нервно проверяя состояние Северуса. — Не… — Северус начал отвечать, но у него всё ещё перехватывало дыхание. — …напрашивайся на комплименты. Ремус засмеялся и придвинулся ближе, чтобы поцеловал его в плечо. Ремусу было комфортно, но он знал, что им нужно привести себя в порядок и забраться под одеяло. Он соскользнул с кровати и нашел свою волшебную палочку; матрас за его спиной зашевелился. Северус сидел и настороженно наблюдал за ним, и Ремус чувствовал себя странно, направляя на него палочку. У него было чувство, что Северус напугается. — Хочешь я избавлюсь от беспорядка? Северус опустил взгляд, а после закрыл глаза, и от сосредоточенности между его бровями пролегла небольшая морщинка. Он взмахнул рукой, и пятна исчезли; он схватился за угол одеяла, чтобы откинуть его и накрыть себя. Должно быть, Северус был из тех людей, кто становился менее уверенным после секса, но Ремус на деле никогда не возражал. Он схватил свои штаны и натянул их на себя, чувствуя, что Северус ожидает чего-то. Ремус осторожно сел обратно на кровать, сохраняя некоторое расстояние между ними, и наклонился к нему всем телом. — Я могу остаться на ночь? Северус поерзал и опустил взгляд на свои руки, лежащие на коленях. Ремусу стало интересно, как часто его партнеры остаются на ночь, и остаются ли они вообще. Он не хотел предполагать что-то, но ему хотелось провести больше времени вместе и, возможно, поговорить. Северус не привык четко формулировать, чего он хочет на самом деле. — Ладно. — Наконец сказал он, и Ремус удивленно дернулся. Он был почти готов к отказу. — Возможно, я не засну. — Добавил Северус. — В последнее время ты плохо спишь, да? — Рискнул спросить Ремус. — …Да. — Я не хочу мешать тебе, если ты чувствуешь, что не сможешь устроиться со мной. — Ремус подавил свое разочарование и мысленно отчитал себя. Для них обоих всё это было ново, и он не хотел вытаскивать Северуса из его зоны комфорта. — Всё в порядке. — Северус откинул одеяло и выскользнул из постели, быстро натянул на себя пижаму, а затем нашел свою волшебную палочку и неуверенно положил её на прикроватный столик. Они по очереди приняли душ, а затем Ремус лег под одеяло, наслаждаясь комфортом. Северус лег на бок, повернувшись к нему спиной, и, как бы Ремусу не хотелось прижаться к нему и вдохнуть его запах, он оставил его в покое. У Ремуса были странные отношения со сном. Иногда он засыпал за несколько секунд и не просыпался до утра, иногда у него была бессонница, из-за которой он просыпался в три часа ночи, чувствуя себя неспокойно. Сегодня была одна из тех ночей, когда он проснулся посреди ночи, сбитый с толку, и обнаружил, что другая половина кровати была пуста. Он потрогал простыни; они сохранили немного тепла тела. Должно быть, Северус ушел в гостиную. Из-под приоткрытой двери пробивался слабый свет, и Ремус переоделся, прежде чем выйти из спальни. Он обнаружил Северуса сидящим боком на диване; он откинул голову на спинку, в его руках была чашка чая, которую он балансировал на коленях, притянутых к груди. На нем был халат, надетый поверх пижамы. Он выглядел усталым, и Ремус пожалел, что не может помочь ему избавиться от бессонницы. Люпин медленно обошел диван, позволяя Северусу увидеть его, прежде чем сел на соседнюю диванную подушку. — Ты хоть немного отдохнул? — Тихо спросил он. — Немного. — Северус потер глаза. — Такое случается. — Часто? — Мгм. — Северус кивнул и сделал глоток своего лимонно-медового чая. — Не против компании? Северус уставился в свою чашку; при слабом освещении синяки под его глазами были более заметны. Горело всего несколько свечей. — Я не нуждаюсь в ней, если ты спрашиваешь об этом. Ремус понимал, что ему придется привыкнуть читать между строк, если он хочет продолжить отношения с этим человеком. — Так было всегда? Или только с недавних пор? — …Вспыхивает время от времени. В школе это было обычным делом. — Должно быть, было достаточно поздно, потому что Северус казался более дружелюбным, отвечая правдиво. — Это из-за меня? — Настороженно пробормотал Ремус. — Сначала я так и думал. — Северус бездумно постучал пальцем по краю своей кружки. — Но нет, я не могу винить тебя во всём. — Только в некоторых вещах? — С весельем спросил Ремус, одарив собеседника улыбкой. Северус открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал. Он обдумывал эти слова серьёзно вместо того, чтобы просто проигнорировать подкол, как ожидал Ремус. — Ты не представляешь, как тяжело находиться рядом с тобой. — Откровенно признал Северус через мгновение. Ремус не смог скрыть боль, которую ему причинило это заявление. Подсознательно он понимал, что за этим должно было быть больше борьбы, которую он не видел, но это всё равно обжигало. — Мне жаль… — Ты появляешься и зажигаешь какую-то часть меня, которую я долгое время игнорировал. Я научился подавлять волка, а теперь он всегда присутствует. Когда ты поцеловал меня тогда, до начала учебного года… — Он замолчал, почти бессознательно прикрывая рот рукой, но его тон был любопытен, будто он всё ещё пытался придумать, как ответить. — Я перестал думать о тебе, как об угрозе. Ремус нахмурился, неуверенный, что это значило. — Даже до того, как ты начал пить чай? Северус кивнул и отвел взгляд от лица Ремуса. — Волка интересуют другие вещи. Даже при слабом свете было заметно, как он покраснел — это признание обошлось ему дорого. Северус не был из тех, кто сильно краснеет, не так, как Ремус в данный момент. Очевидно, они заглядывали в эту кроличью нору этой ночью. — Я не доверяю тебе, но я хочу тебя. Это делает мою жизнь очень трудной. — Северус нервно поерзал, и его губы искривились в недовольстве. — Я не знаю, какому инстинкту следовать. — Что говорит тебе другой инстинкт? Северус поднял глаза на Ремуса. — Бежать. Среди прочих вариантов. — Потому что я снова сделаю тебе больно, как в школе. — Дополнил Ремус, заполняя пробелы. Сейчас он был скорее смирившимся, чем расстроенным. Он знал, что Северус имеет полное право думать так, но это всё равно вызывало у него боль где-то под ребрами, и он хотел унять эту боль. — Потому. Это утомительно. — Заключил Северус. — Раньше ты говорил мне, что хочешь, чтобы я доказал, что я искренне хочу исправить свои прошлые ошибки. Ты действительно этого хочешь? — Ремус неуверенно коснулся его ноги, пытаясь понять его настроение. — Я не люблю пустых обещаний. — Твердо ответил ему собеседник. — Тогда, может быть, ты дашь мне шанс доказать это? Когда ты чувствуешь что-то подобное, говори мне. Я не хочу давить на тебя и заставлять тебя чувствовать себя как в клетке, но я хочу показать, что я имел в виду каждое слово. — Искренне ответил Ремус; он наклонился к Северусу. — Альбус рассказал мне, что к тебе приходил Сириус, и я ужасно переживал, что мое прошлое продолжает причинять тебе боль. Я подумал, что будет лучше, если я уберусь, пока я не причинил ещё большего вреда. — Я могу справиться с Сириусом Блэком. — Северус сердито посмотрел на него. — Я не хотел бы, чтобы тебе приходилось это делать. Не из-за меня. Я прекрасно знаю, что ты можешь постоять за себя. — Заверил его Ремус. — Значит, он твое прошлое. — Домыслил Северус. — Откровенно говоря, думая, что один из этих детей делает то, что он сделал с другим… Я бы подал обращение, чтобы его исключили. — Было странно, как всё искажалось, когда дело касалось тебя самого. — Я не простил его тогда и не прощу сейчас. — Он будет пытаться. Ремус был удивлен уверенности в его голосе. Сириус не пытался связаться с ним, а Джеймс никогда не упоминал его более, чем мимоходом. — О чем ты? — Он думает, что если он поговорит со мной, ты его простишь. — С презрением раскрыл Северус. — Я много ненавидел себя из-за него. — Прошло время, прежде чем Ремус начал работать здесь, смирившись с неизбежным. Он боялся, что просто позволит своей уступчивой натуре снова взять верх и подавит свои чувства для сохранения мира. Теперь он знал, что есть вещи, которые стоят того, чтобы настоять на своем. — Я не могу даже думать об этом. Не сейчас. Северус кивнул и сделал глоток чая. — Он заслуживает худшего. — Заслуживает. — Чистосердечно согласился Ремус. — Как и я. Наверное, меня не следовало назначать старостой. — Он вздохнул. — Были варианты и похуже. — Задумчиво возразил Северус. Ремус улыбнулся; он был последним, кто воспользовался бы преимуществом своего положения, как это сделали бы Джеймс и Сириус. Он чувствовал, что разговор подошел к своему естественному завершению, и ему не хотелось зацикливаться на каких-то предвидениях, в которых Мародеры получали власть над другими учениками. Он задумчиво оглядел комнату, пытаясь выделить из окружающей обстановки что-то, что могло бы поднять настроение. Его взгляд зацепился за фото на каминной полке, и он не смог не умилиться. — Это твой крестник, да? — Он указал на колдофото Драко, вертящегося и оживленно дрыгающего ножками в своей кроватке. Северус повернулся к фотографии, и выражение его лица смягчилось. — Драко, да. — Я думал, что он твой. — Ремус проговорился прежде, чем успел отфильтровать слова и осознать, насколько красноречивыми они были. Северус бросил на него пронзительный взгляд, и ему захотелось вернуться на пару секунд назад и дать себе пощечину. — Я должен признаться, что видел тебя с ним издалека, когда впервые вернулся в Хогвартс. Мне надо было зайти в Гринготтс, и я увидел, как вы зашли в магазин. — Ремусу хотелось спрятать свое лицо от стыда, когда он вспомнил все свои предположения. — И поэтому ты всё время упоминал «семью», не так ли? — Сухо спросил Северус. — А, ну, думаю так. — Он поморщился от собственной глупости. — Я сожалею, что я заговорил об этом. — Ты думал, что у меня есть ребенок со светлыми волосами? — Северус одарил его тем же взглядом, каким он смотрел на своих учеников — словно не мог поверить, что кто-то может быть настолько глуп. — Это возможно. — Ремус пытался сохранить лицо, понимая, что это безнадежно. — С точки зрения генетики, очень маловероятно. — Отметил Северус, а затем его выражение лица стало более испытующим. — Ты думал, что я женат? — Ох, черт возьми. — Ремус спрятал лицо в ладонях и застонал. — Да. Я думал, что ты женат. Это было вполне возможно, учитывая, что прошло восемь лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, и да, я почувствовал себя полным идиотом, когда узнал правду. Пожалуйста, давай просто прекратим обсуждать это. — Ты сам до этого не додумался? — Северус с недоверием уставился на него, приподняв бровь. — Должно быть, ты близок с Малфоями, если ты крестный их сына. — Ремус решился на отчаянный шаг. — Ты идиот. — Заключил Северус. — Я знаю. — Простонал Ремус, запрокинув голову и уставившись в потолок. — Я не ношу обручального кольца. — Продолжил Северус. Ремус беспомощно пожал плечами. — Ты бы спал с женатым мужчиной? — С невозмутимым видом спросил Северус, звуча в высшей степени осуждающе. — Нет! Определенно нет! — Ремус опустил голову, чтобы послать Северусу взгляд, полный ужаса. Северусу всё же хватило наглости смотреть на него с недоверием. Ремус решил, что у него достаточно чувства самосохранения, чтобы не упоминать о Лунной тяге. Он перебирал свои пальцы, удивляясь, насколько эта тема вышла из-под его контроля. — Лили считает, что наличие крестника, которого я способен терпеть, делает меня подходящим для отцовства. — Он насмешливо хмыкнул. — Она верит в это только потому, что после родов у неё ухудшилось зрение. Она считает, что каждый должен быть благословлен потомством. — Почему нет? — Перед глазами Ремуса внезапно возник четкий образ Северуса с девочкой с такими же черными волосами на руках. — Вижу, она заразила и тебя тоже. — Ох, я всегда хотел детей. Просто… это скорее всего не произойдет. Почему они говорили о детях в три часа ночи? Казалось, они оба пришли к завершению одновременно. Ремус заметил, что чай Северуса давно выпит, и подумал, не предложить ли ему уйти, чтобы он мог поспать ещё немного без помех. — Как думаешь, тебе удастся отдохнуть сегодня? — Спросил Ремус, пытаясь напрячь свои мозги в поисках чего-то, что могло бы помочь с бессонницей. — К сожалению, нет. — Откинув голову на спинку дивана, с налитыми кровью глазами, он выглядел измученным. Ремус долго смотрел на него, вспоминая свои собственные моменты, когда он не мог уснуть. Часто он бесцельно бродил по окрестностям, пока не уставал настолько, что терял сознание, но из-за этого он терял время на исследования. Амарок обнаружил, что остальные члены стаи стали более спокойными и были способны отдохнуть, если были выставлены часовые. Тогда он высыпался лучше, чем когда-либо за свою жизнь- — Я хочу попробовать кое-что. — Заявил Ремус. — Это нестандартный метод, но если ты мне не откажешь… — Ты не сможешь утомить меня сексом. — Рявкнул Северус, раздражаясь. — Это не сработало с первого раза, так что нет, я не про это. — Он встал и подошел, протягивая руки. Северус недоверчиво посмотрел на него, прежде чем с неохотой позволил Ремусу взять себя за руки и поднять на ноги. Они разделились, чтобы погасить оставшийся свет, а затем направились в спальню. Северус ждал у края кровати; Ремус откинул одеяло и забрался под него, выжидательно держа его открытым. — В чем именно заключается эта теория? — Северус сел на край кровати. — Чувствую, что ты назовешь меня сумасшедшим, но выслушай. — Ремус сел. — Это что-то вроде… подавления твоих инстинктов. — Ты думаешь, моя бессонница из-за волка? — Северус поднял бровь, явно невпечатленный. — Ну, не совсем так. — Признал Ремус. — Но это может помочь тебе уснуть, если ты будешь знать, что ты в безопасности. — И ты будешь тем, кто обеспечит мне безопасность? — Я профессор по Уходу за Магическими существами. — Нахально напомнил Ремус. — Думаю, я знаю, о чем я говорю. — Ты только что сказал- — -Северус, просто ложись в кровать. — Он закатил глаза. — Я просто обниму тебя. — И это всё? — Северус с неверием уставился на него. — Ты думаешь, что мне нужно, чтобы меня обняли? — Я говорил, что это нестандартный метод, но просто задумайся. Живот, шея, грудь, спина. Они уязвимы. Если кто-то решит прийти и напасть, я смогу помешать им. — Это наитупейшая вещь из всех, что я слышал. — Заявил Северус. — Ты ничего не потеряешь, если это не сработает, и ты сможешь назвать меня идиотом прямо лицом к лицу. — Для этого мне не обязательно быть с тобой в постели. — Проворчал Северус, но всё же скользнул под одеяло. — Ладно, что теперь? — Вот. — Ремус обвил вокруг него руки и поднял его и положил на другую часть кровати, подальше от двери. Они оба проигнорировали возмущенный вскрик и устроились так, что Северус лежал лицом к стене. — Хорошо. — Прошептал Ремус ему на ухо, а затем медленно притянул его к своей груди. Он уткнулся лицом в его шею и обвил руку вокруг его талии, положив руку на живот, будто защищая. — Были варианты и похуже. — Задумчиво возразил Северус. Не дергайся, просто сконцентрируйся на том, что ты под защитой. Северус ничего не сказал, но задумался о том, почему он потворствует такому идиотскому поведению. Казалось, это требует больших усилий — просто хотеть кого-то обнять. Было странно чувствовать, что кто-то прижался к нему со спины, и он прекрасно осознавал, что губы Ремуса были близко к месту, где чувствовался его пульс. Он вспомнил несколько снов, где Ремус кусал его именно за это место, но сейчас он лишь прижимался к нему губами. Что-то в этом жесте заставило его замереть и ждать, что Ремус что-то предпримет, но чем дольше он оставался неукушенным, тем больше ослабевало его напряжение. Рука, лежавшая на его животе, была большой и теплой, и он чувствовал, как его тело жадно впитывает это тепло. Последнее, о чем он подумал перед тем, как заснуть, было «это не сработает».