И что ещё им желать?

      Мальчик казался тонкой светлой былинкой. С умными серыми глазами, внимательно смотрящий на взрослых. На руках Бурана, крепкого и атлетически сложенного, он казался мышонком. Слишком маленький и хрупкий. Дитя неожиданности... но и на мать, жгучую блондинку, он не походил вовсе. Та была слишком яркой. Даже сейчас будучи подавленной болезнью своего сына Элла казалась подвижным солнечным лучом, наполненным жизнью.       Не таким был Ярик. Что молча потянулся тонкими прозрачными ручонками к Норну, и тот аккуратно его взял на руки.       — Что сказали целители? — негромко спросила Ким.       Норн и Всеволод переглянулись, а Элла, закусила губу, с болью опустила взгляд.       — Они не дают гарантий, — ответил Норн. — Но сделают всё возможное. Целители составят курс лечения, изменив дозировки лекарств под маленького ребёнка, и постепенно отслеживая реакции организма с возрастом будут повышать дозы инъекций. Это не лечение как таковое. Этот цикл нужен для компенсации вреда и чтобы дать возможность Ярику вырасти. Набраться сил. Если всё пойдёт по плану, то в тринадцать лет его подвергнут полной дозе и облучению. Это может помочь. Целители почти уверены, что его организм справится и стабилизируется.       Звучало ободряюще. Но вид у Эллы был такой, будто она собиралась расплакаться, а Всеволод мрачно отвернутся, будто пряча выражение своего лица, и отошёл к большому панорамному окну. Что-то было не так... и даже Ким остро осознала это похоронное ощущение в комнате.       — Что-то не так? — ещё тише спросила она       — Это шанс. Реальный шанс, — как-то звонко, излишне бодро сказала Элла, бросив в спину мужа взгляд.       Ким почти физически поймала её желание подойти и прижаться к Всеволоду, ища поддержки. И молча взглянула на Норна.       — Лечение нельзя прерывать, — негромко и ровно ответил тот на молчаливый вопрос. — Курс лечения один укол в три дня в течении месяца. Перерыв в месяц и вновь уколы. И так до нужного возраста.        Ким понимает почти сразу, что этим хочет сказать Норн. Лечение нельзя прерывать... уколы раз в несколько дней и слишком малый временной диапазон между курсами. Она оглядывается на Эллу и та бледно улыбается, стараясь бодриться.       — Я... Мы знаем, вы о нём позаботитесь.       Они оставались на Фиксе сколько могли. Но на Земле их ждали старшие дети, родители Эллы и мать Всеволода. И служба требовала возвращения Бурана. Поэтому спустя какие-то дни, они стали собираться обратно. Они всё уже обговорили и в конце не осталось тем для разговоров. Тягостные паузы между словами били по нервам всем.        — Мы обязательно вернёмся, малыш, — Элла бережно обняла мальчика, жарко поцеловав его в бледные щечки. — Мама и папа любят тебя.       Ярик непонимающе смотрел в ответ. Ему не было и восьми месяцев, чтобы понимать что происходит.       — Я вам верю, — глухо сказал на прощание Всеволод, пожимая им руки. — До встречи.       Они стояли и смотрели в спины уходящих друзей, направившихся к переходу к пассажирскому лайнеру "Земля-Фикс". Ярик круглыми серыми глазенками смотрел вокруг, а потом тихонько захныкал на руках Ким.       — Эй, ты что? — Ким встревожено качнула его на руках, не представляя что делать если он сейчас заплачет.       И вдруг...       — Ма? — малыш потянулся ручонкой в ту сторону, куда ушли его родители.       — Они вернутся... обязательно... — Ким осеклась.       По сердцу резанули острыми гранями собственные слова...       — Я вернусь за тобой. Обязательно вернусь!       Мама отчаянно крепко-крепко обнимает Ким, и жарко, лихорадочно целует в щеки. Ким морщится и непонимающе смотрит. Она не привыкла к объятиям и к горячей любви родителей. Нет, мама и папа хорошие... когда не ругаются. Когда в их отсеке тихо. Тогда Ким может играть, и она точно знает, что мама не будет плакать и ее, Ким, покормят. И это не будет еда из пищевого синтезатора. Когда мама не расстраивалась, еда всегда была вкусной.       — Не обижай её, — мама наконец отпускает Ким, и встаёт смотря на отца.       Черноволосый и высокий Марк Янсон кривит рот.       — Тогда не улетай.       — Это твоя дочь...       — Точно. И потому проваливай! Хочешь? Оставайся. Нет? Вали! Тебе не отдам.       — Марк...       — Решила, так проваливай! — отец взрывается от злости и Ким опасливо притихла, отступив от него и мамы.       Лучше не мешаться...       Мама беспомощно смотрит на него, бросает отчаянный взгляд на девочку.       — Рейс "Марс-Луна" объявляется открытым! — механический голос раздаётся в воздухе.       И мама решается.       — Я люблю тебя, малыш... я вернусь!       Она бросает последний взгляд на её отца и отвернувшись, быстро идёт прочь...       — Чтоб ты пропала... — цедит сквозь зубы отец и грубо ухватив за руку четырёхлетнюю Ким тащит за собой прочь.       Девочка оглядывается через плечо, растерянно пытаясь рассмотреть сквозь заполненный толпой зал маму, но отец дергает за руку и она спотыкается, но невольно почти бежит за ним. Куда мама ушла? Зачем? Что значит, вернётся? Она ничего не понимает. Родители всегда были. Папа уходил на работу, мама иногда оставляла ее в детской группе поселенцев "поиграть с детьми", но жизнь всегда была постоянна и родители не пропадали надолго.       — Да прекрати спотыкаться!       Ким испуганно спешит за отцом. Сердить его она опасается.       Зал маленького космолёта остаётся позади и Ким так и не поняла, что её мама улетела.       Навсегда. Действительно, навсегда.       Ким выдыхает, прогоняя видение прошлого... очень далёкого прошлого. Всеволод и Элла вернутся. Они вернутся.        — Летим домой, Ким, — и она кивает, поспешно направляясь прочь из космопорта вместе с Норном.

************************************

      — Он назвал меня мама, — Ким замолкает, смотря на спящего мальчика.       Ярику год. Уже больше трёх месяцев он живёт с ними. Норн неожиданно обнимает её за плечи и Ким ловит себя на мысли, что хочет, чтобы он её сейчас не отпускал. Вообще не отпускал.        — Это неправильно, — говорит она.       Вот сейчас Норн скажет правильно и умное, как всегда.       — Он ребёнок. Ему нужна мама.       Да... ему нужна мама. Настоящая мама, а не Ким. Да, она научилась его одевать, кормить правильно... она может не глядя подогреть бутылочку с молоком, сварить кашу... хотя нет, кашу варит Норн. У Ким она подгорает всегда и Ярик отказывается её есть. И уколы через катетер, закрепленный на спине между позвонками ему делает Норн. Только у него он не плачет так громко от боли.       Ким в общем-то бесполезна и её охватывает обреченность. Она не может заменить Эллу.       Никто не может заменить маму...

*******************************

      — Я вернусь за тобой.       Ким помнит это обещание. Но проходит несколько дней и она понимает, что мама ушла надолго. Но другие - чужие, - взрослые тоже иногда пропадают-уходят надолго. Улетают. Иногда возвращаются. На рабочую смену. Иногда прилетают другие люди... наверно мама тоже вернётся потом... другой мамы Ким не хочет. Не бывает других мам. Она хотела спросить папу, но уж больно тот злой.       Ким знает, какую кнопку надо нажать чтобы получить витаминный питательный коктейль из пищевого синтезатора, а какую, чтобы получить "кашу". Или галету-печенье. Папа этим "не заморачивается".       — Не ваше дело! Захочет поесть — сама поест! — жестко отрезает он, когда соседка поинтересовалась чем он кормил Ким утром.       Ким может поесть сама. Она уже большая. Ей почти пять. Мамы нет уже давно. Утром Ким просыпается, и сама одевшись идёт в детскую группу. Там можно быть до самого вечера. Играть. Есть. Воспитатели рассказывают много нового и интересного. Ким нравится проводить время в группе и заниматься разными делами. Рисовать. Лепить. Собирать из конструктора простеньких роботов и дронов. Не нравится, что вечером приходится идти домой — в тесный семейный отсек из двух "комнат". Ким старается быть тихой и незаметно пробирается в маленькую спаленку.        Чаще всего это удаётся.       Она просто не должна привлекать его внимание. И мешать.

*******************************

      В больнице меняют на карточке имя. Теперь там немного иное имя. Не Ярослав Буран, а "Яррин Иильс", и в графе "гражданство" указывается фиксианское. Не земное. Этот мальчик, которому неожиданно подошли фиксианские методы лечения, вновь всех удивил. Он начал реагировать на эмофон окружающих. Целители провели серию тестов, и констатировали пробуждение эмпатического ядра.        Достаточное основание, чтобы предоставить ребенку фиксианское гражданство.       Не земное...       В Доме теперь звучит детский смех и Ким, и Норн, могут найти детские игрушки в любом месте. На мокром после дождя окне детские пальчики выводят смешные рожицы, рисуют деревья и "человечков". Одну высокую с шестью палочками-руками и другую чуть меньше, с двумя "руками". А между ними маленький человечек, что держит их за руки. На бумаге Яррин рисовать не любит. Ему уже четыре и больше всего на свете он любит головоломки. Чисто фиксианские для "развития". Белые магнитные палочки, лишенные какой-либо окраски, надо собрать определённым образом, считывая закрепленный на них след. Без взрослого тут не справиться. Норн выбирает фигуру для сборки, и "заряжает" конструктор (некоторые его детали) определенным эмпатическим следом, а Яррин после увлеченно перебирает палочки, выбирая "правильные" и собирает их вместе в фигуру. И если нет ошибок, фигура наливается цветом.       Яррин любит конструкторы.       Всеволод и Элла прилетали лишь дважды. И хотели бы чаще... но не получалось. То летать становилось слишком опасно из-за пиратов, то служба Всеволода, то что-то ещё... жизнь неумолимо вносила свои коррективы. И как они не старались, чтобы мальчик называл их тётя и дядя... он был слишком мал, чтобы понять почему... Им не хотелось оправдываться перед Всеволодом и Эллой, и их голография со старшими сыновьями стояла в детской... но мальчик относился к ней равнодушно.       — Мама! Мы змея запускали! Вот такого! Ты видела? Видела?!       Да, Ким видела, как Норн и Яррин запускали в саду воздушного красочного змея.        — Папа учил меня плавать! У меня почти получилось!       Яррину уже пять. Время летело так быстро! Ким не успевала оглянуться, и казалось что в Доме всегда было трое. Ей нравится наблюдать, как Норн общается с их мальчиком. И все чаще и сильней ловит себя на том, что хотела бы рядом с ними видеть и другого ребенка... мальчика. Фиксианина. С пепельно-светлыми волосами отца и его глазами. Так хотелось, до скрипа зубов, увидеть его наяву!       Но фиксианцы и люди не могут иметь детей... а Норн навсегда связан с ней.       И этот мальчик всего лишь мечта... мечта, которой не сбыться.       Но засыпая в круге рук друга-супруга, она не может перестать думать об этом. И утром любуясь им спящим, до того как проснётся Дом, она вновь остро и отчаянно мечтает... как она хочет увидеть его маленькое отражение!       — Норн, я хочу ребёнка, — это вырывается однажды и она виновато смотрит на него.        Но все равно бросается вперёд, как в омут с головой.       — Твоего.       — Ким... — Норн говорит очень тихо, явно преисполненный жалости и горечи.       Он всегда считал, что для людей дети это главное и всегда переживал, что лишил этого Ким.       — Просто посмотри, — она кладёт перед ним планшет с открытой страницей.       Норн вчитывается, и со вздохом качает головой.       — Ты уверена?       — Я хочу попробовать. Всё что угодно, Норн. Но это возможно.       Он серьёзно смотрит на неё.       — С одним условием, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты тоже попробовала.       И грустно улыбается.       — Я хочу увидеть маленькую черноволосую девочку.

*******************************

      Они никогда не смогли бы завести детей... Медуза отняла у них эту возможность и связала вместе. Ким никогда об этом не жалела раньше... и не жалела сейчас.       Когда-то ей казалось, что ничего хорошего впереди не будет. Когда пришлось принять отставку, Ким думала, что потеряла космос и возможность свободно летать. Тогда появился Ярик... Яррин. И она смогла заполнить пустоту в душе им. Потом казалось, что мечты закончились, а сокровенное никогда не исполнится... и вновь судьба повернула все иначе.       Да, она и Норн не могли иметь детей.        Но... На ковре в гостинной сидели трое детей. Десятилетний Яррин заряжал детальки конструктора и маленький Ремо пытался сложить из них фигуру. А черноволосая крохотная трехлетняя малышка Кая увлечено рисовала в альбоме фломастерами. Ну, как рисовала... Ким думала, что после придется отмывать малышку Каю с мылом. Потому что щеки и нос уже устрашали "боевым" раскрасом.       Кая и Ремо были их клонами. Почти идентичные им... почти, потому как их ДНК было сложено из двух генных материалов... их родителей. И можно было усилить одно, а влияние другого уменьшить... Ким не была целителем или врачом, ей было достаточно результата. Кая была человеком и очень походила на нее... только глаза у неё не карие, а серые. А волосы Ремо напоминали снег, и глаза горели янтарно-золотым цветом. Диапазон будущего целителя.       Ким была абсолютно счастлива. Они были счастливы. И были вместе. Норн скоро должен был вернуться из Академии, где вел курс лекций по навигации. Ким тоже предложили там работу. Только практику по полётам на кораблях земного сектора. Никто же не знает, на какие корабли будущих космолётчиков с Фикса отправит судьба! А нюансы есть всегда...        Им было чем заниматься. У них был Дом и Семья.       И чего ещё желать?

******************************

      .... маленькая девочка тихо плакала, спрятавшись под кровать.        Нельзя привлекать внимание. Нельзя шуметь.       — Ты никому не нужна, дрянь! В тебе нет ни-че-го!        Пьяный голос отца гремел в ушах и тело полыхало болью.       Перед кроватью на полу валялся брошенный ремень... и в душе маленькой Ким змеёй расползался холод. Она притихла, закрыв лицо со следами слёз ладошками. Она никому не нужна. И так хотелось исчезнуть, улететь с Марса туда! К далёким и прекрасным звёздам... мама улетела. И Ким улетит.       Обязательно улетит...