Demon

[Мир демонов. Замок Моракса]

Юный Верховный Демон, только недавно взошедший на престол, носится по коридорам, словно огненный вихрь, устремленный вперед. Его длинные бордовые волосы собраны в аккуратный хвостик, мерцают, словно языки пламени в сумеречном свете факелов. Черная мантия, расшитая золотыми нитями, едва успевает за его стремительным шагом. В его глазах горит решимость, но на их дне — неумолимая усталость. Советник и помощник, следуя за ним по пятам, обменивались короткими, но значительными взглядами, пытаясь найти возможность хотя бы на миг притормозить его, но безуспешно. — Сяо, ты прямо сам не свой, — Редо поспевает за ним. — Даже пугает, — кивает Аметист. Друзья правы, и он это понимает, но пока что не может ничего исправить. Он не привык к такому ритму, не привык к грузу, который теперь лежит на его плечах. Каждый день — это бесконечная череда митингов, собраний и встреч, где он должен не только присутствовать, но и понимать, анализировать, принимать решения. Вчерашний день, кажется, растворился в тумане из-за его похожести на сегодняшний и завтрашний: отчеты о положении на границах, планы экономического развития, доклады о состоянии армии и народных волнениях. Все это накатывается на молодого демона волной, угрожая потопить его под тяжестью обязанностей, но он упрямо пробивается сквозь неё, цепляясь за каждую возможность узнать больше, понять глубже. Счет времени уже давно потерян. Кажется, с церемонии прошло не больше недели, и за всё это время он практически не виделся с Венти. Здешняя атмосфера слишком утомляет Архонта, и когда Сяо возвращается в покои, тот уже спит, либо же сам Алатус от усталости не доползает даже до покоев. — Сяо, ты справишься, — его отец, бывший Верховный Демон, идет чуть позади. Он понимает, что сын должен сам найти свой путь. В его глазах — смесь гордости и тревоги: юный демон растет, но как тяжело ему дается этот рост. Моракс помнит, как когда-то и сам испытывал схожие чувства, но тогда рядом не было никого, кто мог бы направить и поддержать, лишь тот, кто использовал. Однако, сердце все равно болит за сына. Каждый раз, когда он видит, как тот делает еще один шаг в сторону нового дела, как его плечи еще больше напрягаются под грузом новой ответственности, мужчина чувствует этот тяготящий груз, как если бы он вернулся к нему самому. «Как же я уже устал… — Сяо хотелось бы просто упасть куда-нибудь и не вставать неделю, но вот, он уже бежит на очередное собрание. Тело пышет жаром, дикое желание удовлетворить свою похоть мешает ему мыслить здраво, отчего приходится пить таблетки и даже колоть уколы, вопреки словам Моракса. — Это просто невозможно…» — воротник будто душит, вся одежда мешает, а мысленно он где-то не здесь. Встреча за встречей проходят перед глазами демона, все больше перемешиваясь в одно бесконечное море лиц, голосов и проблем. Крики совета, просьбы народа, рекомендации генералов и подчиненных — все это звенит в голове, угрожая смести его разум в хаосе и панике. Но он не имеет права отступить, не может показать свою слабость. В его руках — судьба целой страны, судьба миллионов существ, которые надеются на него. Он чувствует этот вес каждое мгновение, каждый раз, когда с его взглядом встречаются несколько пар глаз, полных надежды и доверия. Порой он хочет крикнуть, сорвать с себя этот груз, сбросить с плеч эту непомерную ответственность. Но даже в такие моменты внутреннего отчаяния, он понимает, что у него нет права на слабость. Нужно скрыть за улыбкой страх и усталость, и вновь идти вперед. — Лорд, вас ждут на следующем совещании, — напоминает Аметист, и в голосе ее слышится обеспокоенность, как и в взгляде, который она бросает на юного демона. — Да, я иду, — отвечает он, стараясь сделать голос твердым, хотя внутри все будто кричит от усталости. Барбатос же в это время мерит шагами нескромную комнату, в которой временно обосновалась его подруга и дракон. Каждое его движение напоминает лёгкий взмах крыльев, а каждое вздох — тихое шуршание перьев. Он уже несколько часов не может найти себе места, все его мысли сосредоточены на одном: он безумно соскучился по Сяо, который целыми днями пропадает на совещаниях и встречах, погружённый в дела, и совершенно не находит времени для их встреч. — Как же так? — говорит он вслух, его голос звучит мягко, но в нём слышится нотка досады. — Мы когда-нибудь снова увидимся, как прежде? Я ведь понимаю, что у него сейчас много забот, но разве это справедливо, что он совсем не находит времени на что-то другое? Архонт вздыхает, его изумрудные глаза полны грусти и беспокойства, и он вновь начинает ходить по комнате, словно ожидая, что кто-то даст ему ответ на его жалобы. Сложенные за спиной крылья слегка подрагивают от нетерпения, как если бы он готовился в любую минуту расправить их и броситься к Сяо, но знает, что этого не будет. — Я так скучаю по нему, Фуфу, — продолжает, обращаясь скорее к себе, чем к своей подруге, которая спокойно слушает его размышления. — Скучаю по его голосу, по его улыбке… Даже по его молчанию. Разве это нормально — столько времени не видеть того, кто тебе дорог? — он снова останавливается, пытаясь унять беспокойство, но чувство тоски и желания встречи не отпускает его. — Я только-только всё вспомнил, а теперь даже не могу остаться с ним наедине, — вздыхает. — А я хочу… хотя бы просто погулять вдвоем. Хоть часок… Но нет. — Венти, хороший мой, — Фурина подходит к другу и мягко обнимает его за плечи. — Он обязательно придет. Он тебя тоже любит. Пойдём погуляем пока с нами? — Знаю, что любит, но больше, чем за неделю, мы, живя в одной комнате, виделись всего пару раз и то, даже поздороваться не успевали, как он или уходил, или засыпал, — вздыхает. — Гулять по миру демонов? — Он только-только все дела перенял, он освоится, Венти, и все будет в порядке… Да, я здесь еще не так много видела, — вздыхает девушка, поглаживая друга по спине. — Тут и гулять не то, чтобы было где. Куда ты хочешь? — Хочу посмотреть все вокруг, можно? — она слабо улыбнулась. — Двалин, а ты? — Архонт переводит взгляд на мужчину. — Так притих там в уголочке, что я и забыл о тебе… — Я неважно себя чувствую, — тот качает головой. — Останусь в покоях, если вы не против. — Лично я — нет, Фуфу? — Заболел? — она буквально подлетает к мужчине и кладет руку на его лоб. — Горячий… Ты простыть успел? — Возможно, здешний воздух и местная еда мне просто не очень подходят, Рина. Я бы, с Вашего разрешения, остался в комнате и поспал. Раз ты будешь с Архонтом, то в полной безопасности. — Ложись, пожалуйста, может, тебе принести что-то? Пить хочешь? — Не нужно ничего, я просто попробую поспать, — Двалин усаживается на кровать, а затем опускается набок. — Вам хорошей прогулки. — Хорошо… — Фурина аккуратно накрывает Двалина одеялом и мягко целует его в лоб. — Отдыхай, но зови, если что. — Конечно-конечно. — Идём, — Венти берёт подругу за руку и выходит с ней из комнаты. Первым, что приходит в голову, из мест, которые можно было бы посмотреть, это королевский сад. Там особо не бывает посетителей, ведь это личное место семьи Моракса, значит, там тихо. При этом, интересно, ведь такое обилие неизвестных ангелам цветов, едва ли можно встретить где-то, кроме как здесь. Ступая длинными живыми коридорами, сделанными из темно-зеленых растений, вьющихся, с редкими фиолетовыми бутонами, Венти рассматривает будто бы каждый лепесток. — И Двалин тоже, — вздыхает. — Я думал, у светлых драконов такого нет, но, похоже, природа всех драконов, будь они с темной энергией, как Моракс, или со светлой, как Двалин, плюс-минус одинакова. — Ты о чем, Венти? — Фурина слабо касается какого-то ярко красного цветка. — Я про гон. Хотя, похоже, светлые драконы переносят это проще. По крайней мере, он выглядит спокойным. С другой стороны, Моракс тоже. Наверное, это приходит с годами. — Г-гон? — девушка слабо смутилась. — У него раньше не было? — Мы были в Селестии, так что… даже если и был, Двалин умело это скрывал. До недавнего разговора с Сяо я не задумывался о драконьей природе. — Расскажи мне подробности, Венти! У нас с тобой любимые существа это дракончики! — Фуфу, ну, ты же знаешь, что такое секс? Вот, чтобы дракончикам стало полегче, нужно дать им то, чего требует их природа. Правда… Сяо сказал, что драконы ещё и яйца откладывают. Ну, в своего партнера. — Я догадывалась, про яйца, — спокойно кивает. — Дракончики ведь. А почему Двалин не говорит мне? — Ты ведь ангел. Ангелы таким не занимаются, — Архонт касается пальцами живой изгороди, и фиолетовые цветы сразу реагируют, опустив головы. — Думаю, Двалин поэтому и не говорил. — И, значит, не скажет? А что делать тогда? — Думаю, он не скажет, да. Видно, что он тебя очень любит, так что «впутывать в это» не станет. А ты чего сама хочешь, Фуфу? — Я не понимаю вопрос, кажется. Хочу ли я секса? Ты про него? — И это тоже. Но вопрос был в том, что ты сама хочешь делать с этой ситуацией. Двалин, наверное, говорить не будет. Но ты и так знаешь. И что дальше? — Хочу ему помочь. Ему ведь тяжело, а я знаю, что могу помочь. И секс… — задумалась. — У тебя он был? — Да. Оказалось, был. Когда я жил в мире людей, учился в академии и влюбился в Сяо. — И как это? Как он ощущается? Мне не страшно, и я хочу попробовать с Двалином все, мне сейчас просто любопытно. — Из-за того, что мы с Сяо оба имеем тела мужчин, я не уверен, что могу точно тебе сказать, как это будет ощущаться у тебя с Двалином, но это в любом случае приятно. Приятно само то, что ты делаешь такое с любимым человеком. Он пытается как-то заботиться, а ты отвечаешь на его ласку. Вот это вот всё оно куда интимнее самого проникновения. — Звучит красиво. Я еще сильнее захотела попробовать… Как думаешь, какая у Двалина будет реакция? — Думаю, что-то в стиле: «Госпожа Фурина, зачем идти на такие крайности?», — бубнит, пародируя голос мужчины. — Хи-хи, а ему скажу, что хочу попробовать! — Ого. И тебе не страшно? — Нет. Это Двалину страшно, а он молчит и переживает это один. Я немного волнуюсь, потому что делать что-то в первый раз всегда волнительно. Но это же Двалин, рядом с ним спокойно, — девушка мягко улыбнулась. — Тогда что насчет романтического ужина и эротической одежды? — Я не очень понимаю, что значит эротическая одежда, Венти. — Что-нибудь, чтобы ему захотелось на тебя наброситься, — хихикает. — Пойдём в покои Сяо я тебе покажу? У него там гардероб целый. Кстати, надо будет узнать, зачем он там. — Плохо мы с тобой гуляем, но пойдем, — смеется. — Ой, а ты предлагаешь мне ему устроить это здесь? В замке? — Хм, а ты где хочешь? — взяв подругу за руку, он уводит её в сторону замка. — Я даже не знаю, но точно не в Селестии. — Нужно где-то, где будет спокойно. И там, где никто не услышит. Хм… — В башне? Если туда никто не ходит, конечно, но она на этаже Алатуса ведь. — Ну, можно, думаю? — он ведет ее по коридору, направляясь к покоям. — Хочется атмосферу вам романтичную создать. — Я о романтике знаю тоже мало, только в пьесах что-то было, но это, кажется, не то. Венти, я вообще ничего не знаю! — шокировано произносит Фурина. — Тихо, отставить панику, Фуфу! — он распахнул перед ней дверь. — Романтика — это приятная и вкусная еда, легкая музыка на фоне, приглушенный свет и твой эротичный вид. — Эротика это романтика? Я запуталась. — Нет, эротика это не романтика, но нужно ведь склонить дракончика к сексу, поэтому тебе нужно добавить эротики, Фуфу, — он подходит к шкафу. — Сейчас посмотрим, что тут у него есть. — Кажется, учеба была легче, чем вот эти все дела, — она хмурится, стараясь ничего не упустить. — А ты для Сяо так делать будешь? — Я хотел, да, но… не сложилось. Я уже неделю тут ужа изображаю на кровати, извиваюсь перед ним, как могу, а он приходит и просто падает мордой в подушку, — ворчит. — Ты сейчас милый. Уверена, что твой дракончик вот-вот разгрузится, и ты не зря будешь «извиваться». — Пф, стал весь из себя важный и занятый, — бубнит. — Вот, смотри, — он достает из шкафа комплект черно-красного нижнего белья. — Женское? Откуда оно тут вообще… — хмурится. — Ладно, потом спрошу. О, смотри, вот тут бирочка, а на трусиках пленочка. Это значит, что его никто не надевал. Это не может не радовать. Примеришь? — Значит эротичное это очень открытое? — девушка расстегивает на себе блузку и снимает. — А твой наряд Архонта всегда открытый, кстати. Ты всегда эротичный? — Ну… до того, как мои воспоминания вернулись, я об этом не думал. А теперь, конечно, думаю, да. Поэтому и не надевал ничего, а валялся тут у него на кровати прямо так, — усмехнулся. — О, есть и пеньюар. Погоди, не надевай это черное, — он забрался поглубже в гардероб. — Я вижу что-то легкое и светлое. Тебе такое больше подойдет. — Хорошо, — кивает, снимая брюки. — А мне надо как-то подготовиться к сексу? — Помыться разве что? — он тянется за комплектом, который привлёк его внимание. — Ну и в порядок себя привести. Если у тебя там волосатость обитает, то надо её убрать, как будто. Да и всё, наверное? — он выглянул из гардероба. — У меня никогда девушки не было. И я не знаю, отличается ли чем-то физиология девушки-ангела от девушки-человека. — Я и так убираю, потому что мешает, — Фурина раздевается полностью и тянется за бельем. — Вот, — Архонт передает ей ажурный комплект белоснежного белья и полупрозрачный, будто невесомый, пеньюар. — Примерь это, я думаю, тебе такое подойдет лучше. И бантики эти маленькие голубые будто бы прям твое. — Меня бы отругала предыдущая богиня, что я тут голышом перед противоположным полом, — усмехнулась, надевая белье. — Ну что? Эротично? — А? Передо мной, что ли? Ты ж моя подруга, я тебя как женщину не воспринимаю. Хм… давай поправим немного вот так, — он подходит ближе и без смущения тянет лифчик поправляя грудь девушки, чтобы та чуть выпирала. Разгладив складки на пеньюаре, он оценивающе осматривает подругу. — Погоди, сейчас чулки поищу. — Погоди, что ты сделал с грудью, я не запомнила. Почему вообще нужно было так сделать? — Сними лифчик и надень заново. И посмотри на себя в зеркало. Увидишь, что грудь как-то не так будто бы, и поправь, чтобы было так, — бубнит, роясь в шкафу. — Тут столько всего, а чулков нет что ли… тц… должны быть где-то! — Хм? Фурина делает все так, как сказал друг. Она оценивающе смотрит в зеркало, разглядывая себя целиком. «Грудь будто разъехалась, да? — она аккуратно укладывает ее и поправляет. — О, получилось. Почему такой акцент на груди нужен? В ней есть что-то особенное?» Девушка наклоняет голову, продолжая себя изучать так, будто делает это впервые. — Кстати, знаешь, меня в прошлом возбуждало, когда Сяо себя гладил. Может, Двалину бы тоже такое понравилось. В смысле, не смотреть на то, как Сяо себя гладит, а на то, как ты себя гладишь. О! А вот и чулки, — он выбирается из гардероба. — Гладить себя? — Фурина проводит рукой по своей голове. — Думаешь, сработает? — Глупая, — Барбатос подходит к ней со спины, — не так. Он становится практически впритык, укладывает свои ладони поверх ее рук и нежно и ласково ведёт её руками по телу: от бёдер поднимается выше, оглаживает плоский живот, поднимается к груди, проводит пальцами по ключицам и шее, чуть взьерошивает волосы и так же медленно ведёт её руками вниз по телу. — Вот, как-то так. Можно там, наверное, грудь ещё сжать. Ну, что-то такое, да, — он смотрит ей в глаза через зеркало. — Понимаешь? — Кажется, поняла. А почему именно грудь? Двалину нравится грудь? — Мужчинам обычно нравится женская грудь. У тебя она аккуратная и, кстати, мягкая, — он положил ладонь на её грудь и слабо сжал. — Да, точно, мягкая. Ему понравится. Ты ему вообще вся нравишься. — Я поняла, — она серьезно кивает, запоминая нужные движения. — Что-то еще? После этого он набросится? — Ну, он мужчина сдержанный, так что, наверное, нет. Тебе нужно будет его подтолкнуть к этому. — А как? Я могу его погладить? — Идём, — взяв её за руку, он отходит к кровати. — Представь, что ты это он, а я это ты. Девушка сразу нахмурилась, входя в роль серьезного и сдержанного Двалина. Медленно и вальяжно Венти подходит к ней, наклоняется и кладёт её руки себе на талию. Он виляет бёдрами и слабо двигается в такт, который выбрал в своей голове. Его движения плавные, грациозные, гибкие. Танцуя, он тянет девушку на себя, и та поддается. Она, будто зачарована его взглядом, послушно встаёт. Он разворачивается, оказываясь спиной к кровати и утягивает её за собой. В ритме танца Баобатос падает спиной на кровать, и Фурина сама не поняла, как оказалась сверху над ним. — Вот так. Это точно будет победой, Фуфу. — Ух ты! Я уже хочу попробовать с ним такое! Ох, он так мило растерян будет сначала. Двалин вообще милый. Ох, он спит, и еще долго будет спать. А романтику делать в башню пойдем? — Так точно! Только сначала оденься. А перед тем, как вот это все с Двалином делать, разденься и прикройся мантией так, чтобы он не видел, какая ты там секси, хе-хе. — Я могу быть в одной мантии, так он вообще не заподозрит, что под ней ничего нет. — Прямо ничего? А белье? Чулки? Знаешь, самое приятное в сексе — это прелюдия. Тот медленный и томительный момент осторожных поцелуев и стягивание одежды. Нельзя без одежды. Архонт запрещает. — А, тогда можно ведь это красивое белье все спрятать под одежду, — размышляет. — А потом я разденусь перед ним и буду гладить себя. А потом вот так же, как ты сейчас, — девушка поднимается с кровати и тянет друга за собой. — Да, прикройся мантией. — А мне в этом белье оставаться? — Давай сейчас ты переоденешься в свое и пойдешь в комнату, примешь душ и все такое, потом оденешься вот в это, прикроешься мантией в пол и придешь ко мне? — Поняла, — она серьезно кивает и снимает с себя белье. — Посмотри, как мужчина, на моем теле все в порядке? — Хм, — он подходит ближе и изучающе рассматривает девушку. — Да. Ничего странного не вижу. Красиво. — Вот и хорошо, — она переодевается в свою одежду и забирает белье с чулками. — Тогда я побежала? — Беги, а я наверх, подготовлю в башне комнату. Улыбнувшись, девушка покрепче прижала одежду к себе и выбежала в коридор. «Волнуюсь, скорей бы увидеть реакцию Двалина! Так интересно что скажет мой дракончик». Она проходит в ванную в покоях Венти и вновь снимает с себя всю одежду. Девушка встает перед зеркалом и еще раз осматривает себя с головы до ног. «Про ягодицы не спросила. Они тоже мягкие, значит тоже нравятся мужчинам? Я вся мягкая, вообще-то, — хмыкнула. — Но я и нравлюсь Двалину вся. Ух!» Фурина становится под поток теплой воды. Она хорошо вспенивает на своем теле гель с нежным цветочным запахом и таким же по аромату шампунем моет волосы. Хочется, чтобы все было идеально и Двалину понравилась каждая секунда их романтического вечера. «Если бы Венти не сказал, я бы когда-то узнала сама о его гоне вообще? Вот ведь, спрошу у него после этого вечера». Фурина сушит свои волосы и укладывает их в любимом положении. Она медленно надевает ажурное белье, которое они нашли с Венти, а потом надевает чулки. «Какая же я красивая! Двалин, ты будешь в восторге. Хочу скорее увидеть твое лицо». Захотелось добавить чего-то в свой образ. Найдя блеск для губ, Фурина улыбнулась и нанесла его. «Я похожа на тортик. Только не с клубникой, а голубикой. Прелесть». Найдя в комнате нежно-голубую мантию, Фурина кутается в нее и вновь оценивает себя в зеркале. Убедившись, что весь ее «сюрприз» прикрыт, она помчалась в башню. За это время Архонт уже подготовил комнату. Девушка открыла дверь без стука и замерла на пороге. Спальня утопает в мягком, приглушённом свете свечей, расставленных по всей комнате. Их теплый огонь танцует на стенах, отбрасывая длинные, причудливые тени и создавая атмосферу интимности и уюта. В центре комнаты стоит широкая кровать, застеленная роскошным бархатным покрывалом тёмного бордового цвета, что мягко переливается в свете свечей. Подушки аккуратно разложены и взбиты. На прикроватной тумбочке стоит тонкий хрустальный бокал с рубиново-красным вином, рядом с ним — небольшая тарелка с шоколадом и ягодами. По комнате разносится легкий, едва уловимый аромат свежих роз и ванили. В углу, на низком столике, стоит небольшой букет в высоком стеклянном вазоне. Рядом с вазой — изящно сервированный поднос с блюдами: легкий салат, изысканные сыры и фрукты, всё приготовлено с любовью и вниманием к деталям. Тонкие, полупрозрачные занавески едва колышутся от движения воздуха, пропуская внутрь серебристый свет луны. Напротив кровати, у окна, стоит кресло с мягким пледом, словно приглашая сесть, завернуться в него и насладиться видом на ночное небо. Вся комната буквально пропитана атмосферой предстоящего романтического вечера, обещающего стать незабываемым. — Ну как тебе? — Венти шепчет, будто боится нарушить атмосферу. — Вау… Венти, здесь так красиво, — так же тихо отвечает Фурина. — Не зря ты со мной декорации к постановкам делал. — Думаю, когда ты его сюда приведешь, он будет тупить. Можно, знаешь, усадить его на кресло и присесть к нему на колени. — Ух ты. Как хорошо, что ты знаешь так много про эротику. Только теперь его нужно ждать. А я не знаю сколько он так проспит… — О, а давай я его приведу? А ты сиди тут? — Разбудить его хочешь? — Да. Как бы случайно, — улыбается. — Приведу его сюда и закрою вас. — Но он так меньше отдохнет… — печально вздыхает девушка. — Он и так не отдыхает, Фуфу, — вздыхает. — Помню Нари в гоне, он совсем не отдыхал даже когда спал. Мучился лежал. Да и Сяо, кажется, тоже мучается. Только сил на меня у него не остается. — Даже сон не помогает, значит… Ох, тогда веди скорее его! — Понял! Удачи тебе, моя любимая подруга, — Венти осторожно поцеловал её в лоб. — Архонт благословил тебя на секс, — хихикает. — Я готова! — серьезно отвечает девушка, сжав кулаки. — Как на войну, — смеётся. Оставив подругу в комнате, он выскочил в коридор и направился в покои, где спит мужчина. Двалин редко задаёт вопросы, так что Барбатос уверен, что «заманить» его туда труда не составит. Пританцовывая, Архонт зашел в комнату и сразу подошел к мужчине. Он осторожно гладит того по голове и склонятся над ним: — Двалин, пора просыпаться. Знакомая дрожь в теле, несмотря на повышенную температуру, неспокойный сон, активная мимика — все эти признаки он помнит у Тигнари со времен академии. Нынешнее состояние дракона вызывает сочувствие, а внезапное осознание того, что не одну сотню лун он прожил вот так в Селестии, просто подавляя свою природу, окатило Венти ледяной водой. «И я ничего не замечал… какой же слепой и глупый», — вздыхает. — Двалин, просыпайся, тебя Фуфу ждёт. — Рина? — он медленно переворачивается на живот и морщится. — Знаю, что тяжело, но вставай, дорогой, вставай. Архонт тянет его за руки и уводит в ванную комнату. Двалин покорно следует за ним, будто на автопилоте. Венти помог ему раздеться и провел под поток воды, чтобы смыть пот с влажного тела. — Ты пока приведи себя в порядок, а я схожу за одеждой. — Угу. Никаких вопросов или удивления. Мужчина просто делает то, что говорит Архонт, абсолютно не задумываясь над тем, зачем он это делает. Причин может быть много — от простой прогулки до важного приёма, так что дракон просто слушается. Он принимает душ, моет голову, пользуется молочком для тела, чтобы чешуйки на шее, руках и ногах не пересыхали. — Готово, господин, — он вышел из ванной, прикрывшись полотенцем. — Одевайся. Архонт подготовил для него тёмные брюки и такую же тёмную рубашку. Ничего подходящего, кроме этого, он не нашел. Пока мужчина одевался, ветра Венти просушили его волосы, а сам Барбатос быстро собрал их в косу. — Мы куда-то идём? — Двалин потирает сонные глаза. — Ты сказал, Фурина ждёт меня? — Ждет-ждет, — Архонт всучил ему в руки букет фиолетовых цветов. — А это ей. От тебя. У вас свидание. Ты забыл? Глупый дракон. — Что? Какое свидание? — Некогда вспоминать, она же ждёт, — накинув мантию ему на плечи, Венти быстрым шагом направился на выход. Он утягивает мужчину за собой, держа за запястья. Уверенно и спокойно он идёт в башню, стараясь скрыть собственное волнение. По лицу Фурины совсем не видно было, что девушка переживает, а вот сам Архонт, как ему кажется, переживает даже больше, чем когда-то за себя. — Сюда, — он остановился перед дверью в ту комнату. — И будь хорошим мальчиком, Двалин. Фуфу тебя любит, и это главное, понял? — Господин, Вы ведете себя странно, — мужчина с недоверием смотрит на него. — Отставить разговоры. Иди. Венти распахнул дверь, а ударивший в спину ветер затолкнул Двалина в комнату. Дверь сразу захлопнулась. Чувствительные рецепторы дракона уловили такой манящий и приятный запах. Внизу живота тут же неприятно заныло, а температура тела начала повышаться. Верхние пуговицы на рубашке мешают дышать, но подавляя всё и выдерживая спокойствие, Двалин подходит к девушке, что сидит на кровати, и протягивает букет. — Прости, что я забыл, что мы договаривались встретиться. Совсем из головы вылетело… это тебе, Рина. «Договаривались встретиться? Венти, он бы и без вот этих сказок пришел, — ругается на друга девушка. — Двалину будто стало хуже, но такой милый все равно…» — Все в порядке. Тебе ведь не здоровится, я все понимаю, — Фурина медленно поднимается, чтобы мантия продолжала аккуратно свисать, прикрывая девушку. — Очень красивые цветы, спасибо. И ты красивый. Ты голоден? Тут салатики, Двалин. — Нет, не голоден, — он чуть пятится назад. — Мы, эм, будем тут? «В душной тесной комнате? От нее очень сильно пахнет. Невыносимо сильно», — вздыхает. — Может, пройдемся по двору? Уже тихо там и нет посторонних. Погуляем? — Нет, смотри как тут красиво, хочу остаться здесь, пожалуйста, милый Двалин, — Фурина подходит ближе, заставляя мужчину отступать к креслу. — Ох… да, конечно, как пожелаешь, Рина, — отступая назад, он упёрся ногами в кресло. Стоять довольно сложно, так что он опускается в него. — Тяжело в мире демонов светлым существам, да? — Фурина усаживается к Двалину на колени, поправив мантию. — Простудился, мой хороший. Я за тобой не уследила… — … — он осторожно обнял её за талию и опустил голову на плечо. Она пахнет до безумия вкусно и сладко для него, отчего держаться в разы тяжелее. Лгать не хочется, но и сказать правду язык не повернется. Она ангел, чистая, невинная, нетронутая, и он просто не смеет прикасаться к ней. — А ты кушать не будешь? — Волнуюсь немножко, пока не хочу, — Фурина обнимает Двалина за шею, показав только голую до плеча руку. — Почему так слабо обнимаешь? — Ты не замёрзнешь? — взяв край своей мантии, он одним взмахом руки обнял девушку, укутав под свой плащ. — Вот… так получше. Без рукавов выглядит весьма прохладно. «Ну что ты творишь! Иногда ты даже чересчур заботливый! — ворчит девушка. — Но такой милашка, обожаю… Зато сейчас можно шевелиться поактивнее». — Двалин, я бы не замерзла, ты горячий очень. Твои чешуйки очень мило блестят, — Фурина ерзает на его бёдрах и проводит пальцами по голубоватой чешуе на шее. «Да что с ней сегодня такое? — он шумно и жарко выдыхает, опаляя её шею. — Или это я так просто воспринимаю всё? В мире демонов как-то переносится тяжелее». — Они чувствительные очень, — он перехватил её за руку, поднес к губам и поцеловал. — Не нужно… — плавники на шее чуть дрогнули. — Тебе неприятно? — Приятно. Даже очень. Просто… просто чувствую себя неважно. «Какой упрямый. Двалин, я уже все знаю! Не терпится снять мантию, но хочется потянуть…» — Двалин, может вина? «Вино поможет расслабиться. Но мне и без него жарко. Она так сильно пахнет… вдруг сорвусь». — Не стоит. А ты… ты хочешь вина? — Да, оно выглядит очень вкусно. И клубнику буду. Может, хочешь тоже? — Нет, ничего не хочу, — улыбнулся. — Ох, только порчу сегодняшний вечер. — Глупенький, ты ничего не портишь, ты же не кушать сюда пришел, милый Двалин, — Фурина аккуратно слезает с его колен, оставив поцелуй на его щеке и подходит к столику. «А зачем я сюда пришел? — он провожает её взглядом. — Венти сказал, что договаривались мы о свидании… почему именно тут?» Девушка забирает оба бокала и тарелку с россыпью ягод. Она возвращается к Двалину и ставит все это рядом. Легко забравшись к нему на колени, Фурина берет свой бокал и делает глоток. — Двалин, мне немного жарко. Поможешь снять мантию? «Жарко? Холодно же… черт, наверное, это от меня». — Конечно, Рина, — улыбнулся. Он очень осторожно и нежно расстёгивает пуговицы мантии, и та соскальзывает с плеч. Мужчина смотрит на девушку, широко распахнув глаза. Его сердце с силой ударило в грудь, зрачки расширились, а пальцы дрогнули. Фурина улыбнулась. Она взяла руку Двалина в свою и провела ею по своим ключицам. — Тебе нравится? Вижу, что нравится, — Фурина ставит бокал на столик, а сама поправляет свою грудь. — Р-Рина… что? Зачем? Ты ведь… ты же не ходила так по замку? — шепчет. — Я так только добежала сюда. И я была в мантии. Никто, кроме Венти не видел. Двалин, ты скажешь почему тебе плохо? — мягко спрашивает девушка и слегка наклоняется назад, чтобы продемонстрировать себя полностью. — Р-Рина… — он отворачивает голову вбок и опускает взгляд. — Как жестоко… — Двалин… — Фурина кладет руки на щеки мужчины и поднимает его голову. — Я знаю, почему тебе плохо… — Знаешь? — плавники на его шее дрогнули. — Откуда ты? Почему ты? Ты поэтому надела вот это…? — Милый мой Двалин, можешь потанцевать со мной? — Танцевать? Когда ты в таком виде?! — его зрачки сужаются, а дыхание становится более жарким. — Ох… Как будто бы я мог тебе отказать. — Но я ведь очень красивая, согласись? Эротика - это ведь хорошо? — она аккуратно становится на пол, не спеша, чтобы Двалин мог рассмотреть ее целиком, а потом тянет его к себе за руку. — Ты неотразима… — он поднимается, и его мантия соскальзывает на пол. Расстегнув верхнюю пуговицу черной рубашки, он неуверенным шагами подошел к девушке. Ходить дискомфортно, штаны, да и вообще одежда, ощущаются слишком неприятно, но он пытается сохранить манерность и удержать лицо. — Расслабься, Двалин… — Фурина кладет его руки себе на талию и, мягко покачивая бедрами, отступает назад. — Разве можно… пасть в твоих глазах — последнее, чего мне хотелось бы. Хуже смерти, — он очень нежно гладит её по талии, забравшись под пеньюар. — Почему ты думаешь, что ты падешь в моих глазах? — Фурина смелее кружится вокруг Двалина, касаясь его плеч и груди. — Потому что буду вести себя, как животное. Я и так смотрю на тебя голодными глазами, — он сглатывает слюну. — И то, что ты делаешь… издевательство, Рина. Я не знаю, как держать себя в руках, смотря на тебя. — Не надо держать себя в руках, Двалин, твоя природа такая, какая она есть, я люблю тебя таким, какой ты есть, — шепчет, медленно ведя мужчину к кровати. — Рина, ты не понимаешь… ты точно не понимаешь, о чем говоришь, — хоть словесно он и сопротивляется, но покорно идет за ней, неприкрыто рассматривая. — Но я понимаю. Мне все объяснили. Ты ведь дракон, Двалин. Расслабься… — Фурина упирается ногами в кровать и замирает. — Ты же такая маленькая, такая невинная, чистая… имею ли я вообще право прикасаться к тебе… — его пальцы на талии девушки дрогнули. — Я тебе даю право на все, глупенький, — девушка берет Двалина за руку и кладет ее на свою грудь, сжимая. По телу будто бы пустили разряд электричества. Мужчина замер, боясь не то, чтобы шевелиться, а будто бы и вовсе забыв, как дышать. Его пальцы дрогнули в напряжении. Тело горит и пышет жаром, сердце бьется уже с такой скоростью, что могло бы точно сделать несколько кругов вокруг всех миров и вернуться обратно, упав к ногам этой девушки. — Рина, ты серьезно? Ты уверена? Я не знаю, смогу ли остановиться, смогу ли контролировать себя, не сделаю ли тебе больно… — Я не такая хрупкая, как тебе кажется, — девушка отступает назад, ложась спиной на кровать и тянет Двалина за собой. — Набросься уже на меня… — Ох, как ты только можешь такое говорить? — он опускается на кровать, нависнув над ней. — Совсем маленькая ведь… Её запах сводит с ума. Её голос заставляет его кожу покрываться мурашками. Её улыбка, её взгляд, её прикосновения… он уже давно помешался на ней, хоть для себя упорно отрицал это, ведь ангелам чуждо, а он… а кто он, чтобы хотя бы стоять рядом с ней? Простой дракон, которому по счастливой случайности выпала участь с черного рынка попасть в руки будущего Архонта, а не быть проданным какому-нибудь состоятельному демону. «Я ее не достоин. Не достоин ни единого волоса на её голове. Не достоин даже просто находиться рядом. Она заслуживает большего, чем простой дракон. Она совершенна…» Так и нависнув над ней, он изучает её глаза, будто бы видит их впервые. Смотрит с любовью и нежностью, как никогда ни на кого не смотрел. Тыльной стороной ладони он проводит по её щеке и опускается ниже. Целует. Осторожно, невесомо, нежно. Как будто бы касается губами нежного цветка. Как будто бы боится, что от неверного движения она рассыплется на мелкие осколки. — Люблю… — тихо шепчет. — Двалин… — Фурина кладет руку на его шею и мягко играет с плавниками на ней. — И я тебя люблю, Двалин… Мне жарко, раздень меня… — На тебе ведь и так ничего. С опаской и растерянностью он откидывает вбок прозрачный пеньюар. Конечно, девушка выглядит сексуально, маняще, возбуждающие, и тот эффект, который она хотела получить, точно произошел, учитывая, как натянулась ткань мужских брюк, но он медлит. Всё ещё сомневается. Боится. Опасается. Даже отбросить часть пеньюара, чтобы оголить грудь, прикрытую лифом, и плоский живот, для него сродни подвигу. «Но как же вкусно она пахнет…» — он склоняется ниже, его волосы соскользнули с плеч. Мужчина нежно касается носом тонкой шеи девушки, а затем очень нежно целует. «Я же слышу, как ты дышишь… Милый, держится изо всех сил…» — Фурина поддаётся этой ласке, ощущая много новых и ярких эмоций. — Двалин, хочу, чтобы ты трогал. Я мягкая, — девушка берет его руку и запускает ее под свой бюстгальтер, слабо извиваясь. — Очень мягкая, — шепчет. — И очень вкусно пахнешь. Как тортик. Поддаваясь ей, он всё же слабо сжимает руку. Воздуха теперь не хватает ещё больше. На лбу проступают первые капли пота, а рубашка кажется до невозможного душной и тесной. — Р-Рина… — он отклоняется назад и опускает взгляд: она лежит перед ним, смотря глазами полными любви. Пеньюар уже ничего не прикрывает, бюстгальтер задрался чуть выше груди. Ее щеки красные от смущения или жары, плечи едва заметно подрагивают, выдавая волнение, но на губах застыла мягкая улыбка. «Безумно красивая…» — мужчина пытается расстегнуть пуговицы на своей рубашке, но те никак не поддаются. Фурина приподнимается, тянется за рубашку Двалина и усаживается на колени. Она целует мужчину в запястье и помогает ему расстегнуть пуговицы. Тонкие бледные руки девушки стягивают рубашку с напряженных плеч, и Фурина целует его в шею, прямо в чешуйки, будто желая показать, что принимает его природу. — Ты очень красивый, Двалин… — Позволь мне… позаботиться о тебе, — шепчет, спрашивая разрешение, пока его руки уже скользнули к ней за спину, чтобы снять бюстгальтер. — Пожалуйста, Двалин, позаботься обо мне, — шепчет девушка ему в шею. Противиться дальше нет ни сил, ни желания. Девушка приготовила этот романтический вечер, подобрала такой эротичный наряд, сама выступила инициатором, и всё ради того, чтобы наступил тот самый момент интимной близости. Не столь физической, как душевной. Момент, когда она полностью обнажена перед ним, и телом, и разумом, и он удерживает это, оберегает, заботится, и главное — отвечает тем же. Само осознание того, что Фурина сделала этот выбор, хорошо обдумав, дает Двалину некой уверенности в своих действиях. Да, она хрупкая, нежная, маленькая и невинная. Да, её хочется лишь лелеять и беречь, но вместе с этим, она до одури нравится ему, дурманит разум, будто играет на струнах души, и противиться ей он более не в силах. Последняя одежда упала на пол со звоном мужского ремня. Тело мужчины, горячее, крепкое, сильное и надежное, вновь возвысилось над ней. Девушка слегка растерялась, смутилась и даже испугалась, но лишь на секунду, ведь это её Двалин, её дракон, её любимый. Тот, кто ценой своей жизни будет защищать её. Кто никогда не обидит и не предаст. Она знает это, и пока что этого достаточно. — Самая прекрасная, — шепчет он, устилая её шею нежными поцелуями, пока рука скользнула вниз по телу. Её плечи нежны и обрисованы тонкими линиями, как будто бы их нарисовали кистью на полотне. Рёбра, слегка просвечивающие под кожей, словно струны на музыкальном инструменте, ждут, когда мужчина тронет их. Её талия тонка, как стебель лилии, гнущийся под лёгким ветерком. Ноги, стройные и аккуратные. Горячая ладонь обводит бедра, касается талии и вновь спускается в низ живота. Тишина, что прежде нарушалась лишь шумом пламени свечей и жарким дыханием Двалина содрогнулась от легкого и высокого стона. Ее голос прозвучал так странно, как необычно, так… интимно. Лишь для него одного. Её запах усилился, а ладонью он почувствовал влагу. Девушка поддается ему, расслабляется и пробует отдаться моменту, и он просто не смог бы сейчас отступить. Может, сегодня будет единственный раз в жизни, когда он сказал бы «спасибо» природе за то, кто есть на самом деле, ведь именно эти особенности подтолкнули девушку, а она смогла сломать стену, за которой прятался Двалин. Тонкие руки обвивают его шею. Пальцы касаются плавников, которые дрожат от каждого её касания. Бирюзовые рожки дракона слабо светятся. Впервые на памяти Фурины она может видеть их такими, и пусть один всё ещё сломан, менее прекрасным мужчина для неё не стал. Наоборот, этот сломанный рог — будто символ того, с какой отдачей Двалин защищал ее; будто немое доказательство того, что он спас ей жизнь. — Всё будет хорошо, — шепчет мужчина, подхватив ее за талию. — Я буду с тобой очень осторожен. — Глупый дракон, — она выдыхает ему в шею. За сегодня он уже столько раз успел проявить смятение, смущение, страх, что она просто не хочет повторяться. С другой стороны, он боится, и, наверное, побольше, чем она, и она, понимая это, не торопит. Гладит, целует, ласкает, шепчет, но не подгоняет. То, что она уже успела почувствовать, однозначно нравится. Его любовь, его заботу, его нежность. Его поцелуи, его жаркое дыхание, его горячую ладонь, что так осторожно касалась её снизу. Уже от этого всего, физического и душевного, она была на седьмом небе, но то, что было дальше, заставило её тело будто бы подняться над землей, а затем на большой скорости полететь вниз. Сначала — приятная невесомость, затем немного грубое падение в его руки. Она стиснула зубы. Неприятно. Больно. Но лишь несколько первых секунд. Глаза успели стать влажными, но это неважно, ведь Двалин уже нежно целует, ловя каждую слезинку на её щеке. На бордовую простынь упало несколько алых капель, а девушка прогнулась в пояснице и тихо вдохнула на ухо мужчине. Горячий воздух раздувает выпавшие из косички пряди. — Больно? — он шепчет виновато, будто бы могло быть иначе. — Нет, — она прижимается к нему, обняв за широкие плечи. — Совсем нет. Солгала? Возможно. Но в данный момент ей и правда уже не больно. Его забота и ласка развеет любые переживания и любую боль. Ощущать его внутри себя слишком странно и ей вряд ли хватило бы слов, чтобы описать то, что она чувствует, но ей нравится это. Однозначно, нравится. Он опускает ее полностью спиной на кровать, чтобы не прогибала поясницу, не отрывала лопатки. Укладывает удобно на подушку. Одна рука уперлась в постель около её лица. Вторая — легла на грудь. Он мягко и медленно двигается, пока она смотрит на него, широко распахнув глаза, и сминая в пальцах простынь. Живот то напрягается, заставляя её вздрогнуть, то расслабляется. Она чувствует, как сокращаются мышцы, ощущает, как немеют ноги. Но всё неважно. Сейчас важно лишь то, что они стали единым целым. Она не может позволить себе стонать. Испытав сильное смущение, она старается вести себя тише, и он понимает это, не давит и не настаивает, лишь время от времени целует в губы и сам тяжело и громко дышит. «Никогда бы не подумала, — Фурина ёрзает по простыням, теряясь в таких незнакомых, но приятных ощущениях. — Хочу всегда делать это с ним. Только с ним». Очередной импульс. Тело содрогнулось, и синие глаза закрылись. Она тихо простонала, протягивая высокие ноты, а по животу разлилось приятное тепло. Двалин опустился рядом набок. Обнял. Прижал к себе. Поцеловал в макушку. Он хотел этого. Хотел бы и без особенностей своей природы, но сейчас даже рад, что вышло всё именно так. — Рина, я люблю тебя. Очень сильно люблю… — Мой хороший, я тебя тоже люблю, — шепчет девушка в ответ. — Тебе понравилось, Двалин…? Она обнимает его руками за слегка влажную от пота спину и закрывает глаза. Волны приятного тепла все еще одаряют ее тело этими яркими чувствами и, будто бы, хочется поделиться этим с Двалином. — Да, даже очень. Я думал об этом еще до начала гона. Думал, потому что хотел… только сказать не мог. А тебе? — Понравилось. Я хочу еще. Хочу постоянно с тобой заниматься сексом, Двалин, — серьезно и без смущения заявляет Фурина. — Тогда, — его ладонью скользнула по её талии, медленно спускаясь к бёдрам, — сделаем это ещё раз? — Сделаем, — она улыбнулась, прильнув к губам Двалина.

***

Взгляд Венти нервно скользит по стенам просторной спальни. Шаги мягкие, но беспокойные, звучат приглушённо на ковре, словно отголоски тревоги, которая захватила его разум. «Наверное, Сяо сейчас совсем не до меня. Ну, ничего страшного, ведь он уже давно меня помнит, да? Это же только я вспомнил его совсем недавно, только для меня сейчас такой период, когда я скучаю и мне его всегда не хватает. У него это уже в прошлом», — вздыхает. Комната, обычно наполненная спокойствием, теперь кажется ему тесной, словно её стены сжимаются, давят на него. В воздухе витает напряжение, которое отражается в каждом его движении. Он расхаживает по покоям, будто пытаясь убежать от собственных мыслей, но они следуют за ним тенью, не давая остыть. «Мне тоже нужно вернуться в Селестию. Нужно узнать, вернулась ли мама, что там теперь с Архонтами, да и вообще сообщить, что войны не будет, — Венти остановился. — Я ведь должен буду унаследовать её власть и принять в себя ее силу, когда она решит, что время пришло. Уже неделю откладываю свое возвращение, потому что хочу побыть с Сяо хоть немного больше, но по итогу я просто сижу в комнате. Один. Смысл мне тогда откладывать свое возвращение?» Золотистый свет настольной лампы отбрасывает мягкие тени на стены, играя с силуэтами мебели, но даже этот уютный свет не способен развеять мрак, обосновавшийся в его душе. Ему некуда деваться от своих мыслей, они кружат в голове, как хищные птицы, беспощадно терзая его сердце. Взгляд время от времени цепляется за предметы в комнате — за покрывало на кровати, за тяжёлые портьеры на окнах, за книги, аккуратно сложенные на столике, но ничто не способно удержать его внимание. Вся его сущность сосредоточена на беспокойстве. «Еще и гардероб этот странный. Да, одежда там выглядит так, будто её не то, что не надевали, к ней даже не прикасались. Чего не скажешь про некоторые игрушки и смазку. Он с кем-то спал? Или это просто самоудовлетворение было? — он останавливается у окна, упираясь руками в холодный подоконник. — Он же не поэтому меня не хочет, да?» За окном ночь, тёмное небо, усыпанное звёздами, и тусклый свет луны, едва освещающий двор. В этих тенях и полумраке он ищет ответы, но находит лишь отражение своей собственной тревоги. Пальцы нервно сжимаются в кулак, он закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, унять бурю внутри себя, но мысли словно накидываются на него с новой силой. «Наверное, если я уйду, то нам обоим будет легче. Он сейчас, возможно, мучается от гона, но ответственность, которая на него свалилась, высасывает из него все силы. А я просто сижу здесь и жду. В Селестии я хотя бы мог уже начать как-то прокладывать почву под мир. Верно, Венти, — обращается сам к себе, — ну, соскучился, ну, потерпишь. Нестрашно». Выдохнув, он отошел от окна и направился в ванную. Чтобы хоть как-то скоротать время до прихода Сяо, он решил заняться уходом за собой. Струи воды плавно стекают с крана у мраморной раковины, мягким шелестом касаясь белоснежных крыльев, что Архонт распахнул. Он аккуратно подставляет их под прохладные потоки, чувствуя, как вода снимает с перьев пыль и усталость. Крылья слегка расправились, заполнив пространство своим величием. Вода течет по ним, превращаясь в мельчайшие капли, сверкающие на свету. С лёгким вздохом Архонт взял специальную щётку с мягкой щетиной. Его движения как всегда плавные и осторожные. «Думаю, так будет лучше, да, — щетка медленно скользит по перьям, прочесывая их, удаляя грязь и расправляя будто каждое перо. — Пойду в Селестию, займусь там своей работой, а уже потом, когда закончится война, когда закончится всё, то наконец-то смогу быть с Сяо, как раньше». Перья поддаются уходу с тихим шорохом, словно отвечая на ласку. Архонт сосредоточенно ведёт щёткой вдоль крыла, не торопясь, будто наслаждаясь этим ритуалом очищения. Из-за здешнего воздуха крылья очень быстро пачкаются, а в перьях оседает тёмная пыль. «Давно не ухаживал за ними, — Венти присаживается на бортик в ванной, уложив нижнее крыло к себе на колени. — Уже и забыл, как это медитативно». Когда работа наконец завершена, крылья стали сияющими и чистыми. Барбатос провёл рукой по влажным перьям, ощущая их мягкость и свежесть. Вода, стекающая с них, оставила за собой ощущение легкости и обновления. «Вода Фурины ощущается будто глоток свежего воздуха на фоне воды демонов. Перья сразу такие пушистые… нужно будет поблагодарить её, что настояла и оставила здесь свою магию, чтобы та очищала воду». За уходом за крыльями, за тяжелыми мыслями и усталостью он совсем не услышал, как вернулся Сяо. Архонт продолжает приглаживать влажные перья, сидя в ванной комнате и не замечая, что уже некоторое время демон стоит на пороге и наблюдает за ним. — Твои крылья будто солнце в этой комнате сейчас, — Сяо попытался улыбнуться, но от усталости едва ли смог. — Ой! — от неожиданности Венти подпрыгнул на месте, а крылья тут же исчезли. Демон смывает со своего лица макияж, открывая темные круги под глазами и слегка красноватую, от температуры его тела, кожу. — Прости, не хотел напугать. Ты так завороженно их чистил, что я сам залюбовался… — Я понял, — он осторожно встаёт, аккуратно целует Сяо а щеку и медленно выходит, оставив демона в ванной одного. Сяо провожает его взглядом, ощутив себя так, будто его, как не нужного питомца, только что выставили за дверь. По коже пробежались неприятные мурашки, и Алатус опустил взгляд в раковину. «Может, накручиваю? Он охладел? Устал, что я такой? Я все испортил? Но он поцеловал меня, ведь. Чего это я…» Сяо решает встать под холодный душ, надеясь, что это взбодрит и облегчит состояние. Он уже не первый раз за сегодня моется в холодной воде, но все надеется, что это действительно помогает. «Тяжело… Даже руки едва шевелятся… Хочу к Венти… Хочу спать, хотя бы, неделю». Он кое-как выходит из душа, укутавшись в полотенце, и проходит в комнату. — Ты кушать будешь? — Венти откидывает одеяло и взбивает подушку, чтобы подготовить место для сна. — Внутривенно бы с удовольствием поел, — бубнит. — Венти, ты… как? — Нормально. Может, тебе крови? — Нет, это сведет с ума, аха… — Извини, — он забирается на кровать и обнимает колени. — Ляжешь спать тогда? — Это ты прости… — Сяо надевает пижаму и устало падает на кровать, рядом с Венти. Сейчас его запах кажется чуть слабее, ведь препараты, которые выпил Сяо немного подавляют, но он понимает, что не сдержался бы, не будь он таким смертельно уставшим. — Мне нужно будет с тобой говорить, Сяо, — Архонт гладит его по голове. — Не знаю, как подобрать момент. — Я тебя внимательно слушаю, Венти… — Прямо сейчас? Ты уверен, что ты в порядке? — А это будет долгий разговор? Если да, то хочу тогда поесть… — Ну… я могу вложиться в пару фраз, но, возможно, это затянется, — поцеловав Сяо в макушку, Архонт сполз с кровати. В углу комнаты на столе стоит поднос с фруктами, нарезкой и салатами. Барбатос молча забирает поднос, подходит к кровати и ставит всё на комод. — Что будете пить, Лорд Алатус? — Водички вполне хватит, — Сяо усаживается на кровати и устало, но мягко, смотрит на Венти. Кивнув, Архонт быстро ушел в ванную комнату и наполнил графин чистой водой. Поставив всё на комод, он забрался на кровать, уселся за спину Сяо и положил ладони ему на плечи. — Поешь. Я чуть-чуть разомну твои мышцы. Или лучше не стоит тебя трогать? — Немного можно, я под тремя порциями препаратов, Венти, и адски устал, ты очень приятно пахнешь, но я физически не смогу. — Хорошо, — Архонт осторожно забрался пальцами под ворот пижамы и принялся разминать напряженные плечи и спину. — Я тогда начну свой монолог? Или подождать, пока ты поешь? — Говори, конечно, — Сяо ставит тарелку с салатом себе на колени и медленно ест. — Я много думал… Ну, вот эту неделю, — он мягко разминает напряженные мышцы. — И понял, что, наверное, пока ты занимаешься здесь политическими делами, мне пора бы тоже возвращаться в Селестию. Я более не твой пленник, да и церемония уже давно прошла. Нет оснований для моего пребывания здесь, поэтому я и мои ангелы… наверное, мы вернемся домой. — Домой, значит… — сердце Сяо на несколько секунд будто замерло. — И надолго…? — Наверное, да. Узнать, что там с политической обстановкой, что с Архонтами и мамой, — он отводит взгляд в сторону, пока пальцы продолжают массажировать чужие плечи. — Я бы в любом случае ушел, это ведь вопрос времени… я хотел побыть с тобой подольше, я очень соскучился, и особенно осознал это, когда все мои воспоминания вернулись. А потом всё так быстро закрутилось: эти события с Мораксом, мама, твоя церемония. И… мне будто бы нет в этом всём места. Я понимаю, что тебе тяжело, поэтому пытаюсь просто сидеть и ждать тебя каждый вечер в комнате, как будто бы собачка, которая хозяина ждёт с работы. Но… раз у тебя не хватает времени на меня, то, может, я бы поехал домой? Там я тоже буду «весь в делах», и пользы от меня будет побольше, чем сидеть здесь сутками… «Он говорит все правильно, но я чувствую себя так, будто он меня бросает…» — Сяо слабо вздрогнул, но попытался продолжить есть. — И когда ты хочешь уйти…? — Не знаю? Хотел обсудить это с тобой. — Это прозвучит эгоистично, но я бы не хотел, чтобы ты уходил… Я совсем обнаглел, да? Тебе время уделить не могу, но и хочу, чтобы ты остался, аха… — И я буду просто сидеть в твоей комнате, будто собачка, смотря на дверь? Сколько ещё? — он опускает голову, уткнувшись лбом в плечо Сяо. — Прости… Да, конечно, я не буду ведь насильно тебя держать… — Сяо… есть ещё кое-что, что меня беспокоит, — он поднимает голову. — Я сегодня у тебя в гардеробе рылся. Хотел для Фуфу кое-что подобрать. И… скажи, ты с кем-то спал, да? — В гардеробе? Осознание будто ударило Сяо о землю, сбросив его с самого высокого здания. Он заметно вздрогнул и повернул голову к Венти. «Я даже не задумался… А ведь это измена… Ну все… Вот я и потерял Венти…» — Спал… — С Редо…? — Архонт повернул голову, почти что уткнувшись носом в шею Сяо. — Да… И однажды поцеловал его… Это было еще в Селестии… Венти, прости, я ничего не помнил и не знал о тебе, я бы никогда не поступил так, если бы знал, Венти… — Ты влюбился в него? Ну, тогда, когда целовал… в Селестии. — Нет… Нет, конечно… Это было что-то импульсивное, я ведь забыл о такой заботе и внимании напрочь, а Редо мне не вернул и… Это было несерьезно… — А потом… всё это время, что я был в плену, вы с ним…? — Мы иногда спали… Это было не по любви, а из-за стресса и подобное… Венти, прости меня… — А когда вы перестали это делать? Твои воспоминания вернулись не так давно ведь. А после того, что было между нами, ты ещё спал с ним? — Нет, не спали больше… Я тогда уже заново тянулся к тебе… — Я в замешательстве… — он сползает на пол и медленно подходит к окну. — Ты меня не помнил, поэтому я не должен на тебя злиться. Но менее больно от этого не становится, — вздыхает. Сяо запускает руку в бордовые волосы и слабо сжимает их у корней. Он опускает взгляд вниз. — Прости… — Я хочу побыть один, — Архонт обернулся на демона. — Это не значит, что я тебя бросаю, что разлюбил или что-то такое. Нет. Конечно, нет. Я тянулся к тебе, даже когда ничего не помнил. Конечно, я не брошу тебя. Слишком тяжело нам дается наша любовь, чтобы расстаться. Просто мне больно, и я должен это принять и пережить. Видимо, в Селестию я попаду раньше, — улыбнулся. — Когда ты уйдешь…? — тихо спрашивает, боясь услышать ответ. — Наверное, сейчас? — он подходит к Сяо, кладёт ладони ему на щеки и поднимает его лицо вверх. — Оставляю тебя прямо во время гона… — вздыхает. — Как-то неправильно это. Но и помочь ничем не могу. — Может, так будет даже лучше… — Будет лучше, если я уйду и оставлю тебя с этим? — усмехнулся. — В принципе, у тебя есть друзья, которые могут тебе помочь, да. — Венти, ты что сейчас говоришь такое…? — А что я должен сказать, Сяо? Поставь себя на моё место и посмотри на это всё моими глазами. Я ведь тоже не просто ангел, я Архонт. Я должен был быть в Селестии после церемонии, ведь больше нет объяснения, почему я тут, но я тут. Придумываю в своей глупой голове сто миллионов причин, которыми потом буду оправдывать себя перед ангелами и Архонтами, лишь бы побыть с тобой подольше, но вместо «побыть подольше» я просто сижу в твоей комнате, как птица в клетке, ведь не могу разгуливать по миру, не могу ничего, кроме просто быть либо здесь, либо в саду, иначе слишком много ненужных вопросов и подозрений. И я сижу. Как в тюрьме. Будучи сыном своей Богини, её наследником, тяну время и сижу, дожидаясь неизвестно чего, пока ты, будучи наследником Моракса, весь в делах. Конечно, дела подождать не могут. Это только мои дела могут подождать, это я должен идти на уступки и терпеть, должен сказать, что готов принять тебя, а потом смотреть, как ты падаешь на мороз. Думаю, я устал. «Я во всем виноват», — возникает в голове Сяо уже привычная мысль. — Да, Венти, твои дела тоже не могут ждать, пока я смогу уделить тебе достаточно времени… А еще я тебе изменял. Ты вообще не должен тратить на меня время. Помочь тебе собраться…? — тихо спрашивает, чтобы не выдать свой дрожащий голос. «То есть он и правда не понял? — Архонт вздыхает. — Совсем не понял, что я хочу сказать? Пропустил мимо ушей? Ладно, успокойся. Он просто устал». — «Достаточно»? С того момента, как я вспомнил тебя, как вспомнил, как сильно люблю, насколько ты дорог мне, как хочу всегда быть рядом… с этого момента я будто и существовать для тебя перестал. Ты оставил меня и ушел к маме, потом хотел оставить и уйти к Мораксу, потом все эти дела с церемонией, а затем — политика. В твоей жизни для меня места совсем не осталось, да? — так и держа ладони на его щеках, Венти гладит его большими пальцами. — Разве ты не король? Разве ты не можешь просто ударить по столу и сказать «у меня выходной сегодня»? Почему? Почему ты не можешь просто отменить все встречи, а те, которые не можешь отменить, поручить своим помощникам? — Первое впечатление очень важно… Если я покажу себя так в самом начале, они не станут воспринимать меня всерьез и тогда прийти к миру будет сложнее… Прости, что я такой придурок… Я смог бы так сделать, но немного позже… Я очень люблю тебя, я очень скучаю по тебе, Венти… «А как же моё первое впечатление? — он молчаливо смотрит Алатусу в глаза. — Разве поставить перед фактом, что сегодня король «отбыл по важным делам» — это проявление слабости? Я же так старался для него. Я подставил под сомнения свою веру, предал Богиню, хотя даже не был уверен, что этот камень работает. Я позволил себе стать порочным… я сделал недостаточно, чтобы заслужить отдачи? Он переживает о мнении подданных. А как же я? Я не переживал о том, что предаю всё и всех ради демона, который тогда вообще был мне чужим?» Но ничего из этого он не может произнести. Боль обиды сжимает в груди так сильно, что если он попытается что-то сказать, голос точно дрогнет. — Я… я тебя услышал, — Архонт грустно улыбнулся. — Я извинюсь перед профессором, что не смогу присутствовать на его свадьбе и уйду. Фурина и Двалин, думаю, пойдут со мной. Значит, встретимся на официальном визите демонов в Селестию, получается… — И теперь мы будем видеться только на таких встречах…? — Сяо замер, смотря вниз. — В большинстве своём, Лорд, выбор будет за Вами, — Архонт отступает назад. — Связаться с Селестией через магию Редо невозможно. Значит… в следующий раз мы поговорим не так скоро, как мне того хотелось бы. «Как ты можешь меня отпустить вообще… — Венти с обидой смотрит на демона. — Как ты можешь просто сидеть, когда я говорю такие вещи…? Почему не встанешь? Не обнимешь, как раньше? Не прижмешь к себе и не скажешь, что никуда меня не пустишь…» Вся душа Алатуса кричит. Будто пытается докричаться до Венти напрямую. Но демон из всех оставшихся сил сдерживает себя. «Хочу его остановить… Просто не пустить… Но он ведь сказал, что уйдет, значит он решил, я сам виноват, что так сложилось, а он… Он не на цепи… И никогда не будет на ней снова, я не могу действовать против его воли. И что, что больно? Ему тоже было больно. И тогда, когда ты ранил его и сейчас, когда он тебя ждёт, Сяо. Еще немного и он уйдет… Просто уйдет… И черт знает, когда мы увидимся… Не хочу… Я так не хочу… Папа верит в меня даже после того, как вся его семья его бросила, после столького вранья, которое я ему выливал… После всех слов о том, что я изменю мир, я просто не могу их подвести… Все стало так тяжело с момента коронации…» Кое-как Сяо поднимает на Венти голову. Он старается сделать так, чтобы не единая мышца его лица и голос не дрогнули. — А на эту ночь ты… можешь… остаться…? — Да, конечно, — Венти одаривает его мягкой улыбкой. «И всё же, он не может сделать выбор в пользу меня… даже на один день, — сердце Архонта неприятно закололо. — Мама говорила мне… говорила, что так будет, а я не поверил. А когда всё вспомнил, то лишь больше убедился, что мама ошиблась, ведь это Сяо… Мой Сяо, который всегда будет на моей стороне, всегда сделает выбор в пользу меня, только… Оказалось, я ошибся, — он присаживается на край кровати. — Но ведь неделю назад всё было иначе… сразу после церемонии я чувствовал себя таким счастливым… а сейчас у меня будто в груди дыра». — Ты очень изменился, Сяо… — шепчет Барбатос. — В воспоминаниях из академии ты совсем не такой, как сейчас. «Я снова что-то делаю не так? Почему? Разве я не делаю то, что обязан…?» — И ты изменился… Ты боялся ведь того, что тебя заберут, а сейчас называешь то место домом… — У меня просто нет другого дома, Сяо, — Архонт забирается на кровать подальше. — Ты очень устал. Может, ляжешь? — И просто проспать, возможно, последнюю ночь рядом с тобой? — Я ведь не знаю, что ещё говорить, — Архонт обнимает колени и опускает голову. — И тебе тяжело находиться рядом со мной. «Наверное». — А ещё ты очень устал. «А меня разрывает от обиды». — Устал, но ты вот-вот уйдешь, я не хочу спать, — шепотом отвечает Сяо, пытаясь решиться обнять Венти. «Тот, кого я так сильно люблю вот-вот уйдет… Я больше не посплю с ним рядом? А его улыбку я еще когда-то увижу…? Как я снова все испортил?» Шумно выдохнув, Архонт подсел поближе, обнял Сяо со спины, сомкнув руки на его животе, и уложил голову ему на плечо. «Значит, всё-таки, наша последняя ночь вместе, — сердце вновь больно сжалось. — Он и правда выбирает политику. Без компромиссов, без попыток «впихнуть» меня в свою жизнь. Так просто берет и ставит мнение подданных выше меня… Вот и всё, получается? Любовь это и правда больно, — он осторожно поцеловал Сяо в шею. — Мой Сяо… и к чему тогда было это всё? Агат, темница, порок… к чему это было, если в итоге мы расходимся вот так?» — Ты самое дорогое, что у меня когда-то было, — шепчет Венти. — Б-было…? — Сяо вздрагивает, медленно проворачиваясь к Венти. — И есть, — Архонт гладит его по щеке, влюбленно, но тоскливо, смотря в глаза, что медленно меняют цвет с зеленых на янтарный. — Мой Сяо, — шепчет. Развернувшись, Сяо обнимает Венти за плечи, сильно прижимает к себе и утыкается лицом ему в плечо. Становится все больнее и страшнее. Он жмурится, успев понадеяться, что сейчас проснется в Академии в комнате Барбатоса. — Не хочу тебя терять… «Не хочешь, но выбираешь не меня… — Архонт глубоко вздыхает. — Неважно… сейчас ему нужна поддержка. Пусть эта ночь будет спокойной». — Мой Сяо, — Венти целует его в висок. — Я уверен, ты будешь лучшим правителем в истории. — Не говори так, не надо, Венти, я в каждом твоём слове сейчас слышу прощание… — Но ведь мы не прощаемся. — Но звучит это все именно так… И ощущается… — Ты, кажется, стал больше, — Венти гладит его по голове. — Когда мы мерили рост в академии, я был выше, помнишь? А сейчас ты выше… и плечи шире. Но все равно маленький глупый Сяо, каким и был. — Прости меня… Видимо, я никогда не поумнею… — Может быть, — он перебирает тёмные пряди. — Ты очень горячий… и дышишь тяжело. Мой маленький… может, я тебе спою? — Спой мне ту песню, которую мы записали на кулон… — дрожащим голосом просит Сяо. — Прими облик маленького дракона? Хочу погладить пузико. — Только не трогай, пожалуйста, рожки… «В этом облике мне сложнее сдерживать эмоции… Я ведь расплачусь… Стыдно…» Отказать Венти Сяо бы и не посмел. Темная вспышка накрыла комнату всего на секунду и маленький дракон уже смотрит жалостливым взглядом на Венти. Удобно усадив дракона на руках, Архонт нежно покачивается в такт незримой мелодии. Ладонь мягко поглаживает маленькие чешуйки. Крошечные крылья сложены, а глаза наполовину прикрыты. Дракон прижимается к ангелу, доверчиво тянет к его ладони свою узкую мордочку. — Мой маленький глупый Сяо. Любимый… Барбатос начал петь, его голос чистый и прозрачный, как утренний свет, струящийся сквозь тонкие облака. Он напевает колыбельную на древнем, почти забытом языке, наполненном мягкими звуками и нежностью. Его голос, словно сам ветер, нежно касается ушей, обволакивая дракона теплом и уютом. Мелодия плавно течет, как ручей, который ласкает камни на своём пути, а слова песни создают в воздухе образы: лунные ночи, звёздное небо, защищающее от всех невзгод, и бескрайние луга, где можно летать без страха и тревоги. Ангел поет о мире и спокойствии, о том, как солнце уходит за горизонт, чтобы вернуться утром, принося новый день, полный возможностей и приключений. Его пальцы мягко поглаживают спинку дракона, ласково проводя по рядам чешуек, скользя по хрупкому телу, таким образом успокаивая его маленькое сердце. Алатус наконец расслаблялся с каждым новым звуком, его дыхание становится всё ровнее, а глаза закрываются всё плотнее. Колыбельная пробирается в самое сердце, укутывая его теплом и безопасностью, обещая, что сон будет сладким и полным приятных грёз. «Мой маленький глупый демон, — Венти с любовью гладит тёплую спинку, обводя каждый гребешок. — Я буду ждать того дня, когда я буду значить для тебя больше. Мне кроме тебя не нужен никто. Лучше я буду один, чем с кем-то другим…» Когда Венти допел последний куплет, дракон уже крепко спал. Его маленькие когти больше не цепляются за одежду Архонта, дыхание стало тихим и глубоким. Барбатос, не прерывая тихих движений, продолжал гладить его, наблюдая за тем, как тот полностью отдался сну, окружённый ласковыми звуками и любовью. В этот момент мир казался Венти совершенно замершим, как если бы в его руках находился сам покой, убаюканный колыбельной и нежными прикосновениями. — Прости, — шепчет Барбатос. — Прости, что мне не хватает сил продолжать жить в этой комнате, как в клетке. Прости, что не могу оставаться рядом и поддерживать тебя. Прости, что я такой слабый, Сяо…