кошки, которые плохо соседствуют

У Малика не было проблем с тем, что Альтаир бегает с ребёнком по улицам Иерусалима, кошмаря других ассасинов. В его Бюро они оба вели себя прилично, особенно Дезмонд, который привычно забивался под стойку колючим комком ребёнка, и в таком состоянии он не был настроен на игры с Альтаиром. Чёрт, у Малика даже почти не было проблем с тем, что Альтаир, видимо, увидел ребёнка и решил, что воспитает из него идеального убийцу. То, что ребёнок уже был убийцей лучше некоторых, в расчёт не бралось. Мнение других убийц о смертноносном дуэте азартного Альтаира и полного злобы Дезмонда заметно отличалось от мнения Малика. Или даже Кадара. Если последнему было просто весело из-за того, что Альтаир решил возиться с ребёнком — сам ребёнок со всей решимостью утверждал, что он не ребёнок — то остальные выли на разные мотивы и голоса. Ребёнок, на их взгляд, не подавал надежд. Он был маленьким уличным дворнягой (пока не пришёл в Бюро к Малику, конечно), из таких обычно вырастают воры и попрошайки. На пути становления ассасином у него стоял физический дефект: рука, которую какие-то уроды ребёнку сожгли. Она всё ещё была здесь для равновесия, Дезмонд всё ещё мог держать в ней что-то не тяжелее ножа или трёх без способности что-то далеко ей швырнуть, но и всё. Господи, Малику иногда его отсутствующая рука была полезнее, чем ребёнку его обожжённая. Ну, фактическое отсутствие конечности не мешало ребёнку лазать по стенам, как очень быстрая кровожадная обезьянка, ребёнок был скрытен, на него не обращали внимания, и свои рабочие конечности он любил использовать творчески — пяткой в нос от десятилетнего ребёнка всё ещё было так же ошеломительно, как и звучало. Альтаира увечие ребёнка не смущало тем более — если верить редким рассказам Дезмонда о разговорах с Альтаиром, последний до сих пор удивлялся, почему Малику дали звание Дая, а не Мастера-ассасина. Малик подозревал, что ребёнок сильно преувеличивал, но не мог не признать, что после этого признания к Альтаиру он немного потеплел. Кадар хохотал, как сумасшедший, утверждая, что теперь у Малика появились любимчики, помимо него самого — ну, это была правда, но это не помешало бросить Дезмонда на своего младшего брата, когда Альтаир снова уехал из города. В отместку Кадар стал называть Дезмонда «племянником», и так начался караван мелкой мести между ними двумя, пока Дезмонд, кажется искренне наслаждался не только представлением, но и кусанием незнакомых ему ассасинов за лодыжки. Ассасины не оценили приобретённый ребёнком навык использовать свои зубы и челюсти, и каждый первый требовал у Малика что-нибудь сделать со своим «сыном» (чёрт возьми, Кадар!). «Преподать урок» ребёнку самостоятельно никто не решался — в основном потому, что Альтаир подвесил кого-то вниз башкой на стене, когда увидел, как кто-то из братьев схватил ребёнка за больное плечо. Малик знал, что Дезмонд сам прекрасно мстил своим собственным обидчикам, особенно тем, о которых Альтаир не знал, но это не значит, что Малик не был рад, что Альтаир был на стороне ребёнка. Альтаир, может быть, был упрямым засранцем и ходячей проблемой, но он был мстительной ходячей проблемой с навыками и репутацией, которая прекрасно защищала ребёнка превентивно. А ещё сам Малик был весьма злопамятным. Так что, когда кто-то требовал у Малика что-то сделать с этими двумя, Малик отвечал просто: — Извините, вы думаете, я могу повлиять на Орла Масиафа? Ассасины в этот момент обычно вспоминали, кто такой Альтаир, и молча благодарили судьбу, что тот решил просто обучить ребёнка, а не захватить страну. От него этого ожидали ещё когда он наконец научился критически думать и стал Наставником. Впрочем, Малик никогда не думал, что то, что этот парень теперь Наставник, изменит тот факт, что Альтаир мудак и заноза в заднице и явно учит его ребёнка плохому.