Маленькие люди

— Мужчина! Вас подвезти? — из салона машины обратился таксист к Фрэнку. — Или вы ждёте кого-то? — Знаете дорогу до этой улицы? — спросил пожилой мужчина, достав из кармана куртки сложенный вдвое лист бумаги, на котором он записал адрес во время вчерашнего разговора с Джеймсом. — Мне надо туда. Сын мой…туда переехал. — О, это совсем рядом, всего-то пятнадцать минут ехать. Садитесь отвезу. Фрэнк без каких-либо прекословий, сел в машину на переднее сидение к таксисту. Автобус с вокзала он пропустил, следующий надо было ждать ещё долго, а тут ему предложили довезти до точного адреса, почему бы и не согласиться? Водитель Майло, моложе него лет на пятнадцать, оказался отличным собеседником, о себе рассказал, провёл ему небольшую выездную экскурсию по городу. — Погодите, вы серьёзно сюда никогда не приезжали хотя бы на выходные? — спросил таксист Фрэнка, а потом рассмеялся. — Ну вы даёте, с Эшфилда всего-то час езды до сюда! — Честно признаться, я не особо не выезжал с Эшфилда долгие годы, — угрюмо ответил мужчина, склонив голову, — я управляю жилым многоквартирным домом, один день отсутствуешь и начинается веселье. — Но вы всё равно нашли время приехать сюда. Вы вроде говорили, что ваш сын сюда переехал, да? — Сравнительно недавно, да. Позвал в гости к себе, а я отказать ему не мог. — По работе переехал? — не унимался Майло. — Я бы не назвал это основной причине, — с сомнением произнёс Фрэнк, думая, как объяснить своему собеседнику истинную причину без лишних расспросов. — Скажем так, по личным. Они сыграли в этом большую роль. — У вас с ним не особо хорошие отношения, да? — Есть такое, да. В этом исключительно моя вина. Сейчас как-то полегче даже стало, но… — Да ладно вам, не продолжайте. По вам видно, что тема для вас болезненная, — не дал ему договорить Майло, — извините, что спросил. — Не бери это в голову. И не вздумай меня жалеть. Тебе только кажется, что я по виду хороший человек, но это не так. Я в жизни причинил много боли своим родным и близким. В том числе моему… единственному сыну. Он имеет полное право на меня обижаться, я это заслужил. У нас было много шансов всё исправить, моя… невестка этому даже поспособствовала, это помогло на некоторое время. Однако… всё было тщетно. Мне и ехать сюда было не по себе, знаешь. О чём мне с ним разговаривать и как себя вести, я не знаю. — Раз он вас пригласил к себе, значит ещё ничего потеряно. — Наверное, — тяжело вздохнул Фрэнк, смотря на дорогу, — не хочу загадывать раньше времени. — Фрэнк? — робко обратился к нему Майло. — Я могу вам пожелать удачи? — Можешь, я не запрещаю. Удача мне не помешает.

###

Фрэнк Сандерленд не понимал зачем и ради чего Джеймс его решил пригласить к себе в гости в другой город. Последняя их личная встреча в Эшфилде закончилась ссорой. И в очередной раз по вине самого Фрэнка. Он никогда не был хорошим отцом ни в глазах других людей и уж точно ни в глазах своего собственного сына. Джеймс с завистью смотрел на своих ровесников, которые могли довериться своим родителям, попросить о помощи и чувствовать любовь от них. Чего нельзя было сказать об его отце, от которого он получал больше слов недовольства и злости, чем любви. Слишком тихий, эмоциональный, худой, угрюмый, застенчивый. Фрэнк был сильно удивлён, когда Джеймс встретил Мэри. Она была слишком светлой и жизнерадостной, по сравнению с его сыном. Фрэнк не рассчитывал отношения молодых людей будут долгими, а в известную фразу про притяжение двух противоположностей не верил и считал полной чушью. А потом он не заметил, как произносил тост на свадьбе Джеймса и Мэри, благословляя их на брак. Как смотрел на первый свадебный танец молодожёнов и видел их светящиеся глаза от счастья. Фрэнк давно перестал верить в любовь, но смотря на сына и невестку, ему хотелось верить, что он ошибается. Ему хотелось верить, что хотя бы у Джеймса всё получится и он не повторит его ошибок. Ему ведь и в правду повезло с Мэри. (Как и Мэри повезло встретить своего будущего мужа на той вечеринке у друзей) Джеймс про болезнь Мэри рассказал ему не сразу. Соврал, что она подхватила вирус на работе и решила лечиться в больнице под наблюдением врачей. Фрэнку тогда понял, что Джеймс лукавит и скрывает от него правду. Неудивительно, он никогда ему не доверял с детства. А надеяться на сближение сейчас было невозможно. Фрэнк упустил этот шанс. А через несколько дней Джеймс явился к нему в квартиру пьяным. И признался во всём, что здоровье Мэри ухудшилось уже в Сайлент Хилле во время отпуска и врачи дали неутешительное заключение. Что лекарств и способов лечения нет, а состояние Мэри всё хуже и хуже и ей дают в лучшем случае три года. — Я не знаю, что мне делать, — всхлипывая продолжал Джеймс, спрятав лицо в ладонях — я искал информацию в медицинских книгах, находил других специалистов, но всё тщетно. Я…не знаю, что будет дальше, когда её не станет. Мэри не заслужила такой участи, она должна была жить! Мы ведь хотели завести ребёнка, говорили об этом… Сегодня мне разрешили к ней прийти… я её совершенно не узнал. Мне хотелось верить, что это не она, не моя Мэри… Почему это всё не кошмар? Фрэнк сидел рядом с сыном и молча слушал. Он не знал, что ему даже сказать. Из него утешитель был отвратительный, сопереживать людям мужчина так и не научился. Да и признаться честно, слова поддержки в этой ситуации не могут, только не в этом случае. — Я…я с тобой, Джеймс. — хрипло произнёс Фрэнк, осторожно взяв сына за руку. — Я знаю, что из меня получился никудышный отец и мне нет прощения, но я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть я. Мы попытаемся со всем справиться, обещаю. Только…доверься мне. Признался ли бы так Фрэнк, не будь тогда Джеймс пьяным? Только если в другой жизни, набравшись мужества и смелости. На похоронах Мэри Фрэнк держался стойко, словно стена. Будто никакой трагедии в его семье не произошло и он был сторонним человеком. Джеймс не отходил от гроба жены ни на секунду. Он всматривался в черты лица Мэри, поражённой болезнью, не веря в происходящее и задаваясь одним простым вопросом: почему именно она? Когда гроб опустили в землю и закопали, поставив крест, Джеймс схватился за него, дав волю эмоциям, которые он долго держал в себе на протяжении всего тяжёлого дня. — Мэри, на кого ты меня оставила? — плакал мужчина, обняв руками крест. —Почему именно тебя решили забрать? Я…я…ведь без тебя не смогу дальше жить. Как мне идти дальше, зная, что тебя рядом нет? Фрэнк медленно подошёл к Джеймсу, положив на плечо свою руку. — Я присмотрю за ним, не переживай, — тихо произнёс он, смотря на фото Мэри в рамке, прикреплённое к кресту, — всё с ним будет хорошо. Обещаю.

Мы боремся с миром, который говорит нам остановиться,

Но в холод, в слёзы, я буду твоим щитом.

Если слишком трудно, если ты боишься,

Что твои руки отпустят меня,

Я буду держать тебя крепче, я буду сильнее всех.

###

Проходило время. В жилом комплексе, как и всегда, Фрэнка доставали с разными вопросами, которые требовали быстрых решений. Джеймс начал чаще приходить к нему без повода. Сначала по пятницам после работы, потом на выходных. Они оба то играли в карты, либо просто смотрели по телевизору фильмы или спортивные матчи от скуки. Телефонные звонки стали постоянными. Отношения между ними двумя начали теплеть, что несказанно радовало Фрэнка. Все обиды между ними позабылись и ушли на второй план. А потом Джеймс неожиданно в один день объявил, что переезжает в другой город. На работе ему предложили повышение по карьере и должность в филиале компании, а он не смог отказать. — Я всё равно к тебе буду приезжать на выходных! — воодушевлённо заявлял Джеймс. — Тебе всё равно тут скучно в комплексе. Звонить буду каждый день. Ты только не переживай, я справлюсь. Ехать до Эшфилда всего час. — Я и не переживаю, — ответил ему отец, одаривая его улыбкой, — главное, чтобы тебе там всё понравилось. Ты можешь и считать меня стариной, но мне не тяжело будет к тебе приехать, когда ты там обустроишься. — Обязательно! — улыбнувшись, воскликнул Джеймс. «В последний раз он так улыбался, когда Мэри была ещё жива и не успела заболеть, — подумал про себя тогда Сандерленд-старший, — значит, это хороший знак.» Джеймс своё обещание сдержал. Он приезжал на выходные к отцу, звонил ему по вечерам после работы, интересовался как у него дела и рассказывал, как у самого проходит адаптация в городе. Вот только через некоторое время Фрэнку начало казаться, что Джеймс от него что-то скрывает. Хочет поделиться, но то ли боится или не может. И Фрэнку оставалось ждать, когда Джеймс наберётся сил и расскажет ему всё как есть. И он решился. — Знаешь, я всё откладывал этот разговор, но я не могу больше молчать. — начал Джеймс приехав снова к отцу на выходные. — Мне хотелось бы, чтобы ты знал об этом. Я…я решил удочерить ребёнка. Точнее…девочку. Но прошу дай мне дорассказать. Она…лечилась в той же больнице, что и Мэри. Они обе очень сблизились за это время, я видел эту девочку всякий раз, когда навещал Мэри. Я ведь не говорил, ибо боялся, что ты осудишь за такие мысли, но… перед смертью Мэри попросила меня удочерить её. Я обдумывал этот шаг и решил, что так будет лучше. Я надеюсь, ты меня поймёшь. — Джеймс, зачем тебе это? — возмутился отец. — Я думал, ты начал было отпускать прошлое. Что ты сможешь дать девчонке? Вас двоих объединяет только одно — это Мэри и больше ничего. Как ты собираешься её воспитать в одиночку? — Отец, я… — хотел было продолжить Джеймс, но ему не дал договорить Фрэнк: — Нет, это ты меня пойми! Тебя движет, что этот ребёнок — напоминание о Мэри и больше ничего. Вы хотели завести детей, но она… Это необдуманный поступок, ты думаешь с тобой ей будет чем в чёртовом приюте? — Я думал ты сможешь меня понять. Но одно я знаю точно — я смогу её нормально воспитать и буду лучше тебя. В этот же вечер Джеймс уехал от отца. Несколько дней он не отвечал на звонки Фрэнка и вовсе перестать приезжать в Эшфилд. Сандерленд-старший винил себя за собственные слова, сказанные сыну в лицо. Да кто он такой, чтобы осуждать выбор Джеймса? И в очередной раз он снова всё испортил. Когда-то много лет назад бывшая жена, уходив оставила Фрэнку записку. Она извинялась ему за свой выбор и просила только одно — позаботиться о Джеймсе. И это последнее обещание Фрэнк сдержать так и не смог. Он перестал ждать каких-либо вестей, пока не получил через время письмо от сына. В нём Джеймс просил прощения перед ним и пригласил к себе в гости, положив ещё и фотографии, на которых была изображена девочка — Лора. Получается его новоиспечённая внучка. В этот же день Фрэнк позвонил Джеймсу. И услышав родной голос сына, ему стало легче. «Боже, лишь бы не было всё потеряно, — подумал он про себя, — я себя за это никогда не прощу.»

###

Поблагодарив Майло и дав ему деньги, Сандерленд-старший шёл к небольшому маленькому дому из белого кирпича, окружённого цветами. Фрэнк нерешительно постучал по входной двери. Он даже не придумал, что вообще говорить Джеймсу, кроме простого «Привет». Объятия были лишними в этом случае. В голове ничего путного из идей не появилось. «Молодец Фрэнк, ты даже не знаешь, как нормально встретиться со своим родным сыном, — думал про себя мужчина, — ты проделал весь этот путь и ради чего? Чтобы стоять у двери?». Дверь так и не открылась. Фрэнк постучал снова, но уже более настойчиво. Тишина. На третий раз снова ничего не сработало. — Джеймс? — произнёс громко мужчина. — Ты дома? И в ответ снова тишина. Вроде Джеймс, когда звонил не говорил, что он с Лорой куда-то собирается. Значит они оба должны быть дома. Фрэнк взялся за ручку двери, которая не была даже заперта на ключ. Оказавшись в прихожей, он снова позвал Джеймса по имени, но ему снова не ответили. Может он с Лорой к соседям ушёл ненадолго? В первые дни переезда, Джеймс упоминал, что он уже успел с ними подружиться. Но в мыслях Фрэнка зародилась мысль похуже. Если входная дверь была открытой, может их ограбили и… Мужчина осторожно шёл в гостиную, боясь представить, что именно его ждёт. И дойдя до места, перед Фрэнком стояла картина, которая его, скупого на эмоции, впервые за долгие годы растрогала до слёз. Джеймс, с разрисованным от фломастеров лицом, спал на диване, обняв также уснувшую Лору, лежащую рядом с ним. Неподалёку от них устроилась собака, заметившая непрошенного гостя. На удивление она не огрызалась, а спрыгнула с дивана и подбежала к Фрэнку, виляя хвостом. — Привет тебе, — произнёс мужчина, гладя собаку, — а я уже успел надумать себе такое, а вы все, оказывается, спали! Только я вот не помню, чтобы мой сын про тебя рассказывал. Завели недавно тебя, да? — Па? — хрипло обратился Джеймс к отцу, просыпаясь ото сна. — Извини, что не услышал, как ты зашёл. Мы просто все рано проснулись, готовясь к твоему приезду. Фрэнк в ответ лишь заморгал глазами. Как он к нему ещё раз обратился? — Д-да ладно тебе, — произнёс пожилой мужчина, думая перевести тему разговора, — я всё понимаю. А когда вы успели завести собаку? — Миру? — спросил Джеймс, осторожно тряся Лору по плечу. — Лора попросила меня о собаке, а я отказать не смог. Мы её с приюта забрали, непоседа она та ещё. Девочка не хотя начала открывать глаза. Она хотела уже возмутиться, но увидев перед собой Фрэнка, Лора растерялась, прижавшись к Джеймсу. — Это кто? — смущённо спросила она отчима. — Это мой отец, Лора, — улыбнулся ей Джеймс, — помнишь я рассказывал тебе о нём? Он приехал к нам в гости из Эшфилда. — Получается, он мне… — Дедушка. — продолжил мужчина за Лору, потрепав ласково её по голове. — Я хотел, чтобы вы лично познакомились. — Здравствуй. — нервничая начал Фрэнк, обращаясь к своей внучке. «Отлично, я теперь не знаю как с детьми разговаривать! — корил себя Сандерленд-старший. — Если я вообще знал.» — О, а вот мой рисунок! — воскликнула девочка, подняв его с пола. На нём был изображён портрет Мэри. — Нравится? — спросила она Фрэнка, а тот ей честно кивнул в ответ. — А давайте я и вас нарисую! — Я не против, — смущённо произнёс пожилой мужчина, преподнеся коробку с карандашами, — мне сын рассказывал, что ты любишь рисовать. Я перед поездкой как раз тебе набор цветных карандашей купил. — Спасибо вам! — радостно крикнула Лора, обняв дедушку. Фрэнк почувствовал, как по его лицу начали снова течь слёзы. Он знал, что они были от счастья. У него есть пусть маленькая, но семья, которая точно будет ждать его в стенах этого дома всегда. Фрэнк краем глаза увидел улыбку, нисходившую с лица Джеймса. — Спасибо, что приехал, пап.

И если тебе больно,

Ты найдёшь в моих объятиях тысячи «я люблю тебя».