Я видел, как папуля целуется с Сантой!

❄❄❄

      Тэхён клянётся себе, что больше никогда не возьмёт на себя роль Санта-Клауса. Мало того, что всё продлилось дольше часа, так ещё и присоединившийся Сунён (сын Юнги и Хосока) подпалил озорство тайно влюблённого Бэкхёна до небес (в случае Тэхёна до ада). Малыши всё не слезали с коленей старика, подпрыгивая на них как на батуте, или же заставляя бегать за собой, когда даже простое сидение на стуле уже было жарко-мучительным испытанием для Кима. Он то и дело представлял, как выжимал бы литрами впитавшийся в бороду пот..       Но хватит о плохом. Кроме перечисленного (и не перечисленного) были и хорошие моменты. Дети под конец дня переоделись в пижамки в виде животных и с наслаждением попивали приготовленный папой горячий шоколад с зефирками, оккупировав диван всеми конечностями, еле-еле оставив место своим родителям. После баюкающей теплоты и уюта младших настолько легко потянуло в сон, что Тэхён и Чимин поверили в рождественское чудо (альфа так вообще даже мысленно поблагодарил Санту, но это только между ним и красным пухляком).       Сейчас же Тэхён тихо прикрывает дверь в спальню, покрываясь мурашками от прохлады после горячего душа в гостевой ванной комнате (потому что в личной Чимин настоятельно попросил уединиться самому).       — Ты долго, — раздаётся из-за спины.       Тэхён подбирает полотенце с плеч, принимаясь вытирать всё ещё влажные волосы, и оборачивается, тут же замирая глазами на обворожительных изгибах мужа, припрятанных под тонким слоем халата кремового цвета, поблёскивающего под приглушёнными тонами лёгкого освещения.       — Потребовалось время смыть весь пот после костюма, — издаёт смешок Ким и подходит со спины к Чимину, кладя руки на его бока и ведя носом по такой же влажной шевелюре. — Ощущение, будто я сбросил вес не только подушки на животе, но и собственный. Что ты делаешь? — спрашивает, любопытно поглядывая через плечо немного запыхавшегося Чимина.       — Да я просто… — омега ещё несколько секунд что-то поправляет на груди. — Вот пытаюсь влезть в старьё.       Чимин оборачивается и чуть приоткрывает сверху халат, после чего, возможно, у Тэхёна случилась мини остановка сердца (за которое он как раз хватается, ах).       — Это… это то, что я думаю? — выпучив глаза спрашивает альфа, с ювелирной осторожностью протягивая пальцы.       Под шёлковым халатом проглядываются узкие полоски из красной кожи с кучей серебристых застёжек.       — Счастливого Рождества, — поздравляет Чимин, добивая Тэхёна тем, что надевает на себя ободок с оленьими рожками и протягивает в подрагивающие руки кожаный ошейник в тон портупеям. — Не хочешь запрячь меня, Санта? — томно шепчет лукавой улыбкой.       — Ах-ха…а… — срывается с обомлевших губ альфы.       Ким сжимает ошейник в руках крепче, переводит глаза на шею омеги, так призывно открытую, такую притягательную.       — Выходи за меня, — Тэхён падает на колени перед Чимином, берёт его ладонь, покрывая ту медленными поцелуями и пленительно смотря глаза в глаза.       — Боже, ты такой драматичный, — Пак прыскает в свободный кулак, но не может не признать, как ему льстит подобное внимание. — Прости, но я уже замужем за лучшим альфой, — подыгрывает ему.       Чимин судорожно хватается за плечо Тэхёна, когда тот оставляет ладонь в покое, переходя поцелуями к животу. Альфа обхватывает пальцами распаренную после душа кожу бедра Чимина, гладя её и после приподнимая ногу так, чтобы стопа омеги опиралась на его колено. Ким накрывает губами каждый оголившийся участок кожи, несколько раз задерживаясь на внутренней стороне особенно долго и вызывая дрожь у омеги.       — Мн-м… возможно, я подумаю над твоим предложением, — игриво сомневается Чимин, вызывая смешок у мужа.       Тэхён кладёт ошейник на постель, и освободившейся рукой поднимается до пояса халата, развязывая узел лёгким движением.       — Мой самый красивый, — целует рядом с пупком. — Самый прекрасный, — чередует похвалу с каждым касанием губ. — Мой идеальный Чимини, — задерживается в блаженной близости к паху, скрытому за бордовыми кружевами, дополняющими образ, уже чуя сносящий крышу аромат сладкого персика с нотками ванили, от которого во рту скапливается слюна.       Закусанная губа не помогает Чимину сдержать поскуливающий нуждающийся выдох. То, как Тэхён затапливает его комплиментами, как целует кожу, оставляя влажные следы, то, как впивается пальцами в его бёдра и талию в попытках слиться одним целым, притягивая к себе, и то, как смотрит снизу сквозь длинные ресницы словно на оазис среди палящей пустыни — всё это сводит с ума, кружа голову и путая мысли.       — Тэхёни, слушай, — зарывает пальцы во влажные волосы, оттягивая ненасытного назад. — Может ну это всё, и ты просто трахнешь меня? — спрашивает нетерпеливо, чувствуя между ягодицами влажность собственной смазки.       Темнота в глазах Тэхёна сгущается похотью, не предзнаменуя ничего доброго. Альфа кладёт ногу Чимина обратно на пол и поднимается, ладонями проходясь начиная с щиколоток и задерживаясь на талии. Выпрямившись, Тэхён нависает над омегой, заставляя того откинуть голову назад, не имея сил прервать зрительный контакт, из-за чего коленки подгибаются от исходящей волнами жажды альфы.       Ким наклоняется и впивается в мягкие губы мужа, объятиями чувствуя пробежавшую дрожь в хрупком теле. Он прижимает Чимина, местами грубо, уверенный, что останутся следы, но не представляя, как сдерживался весь день. Пак обвивает его шею, в запале царапает кожу, и тянет за ворот футболки на себя пока не сталкивается поясницей о столик, тут же предпринимая попытки запрыгнуть на него, чтобы обнять ногами.       — Я отказываюсь, — останавливает омегу, прерываясь от жаркого поцелуя.       — Что? — не понимает затуманенным разумом.       — Я отказываюсь отказываться от прелюдии, — переводит дыхание, только замечая насколько им не хватало кислорода. — Рожки я всё же предпочту снять, но вот без ошейника я тебя никуда не пущу, — проводит пальцами по тонкой шее, вызывая трепет и недовольный из-за прерванного поцелуя скулёж.       — Ты такой жестокий, — тяжело вздыхает Чимин, выпячивая и без того пухлую губу. Придётся усмирить так быстро забурлившую кровь.       — Я-то думал, что из нас двоих это я нетерпеливый, — усмехается Тэхён.       Ким оставляет мимолётный поцелуй на губах, протяжными чмоками спускаясь к шее с целью оставить влажные и цветные следы.       — Конечно ты нетерпеливый. Я всего лишь подыгрывал тебе, чтобы ты не думал, что у тебя недотрах, — фыркая пытается гордо проговорить, но поджимающиеся пальцы на ногах и дрожащее дыхание выдают с поличным.       — Хорошо-хорошо, — посмеивается альфа, обжигая горячим дыханием гладкую кожу. — И ты любезно поможешь мне избавиться от моего великого недотраха? — улыбается, возвращаясь поцелуями к губам.       — Конечно, — мурлычет, играясь вьющимися локонами мужа. — Я ведь хороший мальчик.       — Самый лучший.       Продолжая целовать мягкие губы, Тэхён принимается за шёлковый халат Пака. Тот с лёгким шуршанием оседает на ковёр быстрее воздушных снежинок, кружащих за окном. Более десяти лет прошло с их первого раза, а Тэхён всё не может перестать любоваться каждой частичкой своей пары. Манящая шея, на которой красуется его метка, острые ключицы, нежная чувствительная грудь, живот, который в юности украшали кубики пресса, позже таил за собой их детей, сейчас же с растяжками на коже после четырёх беременностей и небольшой припухлостью, не сошедшей с последней.       Тэхён любит всего Чимина. Абсолютно. Его упругие бёдра, которыми альфа неоднократно просил задушить себя, сочные ягодицы, которые в порывах страсти становятся настолько красными, что сидеть больно (альфа потом услужливо массирует их с особым маслом и заботой). Тэхён обожает его крохотные пальчики (с любимцем в виде мизинчика), его щёчки, которые раньше были пухленькими настолько, что не оставались без следов укусов надолго, отчего омега ворчал на него, но ворковал в душе и ластился сильнее, сейчас же Тэхён скучает по ним, но от укусов всё равно не отказывается.       — Я люблю тебя, — шёпотом признаётся альфа.       Холодок ласкает оголившуюся кожу Чимина, и он ищет тепло у своего альфы, прижимаясь всем своим естеством и пряча зарумянившиеся щёки в сгибе шеи Тэхёна.       Подхватив за талию, Ким отрывает омегу от поверхности и поворачивается в сторону расправленной огромной постели, с особой осторожностью укладывая того на подушки. Отодвигаясь, Тэхён проводит большой ладонью от щеки к шее и к груди, не упустив возможности поиграться пальцами с красными ремешками. Альфа выпрямляется, чтобы стянуть с себя футболку, оставаясь в одних домашних штанах, и берёт в руки ошейник.       Чимин закусывает собственный палец, наблюдая с чертятами в глазах за действиями альфы. Дыхание невольно сбивается при открывшемся виде — такой горячий, с растрёпанными не без его помощи волосами, с припухшими от поцелуев губами. Возбуждение мурашками проносится по всему телу, сосредотачиваясь в низу живота, от широких плеч, больших ладоней, длинных пальцев, подкидывающих в воображение сладкое предчувствие того, где они скоро будут. Невольно хочется свести ноги, создать хоть какое-то трение, но расположившийся между его коленями Тэхён, как назло, препятствует этому, вертя в руках кожаный круглый предмет.       — Хо-хо-хо, пора запрячь тебя, мой оленёнок, — говорит Ким наигранным низким голосом, не очень успешно пытаясь открыть застёжку. — Пора, сейчас… — пыхтит и шипит от болезненно соскальзывающих ногтей с неподдающегося жёсткого куска ткани. — Будь проклят этот Санта. Он, кажется, внёс меня в список плохишей вместо Бэки, — ругается под нос раздражённо сводя брови в переносице.       — Да чёрт, — закатывая глаза не выдерживает Чимин. — Дай сюда, — приподнимаясь выхватывает надоевший ошейник и швыряет его не глядя, чтобы тут же схватиться за заднюю часть шеи альфы и притянуть к себе как можно скорее.       Губам оказалось не суждено встретиться из-за раздавшегося по всей комнате звука разбивающейся рамки.       — Ты что только что сбил наш свадебный портрет? — с широко распахнутыми глазами смотрит на такие же открытые чиминовы.       — Упс, — хрипло и нервно посмеивается.       И всё же отвлекаться на уборку оба не намерены. Взгляды так же прикованы друг к другу, и тела тянутся на встречу. Однако кое-что встаёт между их поцелуем — радионяня начинает подавать признаки жизни, а точнее начинает передавать детское кряхтение из комнаты маленького Вону.       — Кажется, теперь и ты в списке плохишей за свой бросок, — пугливо шутит Ким, всеми фибрами души надеясь, что малыш не проснётся окончательно.       Чимин гневно щиплет альфу за сосок, поджав губы.       — Иди проверь Вону, — и тянется ко второму ореолу мужа, тут же заблокированному ладонью ойкающего Тэхёна, ноющего жалостливо «за что». — За свои остроумные шутки.       Проводя взглядом отдаляющуюся и дующуюся фигуру мужа и оглядев беспорядок от упавшей рамки, Чимин снова падает на подушки с тяжёлым выдохом. Как назло, из коридора раздаётся лай Ёнтана, сон которого видимо потревожила та же причина, что и Вону.       — Проклятый ошейник, — гневно бурчит под нос, вынужденный подняться и всё же убрать опасное месиво из стекла и щепок рамки, чтобы оно вдруг не оказалось в желудке любопытного четвероногого.       Пак снова натягивает шёлковый халат и одевает мягкие пушистые тапки. Убрав всё и вернув веник с совком на место, Чимин берёт в руки ошейник, мысленно покрывая его трёхэтажным матом и называя обломщиком секса (не желая признавать собственную провинность). Хочется разорвать кожаное изделие на куски с глаз долой — из спальни вон. На жалкие потуги Пака отзывается наглая мордочка Ёнтана, заприметившего ошейник. Он выглядывает носиком и с особым энтузиазмом подпрыгивает к омеге, совершая круги и вставая на задние лапы.       — Серьёзно? Сейчас? — раздосадовано обращается к собаке, будто та способна ответить. Впрочем, многочисленные тявканья служат ответом не хуже, чем человеческое «хочу пометить территорию вокруг дома, гав!».       С горем пополам Пак всё же подготавливает Ёнтана к прогулке по дворику, застёгивая того и накидывая на себя (почти что голого) длинный пуховик. Услышав тихое копошение в комнате Вону, омега к тому же закидывает в огромный карман радионяню, чтобы быть в курсе тэхёновой миссии.       Ночка в представлении Чимина должна была быть не такой. Предложенная днём ролевуха позабыта вместе с ободком с оленьими рожками, да и Тэхён похоже не особо горит желанием вновь облачаться в Санту (хотя Чимин и не надеялся на это, учитывая детские воспоминания, связанные с беловолосым бородачом). И ко всему прочему, атмосфера похоти испарилась вместе с разрушительным хоум-раном Чимина. Ещё и ошейник магическим образом не поддавался.       — Неужели правда список плохишей… — хмурится в неверии Чимин, но сразу выкидывает эту мысль из головы, встряхивая ею.       Пак прислушивается к звукам, исходящим из радионяни. Судя по ним, Тэхён укачивает маленького альфочку, напевая колыбельную с собственными словами глубоким низким голосом, способным усыпить даже страдающих бессонницей. Отсутствие любых других шумов означает, что Вону снова на пути к царству Морфея.       Ну что ж, в конце концов ночь для выполнения брачного долга только-только началась, и в их руках её дальнейшая судьба.       Преисполненный решимостью Чимин втягивает шею в ворот пуховика и конечности насколько возможно внутрь, имитируя спрятавшуюся в панцирь черепаху, и через дымку выдыхаемого и застилающего взор пара «любуется» здоровенными какашками Ёнтана.       — Хоть у кого-то всё складывается как надо, — слышится сзади мягкий бас в сопровождении согревающих объятий, завлекающих в кокон пуховика альфы (купленного парным по его же предложению). — Ножки не замёрзли?       — Замёрзли, — тихо отвечает Пак, потирая голени друг о друга. Однако обещания мужа согреть их домашним массажем уже затапливают душу искрящимся огоньком (а может дело всё-таки в появившемся втором слое пуховика).       Ким забирает поводок из холодных рук, ловко свободной рукой придерживая края своей одежды вокруг Чимина, и начинает тихонько покачиваться с ноги на ногу, зарываясь носом в мягкие волосы и вдыхая запах любимого.       Омега мурчать начинает в блаженстве. Вот оно его счастье. Может, кому-то и нужны сказочные принцы, рыцари, драконы или поиски сокровищ. Может, они нуждаются в рождественском чуде или другом виде волшебства. Но здесь и сейчас, будучи окружённым своей семьёй в тёплом уютном доме, утопая в любви и заботе и даря её в ответ, Чимин чувствует переполняющее его счастье, сохраняя воспоминание о нём в своём сердце навсегда.       — Если мы не вернёмся домой, Ёнтан себе жопу отморозит на снегу, — хихикает своим басом альфа, наблюдая за довольно улёгшимся шпицем, закончившим собственные собачьи дела и смешно моргающим от порхающих у его носа снежинок.       Дома поджидала распахнутая постель, манящая своей мягкостью, и обещанный сеанс массажа. Чимин падает спиной на матрас, с предвкушением наблюдая за альфой, который достал бутыль с маслом, готовясь покрыть им тело омеги. Но мышление истинного домохозяина, привыкшего искать компромиссы, чтобы избежать лишней мороки по уборке в будущем, не покидает и начинает прокручиваться с такой силой, что омега раздражённо стонет, закатывая глаза и после срываясь с места.       — Ты чего? — непонимающе наблюдает, хлопая ресницами.       — Нужно постелить что-то, что не жалко замарать в масле, — бубнит, уже роясь в недрах шкафа.       От крутящихся в голове шестерёнок Тэхён застывает, наблюдая за копошениями омеги. Пробурчав под нос о том, что любимый совсем замотался, альфа с лёгкой улыбкой снисходительно вздыхает и приближается к нему.       — Ты что творишь? — от удивления повышенным голосом спрашивает Чимин, оказываясь подхваченным с пола сначала подмышками, потом перекинутым на плечо. Щёки краснеют то ли от положения вниз головой, то ли от бесцеремонно улёгшейся на кожу его задницы — чуть ли не между половинками — ладони альфы, игнорирующей халат и слой нижнего белья, и пальцы на ногах поджимаются от всколыхнувшего возбуждения.       Любая морока тут же забывается. Ким ставит омегу на пол ванной комнаты, предварительно настроив воду в джакузи.       — Думаю сеанс массажа можно перенести и сюда, — лукаво ухмыляется, запуская новую волну мурашек у мужа от в предвкушении потемневшего взгляда и томного поцелуя, сопровождающегося крепкими поглаживаниями от бёдер по спине до плеч и обратно. — Ты что мурлычешь? — тихо хихикает, прислонившись лбом ко лбу и медленно стягивая халат омеги. — Поможешь с ремешками? Но только не разбей ничего, — злорадствует, припоминая сегодняшнее приключение.       — Ты мне это весь год напоминать будешь, да? — закатывает глаза, но недовольство не может длиться долго.       Совместными усилиями они расправляются с адским препятствием в виде застёжек.       — Может, хочешь чего-то выпить? — спрашивает, галантно придерживая ладонь омеги, пока тот погружается в воду.       — Ммм, принесёшь апельсиновый сок? — задумчиво промычав, отвечает, тут же окликая Кима в дверях: — Только налей в бокал для вина. Что б поромантичней.       Проследив за Тэхёном влюблённым взглядом, Чимин с усталым вздохом откидывается на спину и проводит пальцами сквозь волосы. День был долгим и насыщенным.       Налив выпить, альфа шустро на носочках несётся через весь дом, останавливаясь лишь у самого джакузи. Он ставит бокал на широкий как раз для таких целей бортик и тут же выпрыгивает из спортивных штанов, залезая в воду к омеге, взяв ступни того и положив их к себе на ноги.       — Мастер приступает к своему делу, — шутливо кланяется, сложив ладони вместе в мини поклоне.       Чимин хихикает, попивая напиток, и удобнее устраивается, уже предвкушая удовольствие.       — Кому нужны эти ошейники, когда есть тёплая вода, масло и умелые сильные пальцы? — риторически спрашивает Пак, начиная мурчать от разминающих стопы движений.       Сложившаяся романтическая атмосфера, феромоны альфы, крепко мнущие уставшие мышцы ладони — всё это даёт умопомрачительную комбинацию, от которой Чимин завидует сам себе. Вдохи в стоны перетекают стоит накопившемуся напряжению в тканях смениться вспышками наслаждения, отдающими пульсацией по всему телу. Тэхён бережно массирует ступни Чимина, сосредоточенно разминая каждый пальчик, вызывая у омеги волны расслабления.       — Ох даже не знаю отрубиться мне или возбудиться, — игриво шутит Пак и заливисто смеётся от моментально возникшего испуга на лице альфы, пролив пару капель сока в воду. — Шучу я, шучу. Просто… — омега убирает щедро растёртую ступню из ладоней и медленным движением укладывает её на плечо мужа, скользящим жестом притягивая его чуть ближе. — Как насчёт того, чтобы помассировать что-то ещё.       Раздвигая ноги, Чимин касается ладони Тэхёна, ведя его всё выше по влажной коже, туда, где нарастает напряжение. Глубокий вдох Чимина и его ускорившееся дыхание говорят больше, чем слова. Он мягко направляет подчиняющегося Тэхёна, ведомый своими ощущениями и позволяя своему телу говорить за него. Альфа улавливает каждую мелочь: дрожь в дыхании, лёгкую румяность на щеках и то, как Чимин раскрывается перед ним.       Тэхён, ощущая нарастающее желание, склоняется ближе, его губы касаются плеча омеги. Он берёт бокал с недопитым напитком и откладывает его в сторону.       — Малыш, — смотря в глаза с подрагивающими ресницами хрипло просит Ким, — развернись.       Пак, словно заворожённый предстоящим, заставляет себя подняться с нагретого места. Чувство напряжения и пульсирующая под кожей близость мужа лишает его разума.       Их движения мягкие, наполненные нежностью и доверием. Тэхён проводит руками по спине Чимина, ощущая плавные, дорогие ему изгибы. В этот момент их связь кажется чем-то большим, чем простое физическое желание — желание выразить свои чувства, слиться в одно целое и забыть обо всём остальном.       Тэхён берёт флакон с маслом, и его тёплые пальцы аккуратно выливают янтарную жидкость на спину Чимина. Масло, переливаясь мягким светом, стекает к ямочкам над его ягодицами. Альфа начинает плавными, интенсивными движениями распределять его по коже.       Руки Тэхёна задерживаются на пояснице, его прикосновения становятся более тщательными, словно он хочет запомнить каждый изгиб тела, хотя способен воссоздать все тонкости, если бы ему дали кусок мрамора. Чимин чувствует, как его тело словно тает под этими умелыми движениями.       Альфа полностью погружается в процесс, его пальцы мягко, но уверенно прорабатывают каждый сантиметр. Он ласково касается тех мест, которые кажутся особенно чувствительными, наслаждаясь каждым звуком, который срывается с губ Чимина. Размашистыми движениями пройдясь по всей коже, Тэхён больше сосредотачивается на манящей пояснице, не скупясь массировать полушария, трётся членом между ними, пока пальцы интенсивно разгоняют кровь в теле Чимина.       Пак не может подавить своих желаний. Его шёпот — молитва поскорее быть заполненным и жажда утолить близость. Его обильно стекающая смазка растворяется в воде, аромат персика, тёплый и сладкий, усиливается, заполняя пространство ванной комнаты, затуманивая рассудки обоих сплошной похотью. Тэхён плавно касается до его дырочки, понемногу массируя пальцами и разрабатывая мышцы с нежностью и терпением, наслаждаясь узостью омеги. Его прикосновения уверенные, но заботливые, полные любви.       Чимин стонет и зажмуривается до белых пятен. Тэхён использует очередной палец, несмотря на протесты скорее перейти к делу, покусывает за плечо, посасывает кожу шеи и томно шепчет сладкие речи в ушко.       Чимин отвечает на каждое прикосновение всем телом: тихие стоны превращаются в звуки, которые кажутся мелодией, предназначенной только для Тэхёна. Он изгибается под его руками, дрожа от каждого прикосновения, когда их движения сливаются в один ритм.       — Омега, ты так хорошо стараешься для меня, — шепчет, обволакивая свободной рукой в объятия. Его голос пробирается в глубину сознания, будто они в этом мире одни.       Тэхён выпрямляется, вытаскивая пальцы, и с наслаждением любуется прекрасным телом Чимина. Его хватка скользкая из-за масла, приходится сильнее сжимать ладони, но не то чтобы он жалуется — наоборот.       — Альфа… — скулит Чимин, толкаясь назад в поиске мужа.       Ким долго ожидать не заставляет. Одним движением входит до конца, с упоением запрокидывает голову, простонав в унисон с омегой.       Их движения медленные, размашистые и глубокие, словно они стремятся растянуть этот момент бесконечно, наслаждаясь каждым мгновением. Масло придаёт коже Чимина блеск, отражая мягкий свет, а их тела переплетаются, создавая картину абсолютной гармонии. Тэхён крепко держит Чимина, каждая деталь выдаёт его страсть и соскучившуюся тоску по этому единству.       Стоны Чимина постепенно становятся более высокими и еле сдерживаемыми закушенной губой.       — Укуси, — толчки выбивают все мысли. — Укуси в метку, — просит.       Тэхён не смеет отказать мужу в просьбе, опускаясь ближе, накрывая своей грудью. Он обхватывает Чимина крепче, движения становятся всё более резкими при входе, и ладонь надавливает на низ живота, чтобы подарить ему ещё больше ощущений.       Кто он такой, чтобы отказывать мужу в его любимой просьбе.       Когда альфа склоняется, его клыки удлиняются и вонзаются в метку — символ их союза. Чимина накрывает волной экстаза. Он вскрикивает и сжимается, кончая. Ощущение их связующей метки, феромоны, наполняющие воздух, превращают этот момент в нечто неописуемое.       Тэхён рычит, чувствуя, как Чимин достигает своего пика, следует за ним, с сильным толчком кончая внутрь и чувствуя образовывающийся узел, распирающий податливые стенки ещё больше.       Обмякающее в его руках тело омеги, отрезвляет рассудок. Тэхён, всё ещё тяжело дыша, откидывается назад, не выпуская Чимина из рук. Он прислоняется к стенке джакузи и аккуратно подсаживает уставшего омегу на свои бёдра, чтобы дать им обоим время на передышку. Чимин постанывает, почувствовав углубляющийся из-за нового положения узел альфы, заламывая брови, и вцепляется в ладони мужа.       — Тэхёни, я вряд ли выдержу второй заход в постели, — устало дыша говорит Чимин.       — Не думай об этом. Ты был прекрасен, — Ким нежно проводит пальцами по лицу омеги, убирая пряди волос, прилипшие к его лбу, и поворачивает его голову, завлекая в чувственный глубокий поцелуй. — Вряд ли я бы сам выдержал ещё раз, — посмеиваясь признаётся альфа.       Когда возбуждение начинает спадать, они остаются в воде, наслаждаясь теплом и тишиной, пока Тэхён заботливо умывает их обоих, не забывая оставлять поцелуи на каждом участке кожи. Высушив и завернув Чимина в большое полотенце, он бережно уносит его в их кровать. Омега, прижавшись спиной к груди мужа, чувствует блаженную усталость.       Засыпая в объятиях, они погружаются в тёплый и умиротворённый сон, где нет ничего, кроме их общей любви.

❄❄❄

      Утро нового года начинается с привычного шума: трое детей врываются в спальню, как маленькие торнадо, прыгая на кровати и расталкивая родителей. Тэхён, закрыв лицо подушкой, издаёт страдальческий стон, но, выглянув одним глазом, не сдерживает улыбку при виде своих малышей. Чимин, смеясь, пытается усмирить их, но безуспешно.       — Я хочу блинчики! — тянет за руку папу Джисон.       — Так-так, а вы зубы помыли? — Тэхён тут же убивает запал детей одним вопросом, слыша в ответ протестующие мычания. — Бэки, запрягай Ёнтана в шлейку, пойдём вместе выгуливать. Джисон, Чанбин, проверьте спит ли Вону. А ваши родители пока оденутся, и мы все сядем есть самые вкусные блинчики.       Раздав указания обитателям дома, Ким с довольным видом поворачивается к мужу, ожидая утреннего поцелуя с вытянутыми в трубочку губами.       — Ловко ты распределил их, — посмеивается Чимин, чмокнув Тэхёна.       На кухне царит настоящий балаган: блины подгорают, джем и мёд нещадно размазываются по поверхности стола, а пёсик гоняется за упавшим бананом. Но для них это всё — самое настоящее счастье.       За столом дети наперебой рассказывают о своих подарках, которые успели изучить со встречи с Сантой. Бэкхён хвастается новым велосипедом, Чанбин поставил рядом со своей тарелкой робота, трансформирующегося в машину, Джисон светит накрашенным личиком, стараясь едой не запачкать свою красоту, а Вону пускает слюни, запихнув игрушку в рот.       Во всём этом шуме Чанбин сидит тихо, в отличие от своих братьев, то поглядывая на родителей, то на свой блинчик. Чимин, заметив задумчивость сына, сразу спрашивает:       — Чани, милый, что-то случилось? Хочешь другой джем?       Омега говорит мягко, но мальчик всё равно выглядит нерешительным, переминаясь на стуле. После долгой паузы он выпаливает:       — Я видел, как папуля целуется с Сантой!       В комнате воцаряется гробовая тишина. Даже Ёнтан замер, перестав гоняться за упавшим куском блина. Тэхён и Чимин переглядываются. Омега открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрывает, так и не придумав ничего.       — О, Чанбин! — радостно перехватывает инициативу Тэхён. — Какой ты внимательный! А я как раз хотел рассказать вам об этом! Санта дал мне померить свой костюм, чтобы я узнал, каково это — быть им, — его голос звучит весело и убедительно.       Дети тут же клюют на наживку, увлечённо слушая, как отец рассказывает про волшебных северных оленей, которые дожидались Санту, пока тот дарил им подарки в гостиной.       Чимин с удивлением и восхищением наблюдает, как ловко Тэхён справляется с ситуацией. Он под столом кладёт ладонь на его бедро, благодарно сжимая. Когда Тэхён заканчивает свою «сказку», Чимин, не сдерживая нежности, наклоняется и быстро целует мужа в губы.       — Фу-у-у! — хором кричат дети.       — А в следующем год Санта-Клаус даст мне померить свой костюм? — тут же спрашивает Чанбин.       — Конечно, малыш, — отвечает Чимин.       Так, за шумом, гамом и блинами с горячим шоколадом, их семья встречает Новый год — с радостью и любовью.