На троих

Джоан ехала очень медленно, мысленно ругаясь – как бы не опоздать в аэропорт. Из-за густого тумана она не могла повысить скорость, так что у нее имелись все основания для беспокойства. Туман, как белое покрывало, повис над дорогой и скрывал все, что находилось дальше 5ти-6ти метров. Положа руку на сердце, смотреть там было не на что – либо унылая, поросшая вереском пустошь, либо поле для гольфа, с аккуратно, «под линеечку» подстриженной травой. Эдинбургский замок едва виднелся вдалеке, и она снизила скорость, чтобы полюбоваться его величественными стенами. Скорее по привычке, потому что погодные условия, к сожалению, не позволяли в полной мере насладиться видом старой крепости. Но удержаться было невозможно. Всякий раз, проезжая мимо, она не могла не обернуться и хоть на несколько секунд восхититься ее мрачной красотой. Сегодня, правда, это произошло непреднамеренно. Как будто кто-то толкнул Джоан под руку и заставил свернуть не на юг, а на восток. Теперь, чтобы добраться до аэропорта, она ехала по кольцевой дороге. Только бы не опоздать, Нил и дети будут волноваться. Неожиданно туман над дорогой рассеялся, и Джоан увидела, что впереди нее по обочине бредет человек. Сгорбленная фигура выглядела настолько неприкаянно, что Джоан почти физически почувствовала - прохожему одиноко и холодно, а впереди у него еще долгий путь под моросящим осенним дождем. Фигура обернулась, вытянула руку с поднятым большим пальцем – голосовала. Джоан остановилась, потому что просто не смогла по-другому. «Подбросите в аэропорт?», кандидат в попутчики подошел к автомобилю, на ходу стягивая с плеч рюкзак. С близкого расстояния мешковатая одежда уже не могла обмануть – это была женщина. Джоан быстро осмотрела ее. Она была моложе, выше и крепче, ничем не примечательна – бледное лицо, длинноватый нос и усталые серые глаза. Неопрятные, намокшие русые волосы ниже плеч. Широкие, застиранные черные джинсы со множеством карманов и куртка из того же материала на пару размеров больше, чем надо, из-под полы куртки выглядывал край красно-зеленой клетчатой рубашки, из-под рубашки – край черной футболки. Незнакомка казалась вполне безобидной, и Джоан распахнула дверцу: «Как раз еду туда, залезайте». Та опустилась на сиденье слева от нее, представилась: «Меня зовут Криста» «Кэтлин», отозвалась Джоан, немного помедлив. Ей не хотелось чересчур доверительного общения – вдруг ее узнают, но теперь приличия требовали, чтобы она назвала свое имя. Она сосредоточилась на дороге, однако любопытство – истинно женский порок, заставлял ее снова и снова разглядывать неожиданную попутчицу. Женщина расстегнулась и распахнула верхние одежды, открывая надпись на заношенной майке: «Celestina Warbeck´s Love Potion Tour 2009»: имя певицы было смутно знакомо Джоан. Широкий рукав сьехал вниз, когда женщина подняла руку к воротнику, на мгновение показав множество браслетов, обвивающих запястье и предплечье. Кое-где к браслетам, между индейским бисером и деревянными бусинами, крепилось нечто, подозрительно похожее на звериные когти и зубы. Она небрежно отбросила назад волосы: неровные пряди наводили на мысль, что когда-то это воронье гнездо было аккуратной стрижкой, за которой в одночасье бросили следить. Некоторые прядки на висках и челке светлее остальных – на редкость халтурно прокрашенные «перья», заметила про себя Джоан. «Можно сделать погромче?», пока Джоан размышляла, незнакомка прислушивалась к бормотанию радио, и даже постукивала ногой в такт. «Пожалуйста», она согласилась, хоть и не любила рок-музыки. «Не каждый день услышишь по радио «Jesus Christ Superstar», как будто услышав ее мысли, слегка улыбнулась женщина. «Обожаю ее, особенно эту арию», и она целиком погрузилась в прослушивание, покачиваясь в ритме песни и тихонько мурлыча мелодию себе под нос. Негромкий голос не раздражал, Джоан вновь полностью сосредоточилась на дороге. МысленноонабылаужевЛондоне. «So like John before him, this Jesus must die. For the sake of the nation, this Jesus must die. Must die, must die, this Jesus must die. So like John before him, this Jesus must die», навязчивый припев начинал надоедать, и только Джоан повернулась, чтобы сказать женщине об этом, та пропела громче: «Must die, must die, this Jesus must, Jesus must, Joanne must die!» Пристальный недобрый взгляд будто уколол, Джоан чуть не потеряла управление. Тормоза взвизгнули, и машина остановилась на краю дороги. «This Joanne must die», повторила незнакомка, в ее голосе было такое торжество, почти триумф, что Джоан стало неуютно. «А ведь я вас сразу узнала, Кэтлин. Джоан Кэтлин Роулинг», странная попутчица улыбнулась, настолько бесхитростно и радостно, что Джоан подумала, будто бы угроза в ее взгляде секундой раньше привиделась ей. «В самом деле?», несколько нервно осведомилась она. «Да, я уже много лет ваша поклонница. Я так давно мечтала о встрече с вами, отслеживала ваши передвижения. Долгие, долгие месяцы», она в упор смотрела на нее, и Джоан вновь забеспокоилась, «И тут Мерлин посылает мне такой подарок – именно вы согласились меня подбросить», она посмотрела прямо и открыто, но не получилось – взгляд был холоднее, чем ледяные пустыни Арктики. «Только этого не хватало – оказаться в одной машине с ненормальной фанаткой», промелькнуло у Джоан в голове. Женщина тем временем порылась в рюкзаке и достала оттуда обернутую газетой книгу: «Пожалуйста, я очень вас прошу, подпишите ее. 32ую главу, если можно». Джоан протянула руку, и едва она почувствовала ладонью шероховатую поверхность книги, как ее как будто подхватил вихрь, закружил, ослепил и лишил слуха. «Добро пожаловать в мой скромный приют», как сквозь сон, услышала она голос той женщины. «Надеюсь, вы задержитесь подольше. Отказ я не приму». Растерявшуюся, испуганную, ничего не понимающую Джоан Кэтлин охватил вдруг ужасный упадок сил. Перед глазами потемнело, стало трудно дышать, она уже почти не соображала, что происходит, уже не хватало сил как-то реагировать на то, что с нее снимают пальто, стягивают перчатки и шейный платочек, что куда-то исчезли туфли - и при этом она не почувствовала ни единого прикосновения. Вещи, как по волшебству, исчезли сами, затем ее с размаху бросило то ли на диван, то ли на кушетку, под комментарий хозяйки дома: «Всего-то перемешение с портключом, а она сознание теряет» - ни капли сочувствия в голосе, только брезгливое удивление. «Это всего лишь дурной сон, кошмар. Я проснусь и все будет хорошо», успела подумать Джоан перед тем, как упасть в обморок. Она пришла в себя в незнакомой комнате, одна. Голова раскалывалась от боли, очертания предметов расплывались перед глазами. Джоан пришлось немного полежать, прежде чем она решилась подняться и осмотреться. «Как я сюда попала? Где я?», она потерла виски и лоб, пытаясь прогнать боль. «Наверно, мне стало плохо в машине и меня перенесли сюда. Но я совсем этого не помню.» Подобные размышления не успокоили, потому что несмотря на головную боль, она прекрасно помнила, как попала сюда. Ей не хотелось думать о странном ощущении полета, о кружении, как внутри торнадо – эти мысли не предлагали никаких разгадок, только тревожили. Интуиция подсказывала – нужно бежать отсюда любым способом. Она не понимала, как оказалась здесь, и желала уйти как можно скорее. «Самолет!», спохватилась она. «Черт, теперь точно опоздала». Как только она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы встать, то кинулась к двери. Но там не было ни следа ручки, или замочной скважины. Джоан провела рукой по гладкой полированной поверхности, надавила, ударила, еще и еще, но бесполезно – дверь не поддавалась. Страх, поутихший на время обморока, вернулся и разрастался в ее душе, подобно лесному пожару, вскоре он полностью захватил все сознание. Она подбежала к окну, и снова не обнаружила ни ручки, ни щеколды. В отчаянии она попыталась выбить его, дошла до того, что схватила стоящую в углу маленькую табуретку и изо всех сил шарахнулала по окну – и не произошло ровным счетом ничего. Стекло отпружинило, и табуретка упала на пол. Определенно, этот дом был слишком странным, чтобы хотеть в нем остаться. Она заметалась по комнате, то и дело натыкаясь на мебель, ощупывала стены в надежде найти потайную дверь, или тайный замок, открывающий дверь нормальную. Все было тщетно. Неизвестно, как долго это продолжалось, прежде чем Джоан поняла, что выйти отсюда невозможно, но она довольно сильно утомилась. Головокружение вернулось, и чтобы избежать еще одного приступа слабости, она присела на кушетку возле камина – ту самую, на которой пришла в себя. Выхода не было. Единственное, что она могла сделать – это ждать, когда ее похитительница соизволит придти и, черт возьми, объяснить, что Кэтлин тут делает. Она невольно прижала руку к груди, успокаивая учащенное сердцебиение. Немного прийдя в себя, она осмотрела комнату. Обстановку нельзя было назвать ни богатой, ни изысканной, ни даже подобранной со вкусом. Мебель, казалось, была принесена из бОльшего помещения и расставлена здесь без всякого плана – лишь бы влезла. Кроме кушетки, возле камина теснилась пара кресел и маленький трехногий столик, ниша в стене скрывала широкую кровать, небрежно прикрытую покрывалом; книжные стеллажи и платяной шкаф, какие-то стулья, еще кресла, и все это стоит в полнейшем беспорядке;письменный стол возле окна, ноутбук и куча проводов на нем. Тюлевые занавески на окне, когда-то, по видимости, белые. Окно, как выяснила Джоан, выходило в крохотный садик, обнесенный высоким забором. Она рассеянно скользила взглядом по мебели и стенам, пока не наткнулась на ранее не замеченную деталь – фото в рамочке, стоящее на каминной полке. Джоан поднялась, подошла к камину и взяла фотографию. Брови женщины невольно поползли вверх, а рот слегка приоткрылся. В кресле с книгой в руках сидел мужчина в черном. Увидев его, Джоан вздрогнула, потому что все в нем, начиная черной мантией и заканчивая недовольно скривленными губами, напоминало профессора Северуса Снейпа. Хотя и не совсем такого, каким она его придумала. Поражала схожесть с киношным образом, хотя этому Снейпу совершенно точно не требовался корсет, а на вид профессору можно было дать не больше тридцати пяти. Но даже не сходство поразило ее (самая известная детская писательница нашего времени достаточно насмотрелась на фанатов профессора, копирующих его во всем),а те, кто был сфотографирован вместе с ним. Фотография чем-то неуловимо напоминала бы семейные снимки – у Джоан и Нила тоже стояла на каминной полке фотография такого плана, со свадьбы – если бы не одно «но». Действующих лиц на ней было изображено не двое, как положено, а четверо. Компанию «профессору Снейпу» составляли три девушки в длинных одеждах (которые иначе, как «мантии», не опишешь), молодые, красивые и улыбающиеся На подлокотнике устроилась зеленоглазая девушка с длинными темными волосами и тоже в черном, как он. За спинкой кресла, положив руки «Снейпу» на плечи, стояла еще одна: светлые волосы рассыпались плечам, карие глаза смеются, мантия кричаще-розовая. Третья сидела на полу по-турецки, у ног мужчины, прислонившись к нему, чуть ли не положив голову на голени. Джоан еле узнала в ней свою попутчицу. Та была коротко подстрижена, кокетливые «завлекалочки» на висках, и ни одной белой пряди в волосах под цвет мантии – красных. Но главное, что отличало женщину с фото от того грустного создания, которое Джоан подобрала по дороге в аэропорт - она производила впечатление совершенно счастливого человека, глаза сияли, и она улыбалась. Вдруг мужчина на фотографии слегка повернул голову, нахмурился и посмотрел Джоан прямо в глаза. Она испуганно вскрикнула и уронила ее. «Нервы ни к черту, померещилось», она в панике подняла фото, и хотела поставить его на место. «Не померещилось», произнес у нее за спиной тот самый голос, что с такой радостью напевал «This Joanne must die». От неожиданности она чуть не выронила фото снова. «Поставь колдографию на место», приказал голос. «Не смей больше до нее дотрагиваться. Только не ты». Джоан осторожно водрузила снимок обратно и обернулась. Незнакомка стояла в дверях, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. «Бывают же чокнутые», подумала Джоан при виде черной мантии, в которую переоделась…кажется, Криста. Да, так ее звали. «Точная копия того, что я утвеждала для съемок». Вслух же она возмутилась: «Кто вы такая и что я здесь делаю? Немедленно выпустите меня отсюда! И мне понадобится телефон, уж будьте любезны». Криста слегка улыбнулась, как будто бы ее собеседница сказала что-то ужасно нелепое: «Я уже представилась ранее, миссис Роулинг. Нам нужно многое обсудить, и поэтому ты здесь. Забудь о телефоне. И ты не уйдешь, пока я не разрешу». «Да что вы себе поз…», возмутилась Джоан, но ее грубо прервали: «Как я уже сказала, нам надо многое обсудить. Сядь!», и когда Джоан не послушалась, Криста резко сорвалась с места, подошла к ней и толкнула в одно из кресел. Затем спокойно села напротив. Роулинг задохнулась от подобной наглости и хотела заново разразиться возмущенной тирадой, когда ее внимание привлекла открытая дверь. «Даже не думай об этом», проследила Криста за ее взглядом. «Поговорим как цивилизованные люди?». Возможно, ей удасться уговорить эту ненормальную выпустить ее. Ну что, в конце концов, может быть нужно фанатке? Наверняка она обойдется несколькими автографами и обещанием прислать пару эксклюзивных сувениров. Роулинг кивнула. «Замечательно», Криста немного расслабилась в своем кресле и села поудобнее. Но правой рукой, на которую Джоан вначале не обратила внимания, сжимала что-то в кармане. «Думаю, ты уже поняла, куда попала. Портключ и движущееся фото говорят сами за себя, я права? Возможно, трудно поверить, но это так – мы в магической части Англии». Роулинг не смогла сдержать легкой улыбки, и тон Кристы сразу же перестал быть дружелюбным: «Разве я сказала что-то смешное?», она вражебно уставилась на Джоан, и рука в кармане напряглась. «Нет-нет, что вы», торопливо ответила та, «вовсе нет. Наоборот, мне очень лестно, что вам настолько понравились мои книги, что вы даже воссоздаете какие-то черты воображаемого мира дома…» « «Воображаемого»?! Ты в своем уме?!», женщина вскочила, «А портключ, за секунду переместивший тебя из Эдинбурга в Йоркшир, а колдография?!» «Я плохо себя чувствовала, вот мне и показалось, что изображение двигалось. Или это голограмма», пожала плечами Джоан, «что же касается перемещения , то я не знаю точно, где именно нахожусь. Возможно, где-нибудь в эдинбургских предместьях, а вовсе не в Йоркшире». Криста хмыкнула и вытащила руку из кармана: «А как тебе это?», в руке она держала длинную тонкую палочку. « «Это» можно купить на ebay», Джоан, конечно, не хотела раздражать явно неуравновешенную Кристу, но подобное ребячество заставило ее забыть об осторожности. «Не думаю, что палочка с ebay может сделать так», та взмахнула рукой и произнесла «Акцио поднос!». В открытую дверь медленно вплыл поднос, и приземлился на маленький столик у камина. На подносе стояла сахарница, вазочка с печеньем, маленький чайник и две чашки. Криста села, невозмутимо разлила чай, и ожидающе посмотрела на Джоан: «Что скажешь теперь?» «Все можно объяснить», Роулинг сделала небольшой глоток, и мысленно отметила про себя, что Криста, может, и сумашедшая, но вот чай – черный, крепко заваренный, с мятой – просто отменный. «Ну объясни», она нахмурилась. «Я бывала на концертах Дэвида Копперфильда, и он показывал достаточно подобных фокусов. С Ури Геллером я тоже довольно близко знакома, он мне рассказывал…» «Геллер? Геллер, мать твою?! Маггл, который дурит других магглов своими гнутыми ложками?!», Криста снова вскочила, бледная, как полотно, на щеках проступили неровные красные пятна, отпихнула ногой столик, так сильно, что поднос со всем содержимым опрокинулся на пол. Она подошла вплотную к сидящей Джоан и направила на нее палочку. «Такое Геллер тоже умеет? Кру…», она замерла, не договорив, отскочила и пробормотала себе под нос: «Нет, нет-нет-нет, нельзя», сжала виски пальцами, закрыла глаза: «Надо успокоиться, я спокойна, есть другие способы доказать». Еле слышный шорох за спиной заставил ее обернуться: на середину комнаты выбежала мышь. «Вот и доказательство», Криста довольно улыбнулась, и перевела палочку на нее: «Круцио!» Джоан с все возрастающим ужасом наблюдала, как зверек перекатывался по полу, вереща и дрыгая лапками. Подобные звуки могли быть вызваны только очень сильной болью. Спустя минуту, которая показались Джоан вечностью, Криста опустила палочку. «Я тебя убедила?», вполне миролюбиво поинтересовалась она. Трудно было поверить, что всего пару минут назад Криста чуть не наложила на нее «Круциатус» в припадке ярости. Роулинг поспешно закивала. «Тогда продолжим разговор», повинуясь взмахам палочки, чашки снова заняли прежнее место на столе, чайник наполнился свежим чаем, и даже про мышь она не забыла – Джоан расслышала «Энервейт» и еще несколько слов, после которых животное поднялось и резво потрусило по ранее намеченному пути: под шкаф. «Как я уже сказала, ты в магической части Англии. Наверняка какие-то детали нашего мира кажутся тебе знакомыми. Я недавно выяснила – то, что происходит с нами, и твои, миссис Роулинг, книги – они пересекаются. Ты можешь влиять на события, происходящие в магическом мире». Джоан слушала невнимательно. Все, о чем она могла думать – это то, что выдуманноеей Пыточное проклятие работает. Равно как и «Энервейт». «Я не сплю и не брежу. Господь всемогущий, это правда. И я могла бы быть на месте мыши…», она вспомнила, как именно описано в книгах проклятие «Круциатус», и чуть не свалилась в обморок снова. «Эй, ты меня слушаешь?», Криста прервала свой рассказ, перегнулась через столик и помахала ладонью у Джоан перед глазами. «О чем я сейчас говорила?». Та замялась. Теперь, когда она увидела свою собеседницу поближе, внимание Джоан совершенно некстати привлекли ее волосы: «Никакие это не «перья». Это седина. Господи, а ведь она моложе меня! Что же такого должно было с ней произойти?», подумала она. Догадки, связанные с колдографией, Роулинг категорически не нравились. Криста подняла глаза к потолку и вздохнула: «Еще раз, вкратце. Твои книги, интервью и, я полагаю, даже замыслы избирательно влияют на наш мир. К примеру, директор Хогвартса был убит, как ты и написала, а недавно Рита Скитер, репортер «Пророка», написала очередной бестселлер - о том, что на самом деле связывало его с Геллертом Гриндевальдом. Занятное чтение, скажу я тебе. Тираж бьет все рекорды», на ее лице появилась улыбка и тут же пропала, Криста посерьезнела: «И Северус, согласно твоей книге, погиб, и как глупо погиб! Вообще-то у него был иммунитет ко многим зельям и ядам, кое-что он принимал в маленьких дозах, как он рассказывал – чтобы уберечь себя от неожиданностей. Северус постоянно носил с собой безоар, на всякий случай. А то, что его укусила Нагини, было бы смешно, если бы не кончилось так плохо – змея не опастнее котенка, она ручная. А уж Снейпа, левую руку Темного Лорда, никогда бы не тронула. Повелитель даже посмеялся, когда прочел это» «Как это посмеялся?», удивилась Роулинг, «разве Волдеморт не мертв?» «Тише!», Криста вздрогнула и прижала палец к губам, «Нас никто не подслушивает, мой дом надежно защищен, но я бы поостереглась говорить о Его Темнейшестве такие вещи. Разумеется, он жив и здравствует, того гляди придет к власти в Великобритании, да еще законным путем. Самый темный из темных магов современности будет избираться, какое падение нравов…», она немного помолчала, размещивая ложечкой остывший чай, и продолжила: «Сначала я думала, что ты сквиб, раз знаешь столько подробностей о магическом мире, но очевидно, это не так. Ты самая обычная маггла, и я не могу объяснить, почему ты можешь влиять на наши судбы. Да еще так ужасно». «Почему ужасно?», вырвалось у Джоан, прежде чем она поняла свою ошибку. Она же видела ту фотографию, как она могла так сглупить! Кристу и Снейпа явно связывали близкие отношения, и эмоционально нестабильная Криста сейчас сидит напротив, в любой момент готовая вспылить и использовать против нее какое-нибудь неприятное заклинание. «Северуса нашли в одном из коридоров замка Темного Лорда», Криста сидела, уткнувшись в чашку, сгорбившись, волосы падали на лицо, голос был еле слышен. «Кажется, Поттер». Роулинг хотелось уточнить, зачем Гарри мог придти к Волдеморту в этом перевернутом мире, но она сочла за благо промолчать. «Пока мальчишка бегал за помощью, тело изчезло. Только лужа крови на полу осталась. Его никто больше не видел уже три года», казалось, каждое слово причиняет ее собеседнице боль. «Исчез. Ни тела, ни могилы. Все, кроме меня, верят, что он мертв», она подняла голову, и произнесла увереннее: «Когда я прочла последнюю книгу, то поняла – ты можешь все исправить». «Каким образом?» «Ты напишешь продолжение, и там он будет жить. Если мои догадки верны, Северус снова появится». «Серия закончена, я не планировала продолжать. Это невозможно. Подумайте, сколько времени может занять написание книги. Я не могу находиться тут так долго». «Ты останешься, пока книга не будет готова. С остальными делай что хочешь, но Северус должен воскреснуть», последовал тихий, но твердый ответ. «Но я не могу остаться! У меня есть обязательства, семья, наконец!», возразила Джоан. «Это была не просьба, а утверждение. Ты напишешь книгу, и пока не поставишь последнюю точку, не выйдешь отсюда. Все, что может понадобиться для написания, я тебе принесу». «Вы не смеете…» «Смею», Кристина грусть и удрученность исчезли, она испепеляла Джоан взглядом, и вновь сжимала палочку. «Начнешь завтра. Сейчас устроим тебя». Последовало несколько замысловатых движений палочкой, затем Криста очертила на противоположной стене прямоугольник примерно в человеческий рост высотой. Там, где прошлась палочка, обои потемнели, очерченный прямоугольник стал деревянной дверью. «Большего не могу предложить – моя магия шалит в последнее время», женщина открыла дверь и жестом пригласила Роулинг войти. Комнатка была крошечной и напомнила Джоан пресловутый чулан под лестницей. Раскладная кровать, стул, столик , на нем стопка бумаги и несколько ручек. Еще одна дверь – еще более крохотный закуток, где, напирая друг на друга, и казалось, толкаясь, ютились раковина, унитаз и душевая кабинка. Неожиданно в камине вспыхнуло зеленое пламя, и оттуда послышался женский голос: «Крис, ты дома? Опять заблокировала камин? Где ты, надо поговорить!» «Проклятье!», Криста затолкала Джоан в комнатку, « продолжим утром, пока что отдохни». Ночь прошла беспокойно. Джоан проворочалась почти до утра на узкой неудобной койке. Придуманный ей мир существовал, и эта мысль не давала ей заснуть. Она задремала только под утро. Ее разбудил солнечный луч, бьющий прямо в лицо. Совсем как дома – Джоан обычно забывала закрывать занавески, и утром солнце будило ее таким образом. Это было настолько привычно, что ей показалось, будто бы и вчерашний день, и странная женщина ей только приснились. Она прикрыла глаза ладонью и села на кровати. Нога больно врезалась во что-то… «Откуда тут стол?», Джоан открыла глаза, «О боже, нет. Это был не сон.» «Доброе утро, или скорее, день», Криста вошла, совершенно не обращая внимания на полуголую Джоан. «Приводи себя в порядок, поедим, и начинай работать». Работа закипела сразу после быстрого завтрака, состоявшего из молока, кукурузных хлопьев и чая. Роулинг сидела на кровати в своей комнатке и обдумывала, как же ей выйти из затруднительного положения. Криста, пообещавшая было не мешать, то и дело заходила, спрашивала о чем-то, заглядывала через плечо. Сначала такое поведение нервировало, но через пару дней Джоан привыкла. Они общались вполне цивилизованно. Однако стоило ей заикнуться о том, чтобы позвонить или написать письмо, просто сообщить, что она в порядке – ответом всегда было решительное «нет». Оставалось только смириться. Тем более что заточение оказалось не очень тягостным. Джоан свободно ходила по всему дому, как выяснилось, довольно небольшому: кухня, две комнаты, плюс ее «чулан». Дверь в одну из комнат почти постоянно была заперта, лишь один раз, случайно, Роулинг удалось краем глаза заметить там детскую двухярусную кроватку. Единственным обитателем дома, кроме хозяйки, оказался тощий черный кот. Роулинг еще не доводилось видеть более некрасивого животного: кончик уха он потерял в какой-то давней драке, а на шее и левой лапе виднелись залысины шрамов. Характер был под стать облику. Кот не позволял не то что погладить себя – даже подойти ближе, чем на три фута. Ответом на нарушение невидимой границы была выгнутая дугой спина и яростное шипение, сделавшее бы честь любой змее. Во всяком случае, если речь шла о Джоан. Что касается Кристы, то она могла делать все, что угодно: обзывать его непечатными словами, отпихивать, если он пытался забираться на колени, не реагировать на настойчивые вопли, обозначающее просьбу покормить или выпустить на улицу, таскать за шкирку – он все равно терся о ноги, подлизываясь, и подставлял худую спину в надежде, что на этот раз его все-таки погладят, а не оттолкнут. Обычно она просыпалась, они с Кристой и котом завтракали на кухне, затем Джоан отправлялась либо к себе, либо в ту комнату с камином, где очнулась. По вечерам хозяйка дома устраивалась рядом, часто с каким-нибудь рукодельем в руках. Роулинг было любопытно разобраться в этом непонятном мире, так напоминающем ее фантазии, а Кристе, видимо, не с кем было поговорить, поэтому они вели почти что приятельские разговоры. «Я все же не понимаю, в чем секрет», Джоан закончила предложение и отложила ручку. За окном уже стемнело, и они сидели при свечах – несколько десятков висело в воздухе под потолком. «Все почему-то намного больше любили его и Драко, а не Гарри. Чем хуже был мой Снейп, тем больше у него появлялось поклонниц, невероятно». Криста грустно улыбнулась и продолжила возиться с шитьем – Джоан заметила, что она зашивала дырку на детской курточке, но не решилась спросить, чье это. Рядом с Кристой, повинуясь наложенному заклинанию, игла сама штопала детские же колготки. Кот, до этого смирно сидевший на полу, запрыгнул на диван и попытался улечься у хозяйки на коленях. «Пошел прочь, бандит!», она без церемоний столкнула его, но кот не сдавался и предпринял следующую попытку. «На пол, я сказала! Сволочь…», далее Криста выдала несколько эпитетов, из которых лишь слово «сволочь» было цензурным. Кота это не остановило. «А как его зовут? Я не слышала, чтобы ты называла его по имени», удивилась Джоан. «Он почему-то ненавидит свою кличку», ухмыльнулась ее собеседница, и окликнула кота, который все же ухитрился расположиться у нее на коленях: «Блэки!». Кот дернулся и зашипел. «Блээээки», протянула Криста, почесывая его за ушами. «Ну прости меня, прости», она перешла с ушей на подбородок и шею, и Блэки замурлыкал, «хороший мой, красивый … один ты у меня остался, даже с девочками(она бросила взгляд на то фото) почти что рассорилась…», тут она остановилась – видимо, посчитала, что подобные проявления слабости – не для посторонних глаз. Она резко сменила тему: «Я, кстати, не понимаю, зачем было творить такое с характером Севера». «Меня раздражало это ненормальное обожание отрицательного героя. Я не знала, как быть, и сделала его положительным. Но поклонниц у Снейпа почему-то стало только больше. Безумие какое-то», ответила Джоан. «Не более безумно, чем убивать его», Криста на секунду прекратила гладить Блэки, и призвала с кухни чайник и чашки. «Зачем, собственно? Тебе не пришло в голову, что есть кто-то, кому было тяжело потерять его, кто любит Северуса?» «Если речь идет о «моем» Снейпе, то я никому не пожелаю его любить». Ответом был быстрый взгляд, от которого душа ушла в пятки. Серые глаза, казалось, даже стали чуть светлее от переполнявших Кристу злости и раздражения – так вспыхивает молния, на мгновение осветив все вокруг и пропав, будто ее и не было. Впрочем, ведьма взяла себя в руки, ограничившись пренебрежительным хмыканьем в качестве реакции на дерзость гостьи. И Джоан готова была поклясться, что кот обиженно фыркнул, почти по-человечески. «Снейп выполнил свою задачу, и я не знала, что с ним делать потом», осторожно выговорила она. «И убила от греха подальше, чтоб не думать. Вообще-то, у Северуса были и свои собственные задачи, кроме помощи Поттеру. Он добросовестно шпионил на обе стороны – и не принял ни одну. Север всегда был только на своей стороне. При любом исходе войны он присоединился бы к победителю и остался бы в выигрыше. Все было совсем не так, как ты вообразила. История с Эванс, например – чудовищная глупость. Север не любил рыжих, уж я точно знаю. Он поклонялся Нарциссе Малфой, но это прошло», выражение ее лица стало настолько мечтательным, что Джоан не удержалась: «Прошло, потому что… появилась ты?» «Не совсем так, все сложнее», она покосилась на каминную полку, где стояло то самое фото, «Ну, отчасти да». «Но тогда я совсем ничего не понимаю. Ты говоришь, я могу влиять на ваш мир. Но тебя-то я не создавала, а ты есть!» «Ну знаешь, еще не хватало, чтобы ты меня создала! С твоими-то странными понятиями о красоте я была бы рыжей малявкой с плохими манерами, либо синим чулком с ужасной прической и зубами, как у бобра. Ведь у тебя именно такие представления о положительных и красивых героинях. Мне и так хорошо, спасибо!», она рассмеялась. Криста хотела сказать что-то еще, но камин полыхнул зеленым пламенем, она поспешно вскочила(Блэки недовольно мявкнул, когда его уронили на пол)и оттащила Джоан в ее убежище. Следующий день копировал вчерашний – снова работа над воскрешением Северуса Снейпа, чай в огромном количестве, Криста, чинящая очередной предмет детского гардероба. И кот, который всякий раз, когда Джоан случайно оказывалась поблизости, не упускал случая оцарапать ей ноги. «Так… Волд…то есть Темный Лорд стал подозрителен, никому не доверял», Криста проглядывала написанное Джоан вчера, «Север решил себя обезопасить…так… очень хорошо…на всякий случай приучил себя к яду…замечательно…, восстанавливающее и кроветворное в кармане, ага…все правильно», она отложила листы. «Ну что я могу сказать – вы хорошо поработали. Теперь надо сделать так, чтобы он появился здесь. Сейчас напишешь, что Север появился в Шеффилде, и вошел в маленький дом на окраине, где его давно ждали. Если мои предположения верны, так и будет. Разумеется, память я тебе потом подчищу». «Думаешь, этого достаточно?», засомневалась Джоан. «Просто написать, без публикации?» «Ну да. Я навела справки о некоем Дине Томасе – о нем ты не писала в книге, но все сходится. И отчим, возможно убитый Упивающимися, и мать-маггла, и кузены с кузинами. Про Дамблдора и Гриндевальда было просто интервью, но это тоже оказалось правдой. Родословная Блэков(кот издал странный звук, немного похожий на рычание), которую ты в книгу не помещала, в интервью не рассказывала, лишь поместила на своем сайте – тоже совпадает. Я пришла к выводу, что нужно просто записать, или даже рассказать кому-то. Так что публиковать ничего не надо, рукопись останется у меня», она глубоко вздохнула: «Скоро, уже совсем скоро… Мерлин, как же я ждала этого момента…» Было уже довольно поздно, поэтому окончательно оформен последний абзац был только утром. Но ничего не произошло. «Не понимаю», Криста хмурилась, в сотый раз проглядывая наброски Роулинг, «ничего не понимаю. Хотя… ты не уточнила дату, указала только месяц – октябрь. Может, нужно подождать». До конца октября оставалось две недели. Криста с каждым днем становилась все более нервной. Их с Джоан дружеские разговоры прекратились, а Блэки теперь все чаще доставались пинки вместо поглаживаний. Наступил Хэллоуин. Криста не находила себе места. Она металась по маленькой комнате, как хищник по клетке, и вздрагивала от каждого шороха. Когда стрелки часов показали одну минуту первого и наступил ноябрь, на нее было страшно смотреть. «Почему не получилось?», она подошла к сидящей в кресле Джоан, наклонилась, опираясь на подлокотники, и теперь нависала над ней. Та судорожно сглотнула: «Я не знаю, ума не приложу…», и замолкла, когда Криста схватила ее за грудкИ и притянула к себе, поднимая, так, что их лица почти соприкасались: «Исправить. Завтра же. Нет, сегодня, сейчас! Возможно, этот вариант не убедителен. Придумай новый, и на всякий случай укажешь точный адрес этого дома», она резко оттолкнула ее, и Джоан больно ударилась головой о спинку. Утром все изменилось. Общение сократилось до нескольких слов, когда Криста приносила еду. Криста постоянно дергала ее, заставляя поторопиться с продолжением. «Хм… я надеюсь, на этот раз получиться», говорила она примерно через неделю, просматривая новую версию. «Это был вовсе и не Север… чудесно… оборотное зелье, «Империо» и поддельные воспоминания, сказочно… кто же это был вместо него?…а не все ли равно…да, мне так даже больше нравиться. Время исправь», под ее диктовку Джоан исправила дату, пометив возвращение Снейпа сегодняшним днем. Криста снова ходила из угла в угол, ближе к полуночи то заламывая руки, то хваталась за голову. Два пузырька успокаивающего зелья никакого действия не возымели. Часы показали двенадцать. Пять минут первого. Пятнадцать минут. Час ночи. И ничего не произошло. «Я начинаю терять терпение», нарушила напряженное молчание Криста. Негромкий голос и спокойный тон ужасно дисгармонировали со сверкающими бешенством глазами. Джоан почувствовала себя очень неуютно. «Может быть, ты ошиблась, и я ни на что не влияю», возразила она, с беспокойством наблюдая, как Криста медленными шагами подходит все ближе и ближе. Когда расстояние между ними сократилось до фута, Роулинг не выдержала – вскочила и отбежала подальше, к окну. «Наши миры никак не связаны, совпадения случайны, я ничем не могу помочь», Криста все так же медленно приближалась, и беспокойство Джоан начало перерастать в панику. «Сейчас ты убедишься», они стояли лицом к лицу. «Выбери любого героя, быстро, не думая!», приказала она. «Деннис Криви?» «Криви, отлично. Кем он стал после школы? Быстро!», она подгоняла Джоан, как тренер команду. Та смешалась, но Криста не дала ей подумать: «Ну же, скорее! Не раздумывай, просто говори! Как ты думаешь, как ты веришь, что из него получилось? Да ты ответишь мне или нет?!», схватила ее за плечи и тряхнула как следует. «Деннис… Деннис увлекался фотографией, как его старший брат, и стал фоторепортером в «Ежедневном пророке». Даже не репортер, а папараццо, все самые скандальные фото – его работа», выпалила Джоан. « «Пророк»…а где у меня «Пророк…»», Криста отпустила ее и отошла к камину. Немного порылась в куче газет, сложенных неаккуратной стопкой, выудила одну и отлевитировала ее к Джоан. Помятый газетный лист завис у той перед глазами, огромные буквы заголовка возвещали: «Скандал в благородном семействе», а на фото, на фоне неказистого домика сплелись в объятии два молодых человека: высокий блондин и брюнет с растрепанной шевелюрой. В уголке – надпись мелкими буковками: фото Д.Криви. «Это случайность, может, он и раньше там работал», Джоан попыталась отодвинуть газету, но она упорно не хотела отодвигаться. «Нет», протянула Криста, «все сходится. Дело в том, что «Пророк» пытался добраться и до меня – читателям интересно, кого же это угораздило влюбиться в Снейпа. Эти стервятники дежурили под моими окнами, ходили за мной, я их всех знала по именам и в лицо. Среди них совершенно точно не было Денниса Криви», она снова порылась в стопке, подцепила газету из-под самого низа. «Вот, весенний выпуск, я не выбросила из-за статьи про Св. Мунго. Здесь тоже есть работы Денниса», она ткнула пальцем в фотографию красивой чернокожей женщины – в открытом ярком платье, под руку с, скажем так, не очень молодым господином. Согласно заголовку, это была «Черная вдова Забини и ее очередная жертва». «Вот видишь, получилось. Ты можешь. Попробуй снова!», заключила она. «Но Деннис и у меня остался жив после финальной битвы, а Снейп нет», возразила Джоан. «Я не могу воскрешать мертвых». «Он не умер!», вскрикнула Криста. «Его никто не видел ни живого, ни мертвого, а значит, есть надежда!» «Не думаю. Все попытки бесполезны, может, все же позволишь мне уйти?», Роулинг начал раздражать этот детский лепет. Неужели так трудно понять – умер, значит умер?! «Но тела не нашли!», перебила Криста, «Даже неизвестно, где он похоронен!» «Где похоронен?», разозлилась Джоан. «Это же Шеффилд, правильно? Значит, лежит где-нибудь… скажем, на кладбище в восточном предместье…» Криста побледнела: «Замолчи! Мерлина ради, не произноси этого!» «…возле северной ограды, между некими Макалистером и Смитти…» «Не надо!», она закрыла лицо руками. «… в части кладбища, недоступной для магглов», закончила Джоан. Криста медленно отняла ладони от лица, оно было мокрым. «Мы отправляемся туда, и помоги тебе Мерлин, если я найду эту могилу», она схватила Джоан под локоть и потащила за собой. Они аппарировали прямо на кладбище, и Криста бегом бросилась разыскивать описанное Джоан место. Чтобы та не сбежала, она провела палочкой круг над их головами, что-то сказала, и теперь, якобы, она просто не сможет отойти дальше нескольких футов. Так и оказалось: когда Джоан попыталась отстать и смыться, какая-то непонятная сила потащила ее за Кристой, как на поводке. Криста вдруг резко остановилась, расширенные от страха глаза не отрываясь смотрели на могильный камень прямо перед ней. Она безо взякого выражения, каким-то бесцветным голосом прочла надпись: «Северус Снейп, 9 января 1968 года – 15 августа 2010», и как подкошенная, упала на колени прямо в подтаявшую осеннюю грязь, распласталась на камне. Ее трясло от плача, она рыдала в голос, в отчаянии лупила кулаками по могильной плите: «Нет, нет, Господи, нет!» Испуганная этой истерикой Джоан кинулась бежать, но уже после нескольких шагов ее словно притянуло назад. Она пробовала еще и еще, но результат был тем же, то есть никаким. Во время последней попытки она слегка задела Кристу, и они обе замерли: Джоан – от предчувствия беды, Криста – от неожиданности. «Что ты сделала…», колдунья поднялась, одновременно вытирая заплаканные глаза – и оставила на лице красный след. Не заметила, что сбила костяшки пальцев в кровь. «Как ты посмела! Да как только твой поганый язык повернулся…», с каждым словом она все больше повышала голос, «В твоей власти было все исправить, но нет – ты убила его, снова! Ты, ты… Круцио!» Когда Джоан Роулинг описывала в своих книгах действие Непростительных проклятий, ей, должно быть, и в голову не приходило, что это вызывает такую боль. Настолько сильную, что каждый вдох дается с трудом, воздух как наждаком обдирает легкие, неведомая сила будто ломает кость за костью, наносит удар за ударом – а одного такого удара уже достаточно, чтобы отдать богу душу; кожа горит и ноет, и на малейшее прикосновения отзывается взрывом боли – как будто миллионы иголок вонзаются, каждый сустав – будто вывернут и искалечен, любое движение заставляет кричать, но сил на крики уже нет. Джоан каталась по земле, ее тело сотрясали судороги. Несколько раз она ударилась головой о камни, но это было ничто по сравнению с той болью. Крики «Круцио! Круцио!» доносились как будто издалека, она могла сейчас воспринимать только одно ощущение – боль. Джоан повторяла про себя, как мантру: «Пожалуйста, пусть это прекратится. Пожалуйста, прекрати. Умоляю, прекрати». Неожиданно все кончилось, и боль ушла. Роулинг с трудом открыла глаза, и обнаружила себя в «чулане». Только обстановка там была совсем другая. Вместо мебели – тонкий матрац, на котором лежала Джоан, и все. «Довольно неприятно, не так ли?», услышала она откуда-то сверху – Криста присела рядом с ней на корточки. Она не удосужилась убрать кладбищенскую грязь с одежды, алый след, пересекающий лицо, засох и стал бурым, глаза возбужденно блестели. «Кажется, будто тебе сломали все кости сразу, содрали кожу да еще посыпали свежие раны солью, да?», к ужасу Джоан, ее собеседница рассмеялась тихим злым смехом. Трудно было поверить, что это та самая женщина, с которой она недавно пила чай и вела дружеские беседы. Джоан и раньше пугали внезапные перепады ее настроения, но то были короткие вспышки, которые быстро затухали. Теперь все стало намного серьезнее. «Чтобы «Круциатус» получился, нужно хотеть причинить боль, и наслаждаться этим», Криста улыбнулась, «ты же сама так написала». Тонкая улыбка, скорее пародия на нее, радость и удовлетворениево взгляде – такой Роулинг Кристу еще не видела. Сейчас ее можно было бы назвать воплощением безумия, причем самой опасной из его разновидностей: давнего, основанного на выстраданной и подкрепленной какими-то своими постулатами идее, с особой, непонятной нормальным людям логикой. Она явно чувствовала себя более чем комфортно. «Правильно», Криста будто читала ее мысли, «мне чертовски понравилось. Я не чувствовала себя лучше за последние три года. А чего еще ждать от Упивающейся Смертью?», она закатала рукав мантии, и поднесла руку поближе к Джоан. «Раньше я не хотела говорить, чтобы не напугать – вдруг бы ты отказалась сотрудничать. Но сейчас мне наплевать, потому что ты все равно сделаешь то, что я хочу, так или иначе. Даю тебе последний шанс. До завтра должен быть готов еще один вариант, и если и на этот раз ничего не получится, пеняй на себя». Она поднялась, вынула из кармана и увеличила пачку листов и шариковую ручку: «Работай. Я приду утром», швырнула все это Джоан и вышла. Увы, та была не в том состоянии, чтобы работать. Руки тряслись, как с похмелья, и не желали удерживать ручку. О том, чтобы думать о развитии сюжета, речь вообще не шла – даже незначительные перемещения в пространстве отдавались во всем теле вспышками боли. Джоан не могла ни на чем сосредоточиться, кроме того, что ей страшно. Очень страшно. Ближе к утру она отключилась, написав всего несколько строчек. Пробуждение было не слишком приятным – когда Джоан не отреагировала на все попытки Кристы разбудить, та схватила ее за волосы и таким образом привела в вертикальное положение. «Совершенно незачем орать», пожала плечами Криста. «Не так уж и больно на самом деле. Показывай, что написала». Джоан похолодела, но не успела ничего предпринять. Криста призвала к себе полупустой лист и с удивлением, быстро переходящим в раздражение, уставилась на него. «Как это понимать?» «Я чуть не умерла вчера. Вернее, ты чуть меня не убила! Разве я могу писать в таком состоянии?», страх по-прежнему сковывал все ее существо, но после того, как Роулинг разбудили таким варварским способом, к нему примешивавалась изрядная доля злости. «Ой, вот только не надо. От двух-трех «Круциатусов» еще никто не умирал. С ума, правда, сходили». «Тем не менее, я отказываюсь что-либо делать, если со мной будут обращаться подобным образом!», заявила она. В конце концов, шантаж – это, видимо, единственное, что ей осталось. «Да ну?», кристино удивление по этому поводу никак не отразилось на ее лице, если не считать на миллиметр приподнятой брови. «Моя дорогая, ты не в том положении, чтобы ставить условия. Ради собственного блага, делай то, что я говорю. Или узнаешь меня с плохой стороны. Мы друг друга поняли, я надеюсь?». «Воскрешение Снейпа по силам только мне. Никто не может меня заставить…». Вместо ответа ей залепили пощечину. Потом еще одну, еще и еще. Ошалевшая, сбитая с толку Джоан попыталась закрыться руками, в ту же секунду руки оказались вывернуты за спину, а она сама – прижата лицом к стене. «А по-моему, я могу», они стояли настолько близко, что Роулинг могла почувствовать чужое дыхание на затылке, и услышать негромкое «Инкарцеро» (запястья стянуло веревкой), а затем «Левикорпус»(ее левитировали настолько небрежно, что она ударилась лбом о дверь). Когда Джоан пришла в себя, они обе находились на кухне. Она была привязана к стулу. Совсем недавно маленькая кухонька казалась очень обыденным и безопасным местом, но все изменилось. Из-за разожженного магического пламени все помещение было залито голубоватым светом, и производило жутковатое впечатление. Маленький огонь согревал воду в котле, при этом не причиняя никакого вреда поверхности стола, где и был разведен. Криста поправила котел на треноге и бросила в закипающую воду горсть нарезанных листьев, затем, сверяясь с потрепанной тетрадкой, по одному внимательно отсчитала 7 штук чего-то, похожего на маленькие зеленые шишки. «Дурман обыкновенный положила, цветы хмеля положила», бормотала она себе под нос, «О, оклемалась?», посмотрела она на Джоан. «Очень хорошо». Падающие на глаза растрепанные волосы, отсветы пламени, в которых бледная кожа казалась еще более болезненно-бледной, черный кот, крутящийся у Кристы под ногами – все это делало ее похожей на настоящую ведьму из сказки. «Так… я что-то забыла…», Криста нахмурилась, затем призвала их кухонного шкафа стеклянную банку. Под мутным стеклом кто-то шевелился. Когда она сняла крышку, кухня наполнилась шипением. «Мои маленькие друзья», хмыкнула она достала достала из банки небольшую, не длиннее 14-15 дюймов, змейку. Змееныш шипел и отчаянно извивался, пытаясь укусить ее за руку. Криста вслепую нашарила на другом краю стола брошенный там нож с широким лезвием. Джоан даже не успела подумать, что ее сейчас стошнит, а необходимые для зелья ингредиенты – кровь, печень и несколько измельченных кусков шкуры – уже отправились в котел. То, что не пригодилось, пало жертвой «Эванеско». Криста отлила немного дымящейся темной жидкости в чашку. «Я пыталась с тобой по-хорошему, но ты этого не оценила. Ты вообразила, что можешь что-то решать, более того – хотела меня шантажировать. Придеться преподать тебе урок», она подошла к Джоан и поднесла чашку к ее губам. «Пей!». Когда та отвернулась, ей зажали нос и влили это варево насильно. «Что это? Зачем?», Роулинг еле справлялась с тошнотой- зелье было ужасно на вкус, кроме того, она же видела,из чего оно было приготовлено. «Это наказание. Зелье действует, как «Круциатус», только не с телом, а с душой. За три часа, которые оно будет на тебя влиять, ты вспомнишь и заново переживешь все свои страхи», ведьма объяснила это таким же тоном, каким раньше поинтересовалась бы, какие хлопья лучше на завтрак – овсяные или кукурузные. «Думаю, после у нас не будет разногласий». Криста отвела ее в «чулан» и заперла там. Она не соврала – следующие три часа были наполнены ужасом. Джоан вспомнила все и заново пережила, как наяву. Все, чего она когда-либо боялась, включая монстра под кроватью, который наводил на нее ужас в три года, более поздние страхи: страх непопулярной школьницы быть осмеянной, страх высоты, боязнь потом, в более зрелом возрасте, остаться без гроша, не смочь вырастить дочку. Все снова: ощущение безграничного ужаса и безнадежности, стоило маме выключить свет; издевательский смех одноклассниц, вызывающий ужасный стыд, нежелание ходить в школу, нежелание жить; головокружение и ком в горле всего лишь от того, что она посмотрела из окна 10ого этажа; и Джессика, худенькая, бледная и …мертвая в ее детской кроватке – потому что могло быть так, что никто не заинтересовался бы рукописью Джоан, и она не смогла бы заработать денег даже на еду им обеим. Да, было время, когда она боялась остаться без средств. Ее страхи, призраки прошлого, реальные, надуманные, и совершенно иррациональные - они все являлись к ней один за другим. Спустя три часа Криста вошла к ней и молча положила на пол рядом с матрасом новую стопку бумаги. Джоан долго не могла успокоиться после того, как действие зелья прошло, ей пришлось напрячь все силы, физические и душевные, чтобы придумать еще одну возможность вернуть профессора к жизни. С большим трудом ей это удалось. Вечером, придя к своей гостье (или теперь, скорее, пленнице), Криста нашла у ее постели несколько исписанных листов. Один из них Джоан зажала в руке, да так и заснула. Ведьму эта картина не умилила, она выдернула листок у мгновенно проснувшейся магглы, и принялась читать, устроившись прямо на полу. «Зелье явно способствует развитию творческого мышления», довольно заключила она, еще раз проглядывая особенно понравившиеся отрывки. «Разыграл собственную смерть, слил Поттеру фальшивые воспоминания, сам – на курорт в теплые страны, и затаился на время. Всех обвел вокруг пальца, так похоже на него», голос Кристы дрогнул, но она быстро справилась с собой, и продолжила: «Прошло несколько лет, и осенью… дату поставь сегодняшнюю, будь добра… вернулся в Шеффилд… одно «с» в названии улицы, исправь, все должно быть точно…по каминной сети, в 9 вечера…» В гостиной послышался чум. «Геката-покровительница!», Криста побросала все на пол, вскочила и бросилась к камину, однако, не забыв закрыть и замаскировать дверь.Она не заметила, что дверь закрыта не полностью – поспешив, Криста оставила маленькую щелку, которую, тем не менее, из-за чар не было видно. Зато Роулинг, находясь внутри, получила возможность наблюдать за происходящим в гостиной. К ее огромному сожалению, из камина вышел не Северус Снейп. Пока Джоан сорентировалась, между хозяйкой и одной из пришедших уже завязался разговор. Остальные(а судя по звукам шагов, их было не меньше двоих) ушли в соседнюю, обычно запертую комнату. «Мы же договаривались, что ты заберешь их еще на две недели!», громко возмущалась Криста. Она выглядела разочарованной, подавленной и злой. «Я не выдержала бы так долго. Стоит отвернуться, как они либо подожгут дом, либо передерутся! Не могу больше!», оправдывалась гостья – светловолосая и кареглазая. Джоан узнала в ней одну из девушек с фотографии. «Две недели покоя и тишины – я что, многого прошу? Мне необходимо побыть одной!», не успокаивалась Криста. «Да в чем дело-то?», удивилась блондинка, затем улыбнулась: «Ты с кем-то познакомилась и пригласила его сюда? Согласна, подобные зрелища не для детских глаз…» «Я ни с кем не знакомилась и не собираюсь этого делать. Просто устала, хочу немного отдохнуть. Ты представить себе не может, как тяжело мне с ними справляться», Криста старалась казаться спокойной, но взгляд бегал, то и дело останавливаясь на противоположной стене – там, где была замаскированная дверь. «По-моему, ты нервничаешь», гостья подозрительно прищурилась, обернулась, проследив за взглядом хозяйки, и не смогла сдержать удивленного вскрика: «Еще одна комната? Кого ты прячешь?» «Никого», Криста ругнулась вполголоса, разобрать можно было только «эти вечно размывающиеся чары невидимости», «Мерлина мать» и «какого *** творится с моей магией?!» «Ну-ка, покажи мне этого «никого»», блондинка направилась к двери, которая, тем временем, проявилась полностью. «Надо же, ты наконец-то взялась за ум – и ничего мне не сказала!» «Наталия…», Криста попыталась ее остановить, но не успела. Быстро произнесенное «Фините инкантатем», и простенькое запирающее заклинание снято. Джоан едва успела отскочить от двери, и крайне неудачно приземлилась на свое спальное место. Наталия замерла на пороге, изумленно переводя взгляд с Кристы на Джоан – которая лежала на матрасе, одетая в кристину домашнюю мантию, а на полу рядышком стояли кристины тапочки. «Это не то, что ты думаешь», Криста схватила свою подругу за руку и попыталась вытащить из комнаты. Та не поддавалась. Она пристально смотрела на Джоан – узнавая и быстро подмечая ее измученный вид, круги под глазами, несколько синяков - и в глазах Наталии стало появляться понимание: «Лучше бы это было то, о чем я подумала! Что ты затеяла, Крис? Ты в курсе, какая шумиха поднялась там, снаружи? И что тебе будет, если ее найдут?» «Ага, конечно. Магглы найдут ее здесь, в доме, куда не всякий маг может войти», она очень неприятно улыбнулась. «Но все равно», продолжала Наталия, «удерживать человека против его воли…» «Пусть исправит то, что сделала – и убирается на все четыре стороны», кристин голос стал жестче. «Опять ты со своей теорией! Совпадения случайны, сколько раз говорить надо! Крис, Северус умер. Мне тоже плохо, я тоже тоскую, но этого не исправить. Смирись с тем, что его больше нет, и начни жить снова. А то ты заживо похоронила себя в этом доме, так не годится. Между прочим, Люциус спрашивал о тебе». «Что у тебя за дела с Малфоем?», Криста сверкнула глазами. «Прошло всего три года, как Северуса с нами нет, а ты…!», она схватила Наталию за плечи, разворачивая к себе: «Если узнаю, что между вами что-то есть…» «Не беспокойся, не узнаешь», еле слышно проборматала та. «Что ты сказала?!» «Тебе послышалось», Наталия с трудом вырвалась и повернулась к Джоан. «Я помогу вам добраться до города, миссис Роулинг. Я вас аппарирую», и обратилась к Кристе: «Так будет лучше». «Прости, Ната», Криста вытащила палочку: «Империо! Иди за мной.» И уже через закрытую дверь Джоан услышала: «Обливейт!» «Снова ничего! Почему, черт возьми? Я так надеялась», Криста вернулась и прикрыла за собой дверь. «Очевидно, твоя подруга права, и я ничего не могу исправить», Джоан невольно вздрогнула, когда та присела рядом с ней на матрац. «Пожалуйста, отпусти меня». «После того, что ты сделала? Ни за что. Ты вернешь мне Северуса, а если нет – я имею полное право на месть». «М-месть?!», она попыталась встать, но пара крепких рук удержала ее на месте. «Ты сама виновата, сама меня спровоцировала, а значит, заслуживаешь то, что уже произошло и еще произойдет». Снова эта пугающая полуулыбка и странный блеск в глазах... «Я думала об этом еще тогда, когда села в твою машину. У меня богатое воображение, знаешь ли. Есть множество вещей, которые я могла бы сделать с тобой, чтобы ты в полной мере прочувствовала свою вину». Кристины руки, ранее лежавшие у Джоан на плечах, пришли в движение, она взяла ее ладонь в свою, поднесла поближе, будто любуясь: «Например, проверить, крепко ли ногти держаться в ногтевых лунках. Или узнать», другой рукой ласково погладила дрожащую женщину по голове, «сколько времени требуется волосам средней длины, чтобы сгореть дотла». Скрип открываемой двери не дал Кристе договорить. Джоан ойкнула, когда та ударила ее волшебной палочкой по макушке. У нее возникло ощущение, будто бы на голову пролили что-то холодное, и этот холод обволок все тело. В то же мгновение колени и прочие детали фигуры, находящиеся в данный момент в поле зрения Роулинг, приняли окраску окружающей среды – матраца и пола. Криста наложила на нее дезиллюминирующие чары. «Мама», раздался тоненький голосок, дверь распахнулась, и в дверном проеме появился мальчик лет четырех, в синей пижамке и с плюшевым дракончиком подмышкой. «Ты почему не спишь, солнышко?», Криста обняла его, и в голосе ее было столько заботы, что Джоан подумала, не бредит ли она. Не может быть, чтобы это была та самая Криста, которая только что с маниакальным блеском в глазах рассказывала о мести. «Мам, мне страшно», ребенок всхлипнул, шмыгнул носом и прижался плотнее, «Эри меня пугает. Она сказала, в шкафу живет чудовище, и оно меня съест, когда я засну». «Конечно, съест!», раздался за дверью резкий девчоночий голос. «Набросится на тебя, и проглотит. И тогда я буду спать наверху, и вся комната будет только моя!», маленький силует, почти не различимый в темноте гостиной, подходил все ближе, с каждым шагом теряя свою темноту. И вот девочка в ночной рубашке стоит рядом. Они представляли из себя довольно любопытное зрелище. Обоим около 4-х лет, более непохожих трудно себе вообразить: он - белокурый и сероглазый, похожий на ангелочка, и она - угрюмая, нахмуренная, с длинными черными волосами и глазами чернее, чем самая непроглядная ночь. «Эрин, не запугивай брата (девочка обиженно насупилась и сложила ручки на груди). Джей, не слушай ее, Эри все выдумала», Криста достала из кармана носовой платок и принялась вытирать мальчишке слезы. «Плакса», еле слышно проворчала девочка. «Не ссорьтесь. Уже поздно, идите в свою комнату. Там НЕТ никакого чудовища, милая», мать бросила дочери предупреждающе-укоризненный взгляд, чмокнула беленькую, затем темненькую головку, и подтолкнула их к выходу. «Мама», Эрин обернулась на пороге, «когда папа приедет?» Кристино лицо как окаменело. «Ты обещала, скоро. И привезет мне подарок», нетерпеливо продолжила девочка. «Да. Уже совсем скоро. А сейчас иди спать». Заперев за ними за ними дверь, Криста прислонилась к ней спиной, вздохнула, и на несколько секунд замерла так, с закрытыми глазами. В полумраке комнаты трудно было что-либо разглядеть, но Джоан заметила, что по ее щеке скатилась слезинка. «Ну и что мне ей сказать?», дрогнувшим голосом поинтересовалась Криста у Джоан. « «Извини, малышка, я все придумала, наш папа вовсе не читает курс лекций в Америке. Он никогда не вернется, потому что мертв»?!», с каждым словом она все больше заводилась «Мне очень жаль…», испуганно пролепетала Роулинг. «Себя лучше пожалей. Флипендо!», из кристиной палочки вырвалось голубоватое сияние, и Джоан почувствовала, как поднимается в воздух. Ее понесло, будто на гребне волны, и с силой шмякнуло о соседнюю стену. И сразу же снова, о противоположную, о потолок, об пол. Когда и как это закончилось, Джоан не помнила – потеряла сознание. Потянулись унылые дни, наполненные работой. Каким-то непостижимым образом Криста организовала их жизнь так, что дети больше не натыкались на Джоан. Поистине, это было удивительно – как возможно им четверым ни разу не столкнуться в достаточно небольшом доме? Роулинг не думала об этом, все мысли были заняты работой. Она перебрала десятки новых версий, но ни одна не сработала. За каждую неудачу приходилось расплачиваться. Джоан на себе почувствовала и выдуманную ей «Сектумсемпру», и многие другие заклинания, о которых не имела ни малейшего понятия. Криста никогда не повторялась и обладала поистине дьявольской фантазией. Она могла наложить на Джоан сначала «Петрификус тоталус», затем «Круцио», и при этом совершенно спокойно рассуждать, насколько сильнее ощущается боль, если не можешь даже кричать, и что Темному Лорду нравилось использовать эту комбинацию, наказывая провинившихся подчиненных. Могла применить «Империус» и приказать положить руки в костер под котлом или сам котел. Бывало, что она использовала лечебные заклинания(оказалось, что Криста целитель по профессии – какая ирония!), немного их подкорректировав. Например, чары, которые должны были снять жар у больного, совершенно здоровую Джоан заставляли дрожать и стучать зубами от холода. Не брезговала Криста и маггловскими методами: после очередного неудачного варианта она вдвое сократила количество еды для Роулинг, да так и оставила впредь; в другой раз, вечером, перед тем как лечь спать, понизила температуру в «чулане» до температуры холодильника, наколдовала ледяную воду на пол – примерно по щиколотку, да еще и использовала на Джоан «Акваменти», такой же ледяной водой. Что удивительно, потом Криста всегда ее лечила, и лечила качественно. Правда, делая при этом вид, что слово «анестезия» ей неизвестно. «За что?», спросила как-то Джоан после очередной экзекуции. Голос плохо слушался, язык еле ворочался во рту – она в очередной раз упала в обморок. Сегодня не от слабости, боли или голода, а по совершенно другой причине – ей стало дурно от вида крови. Не собственной, слава Богу, не в этот раз. Просто Криста готовила какую-то отраву, для которой в качестве ингредиентов требовались лягущачьи внутренности. Соответственно, весь кухонный стол был ими завален, там и тут виднелись маленькие лужицы крови, и сама Криста была перемана этой кровью по уши. Ее это, впрочем, нисколько не смущало. «Ты сама виновата», уверенно ответила она, не прерывая работы. «Я хорошо к тебе относилась, и чем ты мне отплатила? Теперь будешь думать, прежде чем открыть рот». «Я сожалею, что так получилось, я стараюсь, правда!», возразила Роулинг. «Плохо стараешься», нож с неприятным хлюпающим звуком вспорол лягушачье брюхо. Джоан с огромным трудом подавила приступ тошноты: «Она знает, что мне плохо, когда я вижу такое. Она специально держит меня при себе, когда готовит это… эту гадость. Для нее мучить меня - что лягушку выпотрошить, так же легко. Как можно быть такой жестокой! Почему она это делает?». «Почему?!» Джоан не заметила, что произнесла последнее предложение вслух, и испуганно сжалась. Криста отложила нож и с удивлением посмотрела на нее. Похоже, она действительно не понимала, что делает не так. «Потому что хочу, чтобы до тебя дошло, как я себя чувствовала эти три проклятых года»,она пожала плечами и вернулась к своему занятию. Джоан не выдержала и отвернулась, для нее было невыносимо видеть залитый кровью и слизью стол, разрезанных на части лягушек, даже стук ножа о доску сводил ее с ума. «Чтобы ты поняла, каково это – потерять самое дорогое, что у тебя есть», невыносимо-спокойный и уверенный в своей правоте голос, никаких повышенных тонов, «Возможно, потому, что я могу это делать», а вот тут уже слышатся первые истерические нотки, как будто у Криста вот-вот сорвется. Дальнейший ее монолог становился все более лихорадочным. «Меня терзают смутные сомнения, что ты не хочешь его вернуть. Сознательно или нет, ты что-то делаешь неправильно», нож стучал по разделочной доске, аккомпанируя ее голосу, все быстрее и быстрее. «Ты не стараешься, значит, должна быть наказана. Я не жестока – разве я убила тебя? Или тех, кто тебе дорог – Нила, Джессику, Маккензи?! А это было бы всего лишь возмездием. Око за око», очередная лягушка шлепается на доску. Джоан сидела, опустив голову, изо всех сил борясь с тошнотой. Краем глаза она заметила, что кот прошмыгнул на кухню и сидит у стула хозяйки, подняв морду вверх. «Чего тебе, старый попрошайка?», стук ножа прекратился. «Захотелось лягушачьих лапок?», Криста хмыкнула и потрепала Блэки по спине испачканной рукой. Кот коротко мяукнул и повернул голову к двери. «Ну ясно», она вытащила заткнутую за ухо палочку, взмахнула ей – и Джоан услышала тихий шелчок. Входная дверь открылась. Сейчас бы сорваться с места, бежать, но сил недостаточно даже для того, чтобы подняться. «Опять вернешься только под утро», выговаривала Криста коту, «у тебя март круглый год, да, Блэки? Надо было тебя кастрировать», поддразнила она его. Кот возмущенно, как показалось Джоан, посмотрел на Кристу, поднялся, и с видом оскорбленной невинности прошествовал с кухни, гордо задрав облезлый хвост. Одна из лягушек, вернее, часть ее, по недосмотру Кристы, оказалась слишком близко к Джоан, и та не выдержала. Ее вырвало. Содержимое желудка выплеснулось прямо на пол, горло сжимали спазмы, глаза застилали слезы – а перед глазами, на столе, рефлекторно дергалась лягушачья лапа. Каждое ее движение вызывало новые рвотные позывы. Возникла мысль, что живой Джоан отсюда не выйдет. Если человек способен так хладнокровно убивать животных, что ей стоит прикончить себе подобного? Одними «наказаниями», как бы ужасны они ни были, Джоан точно не отделается. «Чудовище, монстр, как она может…» Кожу неприятно закололо – Криста применила очищающее заклинание, привела в порядок Джоан, стол и пол. Роулинг откинулась на спинку стула, закрыв глаза, и пыталась отдышаться. «На самом деле это легко», Криста как будто отвечала на невысказанный вопрос. «Главное – абстрагироваться. Я не воспринимаю этих лягушек как живые существа. Я думаю о том, что их требуха нужна мне для снадобья, благодаря которому Джей наконец-то перестанет кашлять.Он такой слабенький, такой болезненный, я места себе не нахожу, когда он простужается. И если для того, чтобы ему стало легче, мне бы понадобилось кровь, глаза или сердце Блэки, я бы ни секунды не колебалась». «Ты бы не колебалась, даже если бы тебе понадобилась моя кровь», подумала Джоан. К счастью, на эту «реплику» ведьма не отреагировала. «Мне непонятно такое отвращение. Когда ты писала про драконью печень, глазки жуков или желчь броненосца, ты же не думала, что зельевар будет ждать естественной смерти животного?», Криста рассмеялась собственной шутке, но смех прервался так же резко, как и начался. Она снова посерьезнела: «Это часть профессии и зельевара, и колдомедика. Бывает, что ингредиенты нужны только свежие. Очень часто животное должно быть убито определенным образом, в строго определенный день», она замолчала, будто обдумывая сказанное. Казалось, фраза навеяла Кристе какую-то мысль, но мысль не пожелала задерживаться в голове. Джоан более-менее отдышалась и наконец открыла глаза. К ее радости, кухня уже была приведена в порядок: пол, стол и забытый на столе нож сверкают чистотой, а ингредиенты упакованы в стоящие на столе огромные сосуды из темного стекла – за ним почти ничего не видно и поэтому они больше не пугают. Из гостиной послышался шорох, кто-то пытался связаться с хозяйкой дома через заблокированный камин. Криста бросила ей: «Сиди тут и не высовывайся», и ушла, левитирую перед собой банки. Джоан поймала себя на мысли, что и не думает нарушить запрет, для этого она чересчур испугана и слаба. Из гостиной доносился разговор по каминной сети, не очень содержательный: где мои две дюжины лягушек…а где мои пять галеонов… договор был о трех …не устраивает – препарируй сам…и вариации на эту тему. Криста вернулась на кухню уже без банок. Очевидно, удалось настоять на своей цене. Ее мантия, как и мантия Джоан, была очищена заклинанием, руки тоже, но о лице она забыла. Неприятные круглые следы – отпечатки испачканных кровью пальцев резко выделялись на бледном лбу и щеках. Видимо, поправляла волосы во время работы. От одного взгляда на эти следы Джоан снова замутило. Криста сначала не поняла, в чем дело, а поняв (увидела свое отражение в отдраенном до зеркального блеска котле) очень удивилась: «Да что такое! Неужели можно настолько бояться крови?», и в ее глазах заплясали не сулящие ничего хорошего огоньки. «Тебе правда настолько неприятно?», вкрадчиво поинтересовалась она. «Мне… очень… плохо», с трудом выговорила та. «Только от одного вида?», не отставала Криста. «Да, черт тебя возьми, да, да, да! Довольна?!», выкрикнула Джоан. Ей стало все равно, к чему такой ответ может привести. Ее колотила нервная дрожь, ненависть и страх насколько возросли, что заставили ее забыть об инстинкте самосохранения. «Более чем. Мне нужно кое-что сделать, я сначала хотела увести тебя, но теперь я передумала», она прошлась по кухне, провела рукой по висящим на стене, рядом с полками, маленькими ящичками наподобие скворечников. Джоан и раньше обращала на них внимание, но предпочитала не думать, что или кто там внутри. Затем, непонятно зачем, Криста расстегнула мантию почти до пояса. «Для многих существ кровь – пища, не более того», она открыла один из ящичков и что-то оттуда достала. «Посмотри, какой красавец! Desmodus rotundus magicus, но я называю его Графом», она хихикнула. Граф оказался крупной летучей мышью. Вытащенный на яркий свет, он недовольно крутил головой, и пытался вырваться из удерживающей его ладони. «У меня их несколько, но этот – мой любимец», Криста села напротив, очень близко, ее колено задевало колено Джоан. Мантия была широко распахнута, под ней не было никакой другой одежды, но на лице ведьмы не было и капли стыда. Она задумчиво гладила мышь по шерсти, ловко убирая пальцы, когда Граф пытался их укусить. Затем, как бы вернувшись в реальность, она взмахнула палочкой: «Диффиндо!», и у нее груди, чуть ниже ключиц, появился небольшой надрез, который сразу же начал кровоточить. Кровь потекла тоненькой струйкой, Джоан отвернулась – это было отвратительно. «Нет. Смотри». Неизвестно, был ли применен «Империус», но ослушаться она не посмела. «Это все равно, что насыпать собаке корм в миску», Криста посадила летучую мышь себе на грудь, «никакой разницы», она откинулась на спинку стула, гладила перепончатые крылья. Мантия раскрылась уж совсем неприлично. «Но иногда я боюсь, что слишком расслаблюсь, и он случайно убьет меня. Магические существа трудно контролировать…», осеклась, запрокинула голову назад и прикусила губу – тщетно подавляя стон. «Господи… какой ужас, какая мерзость…», Джоан готова была расплакаться. Картину, вызыващую у нее бОльшее омерзение, трудно было представить. Черной кровососущей твари, распрастертой на груди полуголой женщины, не за что было держаться, и она впивалась в ее кожу коготками, раня до крови. Отвратительное создание то вгрызалось в рану, то слизывало из нее крось – таким же манером кошка лакает из миски; то издавало неприятный, как скрежет металлом по стеклу, писк. Ко всему прочему, у Джоан возникло странное ощущение. Она и сама не могла бы его классифицировать. Пожалуй, более всего это было похоже на то, что она почувствовала, застав старшую дочь целующейся с ее молодым человеком – неловкость от нарушения чужой интимности. Хотя что за глупости, какая тут интимность, это просто ужасно, извращенно, отвратительно… «Ааа», Криста вцепилась обеими руками в сиденье стула, еще больше развалившись на нем. Она стала сейчас бледнее, чем была когда-либо, даже губы приобрели светло-розовый оттенок. Вид у нее был измученный. «Хватит», кристин голос был не громче мышиного писка. Она медленно, с трудом подняла руку и оторвала своего питомца от раны. Когда она встала, то покачивалась, а чтобы дойти до противоположной стены и вернуть Графа на место, ей пришлось держаться за стены и мебель. «Не догадываешься, зачем я тебе это показала?», она стояла напротив Джоан. Мантия по прежнему нараспашку, кровоточащие шрамики на груди. «Нет», еле выговорила та. «В следующий раз, когда он проголодается, ты его покормишь». «Следующий раз» у Графа наступил не скоро, через три дня. Криста, намеренно или случайно, не поставила Джоан в известность, поэтому все это время та провела в ожидании, умирая от страха всякий раз, когда Криста подходила к ней. Процесс кормления летучей мыши оказался на деле таким же жутким, как Джоан и представлялось. Даже если забыть о боли, о слабости, которая подкатывает при виде красных потеков на собственной коже, отвращение от ощущения перепончатых крыльев и осознание того, что это исчадие ада прикасается к ней, поднимало волну невиданного ужаса. Лучше бы на нее снова наложили «Круциатус», два, три «Круциатуса»! Криста затихла и пока ничего, кроме регулярных встреч Джоан с Графом, не организовывала. Казалось, она постоянно обдумывала что-то. Несколько раз Джоан видела ее читающей огромные потрепанные книги, полные непонятных символов. Роулинг потеряла счет времени, поэтому была очень удивлена, когда Криста сообщила ей, что очень скоро наступит самая длинная ночь в году – ночь Солнцестояния. «Я кое-что вычитала о воскрешении из мертвых, и провела некоторые расчеты. Ты должна написать еще один вариант до полуночи 22 декабря. Я прочту вслух ту часть, где говорится, как именно Северус выжил, прибавляя к тексту магические формулы. Я все продумала», она нервно заходила по комнате, «он должен будет материализоваться прямо передо мной. Не подведи меня! Все расчитано до мелочей, эти заклинания настолько сильные, что даже проткнутого колом вампира вернут с того света. Их надо произнести в эту ночь, самую долгую в году, и начать ровно в полночь», Криста понесла какие-то глупости о растущей Луне, Марсе и Солнце в Козероге, и прочую дребедень. «У тебя должно получиться, второго шанса не будет, это моя последняя надежда. Если не получиться – я тебе не завидую», заключила она. День и ночь Джоан писала, призвав на помощь всю свою фантазию. К назначенному сроку очередная версия продолжения была готова. Криста тоже готовилась – заучивала заклинания, приносила в дом какие-то странные вещи, штудировала свои книги. Ночью 22 декабря они вместе аппарировали на кладбище, к могиле Снейпа – Криста считала, что так у них больше шансов на успех. Она окружила это место маскирующими и заглушающими чарами, затем расставила вокруг могилы свечи и зажгла их заклинанием. Джоан не очень сильно обращала внимание на эти манипуляции. Ее не интересовало, зачем застилать надгробный камень черной тканью, какую роль сыграет перевернутое распятие, и в чем может помочь небольшой серебряный кубок. Она очень устала, ей было холодно, и даже почти все равно, получится ли что-то в этот раз. Криста встала на колени, жестом попросила Джоан передать ей пергамент с продолжением, и начала читать. Монотонное чтение, казалось, погрузило ее в подобие транса. Время от времени, после произнесения имени Снейпа, она добавлялась несколько непонятных Роулинг слов или фраз. Несколько раз останавливалась – чтобы зажечь еще пару свечей, на самОм камне, провести палочкой по надгробью, стирая дату смерти, или достать из кармана нож. Прошло довольно много времени – свечи почти догорели. Текст скоро должен был закончиться. Криста теперь добавляла специальные формулы почти после каждого слова, чем ближе к концу, тем громче становился ее голос. За пару абзацев до конца она закатала рукав, взяла нож и полоснула себя по руке, прямо поперек Метки. Кровь хлынула в подставленный кубок, и Джоан в который раз передернуло от брезгливости. Криста начертила этой кровью несколько знаков там, где раньше была выбита дата смерти, остальное вылила на камень. До конца оставалось две строчки. Но вот и они прочтены, и последние заклинания тоже. Наступила тишина. Криста подняла голову и недоуменно посмотрела на Джоан: «В чем дело?» Шум, напоминающий хлопок аппарации, прервал ее. Рядом с Кристой материализовался будто сотканный из фотовспышек человеческий силуэт. Она радостно вскрикнула, бросилась к нему – но ее руки заключили в объятия пустое место. Он и просуществовал столько же, сколько вспышка – пару секунд. «Все пропало. Второго шанса не существует. Я убью тебя», ведьма одним движением палочки убрала все следы обряда, вторым – наслала на Джоан проклятие, препятсвующее доступу воздуха в легкие. Теряя сознание, Роулинг почти желала, чтобы все это наконец закончилось. Но она очнулась живой и здоровой, в своем «чулане». Криста сидела рядом на полу, и держала в руках Графа. «Мы все перепробовали, я не могу возвращать мертвых. Пожалуйста, пожалуйста, я хочу уйти отсюда, пожалуйста», при взгляде на летучую мышь у Роулинг сдали нервы. «Да, конечно. Ты уйдешь», Криста улыбнулась, «совсем уйдешь, навсегда». Она наставила на нее палочку: «Выходи из комнаты!» Вместе они прошли через гостиную к входной двери, и вышли в садик. Невесть откуда взявшийся Блэки увязался за ними. За заборчиком лежал снег, но в самом садике зеленела трава, а кое-где на цветах сидели бабочки – согревающие заклинания поддерживали нужную для этого температуру. У Джоан промелькнула мысль, что ее и на самом деле сейчас отпустят. Иначе зачем выводить ее из дома? «Я правда могу уйти?», робко спросила она. «О да», Криста улыбнулась, но глаза оставались убийственно серьезными, «но сначала я хочу рассказать тебе одну историю. Посмотри», она потянула Графа за крыло, заставляя его раскрыться, «вот здесь у летучих мышей находится одна интересная косточка. С одной стороны она заканчивается крючочком, с другой – раздваивается, как вилочка. Существуем поверье, что если подойти к предмету своей любви и незаметно зацепить его этим крючочком, он навсегда будет твоим. А если оттолкнуть вилочкой того, кто тебе противен, он никогда больше тебя не побеспокоит. Разумеется, это надо проделать в определенный день, согласуясь с положением звезд и днем рождения того, кого ты хочешь заколдовать. Поэтому проще сварить приворотное или отворотное зелье. Но я отвлеклась. Главное – эта косточка должна быть изъята только одним способом, чтобы подействовать. Я покажу тебе». Криста увлекла ее под большое дерево и указала вниз, на корни: «Видишь?» «Муравейник?», удивилась Джоан. Прогулка по саду начала ее пугать. «Ну да», Криста достала из кармана мантии стеклянный сосуд с широким горлом. Она присела у муравейника на корточки, Граф, которого Джоан не было видно, жалобно пищал и трепыхал крыльями. Когда она поднялась и отошла, летучая мышь сидела под стеклянной банкой на муравейнике и билась о стены, пытаясь ее опрокинуть. У Джоан перехватило дыхание, когда она увидела муравьев, ползущих по его ноге. «Уже поняла? Мышь под банкой. Завтра от нее останется один скелет – муравьи обгложут до костей. Заживо». Джоан зажала рот рукой. Ей хотелось кричать, но сил уже не было. Боже мой, какое зверство… «Ты хотела уйти – ты уйдешь», не обращая на нее внимания, продолжала Криста. «Но твой путь не будет быстрым», она направила палочку на Роулинг, и та почувствовала, что земля стремительно приближается, а Криста вдруг кажется ей великаншей. Следующим заклинанием Джоан подхватило и понесло по воздуху. Когда головокружение немного прошло, первое, что она увидела – это Криста с Графом на руках, только роста она теперь стала просто огромного. «Что происходит?», Джоан вскрикнула от резкой боли в ноге и посмотрела вниз. Лучше бы она этого не делала. «Неееет!», закричала она, и заколотила руками по стеклянным стенам. То, что причинило ей такую боль, оказалось муравьем – рыжим муравьем величиной чуть меньше ладони. И снизу из муравейника уже медленно выползали другие. Накрытой стеклянной банкой жертве некуда было бежать. Криста стояла напротив, улыбаясь своей странной улыбкой, успокаивала своего вырывающегося любимца: «Не сердись, Граф. Ну как ты мог подумать, что я способна на такое? Я же не зверь», и гладила его крылья. Блэки терся о хозяйкины ноги, мурлыча. Джоан кричала и металась внутри прозрачной ловушки. Все ранее испытанные страдания по сравнению с такой смертью казались детской игрой. Страх потек по венам вместо крови, сердце, казалось, вырвется сейчас из груди, ломая ребра, в голове билась только одна мысль- крик: «Нетнетнетненадоянехочу!!». Муравьев стало больше, они ползли вверх по ногам, противно щекоча лапками. Ей удалось сбросить нескольких, но вместо каждого сброшенного появлялись еще два или три. Укусы болели, и их становилось все больше, проклятые твари забирались под одежду, в волосы, от них не было спасения. А напротив стояла безумная колдунья, ухмыляясь, как светлой памяти Снейп в его лучшие времена. Даже ее питомцы, как сейчас показалось Джоан, чем-то напоминали профессора. «Снейп, проклятый Снейп, все из-за тебя! Ну что бы тебе не ожить, старая летучая мышь-переросток, будь ты проклят! Будь проклят!», Джоан заплакала. Сейчас она искренне желала, чтобы Кошмар Хогвартса восстал из мертвых, и безоговорочно верила в такую возможность. Сквозь слезы ей показалось, что желтые глаза Блэки стали черными. Вдруг земля как будто пошатнулась, на мгновение потемнело, и раздался звон битого стекла. Когда день снова стал светлым, Джоан с удивлением обнаружила, что она, нормального роста, сидит за деревом, осколки банки валяются неподалеку, а Блэки пытается подцепить один из них когтями – играет. Заметив ее, он фыркнул и продолжил игру. «Мерлин всемогущий…», услышала Джоан кристин голос. Он звучал непривычно растерянно. Роулинг высунулась из-за дерева и обомлела. Посреди садика стоял Северус Снейп собственной персоной. Именно такой, каким он был на фотографии в гостиной, разве что более бледный и похудевший, да мантия несколько обтрепалась. Летучая мышь по кличке Граф пропала. Криста стояла напротив, слезы ручьями струились по лицу. Она потянулась к Снейпу дрожащей рукой, будто до конца не веря, что это он: «Северус… живой… Господи, это на самом деле ты…это все время был ты», она не решалась подойти ближе, коснуться, будто бы боялась, что неосторожное прикосновение отправит Снейпа обратно в преисподнюю. «Нет, это мистер Рикман заглянул на огонек», съязвил Снейп. Но голос мастера зелий дрогнул. Не успел Снейп договорить, как Криста сорвалась с места и буквально напрыгнула на него. Повисла на нем, обхватив руками шею, а ногами пояс. Кристу даже самый отпетый льстец никогда не назвал бы миниатюрной, и Северус наверняка свалился бы от такого напора, если б вовремя не подхватил ее под задницу и не прислонился спиной к ближайшему дереву. Он хотел что-то сказать, но Криста, видимо, была не в состоянии разговаривать. Ее губы с такой силой впились в его рот, будто бы хотели выпить заново обретенную душу Снейпа. Она целовала впалые щеки, горбатый нос и узкие губы, а слезы все текли и текли. Черные и русые волосы перемешались между собой, носы сталкивались, зубы стукались – неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы пара не вспомнила, что иногда людям необходимо глотнуть воздуха. Они оторвались друг от друга, оба тяжело переводили дыхание. «Ты соображаешь, сколько ты весишь?», возмущенно поинтересовался Снейп. Что интересно, несмотря на возмущение, опускать тяжелый груз на землю он не торопился. «Сто пятьдесят фунтов, а что?», раскрасневшаяся Криста крутила пуговичку на его воротнике. «Я уже не в том возрасте, чтобы таскать на себе сто шестьдесят фунтов живого веса», сердито возразил Снейп, но легкая хрипотца в голосе и то, что он слегка сжал ладони, ясно указывало на то, что он и не думает злиться. «Тогда… уложи меня куда-нибудь. Газон сойдет. Или для этого ты тоже не в том возрасте?», поддела она его. «Все такая же прямолинейная, бестактная и нахальная, и твое чувство юмора оставляет желать лучшего», усмехнулся Снейп, и осторожно опустил свою ношу на землю. «Нисколько не изменилась». Он тихо добавил: «Я скучал». «Я тоже. Я думала, с ума сойду от тоски», Криста потянула его за собой. Они, несомненно, были бы готовы немедленно наверстать три года разлуки прямо на траве, но ветка, хрустнувшая у Джоан под ногой, нарушила идиллию. «Оо», Криста села на земле, окидывая Роулинг затуманенным взглядом. Видимо, она забыла про нее. «Ты как выбралась?» «Кот опрокинул банку», ответил за Джоан Снейп, оправляя мантию. «А почему тебе именно сейчас удалось вернуть его?», не унималась Криста. «Потому что она поверила, что я жив. Миссис Роулинг была напугана до смерти, и в последние, как ей показалось, минуты жизни пожелала моего воскрешения. Ей даже не потребовалось высказывать или записывать свою идею, достаточно было оформить ее в подсознании – страх помог, придал ее мысли необходимую энергию и направленность», учительским тоном объяснил Северус, а на удивленный взгляд Джоан пожал плечами: «Вы очень громко думаете, миссис Роулинг». «Я могу теперь уйти? Пожалуйста, я хочу уйти, я буду молчать, я никому ничего не скажу…», просила она. Ее все еще била дрожь. «Можете рассказывать сколько хотите, вам все равно никто не поверит», Северус огляделся в поисках чего-нибудь, годящегося для портключа. Криста же при словах «можете рассказывать» мигом потеряла свой игривый настрой. Снейп подобрал у муравейника небольшую веточку, из нее и сделали портключ. «Сработает через две-три минуту. Перенесетесь прямо на Пикадилли», Северус протянул ей ветку, и тут из дома раздался плач: «Мама!Мама!! Он наколдовал мне розовые волосы!Ну мааама!!Аааааа!» Северус замер. Криста улыбнулась: «Джейсону повезло, что Эрин не знает пока, что такое Непростительные проклятия. Но уверена, еще до обеда она отомстит». Она попыталась слегка подтолкнуть Снейпа в напралении дома: «Ребята будут счастливы, что ты вернулся, иди к ним. Я провожу миссис Роулинг и присоединюсь к тебе». Но Снейп не тронулся с места: «Что я скажу? Как объясню свое появление? Да они меня не помнят… » «Помнят и ждут. Скажешь, что больше не преподаешь в Штатах». Тот медленно подошел к входной двери, так же медленно взялся за ручку. Несколько секунд Снейп собирался с духом, потом глубоко вздохнул, распахнул дверь и решительно шагнул внутрь. Сквозь дверь не было слышно слов – только неразборчивый радостный гомон. Лишь один раз из него вырвался голос маленькой девочки: «А где мой подарок?» Видимо, она смирилась пока с розовым цветом своих волос. «Портключ скоро сработает, и я хотела кое-что сказать тебе, прежде чем мы расстанемся», сказала Криста, и Джоан повернулась к ней. «Если ты еще что-то напишешь, или расскажешь в интервью, или подумаешь, и это что-то навредит нам – тебе это даром не пройдет», на ее щеках расцвели красные пятна, глаза заблестели, тон оставался пугающе спокойным и холодным: «Я тебя из-под земли достану. Я снова тебя выслежу, чего бы мне это ни стоило! Ты нигде не спрячешься! Я найду тебя, когда ты не будешь ожидать этого. Я приду к тебе ночью, Джоан!» Портключ наконец сработал, унося Роулинг из этого ужасного места, и она впервые в жизни вознесла хвалу Мерлину. Что было дальше? The Sun заработали большие деньги. Ведь именно эта газета первой опубликовала фотографии известной детской писательницы(довольно долго считавшейся пропавшей без вести), которая вдруг появилась в самом центре Лондона босиком, покрытая синяками и ссадинами, да еще в достойной бомжа хламиде. Джоан Роулинг не написала больше ни строчки. Она отказывалась отвечать на вопросы о «Гарри Поттере» в интервью, и даже обсуждать его с друзьями. До конца дней у нее вызывали страх и антипатию люди с серыми глазами. Магический мир больше не менялся. Возможно, тут сыграло свою роль то, что стоило Джоан Роулинг неосторожно подумать о нем, как ей тут же вспоминался ее самый страшный кошмар: темная комнатка в маленьком доме, наполненная болью и страхом, и негромкий голос, обещающий: «Я приду к тебе ночью, Джоан».