На троих

Когда меня под конвоем 2-х авроров доставили на этот Мерлином забытый остров в Северном море, первым делом отвели к коменданту. Я не уверена, что должность называется именно так. Этот человек был здесь еще при дементорах, что-то вроде посредника между ними и внешним миром. У него, как это ни странно, уже была папка с моим делом. Откуда только. «Мест не хватает, придеться трансфигурировать еще одну дополнительную камеру», с неодобрением посмотрел на меня он. Затем я была отправлена на личный досмотр. Полный. Самое унизительное и ужасное событие в моей жизни, которое я только могла представить. Но я молюсь всем богам, чтобы так оно и осталось. Хотя надеяться не на что – это тюрьма, здесь может произойти что угодно. Конфиковали все, что на мне было, от ботинок до последней сережки, и выдали взамен грязно-серую мантию в полоску. Потом отвели в камеру. Я сразу же начала мерзнуть. Если бы меня попросили охарактеризовать Азкабан одним словом, я бы наверно выбрала слово «холод». Здесь темно и сыро, но в первую очередь – холодно. Из крохотного окошка под потолком не переставая дует ветер, сквозняком гуляет по камере, пробирается под одежду, проникает до костей. К утру на моей пародии на одеяло образуется тоненькая корочка льда. Окошечно такое маленькое, что не понимаешь, день сейчас или ночь – в камере всегда сумрак. Иногда с моря доносятся крики чаек – как будто кошке наступили на хвост. И это действует на нервы даже больше, чем холод –чайки могут в любой момент улететь, они, в отличии от меня, свободны. Как долго я там пробыла? Не знаю, из-за темноты невозможно различать время суток. Я пыталась ориентироваться на охранника, разносящего еду, но он делает это нерегулярно. Тот, кто его разозлил, или просто лицо не понравилось, довольно часто остаеться голодным. Происхождение того, что он там дает, я не смогла определить. Если дальше так пойдет, то когда я выйду (или ЕСЛИ я выйду), любая маггловская школа с распрастертыми объятиями примет меня на работу. Учебным пособием в кабинет анатомии, т.к. на мне очень удобно будет изучать скелет.Тюремная гигиена же просто меня убила. Нет, все вполне на уровне, благодаря заклинаниям камеры самоочищаются, но вот санузел и душ общие. И ходить туда строем более чем неприятно, тем более что вода ледяная. Но спасибо и на том, что арестантов разделили по половому признаку. Ведь могли бы этого не делать. Несколько раз моя Метка начинала болеть – Лорду удалось скрыться, и он собирал оставшихся на свободе последователей. Ни о судьбе Северуса, ни о Нате с Пэрис я по-прежнему ничего не знала. Пока что никто из них не пытался связываться со мной мысленно. Но дело может быть в большом расстоянии, слишком толстых стенах, а также в том, что я сильно ослабла. О том, сколько сов недополучили мои родители, я стараюсь не думать. Через некоторое время меня в первый раз после ареста отвели в кабинет коменданта для допроса. Его кабинет был совершенно обычным – у нашего главного целителя такой же, но вот собравшаяся там компания…Сам комендант - ничем не примечательный мужик лет 50ти с хвостиком, авроры и министерские (среди них мелькнули рыжие головы), а также тот, кого я точно не ожидала увидеть - Аластор Моуди по кличке «Шизоглаз». «Еще один Упивающийся Смертью, сэр», один из моих конвоиров толкнул меня на неудобный жесткий стул. «Если б решал я, любой, у кого есть метка, получал бы «Аваду» при входе!», заявил Моуди. Его искусственный глаз бешено вращался, а настоящий так и впился в меня цепким взглядом. Моуди призвал мое дело с полки. «Так, посмотрим, мисс Голдшт…Гольдшм…» «Гольдшмидт», поправила я. Терпеть не могу, когда коверкают мою фамилию. Один из авроров-конвоиров отреагировал мгновенно, а именно – схватил меня за плечи и сильно встряхнул, аж зубы клацнули. «Будешь говорить только тогда, когда тебя спросят, я понятно объясняю?», он подкрепил свои слова подзатыльником. Моуди одобрительно кивнул и вполголоса продолжил чтение: «Родилась…магглорожденная…», он прервался и повернулся к конвоирам: «Это же надо так ненавидеть себе подобных», охрана состроила понимающе-подобострастное выражение лиц, старый аврор читал дальше: «…поступила-закончила…факультет…», он хохотнул и обратился к рыжему мужчине средних лет, в очках и с залысинами: «Как думаешь, Артур, факультет Хаффлпафф можно считать смягчающим обстоятельством?» «Не надо так, Аластор», поморщился тот. «И твои люди не имеют права избивать задержанных. Наблюдатель от Министерства, то есть я, обязан за этим проследить». «Никто никого не бил», проворчал Аластор себе под нос. «Что там дальше? Работала в клинике Св. Мунго медсестрой…обрати внимание, кому мы доверяем свое здоровье…не замужем…», он бросил на меня изучающий взгляд, «…что не удивительно…Метку приняла прошлым летом…» А это он откуда знает?! «…Пособничество Темному Лорду, применение Непростительных заклятий…Палочку ее проверили?», спросил он высокого рыжего парня с длинными волосами, того самого, что ворвался тогда в снейповские подземелья. Что-то много рыжих. Они что, родственники? «В основном лечебные и бытовые заклинания, сэр», развел руками рыжий. «Билл, ты вроде хороший Разбиватель проклятий, в Гринготтсе работал, а рассуждаешь как ребенок. С чего ты взял, что у нее одна палочка, а не две или три?» Браво, Щизоглаз. Палочки у меня действительно две. Рыжик обиженно сверкнул глазами: «Я так и подумал, сэр. Мы провели обыск у задержанной дома, изьяли вторую палочку и проверили ее». «И?», Моуди подобрался, даже немного привстал на стуле, что с его деревянной ногой было непросто. Глаза, что настоящий, что магический, заблестели в предвкушении. ««Ступефай», «Экспеллиармус», и тому подобное, норма немного превышена…», рапортовал Билл. «Что еще? Что из Непростительных, сколько «Авад»?», перебил Моуди. ««Круцио», «Сектумсемпра», и еще кое-какие черномагические заклятья, ни одной удавшейся «Авады». «Как?! Должна быть! Наверно, плохо проверили!», Моуди поднялся и принялся расхаживать по кабинету. «Аластор, успокойся», попытался снова усадить его рыжий с залысинами. «Я не думаю, что Билл ошибся.», (Моуди недоверчиво хмыкнул), «пусть суд решит…» «Суд, Артур?», взвился Моуди. Он подлетел ко мне и схватил за руку, демонстрируя окружающим Метку. У меня потемнело перед глазами. Вот сволочь, как больно… «Уизенгамот излишне гуманен. Видишь это? Она сама подписала себе смертный приговор. Была бы моя воля…», бушевал Моуди. С большим трудом Артур и Билл отцепили от меня разъяренного Шизоглаза. «Хватит, Аластор, хватит! Держи себя в руках!», воскликнул Артур. «Я знаю, как ты относишься к Упивающимся Смертью и разделяю твою точку зрения, но каждому из них должно быть гарантировано честное разбирательство, и никаких побоев! Кстати, я вообще не понимаю, что ты тут делаешь, заключенные Азкабана – не твоя работа». «У меня сегодня праздник», тяжело переводя дыхание, ответил Моуди. «Благодаря моему информатору схвачен убийца Дамблдора. Как я мог такое пропустить?» Я дернулась, как от удара током. Время остановилось, стены и потолок закачались перед глазами. Нет, не может быть, не должно быть, скажите кто-нибудь, что я ослышалась! Что бы здесь ни случилось со мной, ему придеться намного хуже. Где он, что вы с ним сделали? По шокированным взглядам авроров я поняла, что только что прокричала это вслух. «Забавно», протянул Моуди, подходя ко мне. Я инстинктивно вжалась в стул. «Билл», спросил Шизоглаз, «а не та ли это женщина, что сбежала от вас из комнат Снейпа, используя портключ?» «Не знаю, времени не было ее рассматривать», пожал плечами Билл. «Может быть, Джинни ее опознает. А зачем? Какая разница, она или нет?» «Не скажи, сынок», на покрытом шрамами лице Шизоглаза вновь появился оскал, долженствующий обозначать улыбку. «Любая информация может пригодиться. Я навещу вас через недельку-две, а ты проверь еще раз ее палочки. Ты точно что-то пропустил, Билл. «Авада» обязательно должна быть», он подмигнул парню и направился к выходу. На следующий день я снова сидела в этом кабинете. Из вчерашних присутствовало только два аврора, что конвоировали меня вчера и Артур, с ним была маленькая рыжая девочка со значком аврора-стажера на мантии. Та самая, что ворвалась к нам в то достопамятное утро. «Посмотри внимательно, Джинни, это она?», обратился к девочке Артур. Она внимательно осмотрела меня и кивнула. «Что ж, прекрасно, можно начинать», с довольным видом потер руки один из авроров и перемигнулся со вторым. Тот вытащил из кармана маленький пузырек и направился ко мне. «Вы не имеете права. Применение Веритасерума должно быть санкционировано Министерством!», вскричал Артур и встал между аврором и мной. «Мы имеем полное право, вот», тот достал из кармана кусок пергамента, «шеф уже все согласовал, мистер Уизли». Затем он ткнул мне в лицо пузырек: «Пей!» Содержимое было мутным и отвратительно пахло, как будто Веритасеруму не дали времени созреть. Даже я знаю, что недоваренный Веритасерум – сильный яд, поэтому сжала губы и отвернулась. Аврора это не смутило. Он в мгновение ока зажал мне нос и заставил-таки проглотить зелье. Они начали допрос. Ну почему все так уверены, что любимое времяпровождение Упивающихся смертью – массовые оргии и пытки пленных?! Мы вообще пленных не брали в последнее время. А оргии – это слухи и чье-то больное воображение. Может, и случалось такое в первую войну, но при мне точно не было. По делу было только два вопроса - где скрывается Темный Лорд, и в чем именно состояли мои обязанности как УС. Веритасерум действительно был несозревшим, и поэтому более слабым – у меня была возможность отвечать коротко, не пускаясь в рассуждения. Примерно через полчаса авроры поняли, что ничего интересного я рассказать не могу, и приуныли. Неожиданно один из них просиял и спросил меня: «А что ты вообще делала в комнатах Снейпа ночью?» «Спала», вырвалось у меня. Будь проклят тот, кто изобрел Веритасерум. Они переглянулись. «Спала с НИМ?», уточнил тот, кто меня допрашивал. Я не хотела отвечать, но короткое «да» все-таки вырвалось наружу. «Ну и как», задали мне следующий вопрос, «байка про мужиков с большими носами – правда?» Я зажала рот руками, но это не помогло. Следующие 2 часа творилось нечто неописуемое. Наверно, мой боггарт теперь будет превращаться в того аврора. Лучше бы они меня убили. Я не страдаю от излишней застенчивости, но это сломало меня, так уж я воспитана. Есть вещи, которые ни родителям, ни друзьям, ни задушевной подруге не расскажешь. С девочками я, конечно, делилась, но далеко не всем. А эти заставили рассказать все, действительно все – как именно, где именно, как часто и тэ дэ. Через 15 минут Артур выгнал Джинни в коридор, от ее щек можно было прикуривать. Через час он сам вылетел из кабинета. К концу второго часа я не выдержала и разревелась. Единственное, что радовало – меня не спросили, как мы познакомились, и я не выдала девочек. То ли аврорам надоело выслушивать мои признания пололам с рыданиями, то ли у них были другие дела, но допрос прекратили и вывели меня из кабинета. После недоделанного Веритасерума я чувствовала себя не лучшим образом – голова болела и кружилась, подташнивало, подкашивались ноги. Пока они спорили, кому вести меня в камеру (спускаться 2мя уровнями ниже, где стоит собачий холод, ни одному не хотелось), я прислонилась к стенке и попыталась успокоиться. «Не пойду я, мне еще отчет для шефа писать», продолжался тем временем спор. «Пусть Джинни ее отведет. Она же стажер, пусть учиться», пришли они наконец к консенсусу. Артур возразил, что конвоирование заключенных – не лучшее начало карьеры аврора, но его никто не слушал. «Если попробует сбежать, применяй любое заклятие, под мою ответственность», ободрил Джинни один из авроров. На этом спор был закончен, и мы с Джинни ушли. В камере я плюхнулась на нары и свернулась калачиком, закрыв лицо руками. Давненько мне не было так паршиво. Неожиданно вблизи раздалось покашливание. Рыженькая все еще не ушла. «Что? Тебе мало? Хочешь узнать еще что-нибудь?!», всхлипнула я. «Нет, я…мне очень жаль, правда», замялась девочка и вновь покраснела, как спелый томат. «Но послушай…те, это ведь неправда?» «Неправда»? Что именно? Под Веритасерумом не врут», я даже прекратила плакать и приподнялась. Что надо от меня этой малявке? «Ну, что вы…любите его», ответила Джинни. «Наверно, ты…вы были под «Империусом»? Или любовное зелье?» Я с и изумлением уставилась на нее: «С чего ты взяла?» «Это же Снейп», как нечто само собой разумеющееся, заявила Джинни. «Он гадкий, страшный, голову не моет. И он старый». Я не выдержала и рассмеялась: «Я тоже кажусь тебе старой в мои 28?» Девочка пожала плечами и не ответила. «Не переживай, на первом курсе мне выпускники казались стариками», я даже улыбнулась. «Но Снейп? Со Снейпом? Жуть какая…», на усыпанном веснушками лице появилось выражение крайнего отвращения. И тут я взорвалась. Вообще-то я существо мирное, если меня не доводить. Но уж если меня довели – спасайся кто может. «Кто ты такая, чтобы судить об этом?! Что может понимать сопливая девчонка вроде тебя, чей опыт ограничивается снами с Мальчиком-который-выжил в главной роли?! А сведения насчет немытой головы безнадежно устарели. Моет, причем регулярно и при моем участии. Если бы тебя не отослали в коридор, ты могла бы во всех подробностях узнать, как именно это происходит», на моем лице расцвела совершенно снейповская ухмылка. Бедняжка Джинни совсем смешалась и пулей выскочила из камеры. Неужели я угадала насчет Мальчика-который-выжил? До конца недели меня не трогали – захваченных УС много, не могут же все время тягать меня одну. Да и толку было бы мало – благодаря некачественному Веритасеруму я несколько дней не могла есть, все просилось обратно, вставала тоже с трудом. В один из таких дней, ближе к вечеру, я пыталась заснуть и почувствовала знакомое ощущение – стены закачались, размылись, и я уже вижу перед собой другое помещение. Неужели получилось связаться с Северусом? Раздалось отпирающее заклинание, и Снейпа втолкнули в камеру. Нет, связаться не получилось. Я опять подсматриваю его воспоминания, должно быть, о первых днях здесь. Он был одет в такое же серо-полосатое одеяние, как и я. Было очень странно видеть его в чем-то не черном. Не успел он войти, как дверь вновь открылась, и на пороге показалась невысокая фигура. Снейп обернулся на скрип двери: «Неужели мне придеться делить камеру с тобой? Я бы предпочел поцелуй дементора», поприветствовал он вошедшего в своей обычной язвительной манере. «Ошибаешься. Я не арестован», человек вышел на середину камеры. Это был Хвост. «Я доставил Шизоглазу Моуди такое количество ценных сведений, что мне сохранили жизнь и свободу, и даже наградили». «Какая же ты мразь, Червехвост», Снейп сел на нары, демостративно отвернувшись от Питера. «Кто бы говорил. На твоем месте я был бы полюбезнее. От меня зависит, насколько комфортным будет твое пребывание здесь», нисколько не смутившись, тот зашел с другой стороны. В ответ Северус рассмеялся: ««Комфортным?» Раскрой глаза, Хвост. Все, что меня ожидает – это смертный приговор, и довольно скоро. Моя душа готова к этому, и как именно я проведу оставшиеся несколько месяцев, не имеет никакого значения. Я не желаю еще раз выслушивать твои признания. Оставь меня в покое, будь так добр». Питер вскипел: «Ты не можешь меня вышвырнуть! Теперь я отдаю приказы! Кстати, рассказать, в чем состоит моя награда?», он вытащил из кармана небольшой ключ. «Я выторговал для тебя пожизненное заключение вместо смертного приговора. И этот ключ. От твоей камеры. Я могу прийти в любое время, и ты меня не выгонишь». Неожиданно он улыбнулся: «Этот старый дурак уверен, что я ненавижу тебя! Он думает, я тут на тебя «Круцио» накладываю!» «Круцио» не поможет. Я не изменю своего мнения. Мой ответ по-прежнему отрицательный», ответил Снейп. «Ты упустил кое-что из виду, Северус», глаза Питера нехорошо блестнули, и мне это совсем не понравилось. «У тебя есть слабое место – три твои пассии. Одна откупилась, вторую я не смог выследить, но вот третья – здесь, в Азкабане». Снейп ничем не выдал своего волнения, лишь зрачки на мгновение расширились. «Да-да, твоя маггла попалась. Я видел ее недавно, и вид у нее был совсем не цветущий. Благодаря мне чуть не убили Темного Лорда, Моуди мне верит. Лишь пара слов – и безобидная медсестричка превратиться в жестокую убийцу. Понимаешь, куда я клоню?. Но, я так понимаю, тебе это не интересно, так что пойду, пожалуй», Питер нарочито медленно направился к выходу. Несколько долгих секунд было тихо, затем Северус нарушил молчание: «Подожди. Я согласен». Быстрее ветра Хвост отлетел от двери и теперь стоял рядом со Снейпом. У меня не хватит словарного запаса, чтобы описать его взгляд. Чего там только не смешалось – триумф, желание подчинить, унизить, сломать, жажда обладания. Если это и любовь, то очень странная. «Ты сделаешь все, что я потребую. Взамен я не буду свидетельствовать против нее». «Даю слово», кивнул Северус. «Очень хорошо», Хвост уселся на нарах, закинув ногу на ногу. «Сними эти тряпки». Снейп резким движением рванул воротничок, Питер остановил его: «Не так. Медленно.» Судя по яростному взгляду Снейпа, у него на кончике языка уже висел оскорбительный и насмешливый ответ, но он промолчал и сделал, как было сказано, и остался в чем мать родила. Даже сейчас он ухитрился сохранить надменный вид. «Меерлин…», простонал Питер, поднялся и подошел вплотную к Снейпу. «Сколько лет я ждал этого момента». Его руки легли Северусу на плечи, затем двинулись вниз по груди. Я была уже не рада, что влезла в это воспоминание. Ведь это я во всем виновата - подставила Снейпа. Если бы не я, его нечем было бы шантажировать. Но не могу не признать – если бы на месте Хвоста был кто-нибудь другой, это зрелище бы меня завело, и даже очень. Неожиданно Снейп сдавленно вздохнул, по его телу прошла судорога. Секундой позже он бился на полу, корчась от боли, как под «Круцио». Питер с испуганным криком : «Северус, что с тобой?», пытался помочь ему подняться, но казалось, от его попыток боль только усиливается. Вот я и увидела заклятие Подчинения в действии. Тот, кто его изобрел, точно не был добрым человеком. Как там Пэрис говорила: «Если обьект попытается завести близкие отношения с кем-то, кроме хозяина, будет испытавать сильную боль, сравнимую с «Круцио». Похоже, желание или нежелание объекта значения не имеет. Заклятие начинает работать в ответ на любое прикосновение постороннего, если оно сделано с теми самыми намерениями. В камере Снейпа тем временем появились новые действующие лица, Моуди и несколько авроров, они прибежали на крики. Увидев, что происходит, Шизоглаз вышел из себя. Он орал, что ему наплевать, насколько Хвост ненавидит Снейпа, но калечить, а тем более убивать его он не позволит. Благодаря этим идиотам из Министерства в Снейпа нельзя запустить «Авадой», придеться судить. А на суде он должен выглядеть нормально, чтобы эта су…то есть мисс Рита Скитер не вздумала писать в «Пророке», что в Азкабане жестоко обращаются с заключенными. Поэтому их с Хвостом соглашение аннулируется, и пусть Хвост отдаст ключ. Пускай вообще будет рад, что его самого не посадили. Я вынырнула из воспоминания, вернее, мне помогли. За мной опять явились и повели допрашивать. В кабинете ожидал сюрприз. «Северус!», наплевав на все, я кинулась ему на шею. Знаю, он не одобрит, ему не нравиться показывать свои эмоции на людях, но я ничего не могла поделать. Я не ожидала, что он обнимет меня в ответ, но не оттолкнул – уже хорошо. «Как трогательно», осклабился аврор – мой давний знакомый, тот самый, что вливал мне Веритасерум. «Воссоединение любящих сердец», подхватил его напарник. «Извините, но одних мы вас оставить не можем». «Почему? Запрем их в одну камеру, а сами понаблюдаем. После того, что она рассказала, я бы не отказался посмотреть», возразил первый, и они оба заржали. Северус с недоумением посмотрел сначала на меня, потом на них. «Я не хотела, я правда не хотела, прости меня, пожалуйста прости, это все Веритасерум», я отвернулась, не смея поднять глаза. И так из-за меня у него одни неприятности, так теперь еще и это. «Отличная штука Веритасерум. Мы столько интересного узнали. Например, что во время интима ты можешь быть довольно…шумным», продолжил аврор сквозь смех. «Веритасерум, кстати, конфискован из твоей лаборатории, профессор», подхватил другой, «немного не дозрел, но сработал». «Скоты. Он же не созрел!», Снейп бросил на них испепеляющий взгляд. «Как грубо», поморщился аврор. «Хватит болтать, пора заняться делом», напомнил его приятель. «Да, правильно. Извини, профессор, продолжим нашу светскую беседу позже. А сейчас скажи мне, где может скрываться Ты-знаешь-кто. Ты из ближнего окружения, должен знать». «Понятия не имею», вздернул подбородок Северус. Авроры переглянулись. Один из них оторвал меня от Снейпа и вытащил из кармана небольшую бутылочку синего стекла. «Это тоже из твоей лаборатории, узнаешь?», обратился он к нему. «Довольно сильный яд, если не ошибаюсь?» Что-то не нравиться мне, как этот страж порядка на меня смотрит. У меня очень нехорошее предчувствие… И предчувствие меня не обмануло, потому что аврор без всякого предисловия схватил меня за волосы, заставляя откинуть голову назад, и влил в горло содержимое бутылочки. Северус находиться под прицелом волшебной палочки второго аврора и ничего не может сделать. «Так где Тот-кто-не-должен-быть-назван? Снейп, ты лучше меня знаешь, что будет, если она не примет противоядие через 2 минуты» Какие же идиоты. Мало ли, что мы вместе спим – в наше время это вообще не повод для знакомства. Северус, конечно, привязан ко мне, заклятием и чисто по-человечески, как я надеюсь, но они же не могут думать всерьез, что из-за меня он предаст Темного Повелителя? Дураки, ей-Мерлин. Руки почему-то мерзнут, и воздух…какого черта, где воздух? Такое ощущение, что легкие и горло затянуты липкой пленкой, не пропускающей кислород. Я пытаюсь дышать ртом, это не помогает. Перед глазами поплыли желтые и зеленые круги. Стены и потолок кружаться в диком танце. Круги сменились на черные, я уже ничего не вижу. И знаете, вранье это, что в момент смерти у человека перед глазами проходит вся жизнь. Я вижу только эту зиму и нас. Неожиданно откуда-то издалека доноситься голос: «Северная Ирландия, замок недалеко от Белфаста. Это все, что я знаю, это на самом деле все!» Я чувствую горький привкус на губах и темнота постепенно растворяется. Похоже, я вернулась. Выходит, это не авроры – дураки, а я. Ребята-то отлично разбираются в людях. «Поздравляю, профессор», тот, кто давал мне противоядие, похлопал в ладоши, изображая апплодисменты. «Двойной агент в прошлом – двойной предатель в настоящем». Северус не реагирует на эту подначку, он вообще не обращает внимания на авроров. «Как ты?», спрашивает он меня. «Прости, это я во всем виновата, если бы не я, пожалуйста, прости», похоже, вот-вот сорвусь. Я цепляюсь за его руку и не нахожу сил ее отпустить. Неожиданно он обнимает меня, очень нерешительно и осторожно. «Успокойся и прекрати истерику. Ты не несешь ответственности за то, что эти двое – подонки. Они все равно добились бы своего. Мне не за что тебя прощать». «Ну все, голубки, поворковали и будет», с этими словами меня подхватывают подмышками и в буквальном смысле слова выносят, потому что идти я не в состоянии. Снова моя камера, темнота и холод. У меня нет сил ни на план Н, ни вообще ни на что.