Прежде чем мы выжили

      Посетив культурные мероприятия, Мия вернулась в отель. Первая выставка оказалась удивительно хорошей, а вот вторая настолько же удивительно плохой. На завтра Мия запланировала развлечь себя прогулкой по Берлингтону и скрипичным концертом Брамса в исполнении местного симфонического оркестра. Сегодняшний же день она завершила шопингом, прикупив подарки — в основном для Тео.       По пути в номер Мия ругала себя за то, что сгребла в магазине полвитрины. Да ещё и не дождалась помощи портера, решив справиться со своей ношей самостоятельно. Мия ненавидела огромные сумки и страдала каждый раз, когда ей приходилось иметь с ними дело. Анна Винтур однажды сказала, что нет ничего такого, чего она не смогла бы уместить в своей голове или телефоне. И Мия полностью разделяла это мнение, предпочитая ходить налегке. Сегодня никак сам чёрт её дёрнул!        У двери номера из рук выпала сначала обувная коробка, затем перевернулся пакет. Мия успела ухватить его за дно, и содержимое посыпалось прямо на ковёр. Едва Мия принялась собирать разбросанное барахло, как из сумочки выскользнул телефон, потянув за собой некоторые предметы косметички.       — ХВАТИТ! Просто хватит уже! — выкрикнув своё напряжение, Мия хохотнула. Боже, она действительно устала. Стоило признать: эта поездка стала её профессиональной неудачей. А такое не лечилось культпоходом или шопингом. Только профессиональной продуктивностью.       Войдя в номер, Мия свалила покупки на кровать. Открыла чемодан и обнаружила, что забыла дома планшет. Для каждой задачи Мия предпочитала разные гаджеты. Для интернета и почты использовала планшет, лаптоп — для просмотра сайтов и работы с таблицами. А телефон — для звонков и смс.       Собственная рассеянность заметно подпортила Мие настроение. Однако впечатление скрасило долгожданное письмо на электронной почте.              Здравствуйте, Мия.       Спасибо за ваше послание. Получив его, я был удостоен Вашим драгоценным доверием, что, признаюсь честно, легло на моё сердце и величайшей радостью, и тяжёлым камнем.       Сожалею, что Вам приходится работать, как Вы выразились, наугад. Безусловно, куда легче действовать, держа в уме советы и опыт тех, кто уже ходил Вашей дорогой. Однако за свой долгий век я усвоил очень важную для себя истину: все самые важные решения мы принимаем в одиночку.       Понимаю, что груз ответственности невыносимо давит. И сколько ни откладывай решение на потом, оно никуда не уходит. Пожалуйста, не осуждайте себя в случае, если сперва выберете неверный путь. Всегда будет то, что происходит за пределами нашего понимания. И только когда общая картина сложится из мелких деталей, станет понятно, что всё это значило. А пока перед Вами лишь те небольшие фрагменты, которые Вам предстоит соединить воедино. Ваши глаза, Ваш разум и Ваше критическое мышление могут обмануть Вас и привести ни к тем выводам. Но, говоря начистоту, я бы предпочёл, чтобы Вы приняли неправильное решение и исправили его позже, чем не приняли никакого вовсе.       Я ещё не сталкивался с подобным феноменом и не знаю, на какое предзнаменование оно может указывать. Летописи, что хранят Аши, не содержат в себе однозначного ответа на Ваш вопрос. Впрочем, мой опыт подсказывает, что у любой тенденции всегда было какое-то глобальное значение. Обычно история повторяется, но иногда мы оказываемся у истоков чего-то нового и понимаем это только тогда, когда это произойдёт снова. Я считаю, что Вы мыслите в верном направлении. Действительно, такое количество новообращённых стражников может значить, что грядёт нечто серьёзное. Скоро этому миру потребуются Судьи, он как никогда нуждается в хранителях равновесия. И вероятно, Вам следует исходить из этого умозаключения. Я считаю его самым толковым, но окончательное решение — за Вами. Я слишком мало знаю, чтобы составлять честное мнение о ситуации с Орденом. Посему никоим образом не хочу обнадёживать советами. Глубоко сожалею, что должен возложить на Вас это обязательство — принимать решение самой. Я знаю, это непросто. Как и непросто ездить по миру, унося с собой всё больше вопросов.       Искренне рад быть тем, к кому за советом хочет обратиться Ваше сердце. Оставайтесь храброй. И пусть Ваша храбрость сулит благополучие Вашему делу.       Ренато.       Что ж. Букинист Аши понимал о ситуации немногим больше.       Несмотря на затруднения, Мия знала точно: сегодняшняя проблема с Орденом похожа на то, с чем ей приходилось сталкиваться в лучшие годы своего стражничества. И это «приблизительно настоящее» манило своей привлекательной опасностью. Мия так давно не ощущала того старого запала. Того единства с соратниками, ту связь и целостность с ними, когда кажется, что ты готов умереть за каждого из них. С другой стороны, что, если ситуация обстоит ровно наоборот? Дети, которых обращала луна, пока не могли исполнить своё предназначение и полноценными стражниками не являлись. Быть может, Мия неосознанно притягивает в свою жизнь события и людей, которые лишь подтверждают её профнегодность, неуместность и ненужность.       Она просмотрела ещё пару писем. Одно из них содержало просьбу написать предисловие для книги. Такие предложения Мия отклоняла или просто игнорировала. Она больше не занималась журналистикой.       День и его заботы вдруг высосали из неё все силы. Едва открыв новое письмо, Мия задремала…       Ей снился их с Виктором дом. Большой и одинокий, он всегда казался Мие чересчур бездушным для семейного гнёздышка. Первое время ей даже было трудно его запомнить. В своём регулярно повторяющимся сне Мия петляла по лабиринтам этого дома, пока впереди неё на расстоянии пары десятков шагов не появлялась фигура. Мия всегда бежала за ней. Ноги её вязли, но Мия всё пыталась догнать удаляющуюся фигуру. Каждый раз та вела за собой во двор и направлялась к воротам. Мия не представляла, что находится за ними. Но что-то ей подсказывало: именно туда ей и нужно. Это была навязчивая идея, обсессивно-компульсивное помешательство: если она не успеет за таинственной фигурой, и ворота захлопнутся, то на этом всё. Она умрёт. И все её близкие умрут. И потому Мия всегда бежала, изо всех сил, спасая и спасаясь. А просыпаясь, она никогда не могла вспомнить, успела ли.       Мия открыла глаза. На её груди лежал телефон, а на его экране всё ещё высвечивалось непрочитанное письмо.              Мистер Ван Арт.       Рады Вам сообщить, что подготовка к Вашей годовщине завершена. Шеф-повар Джампаоло Паладини забронирован на обозначенные даты. Место проведения утверждено. Во вложении находится согласованный сценарий послания-квеста для вашей супруги.       Если у Вас есть дополнительные вопросы или предложенная, свяжитесь с нашим менеджером.       Спасибо, что выбрали нас.       С уважением, ивент-агентство «Festive season».              Догадка явилась тут же. Работая в редакции, Мия иногда получала чужую почту, когда её адрес случайно включали в рассылку. Очевидно, «Festive season» допустил грубейшую ошибку. Наверняка электронным адресом Мии им следовало воспользоваться позже, чтобы отправить послание-квест. Кстати о нём… Мия открыла документ во вложении. С графоманской поэтичностью там описывались локации, которые следовало посетить, чтобы добыть очередной «ключ»… Впрочем, Мия быстро потеряла ко всему этому интерес.       Итак, Виктор хочет что-то праздновать…       Мия предпочитала не думать, что для них уже поздно выделять какие-то особенные даты. Ничего намекающего на романтическую связь в их союзе почти не осталось. Однако это были нехорошие мысли. Думать об этом — всё равно, что приглашать их в собственное сердце. С другой стороны, Мия не смела прямо спросить у Виктора причину такого решения.       Поверить не могу, что из всех существующих тем на эту разговаривать сложнее всего. После тяжёлых разговоров и разговоров по душам простые даются непросто. Вы словно уже переступили черту, за которой больше не способны быть лёгкими и спонтанными друг с другом. Любой разговор — это приглашение, на которое нужно собраться с духом.       Мия ещё раз бегло просмотрела письмо и файл во вложении. Что-то не так, во всём этом сквозил подвох, но он всё ускользал от её пристального взгляда.       Следом подоспело новое письмо:              Уважаемая миссис Ван Арт.       От имени компании «Festive season» приношу свои искренние извинения за ошибку нашего сотрудника. Как вы уже, наверное, поняли, предыдущее письмо предназначалось не Вам, а заказчику.       Мы понимаем Ваше разочарование из-за испорченного сюрприза. Ещё раз просим прощения за причинённые неудобства. В качестве компенсации предлагаем следующее. В данный момент Ваш супруг подбирает Вам в подарок бриллиантовое украшение. Мы будем рады ознакомить Вас с отобранными вариантами. Тот, который Вам приглянётся больше всего, мы выберем в качестве приоритетного, за который и будем агитировать. Мы сделаем всё, чтобы окончательный выбор Вашего супруга остановился на этом варианте. Надеемся, Вас устроит компромисс, и вы сохраните этот инцидент в секрете от заказчика. Впредь мы будем внимательнее относиться к рассылке почты. Будет ли Вам удобно встретиться с ювелирным агентом по указанному в электронной визитке адресу? Ждём вашего ответа.       С уважением, ивент-агентство «Festive season».                     Мия села за рабочий стол. В душе копошилось смутное отдалённое беспокойство, которое вскоре приняло форму вполне конкретного вывода:       Ну какой бред!       Письмо — это явно плохая попытка манипуляции и обмана. Куда больше Мию смутил способ, на котором строился очевидный фейк. Кто бы ни находился по ту сторону экрана, он даже не догадывался, какую грандиозную свинью сам себе подложил. Украшение — блескучая наживка. Ею злопыхатель хотел создать иллюзию прикосновения к прекрасному. В его представлении этого достаточно, чтобы отключить женский мозг. К тому же, Мие показалось, её торопили, создавая тем самым эффект ускользающей возможности. Таким образом, некто располагал, что жертва захватит эту наживку вместе с леской и крючком. Вот только он не знал, что Виктор никогда бы не подарил бриллианты. Он любил повторять, что бриллиантов на свете очень много, и у них низкая цена производства — это становится очевидно, если попытаться перепродать их розничному продавцу. А вот рубины, сапфиры, гранаты Виктор действительно считал ценными и уникальными камнями. Конечно, злопыхатель не мог знать этих тонкостей. Он не мог знать, что у подарков Виктора всегда есть смысл. Когда он дарит что-то, то словно бы напрямую заговаривает с тобой.       Мия нашла сайт ивент-агентства. Узкопрофилированная компания занималась организацией свиданий и семейных праздников. На первый взгляд ничего подозрительного. Однако домен был зарегистрирован менее года назад. Страницы — аляпистые и псевдопрезентабельные: так в представлении не самых светлых умов выглядит элитная услуга.       Мия заметила, как забарабанили по столешнице её пальцы. За годы стражничества она превратила свой внутренний голос в первоклассное чутьё. И сейчас Мия с точностью знала о близящихся неприятностях. Вопреки здравому смыслу, ожидаемое событие действовало на неё будоражаще. Мия почувствовала тот самый сладостный зуд в косточках. Чуть позже она спросит себя, почему, зная всем своим нутром о подвохе, всё равно пошла к нему? Она попытается вспомнить комбинацию причинно-следственных связей и поймёт: её ловили не на бриллиантовое украшение, а на любопытство. Как на блесну. Слишком долго Мия охотилась за вот такими ключевыми эпизодами. За жемчужинами среди обыденности, выискивая настоящий риск в стоке скучных событий.       Опасность! Тревога! — эти слова ушли в зону цензуры. Мия будто бы позабыла значение этих слов, которые доносили ей разум и чувство самосохранения. Всё, чем занималась она последние годы, было похоже на рутину, превращающую её из стража в беззубую консультантку. И вот на горизонте наконец-то появилось что-то настоящее. В какую ловушку её заманивают? Кто? Зачем? Мия не увидела в этом угрозу для себя. Ничего зловещего. К тому же, силы вампира — её козырь. Они позволяли ей чувствовать себя неприкасаемой.       Мия вдруг ощутила такую ясность и уверенность в истинности своей задачи, что побелело в глазах. Ей даже показалось, это — отходная точка всего того, что происходит со Орденом сейчас. Она найдёт правду.              

***

             Этим вечером Теодор упросил Виктора посмотреть вместе «Хранитель времени».       «Почему ты помогаешь мне?» — произнёс герой по имени Хьюго.       «Потому что это похоже на приключение», — ответила ему Изабель.       Теодор захихикал. Виктору стала интересна причина такой реакции. К кино он относился равнодушно и вообще определял себя как отпавшего от этой культуры. Но его сыну нравилось, а Виктору хотелось вникнуть в тот юмор, что частенько ускользал от его понимания.       — Это была шутка? — спросил он.       — Нет, пап. Просто забавно.       — Забавно? — Виктор всмотрелся в лицо сына. — Чему именно ты улыбаешься?       — Просто… это прозвучало как будто о нашей маме.       Сердце Виктора вздрогнуло. Иногда он так чётко видел в сыне Мию. Его смех. Его непоседливость и кручёность, словно в стопах у него пружины. Его шумная весёлость. Его способность развлекать других своим воображением. Непреклонность, сила и характер Мии тоже нашли в Теодоре своё отражение. Они были слишком похожи. Но порой Виктор, прямо как сейчас, забывал на миг, что они одна семья. Наша мама? Ах, ну конечно же, Мия — мать Теодора.       После фильма Виктор отправился в свой кабинет. Здесь он был один, и голова, которую он нёс высоко и гордо, могла наконец-то склониться. В такие моменты в сознание всегда приходили образы старых воспоминаний.       Заняв однажды позицию благотворного невмешательства, Виктор отстранился от Мии. Он хотел поддерживать их союз, но не испытывать больше сильной привязанности. К его несчастью, брак оказался для Мии делом утомительным. Виктор чувствовал, что всё реже ей требуется геронт в его лице, а его советы становятся всё менее необходимыми. Мия больше не нуждалась в Викторе как прежде. Теперь идея о нём нравилась ей гораздо больше чем тот, кто был перед ней в реальности. Мия давно выросла. И прошла своё взросление с честью.       Виктор всё увеличивал дистанцию, считая, что она — лучший способ избавиться от привязанности.       Года не пройдёт, как ты забудешь.       Сегодня это покажется невыносимым.       Завтра ты ещё будешь лелеять это чувство.       Может быть и послезавтра.       А затем начнёшь забывать…       Но сердце не отпускало Мию. Хотя её трансформация в «нечто терпимое» вызывало у Виктора ностальгическую печаль и сожаление по утраченному.       Он едва ли помнил уже, что именно его так в ней зацепило. Да, Мия была красивой женщиной, а с годами её красота только умножилась. Однако Виктор не был слишком уж притязательным к внешности. Конечно, ему нравились конвенционально привлекательные дамы. Но мода на красоту быстро менялась, поэтому он ценил красоту априори, каждую по-своему. В Мие же изначально было что-то такое… Особенное. Виктор сразу увидел, что этому драгоценному камню требовалась огранка: Мию не придётся долго приспосабливать — лишь поместить в соответствующую среду. И тогда девушка станет лучшей версией себя.       Их отношения порой казались Виктору жёсткой формой иронии. Полные противоположности кружились друг вокруг друга, а каждый новый день — как первое знакомство. И всё же Виктор верил, что именно противоположности образуют самые прочные дуэты. Мия — это некто совершенно обратный ему. Любовь к ней дополняла его. Она побудила Виктора взглянуть на мир с обновлённым чувством прекрасного. Мия воплощала собой саму жизнь, и от её обилия Виктор сам становился живым. Теперь же она изменилась, а он всё ещё помнил её прежней. Он существовал в относительной радости благодаря тем образам. Тем невероятно дорогим моментам, которым когда-то терял счёт.       Вот она, домашняя, нежная, в джинсах — сидит с книгой в кресле, перекинув ноги через подлокотник…       Вот в столбик собраны её журналы и каталоги.       А вот её бесчисленные костюмы и платья в кофрах.       Вот на столе лежала её расчёска.       Что бы ни произошло, она навсегда останется здесь.       В этих окнах.       В картинах.       В зеркалах.       Когда же ты станешь мне безразлична?       Виктор хотел бы ненавидел эту слабость, что привязывала его к прошлому. Он хотел бы ненавидеть и то ломкое равновесие между ними, существующее на нулевой точке между тем, что наблюдали глаза, и тем, что лепил мозг. Но Виктор больше ни к чему не испытывал настоящей ненависти. Ей нельзя давать расти. Однажды он уже допустил подобную ошибку. Преисполненный ненавистью и жаждой мести, Виктор стал разрушительным существом. Тогда он сумел вовремя очнуться, вспомнив, что его жизнь — не черновик, и другой у него не будет. Он понял, что ещё чуть-чуть, и уже ничего не обернёшь вспять. Ещё чуть-чуть, и никогда больше ему не напиться света той чёрной дырой, что осталась на месте его сердца.       В дверь настойчиво заскребли. Открыв её, Виктор пустил кота в кабинет. С того самого дня, как Мия притащила животное в дом, оно сразу возомнило себя полноправным хозяином этого места. Кот прошёлся по комнате, осматриваясь, выискивая… Затем сел перед Виктором и громко мяукнул. Голос этого раскормленного существа всегда звучал так, словно преодолевал по горлу большой путь, прежде чем выйти наружу. Но сейчас в нём прозвучало что-то по-настоящему несчастное. «Мяу-мяу-мяу»… Виктор выслушал жалобу кота и несвойственно себе заговорил вслух:       — Да, я тоже по ней скучаю.       Он вдруг показался себе героем бульварщины, к которой брезговал даже прикасаться. Сюжетная линия о тоске по прошлому так и вовсе отдавала сценарной ленью.       Виктор налил себе тройную порцию виски и махом осушил стакан. На несколько секунд разум затуманился. Но затем вампирский организм сжёг весь алкоголь. Вот и всё забытьё, на которое Виктор мог рассчитывать.       В мыслях снова встал образ жены. Они всё глубже погружались в её облик, её запах и черты, во все созванные ею ощущения. Как бы Виктор себя ни контролировал, в минуту слабости его тянули эти счастливые воспоминания, как тянут к себе места, где когда-то ты был счастлив. Чаще всего он вспоминал не их с Мией первую встречу. Не свадьбу. И даже не сладкие ночи. А тот момент, когда почувствовал к ней зарождающуюся привязанность…       …Это был тот раз, когда Мия написала о вампирах в «Сверхъестественное сегодня», а Виктор по неясным для себя причинам встал на защиту девушки. Покидая «Вкус ночи», он услышал, как его окликнул. Это был Уоррен — молодой вампир, упорно набивающийся Виктору в друзья и крайне раздражающий самонадеянный элемент.       — Скажи-ка мне, Ван Арт, почему это ты вдруг вступился за какого-то человечишку? За еду! Обычное мясцо!       Виктор не трудился с ответом. Ведь Уоррен ещё не закончил, да и ответа на свой вопрос не искал. По его лицу расползлась гадливая ухмылка, а холодные рыбьи глазки веселились.       — Что, дырка какая-то особенная?       Виктор поймал взгляд вампира, взяв того под контроль. Медленно он приседал на корточки, пока Уоррен, как примагниченный, следовал за ним. Вампир сгорбился под гипнозом, упал на четвереньки. Голова его клонилась всё ниже и, наконец, коснулась земли. Всегда ровный голос Виктора стал нехорошим, ищущая от него опасность была буквально осязаемой:       — Ешь.       Уоррен послушно сгрёб мокрые комки почвы и начал пихать их себе в рот. Горсть за горстью он всё подносил землю к губам, пытался сопротивляться, но всё же проглатывал. Глаза его наполнились трусливыми слезами и страхом. Грязь просачивалась между пальцами и текла по рукам и подбородку. Вампир давился, слабо отплёвывался, когда на долю секунды справлялся с гипнозом, но следом вновь зачерпывал землю и ел. Вскоре его налившиеся глаза уже горели одержимым блеском, а сам вампир глотал жадно и торопливо.       — Ц-ц. У тебя очень грязный рот, — протянул Виктор. — Ещё немного грязи ему уже не навредит.       Тогда он решил, что ему просто хотелось поставить выскочку на место. Показать тому, что свойственная Виктору вежливость — лишь деликатное одолжение, у которого есть лимиты. Но Виктор знал и другое: он хотел защитить девушку.       

***

             Лору и Теодора можно было с уверенностью назвать добрыми друзьями. Филиппинка сразу нашла с мальчиком общий язык и всегда вела себя как безупречная няня: заботливая, но не докучливая, заинтересованная, но не навязывающая своё сверх нормы. Она не опускалась до въедливых замечаний, понимала молодёжные шуточки и даже повальную юношескую моду на голые щиколотки (Виктор считал голые щиколотки исключительно женским инструментом очаровывания). Лора не давала непрошеных советов по воспитанию Тэда (этой формой имени звала его только она). Хотя её подход к воспитанию и отличался от подхода Ван Артов. Было в этой женщине много детскости, так необходимой мальчику. Но и чувства ответственности имелось в достатке. Она нежно ухаживала за ребёнком с младенчества, помогала ему на каждом этапе познания мира. К Рождеству дарила младшему Ван Арту каре-каре и делала много других важных мелочей.       И хотя безоговорочное доверие — не совсем свойственное Виктору чувство, именно Лоре он доверял абсолютно.       — Уже час как вы должны быть свободны, — напомнил он, зайдя к Теодору в комнату.       — Знаю, мистер Ван Арт. Просто мы с Тэдом заигрались в маджонг.       — Лора, я запрещаю вам перерабатывать.       — Ну что вы! В данный момент я не на работе и задержалась исключительно по собственному желанию.       Виктор вздохнул, сдаваясь.       — Мы уедем в Вермонт завтра, у вас будут выходные.       — Правда? — удивился Теодор. — О-о!       — Правда.       — Помочь собрать чемоданы? — поинтересовалась Лора.       — Теодору помогите. Со своим я справлюсь сам.       — Ручная кладь или багаж?       — Неважно, мы всё равно на машине. Думаю, комплекта на два-три дня будет достаточно.       — Вы поедете через весь штат на машине?       — Теодор боится летать.       — Тэд боится летать? — Лора с подозрением покосилась на мальчика.       Виктор без удовольствия пояснил:       — Да, мы всё никак не проработаем эту фобию.       Теодор отчего-то раскашлялся так, что покраснели брови. Между ним с Лорой произошёл молчаливый сепаратный диалог, в который Виктор предпочёл не вмешиваться. Затем, хрустнув коленным суставом, Лора отправилась собирать детский чемодан.       Виктор в раздумьях прошёлся по комнате. В углу, прямо на роботе-пылесосе, спал кот. Вымотавшись за день безделья, животинка громко храпела. Впрочем, ничего не делать и устать тоже надо уметь. Вообще-то котик занимался самым важным в доме делом — вырабатывал уют. Иногда присматривал за миской и следил, чтобы хозяева не удумали ещё какое-нибудь животное завести.       Виктор всё медлил, не зная, как объяснить сыну причину их поездки.       — Пап, мы завтра уезжаем, вот это да! — радовался Теодор. — То есть, получается, меня здесь завтра не будет?       — Получается, что так.       — А что насчёт уроков? — осторожно, чтобы не спугнуть удачу, уточнил мальчик.       — Катастрофы не случится, если ты пропустишь одну пятницу.       Глаза Теодора загорелись от предвкушения. Как и любой самый обычный ребёнок он любил прогуливать школу.       — Ура-а! Ой.       — Только не думай, что моя единичная поблажка — это повод ослабить дисциплину в дальнейшем.       — А можно сегодня лечь спать попозже? Завтра же не нужно на занятия, а в дороге я высплюсь.       Для видимости Виктор немного подумал, чем грозит падение порядка. Впрочем, его педагогическая суровость всегда давала маху, если дело касалось сына.       — Да, можешь лечь на час позже.       — На час?       — Здесь торгов не будет, Теодор.       — Ладно, ладно, годится… Но когда я стану вампиром, то вообще спать не буду!       У Виктора ёкнуло сердце. На минуту он даже потерял дар речи, что Теодор тут же счёл как согласие на свои условия. Мальчик решил, что отцовское великодушие нужно раскрутить на полную — пока есть такой шанс. Виктор чувствовал, как вертятся шестерёнки в детской черепушке, придумывая что-то ещё.       — Так а… зачем мы туда едем?       — Мы едем к маме. Чтобы она уж точно успела на твой день рождения.       Теодор оживился от восторга, принявшись собирать по комнате вещи без разбора.       — Пап! Я сейчас же всё упакую, помогу Лоре, и мы поедем.       Из угла выехал робот-пылесос, начав сеанс уборки. Кот всё ещё возлежал на нём тучными телесами, выражая свою доминантность над шайтан-машиной.       Вошедший в кураж от вседозволенности, Теодор поглядел на своего питомца. В его голову тут же пришла идея:       — Возьмём Марлона с собой?       — Ну нет! — припечатал Виктор, окончательно восстановив границы дисциплины.              

***

      Преодолев городские поселения, спорткар вырвался из тесных трасс на свободное шоссе. Жёлтая разметка уплывала под капот, гул создавал в машине белый шум, отчего Теодор клевал носом. Подремав совсем немного, он набрался сил и с солидным видом начал что-то изучать в путеводителе.       — Пап, а сколько тебе лет?       Губы Виктора невольно сжались. Часто он ловил себя на мысли, что рядом с молодыми людьми возраст в его случае становится как нагота — принято прятать.       — Много, — хмуро ответил он.       — А ты видел динозавров?       Виктор настроил зеркало заднего вида на сына.       — Это мама научила тебя так зубоскалить надо мной?       — Ха-ха. Не, просто в городе, куда мы едем, есть музей палеонтологии.       — Заглянем, — пообещал Виктор. — Ты съел свой обед?       — Очень вкусный сэндвич с тефтелями, пап, — мальчик как-то быстро перестроился на другую тему: — Ты знал, что во временной хронологии тираннозавр на десятки миллионов лет ближе к возникновению айфона чем к стегозавру?       — Не знал… В самом деле? В это сложно поверить.       — Ага. Мы настолько привыкли по книгам или музеям видеть динозавров в каком-то одном временном периоде, что не осознаем, как долго они существовали, — Теодор снова заглянул в путеводитель. — Тут ещё написано, что музей принимает пожертвования. В 1893 году он пострадал от вандалов. Жаль, что я не смогу отдать им свои деньги.       — Почему?       — Я уже пообещал пожертвовать свои накопления в фонд защиты насекомых.       Виктор тяжело вздохнул.       — У меня много вопросов к твоему учителю…       — Я сам так решил! Никто не хочет жертвовать насекомым, у нас в классе их никто больше не выбрал. А вообще-то из-за загрязнения окружающей среды популяция насекомых сократилась во всём мире…       От удивления Виктор не сразу нашёлся с ответом.       — Так ты хотел помочь насекомым?       Теодор пожал плечами.        — Все их ненавидят и мечтают, чтобы те просто вымерли. А насекомые — важное звено пищевой цепочки. Их исчезновение повлечёт за тобой настоящую экологическую катастрофу.       — Ты абсолютно прав.       — Мама тоже любит насекомых.       На Виктора накатила гордость: он воспитал в сыне общественное сознание и эмпатию. Эмоциональный интеллект прививался ребёнку с младенчества. Тем не менее Теодора скорее учили открыто выражать свои чувства и объясняли ему их природу. А вот безусловная доброта и сопереживание появились в нём сами собой.       — Я, конечно, разобью свою копилку, но там всего 203 доллара…       — Ну раз такое дело, я округлю эту сумму, чтобы ты мог пожертвовать и насекомым, и музею динозавров.       Теодор остался доволен исходом переговоров. Открыв свой рюкзак, он достал из него что-то. В зеркало заднего вида Виктор заметил, как блеснул логотип на металлическом корпусе.       — Это мамин! — тут же оправдался мальчик. — Она забыла его на тумбочке, когда уезжала, — он неопределённо махнул рукой туда, где, по его мнению, осталась тумбочка.       — Неважно, чей он. Что я говорил насчёт гаджетов? Мы ведь едем отдыхать…       — Ты сказал, чтобы я не брал свой планшет. А это мамин!       — Что-то новенькое, — буркнул Виктор, признав поражение. — Господин адвокат, вы пользуетесь грязным приёмом!       — Всё честно!       Мальчик уже давно смекнул, что ловить на слове — это, порой, очень выгодно. Нарочно Виктор его этому не учил, однако понимал, что извлекать выгоду из формулировок — это определённо его школа.       — Я должен тебе кое-что сказать. Я обещал Лоре, что расскажу тебе сегодня… — вид у Теодора сделался пристыженным. Кончик носа его подёргивался — признак небольшого вранья. — Я не боюсь летать. Я разыграл ту сцену тогда, чтобы не ехать к прабабушке…       — Гм, — только и отреагировал Виктор, и Теодор тут же пустился в оправдания:       — Она всегда придирается к моим волосам. Грозится их отстричь! А они не длинные, просто отрастают быстро, — он провёл ладошкой по своей взъерошенной шегги-стрижке. — Барбара хорошая, смешная, но иногда просто невыносима. И на чё ей сдались эти…       — Как ты сказал?       — И на что ей сдались эти волосы? — мальчик притих, заметив, что его не поддерживают. — Ты расстроился?       — Нет, не расстроился. Позже, молодой человек, вы понесёте наказание по всей строгости закона. Я рад, что ты рассказал мне правду, но теперь моя радость исчезла.       — Быстро ты… Ну что ж, каковы твои условия?       — Мы не ведём переговоров с террористами.       Теодор хохотнул, поняв, что всё в порядке. Он помнил, папа никогда не смеялся над ним, даже если у него хорошее настроение. Мама иногда смеялась, когда Тео и не думал быть смешным. С переменчивой очерёдностью мальчику нравилось и то и другое.       — Не злись на меня.       — Я и не злюсь.       — И не думай, что я обманщик, только потому, что мне пришлось присочинить один раз.       — Ладно, ничего, — примирительно произнёс Виктор, — честно сказать, я тоже не всегда хочу ехать к Барбаре.       Это Теодора окончательно успокоило.       Вскоре он заёрзал от скуки, прислонился лбом к стеклу.       — А мы скоро приедем?       — Устал? — Виктор прикинул остаток пути. Он надеялся добраться до пункта назначения без остановок, но с другой стороны прекрасно понимал, что находится в поездке с ребёнком, и им придётся где-то передохнуть.       Впереди тянулись малонаселённые участки и фермы. В лучшем случае им тут светит мотель BB с воглым постельным бельём.       Найденный отель произвёл впечатление живописного места с чистыми номерами. Приятная ухоженная флора, однако, была омрачена неприятной фауной — Виктор сразу же заметил, как много здесь насекомых. Совсем скоро у его сына начнёт чесаться всё тело.       Скептический настрой отца моментально передался Теодору. Взгляд мальчика бродил по территории, изучая её оснащение пресыщенным взором восьмилетнего эксперта.       — Мы что, останемся на ферме?       — Тебе понравится, — подбодрил Виктор. — И это ненадолго.       — Ну папа!       — Давай хотя бы посмотрим, вдруг там хорошо?       Младший Ван Арт выпятил губу, выражая этим свою избалованность.       Заметив въехавшую на территорию машину, из своей конторки вышел администратор. Крепко сбитый человек с большим носом, под которым росли пышные усы, встретил гостей очень тепло.       — А вот и новые постояльцы, добро пожаловать, — мужчина широко улыбнулся. — Я Джоди.       — Виктор, а это мой сын — Теодор.       Джоди вызвался проводить гостей до их домика. Апарт-отель оказался довольно приличным. Визитной карточкой его была окаймлённая растительностью местность. Здесь также было много солнца, хотя кое-где лиственный полог создавал под своим сводом тень — там отель обосновал места для отдыха. Территория выглядела воистину живописно. Сочетание жёлтых красиво выстроенных домов и зелёной растительности делали простор жизнерадостным, похожим на ярко раскрашенный игрушечный мир.       — Завтракаем мы в столовой с 7 до 11, — рассказывал по пути Джоди. — А тут у нас зона общего отдыха, можно поиграть в настольный теннис. Ну ещё можете пройтись по территории, только там ограждения перед заповедником. Туристы мусорят, вот муниципалитет и решил таким образом бороться с загрязнением среды. Не очень умно, но что есть. В сам заповедник можно попасть с другой стороны, если хотите, конечно…       Виктор почувствовал, как его активнее начали дёргать за рукав.       — Папа, смотри, лошадки! — Задыхаясь от возбуждения, Теодор глядел на леваду неподалёку. Ещё пять минут назад выбранный отель вызывал у младшего Ван Арта только скептицизм. Теперь же райдер его уменьшился до скромных размеров. Распахнутые глаза ребёнка наблюдали за щиплющими траву лошадьми, и это похожее на стоковую картинку зрелище возымело эффект на сговорчивость Теодора. Мотивированный такой взяткой, он теперь очень даже хотел остаться здесь.       Виктор посмотрел в указанную сторону. Затем пояснил Джоди:       — Мой сын просто редко видит животных в естественной среде обитания.       — Ох-хо-хо, городские мальчики, — развеселился администратор.              

***

      Офис «Festive season» совсем не походил на место, где организуют элитные ивенты. Хотя бы потому, что смрадило так, будто тут поселилась сама смерть.       Геолокация привела Мия на заброшенную ферму, и посему не осталось никаких сомнений, что это всё ловушка.       Проходя через открытые двери амбара, Мия ощутила знакомое жжение близкой опасности. Её по-настоящему пробрало от напряжения. Мозг гудел. Холодная отчуждённость этого места действовала зловеще. Даже сумеречные тучи на небе казались враждебными и холодными.       Мия вытянула вперёд руку, поболтала ею в воздухе, пытаясь нащупать в темноте преграду. Ступая по засохшей грязи, она погружалась в глубину неизвестного пространства. Мия включила фонарик на телефоне, посветила вперёд лучом света. Пальцы соскользнули по экрану, раздался характерный щелчок фотосъёмки. И вдруг ожидаемое настигло Мию. Здесь был человек. Она знала это точно, и дала ему фору в пару секунд. Последним, что Мия запомнила, был удар по голове.