Прежде чем мы выжили

Тогда от всех смертей меня огради.

©

             Они поженились 1 сентября. Этот рубеж между временами года всегда ощущался необыкновенно. Ещё вчера в воздухе плясало лето, а уже сегодня пахло уходящим теплом, слегка стылым и влажным духом надвигающейся осени.       Магия пограничного дня соединилась с торжеством праздника, и прямо посреди свадебного танца Мия уловила силу момента. Счастливые минуты создали непривычное чувство времени, замыкаясь в новую форму. Мир словно замер. Всей собой Мия находилась здесь и сейчас, ум её и тело приобрели чрезвычайную проницательность. Ей показалось, она наконец-то добралась до какой-то точки. Будто достигла чего-то важного. Момент — настолько яркий, переворачивающий, как осознание себя. И столь приятно было понимать, что это постижение застало её в объятиях Виктора. Прежде она испытывала подобное, находясь на волосок от смерти, и впервые — в настолько счастливом обстоятельстве.       Она выходила замуж юной, неоперившейся, но уверенно влюблённой. Идти под венец к тому, кого выбрало твоё сердце, казалось единственно правильным решением. А понимать, любишь ли ты человека, несложно — это не теория струн. Мия вполне осознано пришла к мысли, что ей хочется порядка. И брак был именно таким идеальным в её представлении порядком. Мир казался безопасным местом рядом с любимым человеком.       После венчания счастливая чета давала приём в ратуше на родине жениха. Следом состоялось свадебное путешествие. А после началась повседневная, но столь же приятная жизнь новой семьи.       Статус жены облагораживал. Окружение Мии нередко замечало, как она расцвела в новой роли. Протокольный гардероб (негласный устой, который она всё же соблюдала). Тонкие и чарующие манеры. Порядок во внешнем образе, поведении, мыслях. Даже мимика её стала иной: сказывалось общение с личностями искусства, богемой, высоким обществом. Мия похорошела снаружи, похорошела изнутри. Она научилась поспевать за собственными мыслями, а это исключило из её лексики суетливость, паразитство и дурнословие. Мия усвоила, что заносчивость — признак низкой культуры. Заносчивый человек принимает себя чересчур серьёзно, но в глубине души очень обеспокоен, что о нём подумают. Такой всегда переживает о мыслях других, ведь хочет быть в чужих глазах лучше, чем есть на самом деле. Мия же не хотела казаться. Она была.       Ни для кого в редакции «Сверхъестественное сегодня» её уход из штата сюрпризом не стал. После свадебного отпуска она заглянула в офис, где её встретили уже как дорогую гостью, а не сотрудницу. Мия отсыпала из кенди-автомата горстку m&m’s и целый час проболтала с Камиллой — та скопила много вопросов.       — Ну, если что, возвращайся, мы тебя примем, — сказала редактор. — Хотя и так ясно, ты не вернёшься. С таким кольцом не возвращаются.       Держа навесу конфетки, всё это время Мия ненарочно демонстрировала обручальное украшение. Она тут же скромно опустила руку.       — Я ухожу не замуж, а в другую редакцию.       — А я говорю, что я новая Опра Уинфри, и все громкие интервью — это теперь ко мне. Но кто ж мне поверит?       Мие хотелось возразить, что она просто выросла из колумнистки журнала о мистике. В другом издательстве снимали с печати целые репортажи, чтобы выпустить её срочную статью. Там она формировала общественное мнение. А в сложившихся рабочих условиях «Сверхъестественное сегодня» стало отвлекающим фактором, который просто хотелось свести к минимуму. И всё же Мия оставила комментарий при себе: тот могли счесть за гордыню.       — Вообще-то я как никогда нуждаюсь в хорошей оплате своего труда. Мистер Боу отказался повышать оклад, а мне ещё студенческий кредит выплачивать.       — О, тебе-то уж точно с деньгами туго придётся! — засмеялась Камилла.       На подобные намёки в свою сторону Мия старалась не реагировать. После замужества её часто подстёгивали обретённым финансовым положением. Посещать аудиенции и светские рауты, попивать монраше во Французской Полинезии, плавать в океане и лениво листать книги на пляже — в общем, роскошное изо дня в день безделье. Такой окружающие представляли её повседневность. Настоящие же планы на жизнь находились у Мии на другом конце спектра. Однако она не пыталась ни опровергнуть сплетни, ни как-либо встроиться в хор этих голосов. Люди судачат всегда. И хотя сплетни — совсем не то, что ей нравится слышать, они не являлись отражением её ценности.       — Я за тебя рада, — уже серьёзнее добавила Камилла. — Вы с Виктором такие до омерзения счастливые. Он тебя очень любит, это видно.       «Любит». Знакомое, примелькавшееся слово вдруг раскрылось заново, показав всю потаённую глубину и тонкость, о которых Мия и не подозревала раньше. Она знала о чувствах своего супруга, но было любопытно, какие проявления этой любви замечали другие люди.       — Видно? — с напускной небрежностью уточнила она.       — Конечно, — бойко подтвердила редактор. — Он тебя в аэропорту до сих пор сам лично встречает.       Что ж, когда-то всё действительно обстояло именно так. Со временем же такие вещи отошли в область фантастического. Кто-то однажды сказал: «Не каждая история заканчивается так, как мы хотим. Но это не значит, что она заканчивается плохо». Рассматривая эти два фактора — «плохо» и «не так, как я хочу», Мия поражалась их абсолютной несовместимости. Со временем её опытный ум скорректировал старую мудрость: «Период абсолютного счастья не отражает историю в целом». Так звучало гораздо честнее.