Утрата ради обретения

Се Лянь замолчал. Подходящих слов никак не находилось. — Жун-эр, может, ты что-то перепутал? Я понимаю, родители у нас… такие, но… — ничего больше выдавить из себя так и не далось. Ужаснее всего было понимать, что скорее всего брат ничего не выдумал, на самом деле все могло быть даже хуже, чем он рассказал. Ци Жун гневно вскинул голову. Он тут через себя переступает, а ему еще и не верят, хорошенькое дело, ничего не сказать! — Так ты мне не веришь?! — злости в голосе было примерно столько же, сколько обиды. Се Лянь быстро понял, что начал не с того и попытался успокоить брата. — Нет-нет, верю… Просто… — нужные слова никак не находились. — Просто что?! — Ци Жун не собирался прекращать наступление. — Просто я не знаю, что сказать! — Се Лянь наконец не выдержал, но быстро взял себя в руки, — Извини, не хотел кричать, лишь не могу придумать ни что сказать, ни что делать дальше, — молодой человек устало потер переносицу, навалилась усталость. Все это безусловно не его проблемы и не его вина. Но расхлебывать больше некому, и от этого понимания было еще паршивее. — А что тут сложно? — Ци Жун даже растерялся, — Просто теперь я буду жить с тобой. — решение казалось как никогда очевидным. — Законы так не работают, Жун-эр. Ты представить себе не можешь, как много всяких бумажек и документов нужно, чтобы узаконить то, что ты предлагаешь, — «а еще я так не работаю. Мало мне учебы и переработок.» — пронеслось в голове У Се Ляня, но этого он говорить не стал. — Дурацкие законы, значит, — буркнул Ци Жун. Се Лянь кивнул, тяжело вздохнув. — И не поспоришь ведь. Кухня погрузилась в минутное молчание. Очень странно все это было. Братья всегда были в хороших и даже близких отношениях. Так как тогда образовалась пропасть, разделяющая их сейчас? Неужели, вот так запросто за пару дней? Нет, Ци Жун конечно все еще был мал и доверчив, но не до такой же степени! Даже он прекрасно знал, что так не бывает, а это при том, что многие учителя считали его откровенно говоря идиотом. Не может же так быть, верно?.. Не может ведь?.. За последние два дня уверенность в этом покачнулась непозволительно сильно. — А что тогда делать? — Удивительно тихо уточнил Ци Жун. Ох, как Се Лянь был бы рад иметь на этот вопрос простой и понятный ответ, но, к сожалению, это было не так. Оставалось только сознаться: — Я не знаю… Пока не знаю, но обязательно придумаю, — последняя фраза была нужна, чтобы обнадежить скорее даже самого себя. — Ты же не отправишь меня домой? — Ци Жуна блевать тянуло от неуверенности, с которой он задал этот вопрос. Но ответ правда не казался очевидным, это злило. Молодой человек снова вздохнул и встал. — Не отправлю. — Это казалось правильным. Ци Жуну это уже было вернуло хоть какую-то надежду и веру, но следующей фразой брат снова их подкосил: — Но мы сходим туда вместе. Если хотим оставить тебя здесь без долгих судебных процессов разговор с родителями потребуется. И не один, — в голосе нельзя было не различить легкого раздражения и усталости, — Ладно, в любом случае это будет не сегодня. Давай ты пойдешь спать? За выходные заберем твои вещи и начнешь снова ходить в школу. Ци Жун фыркнул. В школу, серьезно? Нет, он конечно не эксперт, но по его мнению, сейчас нужно было думать совершенно не об этом. Тем не менее спорить духу не нашлось, сегодня братцу проблем от него однозначно хватит. Бросив угрюмое «спокойной ночи» парень удалился к комнате. Оттуда он слушал, как через минут пять на кухню вернулся Фэн Синь. — Прости его, пожалуйста… Давай, я заплачу за чашку? — говорил Се Лянь виновато. Фэн Синь отмахнулся. — Она ничего не стоит, мы сами ее делали. С Му Цином, — последнее было добавлено очень сухо. Даже услышав это через стенку, Ци Жун съежился. Брат не должен выслушивать все это за него. — Прости… — ничего больше будто и сказать было нельзя. Кто-то опустился на стул, печальный скрип которого был прекрасно слышен и за стеной в комнате. Ци Жун не знал, кто такой этот Му Цин, но почему-то от услышанного накатывала странная грусть. Ощущения складывалось как при просмотре фильма, когда смотришь в экран и правда сопереживаешь героям, в сердцах проклинаешь злодея за все его деяния. Ци Жун совершенно не чувствовал себя злодеем, просто так испортившим вещь, с которой у кого-то были связаны воспоминания. Пусть даже у кого-то не очень приятного. Он чувствовал лишь абсолютную растерянность. Это злило и расстраивало одновременно, как и почти все события прошедших суток. Прекращения приглушенных разговоров на кухне Ци Жун так и не дождался, уснул прямо поверх одеяла в одежде и с нечищеными зубами. Себе свое бессилие он объяснял небольшим протестом.

***

На следующее утро Ци Жун проснулся от громыхания посуды на кухне и недовольного голоса. Окончательно придя в себя, мальчик понял, что это опять Фэн Синь. Начинать утра с раздражения и ссор было определенно плохой идеей, так что он решил просто прислушаться. — Ты правда собираешься возвращаться к ним? Ты в своем уме вообще?! — звучало как начало разговора, но его тему определить пока не удавалось. — Не возвращаться, — поправил Се Лянь, — А зайти что-то обсудить важный вопрос. Ци Жун от такого невольно закатил глаза. Надо же, его повысили с «проблемы, свалившейся как снег в июне» до «важного вопроса, которой непременно нужно перетереть с двумя алкашами». Вот уж спасибо. Фэн Синь что-то возразил, разговор продолжился, но слушать его дальше Ци Жун не стал, слишком сильно настроение портили даже пары фраз. Полежав еще сколько-то, он нехотя встал и вышел из комнаты. На кухне его вряд ли ждали, так что Ци Жун направился в ванну. Привести себя в порядок все же стоило. Вид своего припухшего лица в зеркале удовольствия не принес и был поспешно скрыт холодными каплями. В этот раз и зубы он чистил долго, придумывая в процессе хоть сколько-то причин остаться жить в ванной и никуда не идти. Однако, паста почти кончилась, а х достаточное количество так и не набралось. Жаль. Закончив с умыванием, Ци Жун неуверенно заглянул на кухню. — Доброе утро, — даже не повернув головы поприветствовал Се Лянь. Повисло какое-то дурацкое молчание. Ци Жун даже начал подумывать о том, что за вчерашнюю выходку по-хорошему, стоит извиниться, но стоило ему поймать на себе презрительный взгляд Фэн Синя, как подобных идей и след простыл. — Ага, — отозвался он брату и подошел к столу. — Яичницу будешь? — голос Се Ляня звучал спокойно, совсем, как обычно, будто вчера ничего особенного не произошло. Почему-то Ци Жуна брат этим жутко раздражал, пожалуй, многим больше Фэн Синя, сейчас сверлившего его взглядом и не скрывавшего свое недовольство. — Ага. — Что ж, Ци Жу решил повторить за братом и проглотить свое недовольство. Взрослые скорее всего уже позавтракали, так что ел Ци Жун в одиночестве и в тишине, но это его несколько не смущало. Настоящий дискомфорт доставляла перспектива скорого похода к родителям. Она, как монстр какой-то, нависала над относительным спокойствием, царившим на кухне этим утром, над подобием безопасности, к которому Ци Жун успел привыкнуть — словом, над всем хорошим, что вообще сложилось в жизни. Можно конечно было надеяться, что брат забудет или передумает, но вряд ли это имело смысл. Ци Жун оказался прав, разговор Се Лянь попытался начать очень скоро, и крайне неумело: — Ты когда доешь, сразу начинай собираться… Ци Жун, видя, как брату неловко, мог бы конечно начать цирк и сделать вид, что абсолютно ничего не понимает. Но от всего было так тошно, что этого даже не хотелось. Он лишь кивнул и оставшиеся десять минут злился на яичницу, за то, ее что нельзя есть бесконечно. А потом на улицы, за то, что они такие короткие, на автобус, за то, что такой быстрый и даже на звонок, что так громко затрещал. Звуки из квартиры доносились, но дверь так никто и не открыл. Се Лянь как-то очень уж тяжело вздохнул. И тут Ци Жун разозлился на себя. Нахера вообще из себя такую жертву строить? Брату ведь тоже явно очень тяжело сюда приходить. Наверняка, тяжелее, чем ему самому. Выждав еще пару десятков секунд, Се Лянь толкнул дверь. Она даже не была заперта. С противным скрипом поддалась. Не успели братья сделать и шагу в квартиру, как в них что-то полетело. Ци Жун зажмурился и ощутил, как бутылка разлетелась на куски в пугающе маленьком расстоянии от его головы. Стало не по себе.