Родительские чувства Шэнь Цзю

— Шэнь-шисюн, здравствуй. Благодарю за то, что так быстро пришёл, — с улыбкой сказал Му Цинфан, приветствуя своего шисюна. — Можешь не переживать, с твоими учениками всё в порядке. Правда, один из них немного… помолодел, — добавил он.       Шэнь Цинцю лишь фыркнул, прикрыв лицо веером. — Тц, кто тут переживает? — язвительно огрызнулся он, но потом спросил: — Этому виной ведь не пыльца Кричащего Младенца? Я бы не хотел, чтобы мой ученик медленно молодел до состояния сгустка клеток, всё это время страдая и крича. — Нет, твой ученик просто разлёгся на Цветах Молодости. Они не представляют никакой угрозы. Правда, противоядие найти не так легко, но нам повезло, что Лю-шисюн сейчас в секте. Он быстро справится! — с уставшей улыбкой утверждал лекарь. — Давай я проведу тебя.       Шэнь Цинцю всего лишь кивнул в ответ и пошёл за Му Цинфаном. Они молча шли по коридорам, пока через две минуты не подошли к палате, из-за двери которой разносился крик ребёнка лет пяти и смех подростков. Услышав обречённый вздох Шэня, Му Цинфан мысленно ему посочувствовал. Всё же тот ученик, который попал под воздействие пыльцы, крайне… энергичный и часто появляется на ЦяньЦао. А ещё он, почему-то, не смог понять, на какие цветы лёг, хотя на ЦинЦзине носит звание «Энциклопедия 2.0».       Убрав веер в рукав, Шэнь Цинцю без стука зашёл в комнату. В палате находилось четверо учеников: стоящий в стороне Шэн Куан, смеющаяся Сан Яньлинь, сидящий за столиком и пишущий отчёт Шуан Чжицзян, и… Стоящий на кушетке ребёнок лет шести, которым, очевидно, являлся Цай Сунлинь. Пухлые щёчки пылали красным толи от злости, толи от смущения.       Первым заметил Учителя Шэн Куан, после чего сразу поклонился и поприветствовал его, чем привлёк внимание остальных. — Приветствуем Шицзуня! — хором сказали трое, и не выдержав выделяющегося детского голоса, засмеялись.       Закатив глаза, Шэнь Цинцю подошёл к кушетке, на которой стоял его маленький ученик. Достав веер из рукава, Шэнь дал несильный подзатыльник ребёнку, чем вызвал волнение у Сан Яньлинь и Шуан Чжицзяня. Шэн Куан на это только хмыкнул. — Ученик Цай, чем же вы слушали уроки, что не смогли распознать Цветы Молодости? — лицо Шэнь Цинцю потемнело от гнева, чем сильно напугало провинившегося ученика. — Ты вроде бы так гордился своими знаниями, но на деле не смог отличить крайне выделяющееся растение и, только подумать, разлёгся на целой поляне!       Стоящий за дверью Му Цинфан с улыбкой слушал возмущения шисюна, мысленно молясь за учеников, которые попадутся под горячую руку Шэня.

***

      Половина ЦинЦзина собралась недалеко от бамбукового домика, наблюдая за ссорой Яньлинь и Чжицзяна. Рядом стоял Шэнь Цинцю, с раздражением массируя виски, и маленький Цай Сунлинь, прячущийся за подолом одежд своего Учителя. — Так, ученики Шуан и Сан, замолчали, — приказал Шэнь, стрельнув в них взглядом. — Цай Сунлинь останется на попечении Шуан Чжицзяна. Я даю разрешение на поход в город за всеми нужными вещами. — Н-но Учитель! — пыталась возразить девушка, но Шуан шикнул на неё. — Не смей спорить с Учителем. Как он сказал, так и будет. — Ты так говоришь, потому что тебе доверили А-Линя!       Завязался ещё один спор, от чего у Шэнь Цинцю начал дёргаться глаз. Поняв, что ещё чуть-чуть, и Учитель взорвётся, Сунлинь подбежал к Шуану и обнял его за ногу. — Сан-шицзе, хватит! Я останусь с шисюном!       Стоящие вдалеке ученики с умилением наблюдали за очаровательным ребёнком, которым стал их боевой брат.       На лице девушки отразилась боль от предательства, и осунувшись, она пошла искать свою Лун-шицзе, чтобы поплакаться. — Все свободны, катитесь отсюда, — устало сказал Шэнь и направился в свой домик. Эти дети — сплошная головная боль.       Шуан Чжицзян просто молча взял мальчика на руки и понёс с собой в общежитие, чтобы переодеться и пойти в город. Единственная детская одежда, которую они смогли найти — та, в которой сейчас и был Сунлинь, — достаточно большая и много где подшитая, так что было необходимо приобрести удобную и по размеру.

***

— Понял. Сколько именно нужно собрать? — спросил стоящий перед перед столом Лю Цингэ. — Минимум три ростка, но если получится — максимально много. Все запасы на ЦяньЦао иссякли, надо пополнить, — ответил сидящий за столом Му Цинфан.       Хмурое выражение не сходило с лица Цингэ. Он только неделю назад вернулся в секту и по просьбам главы занялся обучением учеников, а его уже отправляют в какую-то неизвестную даль. — Я вижу твоё недовольство, шисюн, но ты справишься быстрее всех, — с улыбкой сказал лекарь. — Но и дашь моим ученикам отдохнуть. Последнюю неделю тут было больше учеников БайЧжаня чем моих собственных.       Тяжело вздохнув, Лю Цингэ взял карту со стола и пошёл на выход. Раз уж лекарство нужно для ученика этой змеи, то он должен поторопится. Он помнил прошлый раз, когда слишком долго искал одни цветы для противоядия от кристального гриппа. Тогда им заболело пару учеников ЦинЦзина. Когда он вернулся, дети уже были в критическом состоянии. Тогда он сильно получил не только от Шэнь Цинцю, но и Му Цинфана, ведь чтобы поддержать жизнь учеников, пришлось использовать последнее сложнейшее лекарство, ингредиенты для которого были очень трудно добываемыми. — Страшные люди…

***

— Это нечестно! — чуть ли не кричала Сан Яньлинь. — Мало того, что он будет с тобой постоянно, так ты ещё и потискать его не даёшь! А сам-то, наверное, уже зацеловал его щёчки!       Шуан Чжицзян просто молча смотрел на свою шимэй, ожидая, когда она успокоится, и он сможет прогнать её. По факту он и так может это сделать, это же его комната, а девушкам нельзя заходить в мужское крыло, как и парням в женское. — Шицзе, будь по тише… — невнятно проговорил дремлющий у Чжэцзяна на коленях Цай Сунлинь. Такое молодое тело устаёт быстрее, и единственное, чего он сейчас хотел, это спать. — Да, «шицзе», будь тише, а лучше вообще уходи. Ты что, не видишь, что уже засыпает?       Шуан неосознанно прижимает голову мальчика, сидящего у него на коленях, ближе к плечу. Смотря на это, девушка ядовито ухмыльнулась. И это ещё она называла Чжицзяна змеёй? — Обычно ты даёшь ему по шее за всё подряд, чего же сейчас стал таким опекающим? Неужто милого детского личика хватает, чтобы растопить твоё сердце? — девушка начала поправлять одежды и причёску. Она, как ученица своего Учителя, всегда должна выглядеть подобающе. — Ладно, я пошла. Но завтра ты отдашь его мне и сёстрам! — Ни в коем случае, — отрезал парень. — И почему это? — Вы там его затискаете до смерти, да и кто знает, вдруг решите наряжать как куклу. Единственной, кому я могу его доверить, это шицзе Лун. Так что всё, уходи. Шиди нужно спать, а мне готовится к экзаменам, что и тебе бы посоветовал делать. — Тц, ты живёшь учёбой… — пробубнила Сан Яньлинь и пошла на выход. Всё же ей правда нельзя просто так находится тут.       Комната наконец-то погрузилась в такую приятную тишину. За окном был уже закат, а ему нужно много сделать до завтра.       Погладив мальчика по макушке, Шуан аккуратно положил его на свою кровать и накрыл одеялом. Хоть Цай Сунлинь и сохранил взрослое сознание, его поведение немного изменилось. Или это правда дело в детском личике, из-за чего всё, что он делает и говорит, выглядит мило? — Так… Всё, работать. Чем быстрее закончу, тем быстрее пойду спать.       Разложив всё необходимое на небольшом столе, Шуан Чжицзян принялся за учёбу. Было бы хорошо закончить к часу Быка.

***

      За окном была кромешная тьма, вся школа давно погрузилась в сон. Единственное, что разрушало мёртвую тишину, это завывающий ветер. Именно из-за него проснулся ребёнок с взрослым разумом. — Шисюн?       Посмотрев по сторонам, мальчик нашёл нужного человека спящим за столом. Вокруг было много свитков и книг, а также огарок от свечей.       Встав с кровати и еле как взяв одеяло, Сунлинь поплёлся к своему шисюну. Он нежно укрыл его и сам залез под одеяло, прижавшись к боку юноши. — Шуан-шисюн всегда так наплевательски относится к своему здоровью, это неправильно… — прошептал себе под нос ребёнок. Устроившись поудобней, Цай Сунлинь положил голову на бедро Чжицзяна и поддался сну.

***

      На следующие утро у общежития парней собрались чуть ли не все девушки вершины, намеренные забрать своего маленького боевого брата к себе.