Тепло родных душ

На экране ноутбука, удобно устроившегося на специальной разноцветной подставке и коленях Макса, один за другим мелькали разнообразные роботы, какие-то ужасные гуманоиды, представляющие собой помесь человека и венериной мухоловки, а также футуристичные пейзажи и интерьеры Советского Союза, каким его представляли наши современники. Управляя майором Нечаевым, Максим прорывался в глубины выставочного комплекса за предателем Петровым, ноутбук утробно гудел вентилятором, но шум больше был похож на идущий на взлёт самолёт. Дряхленькое устройство еле тянуло игру на минималках — это Макса расстраивало, но не останавливало. За стенкой, громыхая шкафчиками и на всю врубив ZOLOTO, на концерт которого парню пришлось идти вместе с сестрой, Диана собиралась на прогулку с девочками. Если еë компания шла на променад после уроков, то ещё ничего страшного, но если это сложно и долго планируемая встреча, то Диня буквально занимала всю квартиру: ванная оккупировалась минимум на час, разбирался не только её, но и родительский шкаф, а точнее мамина большая его часть, хотя в редких случаях ей удавалось стащить даже огромный отцовский чёрный пиджак, который тот надевал в лучшем случае раз в год на какое-нибудь торжество, ну или если мама заставляла. Чем занимались родители его особо не интересовало: отец скорее всего тупил в телевизор, отключая голову после рабочего дня, мама тоже точно была где-то неподалёку, либо на кухне варила пельмени. Пятница в семье Громов была законным днём полуфабрикатов или чего-нибудь неполезного, если, конечно, кто-нибудь кроме мамы не сподобится приготовить что-то более серьёзное. На кухню подойди. И сестру позови пикнуло у Макса сообщение в чате с мамой. Поставив игру на паузу, он с удовольствием потянулся и направился в соседнюю комнату. Кулаком с небольшого размаха он стал тарабанить в чужую дверь, и после нескольких секунд такого явно призыва пообщаться еë открыли. На пороге стояла насупленная Диана, и от еë вида парня разобрал нервный смех: старая отцовская майка, одна из тех, что выдавали на работе, и яркая шёлковая юбка, на одном глазу уже красуется аккуратная чёрная стрелка, другой же пока девственно чист. — По голове себе постучи, чего надо? — возмущенно поинтересовалась она. Ещё хотя бы пятиминутная задержка, и она точно опоздает, подтвердив свое звание главной капуши компании. — Мама зовёт, — не прекращая улыбаться ответил Макс и пожалел, что телефон остался в комнате: такой бы внешний вид запечатлеть, распечатать и развесить по квартире. Тяжело вздохнув, Диана направилась за братом на кухню, где, сëрпая горячим чаем из своей любимой полу литровой кружки, заседал отец. Судя по всему разговаривал он с дедушкой: — Да, пап, ну ладно. Хорошо, хорошо, я сейчас придумаю что-нибудь. Давай, — договорил он и отключился. — Папуль, а можно как-то побыстрее, я так-то опаздываю, — переминаясь с ноги на ногу, взглянула на него Диана, поторапливая. — Ты сейчас вообще дома останешься, — многозначительно произнëс Игорь и бросил быстрый взгляд на дочь поверх строгих прямоугольных очков. — У меня предложение на миллион вообще-то. Кто-нибудь хочет раков на ужин? — Только чур мне оставите штук пять, — сразу встряла Диана, обращаясь к маме. В большой семье вообще-то клювом не щëлкают, кто первый встал, того и тапки, но очень уж хотелось и с подружками погулять, и раков поесть. — В чем подвох? — скрестив руки на груди и опершись о дверной косяк, спросил Макс. — Верно мыслишь. Вот кому надо в Академию к деду идти, — дополнила Юля. — Точно не хочешь? — Точно, — уже в стотысячный раз ответил парень. Эта тема была одной из самых животрепещущих. На дворе было начало 9 класса, и всё ещё можно было поменять решение, куда же идти после окончания школы, но Макс стоял на своëм — не хочу в полицию, и всё тут. Диана относилась к этому более спокойно — того, что зажигало бы внутренний огонь рвения, она ещё не нашла, потому пока просто плыла по течению, несущему еë в Академию к дедушке. Двоих младших Громов древние стены не выдержат, так что и этого будет достаточно. — За ними надо съездить к деду, а я не хочу, — вздохнул Игорь. — Там его друг из Ростова приехал, я его конечно люблю, но если туда поеду, то вернусь на рогах к утру воскресенья. — Это вот та история про зимнюю рыбалку? — уточнила Юля. — Да, она самая. — А что за история? — оживился Макс. — Если поедешь, то расскажут, — скривился мужчина, явно не желая вспоминать события прошедших лет. — Я ушла, меня нет, — взмахнув руками, Диана побежала дальше собираться, но откуда-то из глубины квартиры всё же добавила: — Пять штук мои!

***

На метро меньше чем за полчаса добравшись до нужного адреса, Макс снова с изумлением рассматривал дом. Небольшие витражи, огромное, необычной формы окно квартиры на последнем этаже, а внутри высоченные потолки и ванная посреди комнаты. В детстве он с исследовательским интересом облазил всю дедушкину квартиру, один раз чуть не своротив антресоли, на которые зачем-то забрался. Легко взбежав наверх по старым, стертым от времени и чуть покатым ступеням, он несколько раз нажал на кругляш звонка и почти сразу услышал, как завозились за дверью. Дверь ему открыл незнакомый мужчина, видимо, тот самый друг. Был он весь как будто высушенный, кожа на лице буквально обтягивала череп, но за этой внешней ломкостью было видно, что раньше это был сильный и ловкий мужчина, который и сейчас может показать класс — это доказывал сломанный явно не один раз, чуть кривоватый нос. Бритый почти наголо, лишь небольшой ёжик светлых седоватый волос торчал на голове, он попыхивал сигаретой, зажатой тонкими губами. — Кость, — отвернулся он вглубь квартиры. — А это сынулька твой так помолодел, или я вообще ослеп на старости лет? В прихожей показался дедушка с привычным белым вафельным полотенцем на плече. — Чего застыл, проходи давай, тут помощь нужна. Это внук мой, я рассказывал. Быстро кивнув незнакомцу, Макс проскочил в квартиру. По всем комнатам необычно ярко пахло укропом, а по полу были расставлены несколько огромных переносных холодильников. В нескольких сантиметрах от ноги Макса, важно покачивая длинными усами, прополз живой рак. — Евгений Боков, старший оперуполномоченный по особо важным делам, Ростов-на-Дону, — подал руку мужчина для крепкого и цепкого рукопожатия. — Максим, — представился парень, опасливо наблюдая за раком, что вот-вот должен был прихватить его за носок на ноге. — А я надеялся, что Игорюня собственной персоной явится, — с каким-то непередаваемо ехидным выражением заметил мужчина. — Папа с работы только недавно приехал, — пролепетал Макс, но его даже слушать не стали. — Не любит меня твой сын, Кость, вот не любит, и почему же, — выдохнув дым в приоткрытую сверху форточку, страдальчески заметил Боков, пока Макс собирал по полу раков и складывал в кастрюлю к остальным. — Не гунди, Жень, всё ты знаешь, — улыбчиво ответил ему Константин, усаживая внука. На столе перед ним были разбросаны крупные пучки укропа, стояли две открытые бутылки с пивом, а из газетного свёртка вкусно пахло рыбой. — Всех раков надо перебрать, живых в тазик с водой, а мёртвых в пакет кидай. — Малой, будешь? — кивнув в сторону пива, спросил Боков, пока с конвейерной скоростью сортировал раков, раскидывая их сразу по нескольким кастрюлям. Максим бросил вопросительный взгляд на дедушку, мол, как ответить правильно и можно ли вообще ему присоединиться к взрослому занятию, на что получил удовлетворительный кивок. Достав откуда-то из шкафа чистую вроде кружку, он сам налил внуку самую чуть, давая понять, что и этого с него станется. Минут через десять, когда знаменитые ростовские раки были раскиданы по нужным ёмкостям и отмокали перед варкой, мужчины собрались за столом. Размотав газетный свёрток, Боков снова закурил и стал придирчиво выбирать из нескольких вяленых рыбёшек самую симпатичную. Со стороны он был похож на волка из «Ну, погоди»: домашняя алкоголичка, сигарета, треники и рыба. Парень скрыл едкую улыбку за кружкой, делая небольшой глоточек. — На блядки не собираешься? — вдруг обратился к нему Боков. — Учти, рыбой нести будет будь здоров. — Жень, ну ты о чём. Шестнадцать только исполнилось, — одёрнул его Гром. — Ой да ладно, вы когда с Маринкой встретились, вам по сколько было? — Мне семнадцать, вроде, — задумчиво протянул мужчина, отводя взгляд. — Ей пятнадцать, получается. — Ну вот, а я о чём. Так что, идёшь или нет? — Да какие девочки, мне б с математикой совладать, а вы о девочках. Отсмеявшись и поделившись явно самым вкусным куском рыбины, мужчины начали вспоминать старые-добрые. Кидались какими-то совершенно незнакомыми для Максима фамилиями, обсуждали дела, случившиеся ещё когда на погонах не красовались большие звёзды, пока тот грел уши в надежде, что запомнит хоть что-то и потом у отца уточнит. Минут через тридцать на плиту поставили огромную кастрюлю, больше похожую на бочку, забросив туда горсть всяких приправ, пару лавровых листиков и несколько веток укропа, Боков задумчиво помешивал всё это большой поварёшкой. — А если на новогодних приеду, поедем на зимнюю? — Боже упаси, Боков, отстань ты от меня со своей рыбалкой, — обсасывая рыбий плавничок, вздохнув Гром. — Федю бери, вон, Макса бери. Не поеду. — Так не понравилось? — А что было-то? — встрял Максим. — А было малой вот что. Какой эт год был? Кажись, девяносто пятый, не помню уже. Приехал я, значится, в Петербург. У меня тут племяш дальний, Игнат, сослуживец ещё имеется, Гром. И оказывается, что якшается кровинушка моя с сынулькой вот этого гражданина, — он кивнул на Грома. — Костя как раз в том же году приезжал ко мне в Ростов с делами помогать. Ну думаю, судьба прям. День погулял, второй, третий, и делать по сути нечего, а до возвращения ещё трое суток. Вытянул я Федю, Костю и ещё парочку знакомых оперов на зимнюю рыбалку, а за нами ещё и Игорюня прицепился. Я-то думал, там уже мужик целый, столько мне о нём нарассказывали, а как увидел — смех-смехом. Как одуван кудрявый, худющий, будто с голодного края, ещё и серёжка эта не по уставу. — Какая серёжка? — встрял Максим. — А ты не видел на фотографиях старых? — удивился Константин. — У Игоря серёжка золотая была в правом ухе. И не знаю, кто эту дурость придумал, но один раз домой прихожу, а он уже с этой дребеденью. И снимать отказывался, даже учился уже когда. Несколько лет ходил. В шкафу где-то наверху должны быть альбомы, а ну пойди достань. Подхватив табуретку, Макс понёсся к высоким шкафам. Распахнув сразу несколько створок, он стал рыться внутри, натыкаясь на старые газеты, какие-то коробочки, книги, значки и календарики. Шурупы, гайки, несколько монеток и многое-многое, что может хранить в шкафчике, который не открывали последние несколько лет. Наконец-то добравшись до альбомов, он вытащил сразу несколько, не зная, где конкретно лежат отцовские фотографии. Притащив огромные книги к столу, Максим передал их дедушке. Константин с какой-то особенной теплотой огладил мозолистой рукой бело-синий квадратный альбом и открыл где-то в середине. С интересом заглянув внутрь, Максим сначала и не понял, кто изображён на чёрно-белом свадебном фото. Тонкая, ярко улыбающаяся девушка в коротеньком белом платье и огромной фате, закреплённой в высокой прическе, держала за руку чуть нервно, но счастливо глядящего на неë парня. Чем дольше он рассматривал это фото, тем больше людей на ней узнавал: женихом был дедушка, только узнать его было очень сложно. Не было седины, глубоких морщин и шрама на щеке, отсутствовала угрюмость и строгий прищур. Рядом, с лентами через плечо, стояли молодые Прокопенко: дедушка Федя приобнимал за плечи кокетливую блондинку, в которой с первого взгляда можно было узнать бабушку Лену. На следующих страницах праздник продолжался: дедушки залихватски танцевали, кто-то играл на баяне, а гости поздравляли молодых. — Какие вы были, — с придыханием прошептал Максим, неотрывно разглядывая фотографии. — А вот тут уже твой папка, — передавая мальчонке в руки другой альбом, произнёс Костя. Фотографии с выписки, где все серьёзные и немного уставшие, стандартные детские, где у младенца заклеен пупок, или он сладко спит на широкой отцовской груди. Маленький и крайне серьёзный папа с букетом цветов на первое сентября, улыбающийся мальчик на фоне загона с верблюдами в зоопарке, и где-то здесь вдруг со всех фотографий пропадает бабушка Маша, которую Макс никогда не видел, но всё равно любил. Выпускник в чуть большеватом костюме и лентой через плечо, гордо глядящий из-под фуражки курсант, рядом с дедушкой, пришедшим на присягу по форме. — Вот тут где-то эта поездка должна быть, — уточнил мужчина, пролистывая за раз сразу несколько листов. — Вот, — резко ткнув пальцем, воскликнул Макс. На фото в ряд стояла вся честная компания в огромных тёплых бушлатах и шапках-ушанках с удочками наперевес. Какой-то незнакомый мужчина держал за жабры большущую рыбину, а на лице отца было выражение настолько бессмысленное, будто он один целый ящик выпил. Вздрогнув, Боков, закидывающий шевелящихся раков в кипяток, почти обжëгся, но вовремя успел отдернуть руку. — Чуть не помер, — пробубнил он и продолжил историю: — Ну вот я о чем. Поехали мы мужиками на рыбалку, а холодно так, что не при русских детях сказано будет. В буханке оставили часть вещей, идём по льду, лунку там сделали, лунку здесь, а пусто всё, будто рыбы вообще нет. Решили мы согреться. Стопку, вторую, а эта мелочь пузатая за нами не отстаёт, пьёт наравне, я ему и подливаю, ну, думаю, будет веселье, — озорно глянув на Константина, пыхнул новой сигаретой мужчина. — Не помню, сколько мы выпили, но на обратном пути бутылочки пустые позвякивали знатно. И натягали мы рыбы хорошо, я еë по родственникам неделю потом раздавал. Согрелись, а там уже и рыба клевать стала, ходим, значит, подсекаем. И вижу, Игорюне плохо так, будто мёртвого подняли. Он и водичкой умывается, и снежком, и шапку уже снял — жарко ему. В общем, это чудо нам чуть всю буханку на обратном пути не заблевало, укачало бедолагу, приходилось останавливаться каждые минут пятнадцать. — Потом ещё целый день тазик выносил. Я ему чай хоть с вафлей какой-нибудь, а его воротит, одна желчь уже идëт. Об экзамене, который у него как раз был на следующий день, и речи идти не могло, но он же упëртый. Вот скажи мне, Макс, — обернулся к нему дедушка. — Кто с ужасным похмельем и перегаром на экзамен идëт? Правильно, никто в своём уме не пойдёт. Ему потом этот преподаватель загул два года вспоминал. — А вот не надо пытаться меня перепить, не вырос ещё, желторот, — вставил свои пять копеек Боков. — А ты вообще молчи. Ребёнка мне споил, и не стыдно даже. Пока мужчины шутливо переругивались, Максим достал телефон, тихонько сфотографировал снимок и отправил отцу: А сколько ты тогда выпил?) И ты, Брут. У Бокова спроси, я не помню

***

После поездки к дедушке прошло уже несколько недель, но Макса всё не отпускал один снимок, который он даже забрал себе. На фоне старенького ржавого гаража стояли отец в огромной дутой олимпийке и дядя Игнат. Они улыбались, смеялись над чем-то, что происходило за оператором, потому в камеру не смотрели. И правда, в правой мочке поблескивало тоненькое колечко серьги, выглядящее настолько инородно, насколько и круто. Этот смешливый парень едва ли узнавался в его отце. В голове крутилась лишь одна мысль: ХОЧУ. Выносив в себе эту идею около двух недель, Макс понял, что желание никуда не делось, а стало только сильнее, потому в один из вечеров он завалился в комнату сестры. Та смотрела какой-то очередной сериал и переписывала конспект по биологии. — Динь, а уши прокалывать больно? — спросил он в лоб, не зная, как лучше здесь начать. — Такое себе, мочку же насквозь пробивают. А тебе зачем? — с прищуром спросила она. — Гляди, — отдав снимок, только и ответил Макс. — Вот так хочу. — Это папа? — удивилась Диана, пристально разглядывая фото. — Нихрена себе у нас батя. — А я о чем, — удобно улëгшись на чужую кровать и уложив голову на руки, поддакнул парень. — Как думаешь, если я в салон пойду, мне сделают прокол? — Неа, — тут же замотала сестра головой. — Либо с родителями, либо после восемнадцати. Ну это если в хороший идти, который пирсингом занимается. А вообще, — задумчиво постучала она ручкой с навершием-помпоном по губам. — У Лизы мама в салоне красоты работает и на дому тоже по мелочи. У неё пистолет есть, точно, Лизе же вторую и третью серьгу как раз она и сделала. — Поговоришь с ней? — А что мне за это будет? — Я буду мыть посуду неделю, — но заметив неудовлетворённое лицо сестры, Макс исправился: — Две, две недели буду мыть посуду. — И конспект по литературе. — И конспект по литературе, — согласился он, забирая тетрадку сестры. Хлопнув по рукам, они оба вернулись к своим делам, хоть Макс и не мог поверить, что всё получится.

***

— Да успокойся ты, я изучила вопрос, расспросила у мамы, всё нормально будет. Садись давай, — махнула Лиза на удобное компьютерное кресло. Собрав коротенькое каре в крохотный хвостик, чтобы волосы не лезли в глаза, она с силой надавила на плечи Максима и тут же уверено схватила его за подбородок, удобнее поворачивая голову. — Точно уверен? — Я вообще-то думал, что получится договориться с твоей мамой, — повторил парень, нервно сжимая широкие подлокотники чужого кресла. Для наведения красоты они обосновались в квартире Лизы, еë мама как раз ушла на работу, и можно было незаметно воспользоваться необходимым оборудованием. — Не дрейфь, я посмотрела целых пять видосов на ютубе, — достав из шкафчика спирт, специальный пистолет и запакованные серёжки, девочка разложила всё на столе. — Целых пять? — уточнила Диана, замершая рядом с братом. С каждой секундой идея ей нравилась всё меньше и меньше. — Успокойтесь, всё под контролем. Глубоко вдохнув и выдохнув, Максим с каким-то особым огоньком в глазах смотрел на аккуратный металлический гвоздик с небольшим чёрным камушком. Первое время нужно было ходить именно с таким, а потом можно будет выбрать уже что-то интереснее, может, даже купить золотое колечко, как было у отца. Тщательно обработав всё антисептиком, девочка вставила серёжку в специальный паз и, высунув кончик языка от усердия, примерилась. — Колю на три, — прошептала она. На раз Максим затаил дыхание, на два поглубже вдохнул, ощущая многообещающий холод пистолета скулой, на три раздалось громогласное: — Блять, — скривился он, пытаясь пережить резкую острую боль, пронзившую ухо. — А вы боялись, — пробормотала Лиза облегченно. По бегающему взгляды было ясно, что она сама до конца не верила в положительный исход этой затеи. — Через пару часов серёжку надо будет ослабить, и обрабатывай хлоргексидином с неделю. Схватив со столика зеркало, Макс тут же стал ощупывать горящую огнëм мочку, где теперь красовался небольшой, незаметный даже камешек. Повернув голову и так, и этак, он остался более чем доволен результатом, хоть и не понимал, как девочки решаются после такого и на вторую, и на остальные проколы. Жуть.

***

Сидя за кухонным столом, где ужинали всей семьëй, Макс и Диана раз за разом перебрасывались слишком многозначительными взглядами, чтобы это могло укрыться от родителей, только вот причины такого поведения они не понимали. Приглядевшись повнимательнее, Юля с ног до головы исподтишка их осматривала и вдруг заметила что-то блестящее в ухе у Макса. — Мась, а подойди-ка сюда, — отложив вилку и встав из-за стола, попросила она. — Мамуль, только не начинай, — тут же запротестовал Макс, но деваться было некогда. — Это что? — пока не зло, но уже раздражённо поинтересовалась мама. — У папы тоже было, — даже не стал отпираться он, перекладывая ответственность. — А я что? — удивлённо поднял голову Игорь. — Да ты глянь только. Ухо он проколол. Взрослый сильно стал, я не понимаю? Кто это сделал? Зачем? — Неважно. Захотелось, мам. У папы вообще колечко золотое было, ну и что. Дедушка его не ругал даже. — Враньё. Мне эту серьгу чуть с ухом не оторвали, — посмеиваясь, вспомнил Игорь. — Кто это сделал, мы ещё раз спрашиваем. — Сами сделали, — вступилась Диана. — Красиво вообще-то, я теперь тоже вторую хочу, вот тут, — ткнула она в хрящик наверху ушной раковины. — Началось в колхозе утро, — всплеснула руками Юля. — Всё, баста, раз я для вас не авторитет и вы меня даже в известность просто не ставите, сами всё делайте. Взрослые. — Мамуль, ну не заводись. Хочешь, сниму… — Да ты думаешь, в ней проблема? — обиделась Юля. — Даже не спросили. Думаете, я бы запретила? — Ну да, — потупив взгляд, ответил Макс, только сейчас понимая, насколько сглупил. — Можно было бы салон найти, безопасно всё сделать. Успокойте мою душу, вы хоть не иглой с яблоком кололи? — Пистолетом специальным. — Пистолетом, — передразнила сына Юля. — Ну слава богу, хоть немного мозги включились, но это же всё равно ужасный способ, тупой серьгой пробивать. А ты что молчишь? — переключилась она вдруг на мужа. — Красиво, — вздохнул Игорь, потирая мочку, где сейчас угадывался небольшой шрамик. — Может, и мне снова сделать. — И ты туда же. Седина в бороду, бес в ребро.